Б. Спиноза о происхождении и 1 страница

С. 264).

Учению Вундта об эмоциональной «ткани» психического созвучны представления Ф. Крюгера, в работе которого тоже отстаивается прямая связь между эмоциями и целостностью отражения. Однако, будучи принципиальным противником свойственного Вундту «атомизма», стремящегося во что бы то ни стало сложить всевозможные психические образования из элементарных единиц, этот автор развивает свою теорию в направлении, противоположном вундтовскому — от целого к части. Согласно Крюгеру, эмоциональные переживания являются изначальным и единственным носителем целостности, сохраняющим за собой эту особенность и при выделении из тотальной целостности опыта диффузных комплексов и более строго организованных гештальтов. Именно эмоции, как бы репрезентирующие в этих обособляющихся образованиях целостность и являющиеся мерой этой целостности, препятствуют их изоляции и позволяют им оставаться частями единого мироощущения индивида.

Таким образом, отстаивая ту же идею об эмоциональной основе целостности отражения, синтезу Вундта Крюгер противопоставляет дифференциацию как основной принцип развития эмоциональных процессов. Однако и в данном случае обе точки зрения не являются альтернативными. Есть основания утверждать, что представления Крюгера более отвечают генетическому (в развитии ребенка многие новообразования формируются именно путем выделения из более общих и диффузных элементов опыта), тогда как Вундта — функциональному аспекту взаимоотношения эмоциональных и познавательных процессов. К сожалению, усвоение интересных и перспективных идей Крюгера затрудняет крайне сложный и трудный для восприятия язык их изложения.

Эмоции являются событием не только психологическим, и их функциональное назначение не исчерпывается разносторонними влияниями на уровне субъективного отражения. Как утверждал Р. Декарт, «главное действие всех людских страстей заключается в том, что они побуждают и настраивают душу человека желать того, к чему эти страсти подготовляют его тело» (1950, с. 615). Поскольку эмоции сигнализируют о значимости происходящего, подготовка в эмоциональном состоянии тела к лучшему восприятию и возможным действиям настолько целесообразно, что было бы удивительно, если она не закрепилась в эволюции и не стала одной из характерных особенностей эмоциональных процессов. Разностороннее влияние эмоций на тело тоже получило отражение в выделении ряда их функциональных характеристик.

Многими авторами подчеркивается происходящая в эмоциональном состоянии активация нервных центров, а в конечном итоге — и всего организма, осуществляемая неспецифическими структурами ствола мозга и передаваемая неспецифическими путями возбуждения (Линдслей, 1960; Prince, 1928; Arnold, 1967;

и др.). Согласно «активационным» теориям эмоции обеспечивают оптимальный уровень возбуждения центральной нервной системы и отдельных ее подструктур (и, соответственно, уровень бодрствования системы психического отражения), который может колебаться от коматозного состояния и глубокого сна до предельного напряжения в состоянии экстаза.

Активация нервной системы и прежде всего вегетативного ее отдела, приводит к многочисленным изменениям в состоянии внутренних органов и организма в целом. Характер этих изменений показывает, что эмоциональные состояния вызывают либо мобилизацию органов действия, энергетических ресурсов и защитных процессов организма, либо, в благоприятных ситуациях, его д е -мобилизацию, настройку на внутренние процессы и накопление энергии (Кэннон, 1927). Очевидно, что функции активации и мобилизации-демобилизации тесно связаны и последнюю можно рассматривать как одно из результативных проявлений первой (наряду, например, с изменениями времени реакции или чувствительности анализаторов).

Наряду с общей подготовкой организма к действию отдельные эмоциональные состояния сопровождаются специфическими изменениями в пантомимике, мимике, звуковыми реакциями. Каково бы ни было изначальное происхождение и назначение этих реакций (см. Дарвин, 1953), в эволюции они развивались и закреплялись и как средства оповещения об эмоциональном состоянии индивида во внутривидовом и межвидовом общении. С повышением роли общения у высших животных выразительные движения становятся тонко дифференцированным языком, с помощью которого индивиды обмениваются информацией как о своем состоянии, так и о том, что происходит в среде (сигналы опасности, пищи и т. п.). Экспрессивная функция эмоций не потеряла своего значения и после того, как в историческом развитии человека сформировалась

более совершенная форма обмена информацией — членораздельная речь. Сама усовершенствовавшись благодаря тому, что грубые врожденные формы выражения стали дополняться более тонкими конвенциональными нормами, усваиваемыми в онтогенезе, эмоциональная экспрессия осталась одним из главных факторов, обеспечивающих так называемую невербальную коммуникацию.

