Нравственная энергия и художественный талант

Выдающемуся российскому дирижеру Ю. Темирканову был задан вопрос: «Представьте, что вам предстоит выбор между блестящим музыкантом, который, однако, подловат, и исполнителем куда менее способным, но кристально честным». Ответ был таков: «Для меня безусловно важнее человеческая сущность, и в оркестр к себе я бы без сомнения взял второго. Потому что хороший, кристально честный … человек всегда отдаст искусству и делу своему безмерно больше, нежели самый талантливый подлец, и делать его будет с душой, искренне и бескорыстно»[1].

Нравственность художника является источником и стимулом становления, развития и успешного функционирования его художественного таланта. Этот тезис, казалось бы, бесспорный, приобретает глубину нетривиальной проблемы с энергетической точки зрения. Рассмотрим взаимосвязь нравственности с такой важнейшей и малоисследованной творческой способностью, как художественная энергия.

В философско-психологической литературе распространено мнение, что энергетический подход ни к психической, ни к духовной (в частности художественной) деятельности не применим, а понятия «энергия», «сила», «работа», «напряжение» используются лишь в переносном, метафорическом смысле. С последним суждением можно согласиться, если понятие «энергия» связывать непосредственно с понятием «масса» и с физической причинностью. Но если энергетические понятия рассматривать не в узком, физическом смысле, а шире, как, например, делается в речевой практике, где энергия – способность производить любую работу, в том числе «умственную», духовную, то окажется, что эти понятия имеют прямой смысл, который распространяется и на физическую, и на духовную деятельность. Выявление такого общего прямого смысла, вероятно, позволит поставить вопрос: возможно ли распространение некоторых законов и принципов физической (биологической, психофизиологической и т.п.) деятельности (в частности закона сохранения энергии) на духовную деятельность?

Для самих художников, размышляющих над природой художественного таланта, энергетический подход является само собой разумеющимся. У них не возникает «философских» сомнений относительно прямого смысла таких выражений, как «художественная работа», «художественные силы», «художественное напряжение», «художественная энергия». Например, К.С. Станиславский, характеризуя свою «систему» как метод актерской «работы» (внутренней и внешней работы актера над собой и над ролью), использовал понятия «сила», «энергия» не в переносном, а в прямом, широком смысле. Б.В. Асафьев в «Книге о Стравинском» (1929) понятие «энергия» определял как «творческую энергию созидающего музыку композитора». Мысли об энергетике, говорил он, «мои родные мысли». Поль Валери, оценивая роль литературной фантазии в акте творчества, предельным выражением которой он считал «способность идентификации» (с объектом) и способность преображать потенциальную энергию в энергию действительную, особое место отводил энергии разума. Этой последней противостоит социальная и духовная энтропия. По мнению ряда исследователей, «энергетический» подход Валери к анализу механизма художественного таланта развивается в русле идей К.Г. Юнга, П.А. Флоренского и предвосхищает некоторые идеи кибернетики и теории информации[2].

Противники энергетического подхода в истолковании духовной деятельности склонны утверждать, что духовная энергия не имеет единиц измерения, а поэтому термин «энергия» здесь всего лишь метафора. Подобное утверждение вызывает большие сомнения. Да, сегодня еще не известны единицы измерения духовной, в частности художественной, энергии, хотя попытки определить их предпринимались давно. Так, С. Эйзенштейн в статье «Как я стал режиссером» (1945) говорит о своих поисках единицы измерения в художественной деятельности. Попытка Эйзенштейна в известном смысле предвосхитила современный теоретико-информационный подход к искусству.

О творческом акте художника Эйзенштейн писал следующее: «То, что кажется магией озарения, есть не больше, как результат длительного труда, иногда при большом опыте и большом запале энергии (при «вдохновении»), сводимого по длительности в мгновение» (выделено мною. – Е.Б.). «Запал энергии» получает у Эйзенштейна отчетливые количественные характеристики: состояние, возможное лишь на таком же «определенном градусе» психического состояния («вдохновения»), как только на «определенном градусе» температуры возможен переход жидкости в состояние газообразности, как только на «определенном градусе» состояния необходимых физических условий возможен бурный и безудержный перескок массы в энергию, согласно формуле Эйнштейна, раскрепощающей небывалый запас природных сил во взрыве атомной бомбы»[3].

Полагаем, что Эйзенштейн, говоря об «определенном энергетическом градусе» психического состояния, подразумевал и «духовное» состояние. Важнейшим компонентом этого состояния выступает нравственность. Термин «градус» перенесен из иной области (тепловой энергии) и в этом аспекте используется здесь метафорически. Но он имеет в данном контексте и вполне определенный прямой смысл, указывая на «силу» («большой запал») творческой энергии, связанную с определенной степенью духовного «напряжения». Другое дело, что еще не установлен «градус» художественно-творческой энергии как единицы измерения[4].

Физическая энергия подчиняется закону сохранения энергии. Применим ли этот закон в сфере психической и духовной, и в частности нравственно-эстетической, художественной деятельности?

На наш взгляд, по крайней мере в порядке постановки вопроса, уместно говорить о законе сохранения энергии применительно не только к психическому («душевному»), но и к духовному аспекту художественного творчества. Такой же позиции придерживается и Ян Мукаржовский. Он полагает, например, что в фундаментальных основах эстетической деятельности, «как скрытый клад, функционирует закон сохранения энергии», обнаруживающий себя в следующий «конструктивных принципах»: ритм, симметрия, закон золотого сечения, вертикаль и горизонталь, взаимодополняющая пара цветов, закон постоянства центра тяжести и др.[5] Если Мукаржовский и другие «энергетисты» правы, если к духовным «силам» «могут быть применены законы, которые открыты учеными для физических сил»[6], то, возможно, художественный талант связан с особой регуляцией энергетического процесса художественно-творческой деятельности.

Энергичность – непременная черта любого подлинного таланта. Что же является живительным источником художественной энергии, что питает и поддерживает ее на нужном для творчества уровне?