Мир молчит. Темное небо печально и глумливо смотрит вниз, обещая вскорости одарить эту пыльную землю дождевой влагой. Одарить и тут же забрать обратно

Ветер гонит по земле мелкий мусор. Клочки бумаги, делая немыслимые пируэты, несутся куда-то вдаль, по своим мусорным делам. Вот один из таких кусочков натыкается на покосившуюся стенку полуразрушенной будки, которая была когда-то проходной завода или вагонного депо. Шлагбаум в проеме ворот все также упрямо занимает горизонтальное положение, словно гордясь тем, что не все еще оставлено и запущенно.

Он как бы говорит:

– Я стою на страже. Я никуда не ушел и продолжаю охранять.

От чего? От кого?

Впереди разрушенное здание. Что это? Быть может цех или заводская пристройка, а может часть чего-то, некогда бывшим чем-то большим? Все вопросы остаются без ответа. Ветер разносит жалобный звук, раскачивая чудом уцелевший ставень, влетает в дома, глядящие пустыми глазницами окон, играет почти оторванным куском крыши.

Вот один из домов вызвал интерес бродяги-ветра. Почти бесшумно он влетает в проем окна, оскалившийся осколками стекла, крадется вдоль грязных стен. На полу старый, давно ссохшийся помет, обосновавшихся здесь когда-то, а потом исчезнувших животных, грязь, и почему-то тонкий слой пыли…

Что-то огромное и проржавевшее до основания, стоит в следующем зале. Генератор? Нет ответа. Бурые стены с осыпавшейся штукатуркой и темными пятнами вдоль пола. В некоторых окнах еще сохранились стекла. Запыленные, грязные кусочки, бывшие когда-то прозрачными родственниками горного хрусталя. Преломляя свет, они напускают таинственный полумрак. Тишина, эта вязкая тягучая тишина повсюду. Только редкое завывание ветра и стук падающих капель все же начавшегося дождя.

Капли падают, звонко ударяясь об асфальт, падают и тут же впитываются, становясь темными пятнами. Вот немного впереди, сразу за поворотом улицы, виден локомотив. Старый локомотив, с облупившейся темно-зеленой краской. Он стоит, гордо принимая на себя ненавистные ему капли дождя. Он стоит и ждет. И если приглядеться, то кажется, что он напряжен как зверь перед прыжком. Вот-вот он тронется, наберет ход и исчезнет в утренней дымке, что утопила в себе этот осколок прошлой человеческой жизни.

Полетим над железнодорожным полотном.

Тусклые от времени, покрытые ржавчиной рельсы, ведут нас вперед. Пересекаясь, делая плавные изгибы, они приводят нас к мосту. Вагоны, столпившись, словно в очереди, перегораживают его. Некоторые немного покосились, выставив на обозрение всем свои колеса, другие – просто стоят памятниками бесконечному одиночеству.

Внизу темная, немного мутноватая вода, медленно и лениво катится куда-то по своим делам. Впереди лес и выжженная земля. Обреченность и покорность. Оставшиеся деревья, словно тайные знаки безвозвратно ушедших времен, скорбно сутулятся и склоняют ветки.

Вот, одна из веток, обломившись под внезапно сильным порывом ветра, падает вниз. Мгновение – и слышится треск. Щепки летят во все стороны. Трава немного примята в том месте, где ветка закончила свое печальное существование …

А вон там кто-то медленно и неуверенно крадется между деревьев. Но, не будем отвлекаться.

Еще дальше виден мертвый город, который смотрит на нас сотнями пустых глазниц окон с остатками стеклянных слез. Боль и одиночество. Покосившиеся и обветшавшие двери, беззвучие, только тянущийся анакондой через весь дом свист сквозняка.

Внутри страшно. Страшно, потому что все запущенно, заброшенно и забыто. Мир, который живет без нас. Лестница, такая твердая под ногами, кажется вот-вот обвалиться, чтобы всех нас погрести под бетонными блоками и кирпичной крошкой. Пустые грязные комнаты, с открытыми шифоньерами и створками шкафов. Вон лежит, кем-то забытая в спешке кукла. Пачки газет, перевязанные бечевкой крест накрест, бессильно лежат под тяжелой дланью времен.

Боже, как тут пусто! Ничего нет. В окне видна картина смерти, смерти сотен домов, смерти чувств, будущего, смерти нас, людей. Пустыня, прошедшая через цивилизацию. Серые тусклые цвета. То, что раньше было зеленью, теперь потеряло свой цвет.

И смерть тут правит бал…