Для более полного ознакомления с функциональным назначением эмоций следовало бы наряду со сравнительно общими их проявлениями познакомиться еще со специфическими функциональными характеристиками отдельных эмоциональных состояний. Однако это значительно расширило бы наше обсуждение этой проблемы. Специфические особенности таких эмоциональных состояний, как смех, страх действия, печаль, горе, освещены в работах Л. Бергсона, П. Жане, 3. Фрейда, Э. Линдеманна. Кстати, работы 2-х последних авторов, а также работа Ж.-П. Сартра, вскрывают еще одну общую характеристику эмоций, определенный аспект которой был обозначен А. Н. Леонтьевым как способность эмоций «ставить задачу на смысл». Эмоции, особенно когда они сигнализируют о чем-то исключительном, не могут оставить личность равнодушной, вызывая порой сложную и развернутую «работу сознания» по ее объяснению, одобрению, примирению с нею или осуждению и даже вытеснению. Однако ставить данное проявление эмоций рядом с другими не позволяет то обстоятельство, что они в нем выступают не как непосредственно действующая сила, а как повод, в связи с которым приходит в движение вся сложная система сил личности и сознания.

Классификация эмоций. Существование принципиально различных классов эмоциональных явлений отчетливо демонстрируется сопоставлением, например, таких переживаний, как физическая боль и чувство гордости, панический страх и эстетическое наслаждение. Поэтому не является признаком исторического прогресса то обстоятельство, что многие современные концепции считают достаточным обсуждение некой эмоции вообще (Ж.-П. Сартр, Р. У. Липер, П. К. Анохин, и др.). Обсуждение предыдущих вопросов должно было убедить нас, что при таком ограничении можно рассчитывать лишь на самый первый шаг в выяснении того, когда, как и зачем возникают эмоции, и что вопрос о классификации является важнейшим составным компонентом психологической теории эмоций, разработанность которого в некоторой концепции можно считать показателем и общей ее разработанности.

Многогранность эмоций, их проявление на различных уровнях отражения и деятельности, сложные отношения с предметным содержанием, способность к слиянию и образованию сочетаний исключают возможность простой линейной их классификации. Во всяком случае сегодня психология располагает целым рядом независимых или частично перекрывающихся признаков и оснований для деления эмоциональных явлении, а существующие классификационные схемы либо акцентируют одно или другое из этих делений, либо вводят их шаг за шагом в том или ином сочетании и последователь-

ности. Даже перечень наиболее известных оснований выглядит внушительно.

Эмоции различаются по модальности (качеству), в частности— знаку, по интенсивности, продолжительности, глубине, осознанности, генетическому происхождению, сложности, условиям возникновения, выполняемым функциям, воздействию на организм (стенические-астенические), форме своего развития, по уровням проявления в строении психического (высшие-низшие), по психическим процессам, с которыми они связаны, потребностям (инстинктам), по предметному содержанию и направленности, например, на себя и других, на прошлое, настоящее и будущее, по особенностям их выражения, нервному субстрату и др. Очевидно, что этот пестрый перечень, не раскрывающий ни существенности используемых признаков и оснований, ни эвристичности проводимых делений, может служить лишь для самого общего ознакомления с положением, существующим в проблеме классификации эмоций. Ниже мы попытаемся наметить отдельные тенденции и затруднения, характерные для этой проблемы.

Существующие классификационные схемы различаются соотношением своей теоретической и эмпирической обоснованности, и от этого прежде всего зависит возможность их принятия и оценки. Так, не разделяя представлений К. Бюлера (1924, § 36) о трех стадиях генетического развития психики, мы можем скептически отнестись и к его попытке связать с ними три разных отношения удовольствия-неудовольствия к деятельности. Но в обосновании того, что эмоции могут вызываться итоговыми результатами деятельности, сопровождать сам процесс деятельности или предшествовать ей, предвосхищая ее результаты, Бюлер приводит также фактический материал и соображения о целесообразности таких отношений. Эти аргументы позволяют принять его классификационную схему, но только как эмпирическую и нуждающуюся в теоретическом обосновании.

Эмпирические классификационные схемы иногда не имеют единого основания, заменяя его перечислением специфических отличий выделяемых классов или состояний. Такие схемы являются скорее попытками систематического описания, чем собственно классификацией эмоций. Так, Л. И. Петражицкий называл распространенное «академическое» различение собственно эмоций, аффектов, настроений, чувств, страстей уродливой классификацией, сравнивая ее с рядом: «I) вода просто, 2) внезапный и сильный напор воды, 3) слабое и спокойное течение воды, 4) сильное и постоянное течение воды по одному глубокому руслу» (1908, с. 134). Разумеется, это справедливое сравнение не отвергает целесообразности выделения тех или иных подклассов эмоциональных явлений и направлена исключительно против попыток рассматривать их как классификацию в строгом смысле слова.

Отдельно можно выделить классификационные схемы, опирающиеся на представления о генетическом развитии и взаимодействии эмоций (Б. Спиноза, В. Вундт, Н. Грот). Таким схемам

свойственно стремление выделить некоторое число базовых, исходных эмоций и далее прослеживать одно за другим условия и закономерности, по которым развиваются те или иные их сочетания и разновидности. Хотя такие «повествовательные» классификационные схемы с формальной точки зрения обычно не являются строгими, несомненное их преимущество заключается в том, что наряду с различением они несут еще большую нагрузку объяснения, так как происхождение вещи вносит, пожалуй, наибольший вклад в то ее видение, которое мы называем пониманием. Кстати, в генетических классификациях содержится и некоторое объяснение их логической нестрогости. Речь идет о признаваемой в них способности эмоций к слиянию и образованию сочетаний, разнообразие которых, по словам Спинозы, «невозможно определить никаким числом».

Поэтапное введение оснований для различения эмоций, свойственное генетическим классификациям, позволяет избежать смешения классификации эмоций по их внутренним признакам (модальности, форме) и классификаций по сферам их проявления, предметному содержанию и другим внешним признакам. Представляется очевидным, что в обоих случаях классифицируются разные явления:

в первом — собственно эмоциональные переживания, рассматриваемые безотносительно к тому, на что они направлены, во втором — целостные эмоциональные явления, в которые входят эмоциональные переживания вместе с «окрашиваемым» ими предметным содержанием. Радость как эмоциональное переживание всегда тождественна сама себе и может быть противопоставлена грусти, гневу, боязни и т. п., но рассматриваемая вместе с предметным содержанием она может объединяться с грустью в разряд, например, этических эмоций и противопоставляться радости как эстетической или родительской эмоции.

С недостаточно четким различением «внутренних» и «внешних» оснований для классификации эмоций связано, пожалуй, больше всего затруднений и недоразумений в истории этой проблемы. Частично это объясняется тем, что, за исключением очевидного различия эмоциональных переживаний по знаку (хотя еще Платон писал о смешении удовольствия и страдания в сложных переживаниях), модальность эмоций, рассматриваемая сама по себе, не обнаруживает других столь же явных признаков упорядоченности. Оригинальное объяснение этому факту было дано В. Вундтом, предложившим рассматривать модальность как градиентное составное свойство, определяющееся соотношением трех его двухполюсных компонентов: удовольствия-неудовольствия, возбуждения-успокоения и напряжения-разрешения. Однако хотя «факторная» интерпретация В. Вундтом модальности эмоций впоследствии получила серьезную поддержку в экспериментальном исследовании экспрессии и семантики эмоций (Рейковский, 1979, гл. 3;

Архипкина, 1981; в советской психологии идею Вундта поддерживал |С. Л. Рубинштейн}, заметного распространения в психологии она ие получила.

Не имея возможности опираться на внутренние признаки, большинство авторов при систематическом описании модальности эмоций используют внешние по отношению к ней основания. Упоминавшиеся выше базовые модальности вводятся постулативно или обосновываются сложным контекстом теоретических представлений (например, в работе Н. Грота)⁶. Примером эмпирической классификации может служить различение десяти «фундаментальных» эмоций, выделенных на основе комплексного критерия, охватывающего их нервный субстрат, экспрессию и субъективное качество (Изард, 1980, с. 83). Несмотря на объективную обоснованность, эмпирические классификации не дают ответа на вопрос, почему в развитии психического сложились и закрепились именно выделяемые в них модальности. Осветить этот вопрос могли бы попытки связать модальность эмоций с потребностями (например, Додонов, 1975) или, в более старой терминологии, инстинктами (Макдауголл, 1916, гл. 3), однако эти попытки оставляют без объяснения эмоции, определяющиеся условиями деятельности независимо от того, каким потребностям она отвечает.

Одной из попыток разрешить указанные затруднения является объединение потребностей и условий деятельности в общее основание для классификации эмоций (Симонов, 1966,. с. 53—59; Plut» chik, 1968). Второй, менее искусственный способ, предложенный У. Макдауголлом, заключается в принципиальном различении эмоций, отвечающих потребностям (инстинктам, устремлениям), и чувств, зависящих от условий деятельности. Сходное различение тех же, только взаимозамененных, терминов предложил Э. Клапаг ред; согласно этому автору, от чувств, выражающих приспособи-тельные установки индивида, следует отличать эмоции, развивающиеся в условиях, затрудняющих приспособление. Эту же идей можно усмотреть в различении М. Арнольд и Дж. Гассоном импульсивных и «преодолевающих» (contending) эмоций, возникающих соответственно при отсутствии и наличии препятствий на пути к достижению цели (Arnoid, Gasson, 1954, гл. 10), в различении П. В. Симоновым (1966, с. 23—40) эмоционального тона ощущений и собственно эмоций, Б. И. Додоновым (1975, с. 25) — специфических и неспецифических эмоций.

Уже сам факт использования сходной, причем отнюдь не очевидной идеи в различных концепциях, не имевших влияния друг на друга, свидетельствует о том, что она отвечает некоторой актуальной нужде психологии эмоций. И действительно, в обобщенном виде эти различения указывают на своеобразное строение эмоциональной сферы отражения, в которой выделяется система эмоций, презентирующих субъекту потребности и направленных на их предметы, и другая система, общая для всех потребностей, помогающая субъекту в достижении этих предметов. Естественно, что эти эмоции должны существенно различаться своими особенностями (генетя-

⁶ В советской психологии идея о существовании базовых модальностей отстаивается в работах А. Е. Ольшанниковой и ее сотрудников (1978).

ческим развитием, условиями возникновения и т. д.), поэтому можно согласиться с У. Макдауголлом, утверждавшим, что, если мы Ьерестанем смешивать эти классы эмоций, «научные исследования 1станут значительно более ясными и точными». Основания и теоретические последствия данного классификационного деления эмоций ^мы попытались обобщить и развить в предложении различать ведущие и производные (ситуативные) эмоциональные явления (Вилюнас, 1976, гл. 4.3).

Динамика эмоций. В данном подразделе речь будет идти о представлениях, касающихся внутренних закономерностей протекания и развития эмоционального процесса. Этот аспект проблемы эмоций практически не освещается в современных концепциях, склонных рассматривать эмоциональную сферу как систему независимых реакций на определенные условия и ситуации. В концепциях прошлого, подчеркивавших взаимодействие и взаимообусловленность эмоциональных переживаний в генетическом и ситуативном их развитии, вопрос о динамике эмоций занимает, как правило, весьма важное место. Можно выделить несколько тенденций, характерных для изображения динамики эмоций в психологической теории.

Даже если рассматривать эмоции как изолированные реакции на определенные воздействия, естественно встает вопрос о том, обнаруживают ли эти реакции некоторое временное развитие, или же остаются без изменения. Этот вопрос рассматривался В. Вундтом, однако только в отношении специфического класса эмоций, получивших в его концепции название аффектов (так как только они являются реакциями, имеющими независимое, самостоятельное развитие). Вундт считает, что это развитие заключается как в количественном, так и в качественном изменении эмоционального переживания и что специфический'характер, «форма» этого изменения собственно и отличает один аффект от другого. Достигнув стадии аффекта, эмоциональный процесс подчиняется уже не внешним воздействиям, а именно «форме» этого аффекта, которую он должен пройти, постепенно угасая или приводя к формированию волевого побуждения.

Подавляющее большинство обычных, «умеренных» эмоциональных переживаний не являются, согласно Вундту, автономными, так как с момента своего возникновения они вливаются в общий поток других переживаний, вступая с ними во взаимодействие и видоизменяясь Таким образом, в учении Вундта отчетливо обозначено еще одно положение, касающееся динамики эмоций — положение о соединении, слиянии, суммации отдельных эмоций в более сложные эмоциональные образования. О значении этой особенности эмоций мы говорили, обсуждая их проявление в качестве синтезирующей основы образа. Важно подчеркнуть, что именно представления о трехкомпонентном составе любой эмоции, служащем как бы общей основой для их слияния, позволили Вундту ставить вопрос об универсальных принципах этого процесса. В частности, было показано существование как пространственного взаимо-

действия и суммации эмоциональных впечатлений, переживаемых одновременно (например, при восприятии пейзажа, архитектурного ансамбля), так и временной суммации переживаний, следующих друг за другом (например, при восприятии музыкального произведения).

Для многих теорий возможность соединения эмоций служит важнейшим принципом, объясняющим возникновение сложных эмоций из более простых. Согласно X. Вольфу, одно из определений эмоций («номинальное») и заключается в раскрытии составляющих ее элементов. Так, сострадание Р. Декарт (1950) объясняет соединением печали и любви, ревность, согласно Б. Спинозе -*-. сложный аффект, состоящий одновременно из любви и ненависти к любимому лицу и зависти к тому, кого он любит.

В комплексе эмоциональных переживаний, соединяющихся в более сложные образования, иногда можно найти элементы, связанные причинно-следственными отношениями. Такая способность эмоций порождать и обусловливать друг друга является еще одним а, пожалуй, самым интересным моментом, характеризующим их динамику;*

В выявлении и описании конкретных закономерностей порождения одних эмоций другими больше всего было сделано Б. Спинозой. Приводимый им материал показывает, что эмоциональные отношения, развивающиеся при различных обстоятельствах из некоторой исходной эмоции, в отдельных случаях могут быть весьма сложны и разнообразны. Так, субъект, охваченный любовью, сопереживае! аффекты того, кого он любит. Вследствие такого сопереживания любовь может распространиться на другое лицо: того, кто причиняет предмету нашей любви удовольствие, мы будем тоже любить^ а того, кто причиняет ему неудовольствие, мы будем ненавидеть;

Одно из последствий любви заключается в том, что она порож-, дает желание взаимности, которое, будучи неудовлетворенным, вы-;

зывает неудовольствие. Если человек при этом считает, что его не любят по его же вине, он будет охвачен аффектом приниженности, если же он так не думает, он будет испытывать ненависть к тому, кого он полагает причиной получаемого от неразделенной любви неудовольствия. Такой причиной может быть сам предмет любви или, например, тот, кого он любит. В последнем' случае возникает особый вид ненависти — ревность.

Независимо от того, полностью ли мы согласимся с утверждениями, содержащимися в этом примере (он мог бы быть продолжен), или будем считать, что в него нужно внести некоторые поправки,— он свидетельствует о том, что изучение отдельных эмоциональных реакций не может привести к пониманию эмоционального поведения, важнейшей детерминантой которого является взаимосвязанность этих реакций, их способность изменяться и порождать друг друга, по мере того как этого требуют изменяющиеся условия. Иначе говоря, в полном своем виде эмоциональная реакция является как бы разветвленной и каждая из таких ветвей означает потенциальную возможность ее дальнейшего развития, отвечающего то-;

му или иному варианту изменения ситуации. Понятно, что такая организация эмоциональных реакций является важным эволюционным Цнриобретением, существенно повысившим возможность гибкого |адаптивного поведения.

| В представлениях об обусловленности эмоций друг другом ^особое место занимает положение о взаимопорождении оценивающих (удовольствие-неудовольствие и их производные) и побуждающих (желания, влечения) переживаний. Значение этих простых естественных положений (неприятное порождает желание от него избавиться, неудовлетворенное желание вызывает неудовольствие и т. д.) заключается в том, что их принятием или отвержением решается, как мы уже говорили, вопрос об отношении эмоций и мотивации, в конечном счете — о «выходе» эмоций в действие.

Физиологические механизмы эмоций. Наряду с работами, для которых вопрос о физиологических механизмах эмоций является естественным продолжением вопроса об условиях их возникновения, приводящих эти механизмы в движение (в этом отношении характерна теория П. К. Анохина, имеющая структуру условия — механизмы—функции эмоций), существует целый ряд теорий, для которых этот вопрос является главным, а порой и единственным. Важную роль в появлении этих теорий сыграла «периферическая» теория У. Джемса и К. Г. Ланге (1890), впервые сформулировавшая объяснение природы эмоций ссылкой на определенный физиологический процесс. Вызвав оживленную и продолжительную дискуссию (см., например, Schachter, 1970), «периферическая» теория стала своего рода образцом для большого числа альтернативных теорий, отличающихся лишь тем, какой именно физиологический процесс рассматривался главной детерминантой возникновения эмоций вместо предложенного Джемсом — Ланге нервного возбуждения, исходящего из висцеральных органов: таламический (Cannon, 1927;

Bard, 1934), лимбический (Гельгорн, Луфборроу, 1966; Papez, 1937), диффузно-активационный (Линдслей, 1960; Pieron, 1928; Prince, 1928; Arnold, 1967) и др. (см. обсуждение этих теорий в работах Ж. -П. Сартра, Р. У. Липера).

Не вникая в содержание этих работ, внесших большой вклад в выяснение физиологической основы эмоциональных процессов, в качестве общего их недостатка отметим характерное для них недифференцированное отношение к эмоциям. Как показал Э. Кла-паред, только из-за предвзятой и ничем не оправданной унифицированной интерпретации эмоций кажутся непримиримыми классические и «периферическая» теории эмоций. Достаточно отказаться от отношения к эмоциям как к процессам, протекающим по некоторому единому образцу, и мы получаем возможность провести элементарное классификационное их деление, позволяющее объяснить один класс эмоций согласно классическим представлениям, Другой — согласно «периферической» теории. В советской психологии идею о том, что органические изменения играют роль в развитии определенных эмоциональных состояний, защищал С. Л. Рубинштейн (1946, с. 481).

Вопрос о физиологических механизмах эмоций имеет непосредственное отношение к проблеме выражения эмоций в мимике, пан-томимике, вегетативных функциях организма и т. п. Эта проблема, интенсивно изучаемая экспериментально, является предметом развернутого обсуждения также и в отдельных теоретических работах. Исключительно ей посвящен, например, большой труд Ч. Дарвина (1953). Нельзя не видеть некоторой симптоматичности в том, что выходом в свет именно этой работы, столь же односторонней, как и «периферическая» теория, обычно датируется начало современного этапа в исследовании эмоций. Среди современных авторов сравнительно большое внимание вопросу о выражении эмоций уделяет К. Изард (1980).

Завершая обзор основных проблем психологии эмоций, подчеркнем, что в нем были затронуты лишь традиционные вопросы, обсуждаемые в классических и современных концепциях. Это значит, что представленный перечень вопросов знакомит с тем, как эмоции изучаются, но не как должны или могли бы изучаться в психологии. Не является тайной, что в области эмоций существует еще очень много тончайшего фактического материала, который психологическая теория не способна систематически осмыслить и объяснить. Бросается в глаза, например, тот факт, что в теориях эмоций хронически обходится вопрос об их онтогенетическом развитии. Конечно, неосвещенность такого рода вопросов не может быть случайной. Некоторое объяснение этому дают данные, тоже теоретически недостаточно осмысленные, о патологических изменениях и индивидуальных различиях в эмоциональной жизни (с этими данными знакомят работы П. Б. Ганнушкина, К. Г. Юнга; см. также Додонов, 1978), в частности данные о возможном резком изменении основных характеристик эмоциональной жизни (например, внезапное возникновение тревожности, жизнерадостности) под влиянием патогенного фактора. Действительно, как изобразить продуктом продолжительного развития то, что способно в самые сжатые сроки исчезнуть, уступив место другому, новому, совсем непохожему и даже противоречащему тому, что исчезло? Не может быть сомнений, что за этим кроется одна из многочисленных тайн, столь характерных для психологии эмоций.

Можно выразить надежду, что данная книга будет способствовать как ознакомлению с тайнами эмоций, так и.увеличению числа заинтересованных в их разгадке. Ее редакторы-составители благодарны А. А. Пузырею, составившему биографические справки об авторах, Е. Ю. Патяевой, А. А. Пузырею, Е. Е. Насиновской, Ф. Е. Василюку, О. С. Копиной, подготовившим ряд переводных текстов, а также многим сотрудникам ф-та психологии МГУ и друзьям, помогавшим при подготовке этой книги к изданию.

ЛИТЕРАТУРА

Архипкина О. С. Реконструкция субъективного семантического пространства, означающего эмоциональные состояния. — Вести. Моск. ун-та. Сер. Психология. 1981, № 2.

Бюлер К. Духовное развитие ребенка. М., 1924.

Васильев И. А., Поплужный В. Л., Тихомиров О. К. Эмоции и мышление. М., 1980.

Вилюнас В. К. Психология эмоциональных явлений. М., 1976. Вудвортс Р. Экспериментальная психология. М., 1950. В у и д т В. Основы физиологической психологии, т. 2. Б. м. и г. Выготский Л. С. Спиноза и его учение об эмоциях в свете современной психоневрологии. — Вопросы философии, 1970, № 6. Гельгорн Э., Луфборроу Дж. Эмоции и эмоциональные расстройства. М.,

1966.

Грот Н. Психология чувствований в ее истории и главных основах. Спб., 1879—1880. Гуревич К. М. Психологические вопросы изучения профессиональной пригодности работников энергосистемы. — В кн.: Типологические особенности высшей нервной деятельности человека. М., 1965.

Дарвин Ч. Выражение эмоций у животных и человека.—Соч., т. 5. М., 1953. Декарт Р. Страсти души. — Избранные произведения. М., 1950. Додонов Б. И. Классификация эмоций при исследовании эмоциональной направленности личности. — Вопросы психологии, 1975, № 6^ Додонов Б. И. Эмоция как ценность. М.. 1978. Запорожец А. В., Неверович Я. 3. О генезисе, функции и структуре эмоциональных процессов у ребенка. — Вопросы психологии, 1974, № 6. Изард К. Е. Эмоции человека. М., 1980. Кеннон В. Физиология эмоций. Л., 1927. Ланге К. Г. Аффекты. Спб., 1890.

Леонтьев А. Н., Судаков К. В. Эмоции. — БСЭ, т. 30. М., 1978. Линдслей Д. Б. Эмоции.—В кн.: Экспериментальная психология, т. 1. М., 1960. Макдауголл У. Основные проблемы социальной психологии. М., 1916. Ольшанникова А. Е. К психологической диагностике эмоциональности.—

В кн.: Проблемы общей, возрастной и педагогической психологии. М., 1978. Петражицкий Л. И. Введение в изучение права и нравственности. Основы

эмоциональной психологии. Спб., 1908. Рейковский Я. Экспериментальная психология эмоций. М., 1979. Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. М., 1946. Рубинштейн С. Л. Бытие и сознание. М., 1957. Симонов П. В. Что такое эмоция? М., 1966. Тихомиров О. К., Виноградов Ю. Е. Эмоции в функции эвристик.—В кн.: