Эти ужасные маленькие надрезы

Дуглас Престон, Линкольн Чайлд Кабинет диковин

 

Серия: Пендергаст – 3

 

 

OCR Денис

 

«Дуглас Престон, Линкольн Чайлд. Кабинет диковин»:

АСТ; Москва; 2005; ISBN 5-17-025979-4

Перевод: Г. Косов

Оригинал: Douglas Preston, “The Cabinet of Curiosities”

Аннотация

 

Загадочные и нелепые кунсткамеры, популярные в Нью-Йорке XIX века… Давно забытое развлечение? Но… почему при возведении дома на месте старинного «кабинета диковин» строители находят ТРИДЦАТЬ ШЕСТЬ человеческих скелетов? Значит, давнишняя нью-йоркская история о безумном враче-убийце, проводившем чудовищные эксперименты на живых людях, подтвердилась? К этому выводу приходит ведущий дело агент ФБР и его напарница-археолог. Но внезапно город потрясает серия УБИЙСТВ, В ТОЧНОСТИ КОПИРУЮЩИХ те, что происходили сто тридцать лет назад! Расследование принимает НОВЫЙ ПУГАЮЩИЙ ОБОРОТ…

 

Дуглас Престон и Линкольн Чайлд посвящают эту книгу учителям и библиотекарям Америки, и в первую очередь тем из них, которые повлияли на их судьбу.

 

Старые кости

 

Глава 1

 

Малыш Боксер с отвращением смотрел на строительную площадку. Прораб вел себя как сущее дерьмо, а бригада оказалась каким-то никчемным сбродом. Но хуже всего было то, что сидевший в кабине «катерпиллера» олух ни хрена не смыслил в управлении экскаватором. Скорее всего его протолкнул на стройку профсоюз или какие-нибудь дружки. Как бы то ни было, но парень дергал машину так, словно это был его первый день в профессиональном училище округа Куинс. Боксер стоял, скрестив на груди мощные лапы, и наблюдал за тем, как ковш экскаватора вгрызается в груды битого кирпича, оставшегося на месте квартала старых жилых домов. Ковш чуть приподнялся, затем замер, но тут же возобновил движение, раскачиваясь в разные стороны. Господи, и где только они ухитряются находить таких клоунов?

Услышав за своей спиной звук шагов, он обернулся и увидел прораба. Потную рожу начальства покрывал толстый слой строительной пыли.

– Боксер! Ты что, купил билеты на это шоу? Или как?

Боксер сделал вид, что не слышит, и принялся слегка поигрывать мышцами своих здоровенных рук. Он был единственным на всей площадке, кто разбирался в строительном деле. Остальные члены бригады его за это, мягко говоря, недолюбливали. Но Боксеру было на это ровным счетом плевать.

Он услышал, как заскрежетал ковш, наткнувшись на массивный обломок старинной кладки. Фундамент дома был вскрыт. В солнечном свете разлом очень напоминал свежую рану, в верхней части которой лежали асфальт и цемент, а под ними – кирпич. Под последним слоем кирпича виднелась земля. Учитывая, что фундамент небоскреба должен покоиться на коренных породах, им предстояло копать значительно глубже. Боксер перевел взгляд за пределы строительной площадки, на невысокие дома Нижнего Ист-Сайда. Некоторые из них совсем недавно прошли реконструкцию, а остальные ждали своей очереди. Программа «облагораживания» в действии.

– Эй, Боксер! Ты что, оглох?

Боксер снова напряг мышцы, представив на миг, как его кулак врезается в красную рожу прораба.

– Давай, шевели задницей! Это тебе не в дырочку на девочек пялиться!

Прораб мотнул головой в сторону работающей бригады, но ближе подойти не рискнул. Что ж, тем лучше. Боксер поискал глазами работяг. Те грузили кирпич в самосвал. Наверняка для того, чтобы загнать его за ближайшим углом какому-нибудь недоумку из числа яппи по пять баксов за штуку. Эта психованная братия просто обожает всякое старинное дерьмо. Боксер медленно двинулся к своим, всем видом давая понять прорабу, что отнюдь не торопится выполнять его указания.

Послышался крик, и скрежет ковша экскаватора мгновенно прекратился. Ковш машины проделал в стене фундамента рваную дыру, ведущую в глубокую черную полость. Экскаваторщик выпрыгнул из кабины. К нему подошел прораб, и парочка начала что-то горячо обсуждать.

– Боксер! – раздался голос прораба. – Поскольку тебе, похоже, нечем заняться, я придумал для тебя работу.

Боксер слегка изменил курс, опять же давая понять, что делает это не по указанию зануды-прораба, а по собственной инициативе. На слова начальника он не откликнулся ни кивком, ни тем более словом. Боксер остановился перед прорабом и посмотрел на покрытые пылью рабочие ботинки начальника. «Маленький размер ноги – маленький член», – подумал он и неспешно поднял глаза.

– Добро пожаловать в наш мир, Малыш. Взгляни-ка на это.

Боксер удостоил дыру лишь мимолетным взглядом.

– Дай-ка мне твой фонарь, – сказал прораб.

Боксер снял с пояса желтый фонарь и передач его прорабу. Тот нажал на кнопку и произнес:

– Надо же, а он, оказывается, даже работает.

Сказано это было таким тоном, словно случилось чудо. После этого прораб сунул голову в дыру. Он стоял на цыпочках на куче битого кирпича, скрывшись почти по пояс в проломе. Вид у него при этом был довольно идиотский. Затем прораб что-то пробурчал, но голос звучал настолько глухо, что никто ничего не услышал.

– Похоже на тоннель, – объявил он, вылезая из дыры. Он вытер ладонью лицо, размазав грязь, и добавил: – Ну и вонища!

– Короля Ту ты там, случайно, не видел?

Все, кроме Боксера, весело заржали. Кто, дьявол его побери, этот Король Ту?

– Надеюсь, что эта хреновина не имеет никакого отношения к археологии, – сказал прораб и, повернувшись к Боксеру, произнес: – Ты, Малыш, парень большой и сильный. Я хочу, чтобы ты посмотрел, что там.

Боксер взял свой фонарь и, не удостоив взглядом стоящих вокруг него уродов, начал подниматься по куче битого кирпича к проделанной экскаватором дыре. Встав на колени на вершине кучи, он направил луч фонаря в глубину. Его взору открылся длинный тоннель с низким потолком. Судя по виду, потолок был готов вот-вот обвалиться. Боксера начали одолевать сомнения.

– Ну, ты лезешь или нет? – послышался голос прораба.

– Но это же не предусмотрено моим контрактом. Профсоюз может рассердиться, – насмешливо произнес какой-то идиот, явно пытаясь имитировать голос Боксера.

Услышав всеобщее ржание, Боксер полез в пролом.

Битый кирпич за проломом образовал нечто вроде осыпи, и Боксер чуть ли не сполз по ней, подняв при этом тучу пыли. Когда под его ногами снова оказалась твердая земля, он выпрямился и направил свет фонаря в глубину тоннеля. Боксеру пришлось подождать, пока не осядет пыль, а глаза не приспособятся к темноте. Очень приглушенно и словно издалека до него доносились звуки разговора и смех.

Боксер сделал несколько шагов, водя перед собой фонарем. С потолка тоннеля свисали нитевидные сталактиты, а застоялый воздух был насыщен какой-то вонью. Дохлые крысы, видимо.

Тоннель, если не считать нескольких кусков угля, был абсолютно пуст. По его обеим сторонам когда-то длинным рядом шли ниши. Шириной примерно в три, а высотой в пять футов. Ниши имели форму арок и были небрежно заложены кирпичом. На стенах тоннеля поблескивала влага, и до слуха Боксера доносился дробный звук капели. В остальном там царила тишина – все звуки внешнего мира остались за пределами старинного сооружения.

Он сделал еще несколько шагов, направляя луч света на стену и потолок. Паутина трещин на потолке стала гуще, оттуда время от времени выстреливало камнем. Боксер осторожно попятился назад и снова обратил внимание на замурованные ниши вдоль стены.

Боксер подошел к ближайшей из них. Из кладки недавно вывалился один кирпич, а остальные, судя по их виду, едва держались. «Интересно, – подумал он, – что там может находиться? Еще один тоннель? А может быть, там что-то сознательно спрятали?»

Он посветил в образовавшуюся на месте выпавшего кирпича дыру, но так ничего и не смог разглядеть в черной пустоте. Затем, переложив фонарь в левую руку, взялся правой за нижний кирпич и потянул. Ошибки не было: кирпич сидел в кладке очень слабо. Боксер выдернул кирпич, следом за ним другой, а потом и третий. Из отверстия на него дохнуло запахом разложения.

Снова направив луч фонаря в глубину ниши, примерно в трех футах от себя он увидел вторую кирпичную стену. Затем Боксер осветил пол. Там находилось нечто похожее на белое блюдо. Неужели фарфор? Запах сероводорода теперь был настолько сильным, что у него заслезились глаза. Пришлось отойти на шаг от отверстия. Любопытство в нем боролось с чувством тревоги. Ведь там может находиться что-то старинное и очень ценное. Иначе зачем замуровывать нишу?

Боксер вспомнил о парне, который, занимаясь сносом старого дома, нашел мешочек редких серебряных долларов. Везунчик огреб за них пару тысяч баксов и купил себе классную газонокосилку фирмы «Кубота». Если там что-то ценное, то он это себе прикарманит, а те, кто остался на свежем воздухе, пусть сдохнут от зависти.

Боксер расстегнул верхнюю пуговицу рабочей куртки, вытянул из-под нее футболку и приложил к носу. После этого посветил фонарем в дыру, решительно просунул туда голову и внимательно осмотрелся.

На какой-то миг он окаменел. Затем инстинктивно дернул головой, сильно ударившись о верхний ряд кирпичей. Бросив фонарь, он стал вытаскивать голову из дыры, оцарапав лоб. Его ноги разъехались на влажном кирпичном полу, и, непроизвольно вскрикнув, он упал на колени.

Некоторое время в тоннеле царила полная тишина, а где-то очень далеко едва заметным пятном виднелся выход во внешний мир. Смрад становился невыносимым. Захватив полную грудь вонючего воздуха, Боксер с трудом встал на ноги и направился на свет, скользя по влажному полу. Оказавшись совершенно неожиданно для себя на свету, он нырнул головой вперед в пробитую экскаватором дыру и упал лицом вниз на кучу битого кирпича. Словно сквозь туман Боксер услышал смех, который сразу затих, как только он перекатился на спину. Вокруг него поднялась суета, и чьи-то руки подняли его с горы кирпичного мусора.

– О Боже, что с тобой?

Ему казалось, что все говорят одновременно.

– Он ранен. Весь в крови.

– Расступитесь! – донеслась до него чья-то команда.

Боксер пытался восстановить дыхание и хотя бы немного унять сердцебиение.

– Не трогайте его. Вызовите «скорую»!

Боксеру казалось, что эта бессмысленная сумятица будет продолжаться вечно. Когда ему удалось наконец отдышаться, он с трудом сел и выдавил в неожиданно наступившей тишине:

– Кости...

– Кости? Какие еще кости?

Боксер ощутил, что мозг начинает потихоньку проясняться. Он огляделся по сторонам, чувствуя, как по щекам катятся горячие струйки крови.

– Разные... Черепа... Кости... Навалом. Их там полно.

Пробормотав эти слова, он ощутил страшную слабость и снова улегся на спину под лучами яркого солнца.

 

Глава 2

 

Нора Келли стояла у окна своего кабинета. Кабинет находился на четвертом этаже, и под его окнами простиралась медная крыша Американского музея естественной истории, украшенная куполами, минаретами и башнями с горгульями. За башнями музея вплоть до Пятой авеню колыхалась листва деревьев Центрального парка. Из окна кабинета ряд домов на авеню казался монолитной стеной какого-то бесконечно большого замка. Но этот удивительный по красоте ландшафт Нору вовсе не радовал.

Приближалось время встречи. Девушка попыталась погасить неожиданно нахлынувший гнев, но передумала. Для предстоящего разговора ей понадобится вся ее злость. Расходы на научные разработки были заморожены вот уже восемнадцать месяцев. Между тем за это же время число вице-президентов в музее возросло с трех до двенадцати, и каждый из этих «вице» стоил учреждению двести тысяч в год. Полусонный отдел по связям с общественностью, в котором трудилась горстка милых, радушных старичков из бывших газетчиков, превратился за эти полтора года в притон для оравы юных горластых пижонов, ни дьявола не смысливших ни в археологии, ни в науке. В высших эшелонах музея оставалось все меньше и меньше известных ученых. На смену им появлялись крючкотворы-юристы и типы без образования, прекрасно умевшие выколачивать деньги из разного рода фондов. Каждый мало-мальски удобный угол музея был перестроен и превращен в кабинет для какого-нибудь чиновника. Все средства музея утекали на зарплату умельцев выколачивать деньги, которые тратились на наем новых добытчиков средств. И если говорить напрямик, то все это походило на какой-то финансовый онанизм.

Но тем не менее, внушала она себе, это по-прежнему был Американский музей естественной истории – величайшая в мире коллекция чудес природы. Ей страшно повезло, что она получила здесь работу. После всех неудач, связанных с археологической экспедицией в Юте, а затем неожиданным отказом музея Ллойда продолжать запланированную работу, она была готова на все, лишь бы закончить исследования. На сей раз, убеждала себя Нора, она будет действовать с холодной головой и так, как требует сложившаяся в музее система.

Она отвернулась от окна и обвела взглядом кабинет. Система или не система, но без денег она не сможет завершить работу, доказывающую связь между индейцами анасази и ацтеками. Для этого ей прежде всего требовалось провести радиоуглеродный анализ шестидесяти шести органических образцов, собранных во время летнего сезона в южной части Юты. Это будет стоить восемнадцать тысяч долларов, но без датировки ей работу не закончить. Она попросит деньги только на это. Все остальное может пока подождать.

Время. Нора вышла из своего кабинета и по узкой лестнице поднялась в роскошь пятого этажа. Перед дверью приемной первого вице-президента она на секунду задержалась, чтобы поправить свой костюм. Если эти типы не разбираются в науке, то в одежде они смыслят прекрасно. Отличный ручной крой и безукоризненный вид – это все, что им требуется. Придав своему лицу нейтральное, но в то же время доброжелательное выражение, Нора сунула голову в дверь.

Секретарша ушла на ленч. Нора решительно пересекла приемную и с колотящимся сердцем замерла перед дверью вице-президента. Она просто обязана получить деньги и не уйдет отсюда, пока этого не добьется. Зажав расшалившиеся нервы в кулачок, девушка изобразила на лице улыбку и постучала.

– Войдите, – прозвучал энергичный голос.

Угловой кабинет был залит ярким утренним солнцем. Первый вице-президент Американского музея естественной истории Роджер Брисбейн-третий восседал за сверкающим письменным столом фирмы «Баухаус». Нора видела фотографии этого места, сделанные в то время, когда офис принадлежал таинственному доктору Фроку. Тогда это был кабинет подлинного ученого. Там царил полный хаос. Рабочее помещение было заполнено разнообразными окаменелостями, книгами, копьями племени масаи и креслами в викторианском стиле. Почетное место в кабинете отводилось чучелу дюгоня. Теперь же кабинет более всего походил на приемную дантиста. Единственным предметом, напоминавшим о музее, был стеклянный шкаф. За толстым стеклом в гнездах темного бархата переливались всеми цветами радуги как шлифованные, так и оставшиеся в своем первозданном виде первоклассные драгоценные камни. По музею ходили слухи, что Брисбейн в молодости мечтал заняться изучением природных драгоценностей, однако по настоянию своего более практичного папаши был вынужден податься в юристы. Норе хотелось, чтобы эти слухи соответствовали действительности – они оставляли надежду на то, что первый вице-президент хотя бы немного разбирается в науке.

Брисбейн выглядел холеным и весьма уверенным в себе человеком. Его безукоризненно выбритая физиономия цветом и гладкостью кожи напоминала внутреннюю сторону морской раковины. Вице-президент был отутюжен, подтянут и наодеколонен. Прекрасно ухоженная шевелюра светилась здоровьем, хотя волосы, по мнению Норы, были все же чуть-чуть длинноваты.

Нора сделала все, чтобы придать своей улыбке максимальную искренность.

– Доктор Келли, – произнес Брисбейн, демонстрируя ряд великолепных зубов. – Располагайтесь как дома.

Нора осторожно опустилась на какую-то конструкцию из хрома, кожи и дерева. Сооружение было крайне неудобным и при малейшем движении издавало скрип.

Молодой вице-президент откинулся на спинку кресла и забросил руки за голову. Рукава его белоснежной рубашки были закатаны с ювелирной точностью, а узел шелкового английского галстука являл собой безукоризненный треугольник. «Неужели для того, чтобы скрыть морщинки, он носит под глазами грим?» – подумала Нора. Присмотревшись чуть внимательнее, она поняла, что не ошиблась.

– Как обстоят дела у старьевщиков? – спросил Брисбейн. – Как кости и тряпье?

– Превосходно, – ответила Нора. – Но мне хотелось бы обсудить с вами одну совсем крошечную проблему.

– Очень хорошо. Я и сам хотел с вами побеседовать.

– Мистер Брисбейн, – торопливо начала Нора, – я...

Мистер Брисбейн остановил ее движением руки:

– Не надо, Нора. Я знаю, почему вы здесь. Вам нужны деньги.

– Да, верно.

– И вы без них не сможете завершить свои исследования, – сочувственно кивая, продолжил вице-президент.

– Да, так, – сказала Нора удивленно и с некоторой опаской. – Нам страшно повезло, когда мы получили грант Мерчисона на исследования в штате Юта. Но я не смогу закончить работу без датировки, которую можно получить лишь при помощи серии радиоуглеродных анализов.

Она старалась говорить таким тоном, который подчиненные обычно употребляют в беседах с начальством, и очень надеялась, что это ей удается.

Брисбейн кивнул. Полуприкрыв веки, он слегка покачивался в кресле. Несмотря ни на что, в сердце Норы зародилась надежда. Она никак не ожидала столь сочувственной реакции. Похоже, что у нее получается.

– И о какой же сумме идет речь? – поинтересовался Брисбейн.

– За восемнадцать тысяч долларов я смогу провести радиоуглеродный анализ шестидесяти шести образцов. Это будет сделано в Мичиганском университете, где расположена лучшая в стране масс-спектрографическая лаборатория.

– Восемнадцать тысяч долларов. Шестьдесят шесть образцов...

– Верно. Я не прошу увеличения бюджета на постоянной основе. Это всего лишь разовая затрата.

– Итак, восемнадцать тысяч долларов... – медленно, словно в раздумье, протянул Брисбейн. – Ведь если хорошенько подумать, доктор Келли, это не так уж и много.

– Совсем немного.

– Да, деньги действительно небольшие.

– Именно. Особенно в сравнении с теми научными результатами, которые они позволят получить.

– Восемнадцать тысяч... Какое забавное совпадение.

– Совпадение? – переспросила Нора, ощутив беспокойство.

– Это как раз та сумма, на которую мы намерены урезать ваш бюджет в будущем году.

– Вы урезаете мой бюджет?!

– Да, – кивнул Брисбейн. – Общее сокращение на десять процентов. По всем научным подразделениям.

Почувствовав, что ее начинает бить дрожь, Нора изо всех сил вцепилась в подлокотники рахитичного кресла. Девушке захотелось как следует высказаться, но, вспомнив о своей клятве, она предпочла промолчать.

– Расходы на новый зал динозавров оказались значительно больше, чем мы предполагали. Поэтому я так обрадовался, услышав ваши слова о том, что это небольшие деньги.

Норе удалось восстановить дыхание, и, стараясь говорить как можно мягче, она произнесла:

– Мистер Брисбейн, подобное сокращение финансирования не позволит мне завершить исследование.

– Боюсь, что нам придется это сделать. Поймите, научно-исследовательская работа занимает лишь небольшую часть во всей деятельности музея. Мы связаны обязательствами по проведению выставок, необходимо открывать новые залы и развлекать публику.

– Но фундаментальные научные исследования являются основой этого учреждения. Лишившись научной базы, музей превратится в пустое шоу, – начав горячиться, сказала Нора.

Брисбейн поднялся с кресла, обошел стол и, остановившись перед стеклянным шкафом, сунул ключ в замочную скважину.

– Вам когда-нибудь доводилось видеть изумруд «Тев Мираби»?

– Видеть что?

Брисбейн открыл дверцу и снял с бархатной подложки изумруд без огранки размером с яйцо дрозда. Держа камень между большим и указательным пальцами, он сказал:

– "Тев Мираби". Безукоризненный камень. Как специалист по призванию, могу авторитетно заявить, что изумруды подобного размера всегда имеют недостатки. Все, кроме этого.

Он поднес прозрачный камень к глазу. Глаз сразу стал похож на орган зрения комнатной мухи под большим увеличением.

– Взгляните, – предложил Брисбейн.

Нора удержалась от едкого замечания и взяла изумруд.

– Поделикатнее, пожалуйста. Не надо его ронять. Изумруды очень хрупки.

Нора осторожно повертела камень в пальцах.

– Не стесняйтесь. Мир сквозь изумруд представляется совсем иным.

Она поднесла камень к глазам и увидела искаженный зеленый мир, в котором плавало создание, изрядно смахивающее на зеленую медузу. Брисбейн.

– Очень интересно, мистер Брисбейн. Но...

– Ведь правда безукоризненный камень?

– Вне сомнения. Но мы обсуждали иные материи.

– Сколько, по вашему мнению, он может стоить? Миллион? Пять? Десять? Это вещь уникальная, и, продав ее, мы можем разом решить все наши финансовые проблемы.

Он фыркнул и снова поднес изумруд к глазу. Увеличенный в десятки раз зрачок издевательски смотрел на Нору.

– Но это, увы, невозможно, – закончил вице-президент.

– Простите, но я не совсем вас понимаю.

– Этим грешите не только вы, но и весь остальной научный персонал. Вернемся к вопросу о «банальном шоу», как вы изволили выразиться. Возьмем, к примеру, этот изумруд. С научной точки зрения в нем нет ничего такого, чего нельзя найти в камнях, в сотни раз уступающих ему по размерам. Но людей простые изумруды не интересуют. Они желают видеть только самый большой из них. Именно ШОУ, доктор Келли, являются плотью и кровью этого музея. Как долго продолжались бы, по вашему мнению, столь дорогие вашему сердцу научные исследования, если бы люди вдруг перестали сюда приходить и перестали давать нам деньги? Музею нужны собрания диковин и захватывающие дух выставки, нужны колоссальные метеориты, динозавры, золото, планетарии, вымершая птица дронт и гигантские изумруды. Только этим мы сможем привлечь внимание людей. Ваша работа, увы, не подпадает под эту категорию.

– Но моя работа представляет интерес.

– Здесь каждый, моя дорогая, думает, что на земле нет ничего интереснее его исследований, – широко раскинув руки, произнес Брисбейн.

Слова «моя дорогая» решили дело. Нора с побелевшими от ярости губами поднялась со стула.

– Должна сообщить вам, что моя работа не требует никаких дополнительных обоснований. Исследования в Юте покажут точно, когда впервые влияние ацтеков начало проявляться в юго-западном регионе. Мы узнаем...

– Если бы вы раскапывали динозавров, – прервал ее вице-президент, – дело обстояло бы совсем по-иному. В этом все видят реальное действие, и это приносит деньги. Беда в том, доктор Келли, что ваша куча старого тряпья и горстка черепков никого, кроме вас, не интересуют.

– Беда в том, что вы в некотором роде сами являетесь недоделанным ученым! – взорвалась Нора. – Вы изо всех сил пытаетесь изобразить из себя бюрократа, но сильно переигрываете в этой роли.

Еще не закончив фразы, Нора поняла, что наговорила лишнего. На какой-то миг лицо Брисбейна превратилось в каменную маску. Однако, совладав с собой, он холодно улыбнулся и, достав из нагрудного кармана носовой платок, принялся нарочито медленно протирать изумруд. Затем он вернул камень на место, запер шкаф и начал столь же неторопливо протирать стекло. Вначале спереди, затем с боков. Покончив с этим занятием, он сказал:

– Вам надо беречь себя, доктор Келли. Излишнее волнение отрицательно воздействует на стенки артерий и весьма скверно сказывается на здоровье в целом.

– Я не хотела никого обидеть и прошу прощения. Однако буду выступать против всякого рода сокращений бюджета.

– Я сказал то, что обязан был сказать, – ласково произнес Брисбейн. – Если кто-то из научных сотрудников музея не может – или не захочет – изыскать резервы для сокращения, я буду счастлив сделать это за них.

Последняя фраза была произнесена даже без намека на улыбку.

 

* * *

 

Нора закрыла дверь приемной и остановилась в коридоре. В душе доктора Келли царило смятение. Она дала себе клятву не уходить, не добившись выделения средств, а получилось так, что ее финансовое положение теперь стало даже хуже, чем раньше. Может быть, имеет смысл обратиться к самому Коллопи? Но директор музея был человеком резким и недоступным. Кроме того, это наверняка выведет из себя Брисбейна. Она и без того дала слишком большую волю языку. Начав действовать через голову вице-президента, она рискует вообще потерять работу. А этого Нора допустить никак не могла. Если это произойдет, то ей скорее всего придется менять профессию. Может быть, ей все же удастся получить деньги на стороне? Выбить какой-нибудь грант. А через полгода грядет очередной пересмотр бюджета. Нельзя терять надежду...

Медленно шагая по ступеням лестницы, Нора спустилась на четвертый этаж. В коридоре она остановилась, заметив, что дверь ее кабинета распахнулась. Нора заглянула в дверь и увидела на фоне окна весьма странного на вид человека. Незнакомец неторопливо листал какую-то монографию. На нем был прекрасного покроя черный костюм, что придавало ему похоронный вид. Этот вид подчеркивался белизной кожи субъекта. Столь светлой кожи Норе видеть не доводилось. Волосы неизвестного были очень светлыми – почти белыми. А страницы монографии он перелистывал удивительно длинными, цвета слоновой кости, пальцами.

– Простите, но что вы делаете в моем кабинете? – спросила Нора.

– Любопытно, – пробормотал человек, поворачиваясь к ней лицом.

– О чем вы?

В его руках находилась монография «Геохронология пещеры Сандия».

– Вам не кажется странным, что единственное место, где обнаружены все точки Фолсома^[1], находится выше уровня Сандии^[2]? Напрашиваются далеко идущие выводы, не так ли?

Незнакомец говорил с ярко выраженным акцентом южного аристократа, и слова из его уст текли словно мед.

Удивление, вызванное вторжением в ее кабинет, отступало, давая место гневу.

Незнакомец лениво подошел к полке и вернул монографию на прежнее место. После этого он принялся изучать содержимое полки, постукивая длиннющими пальцами по корешкам переплетов.

– Забавно, – произнес нахал, снимая другую книгу. – Насколько я могу заметить, результаты, полученные на Монте-Верде, уже подвергаются сомнению?

Нора подошла к незнакомцу, выдернула из его рук монографию, вернула том на полку и довольно резко заявила:

– Я в данный момент очень занята. Если вы хотите со мной встретиться, вам следует предварительно позвонить. Прошу вас, не забудьте закрыть дверь, когда будете уходить.

С этими словами Нора повернулась к бледному типу спиной, ожидая, когда тот удалится. «Десять процентов», – подумала она и покачала головой, словно не могла поверить в эту цифру.

Но бледный тип не собирался уходить. Вместо звука закрывающейся двери она снова услышала медоточивый голос плантатора с Юга:

– Если вы не возражаете, доктор Келли, то я предпочел бы поговорить с вами незамедлительно. Надеюсь, что вы не сочтете меня излишне навязчивым, если я осмелюсь поделиться с вами кое-какими проблемами? Мне очень нужен ваш совет.

Она повернулась. Мужчина вытянул руку. На его ладони лежал небольшой коричневый череп.

 

Глава 3

 

Нора посмотрела на череп, а затем перевела взгляд на незнакомца.

– Кто вы? – спросила она, впервые обратив внимание на то, какими светлыми были его голубые глаза и насколько утонченными черты лица.

– Специальный агент Пендергаст. Федеральное бюро расследований, – ответил незнакомец, изобразив нечто среднее между кивком и неглубоким поклоном.

Нора почувствовала, как ее сердце провалилось куда-то в район желудка. Неужели это отголоски экспедиции в Юту, во время которой ее постоянно преследовали неудачи?

– У вас есть значок? – спросила она тоскливо. – Или какое-нибудь удостоверение личности?

Специальный агент понимающе улыбнулся и достал из кармана пиджака бумажник. Бумажник раскрылся, и Нора нагнулась, чтобы внимательно изучить значок. Значок не выглядел фальшивкой – за последние полтора года ей пришлось на них насмотреться более чем достаточно.

– Хорошо, хорошо, я вам верю, специальный агент...

«Как, дьявол побери, его зовут?» – подумала она.

–...Пендергаст, – закончил за нее незнакомец и добавил, словно прочитав ее мысли: – Мой визит не имеет никакого отношения к тому, что произошло в Юте. Я веду совсем другое дело.

Она снова обратила взгляд на странного посетителя. Тот являл собой этюд в черно-белых тонах и ничем не напоминал тех правительственных агентов, с которыми она сталкивалась на Западе. Этот человек выглядел необычным, если не сказать эксцентричным. В его невозмутимом лице присутствовало какое-то необъяснимое обаяние.

– Я не антрополог, – поспешно сказала Нора, обратив свое внимание на череп. – Кости не входят в сферу моих научных интересов.

Вместо того чтобы ответить, Пендергаст протянул ей череп. Нора осторожно взяла мертвую голову в руки. Ее, как это ни странно, начало разбирать любопытство.

– Но разве в ФБР нет судебных экспертов, которые могли бы вам помочь во всем разобраться? – спросила она.

Специальный агент улыбнулся, подошел к двери, закрыл ее и запер. Затем, подойдя к столу, он снял трубку телефона и осторожно положил рядом с аппаратом.

– Мы могли бы побеседовать так, чтобы нас не потревожили?

– Естественно. Если вам так угодно.

Нора чувствовала, что ее голос звучит слегка испуганно, и за это она злилась на себя. Ей никогда не приходилось встречать столь уверенного в себе человека.

Человек из ФБР расположился в деревянном кресле у стола и небрежно забросил одну из своих тощих ног на другую.

– Мне хотелось бы услышать, что вы думаете о черепе вне зависимости от ваших научных предпочтений.

Нора вздохнула. Может быть, ей вообще не стоит вступать в беседу с этим типом? Что скажет начальство? Скорее всего они будут довольны, что один из сотрудников музея консультирует ФБР. Может быть, это как раз и есть то проявление «публичности», которой так жаждет Брисбейн?

Она повертела череп в руках и сказала:

– Начнем с того, что на долю этого ребенка выпала очень печальная судьба.

Пендергаст сложил пальцы обеих рук домиком и вскинул брови, явно ожидая пояснений.

– Отсутствие шовных сращений говорит о том, что мы имеем дело с юным существом. Второй коренной зуб прорезался только что. Это говорит о том, что ему (или ей) около тринадцати лет – плюс-минус один-два года. Судя по изящным надбровным дугам, это все же девочка. Очень скверные зубы, без каких-либо следов лечения. Это говорит по меньшей мере о небрежении. Два кольца на эмали указывают на замедление роста, вызванного либо двумя периодами затяжного голодания, либо серьезными заболеваниями. Череп достаточно стар, хотя по состоянию зубов его можно отнести к сравнительно недалекому историческому периоду. Во всяком случае, к временам доисторическим он отношения не имеет. В доисторических черепах зубной кариес подобного рода не обнаруживается. Более того, мы имеем дело с европейским, а не с туземным североамериканским типом черепа. Думаю, что представленный вами образец имеет возраст от семидесяти пяти до ста лет. Все это, естественно, является плодом умозрительных заключений. Многое зависит от того, где он был обнаружен и в каких условиях находился. Для точного определения возраста находки было бы полезно провести радиоуглеродный анализ.

Это напомнило Норе о ее собственных проблемах, и она замолчала.

Что касается специального агента Пендергаста, то тот явно ждал продолжения. Чувствуя, как в ней нарастает раздражение, Нора подошла к окну, чтобы рассмотреть череп получше. Через несколько секунд она вздрогнула всем телом, ощутив приступ тошноты.

– В чем дело? – резко спросил Пендергаст и пружинисто поднялся на ноги, мгновенно уловив изменение в ее настроении.

– У основания затылочной кости имеются слабо различимые царапины... – Нора взяла висевшую на шее лупу, поднесла прибор к глазам и, повернув череп сводом вниз, всмотрелась в его основание.

– Продолжайте.

– Это следы ножа. Создается впечатление, что кто-то снимал мягкую ткань.

– Какого рода ткань?

– Такие следы остаются от скальпеля во время патолого-анатомического исследования, – ответила Нора, ощутив огромное облегчение. – Труп этого ребенка был подвергнут вскрытию. Следы остались при извлечении верхней части спинного или всего продолговатого мозга. – Нора положила череп на стол и продолжила: – Но я – археолог. За квалифицированным ответом, мистер Пендергаст, вам следует обратиться к кому-то другому. В штате музея есть весьма опытный антрополог доктор Вандеррайх.

Пендергаст взял череп, положил его в мешочек, и мешочек тут же исчез в складках его одежды. Это было очень похоже на фокус.

– Мне требуется именно ваша археологическая экспертиза. А теперь, – продолжил он, возвращая на место телефонную трубку и отпирая дверь, – я прошу вас проехать со мной в Нижний Манхэттен.

– В Нижний Манхэттен? В местное отделение ФБР?

Пендергаст отрицательно покачал головой.

Нора не знала, как быть.

– Я не могу уехать из музея. У меня еще масса дел.

– Это не займет много времени. Нам дорога каждая минута.

– Но в чем же все-таки дело?

Но Пендергаст молча вышел из дверей и двинулся по длинному коридору скользящей бесшумной походкой. Нора заторопилась следом, не успев придумать очередной отговорки. Агент уверенно прошел по узким лестницам и переходам, столь же уверенно пересек залы «Птицы мира», «Африка», «Млекопитающие плейстоценового периода» и наконец вышел в знаменитую Ротонду.

– Вы хорошо знакомы с музеем, – сказала Нора, стараясь не отставать.

– Да, – коротко бросил специальный агент.

Через несколько секунд они вышли из тяжелых бронзовых дверей и спустились по массивным ступеням на подъездную аллею. Пендергаст остановился у подножия лестницы и повернулся лицом к Норе. В лучах яркого солнца его глаза стали почти белыми, с едва заметным намеком на голубизну. Нора видела агента в движении и теперь знала, что под узким черным костюмом скрывается незаурядная физическая сила.

– Вы знакомы с «Актом об охране археологических и исторических ценностей Нью-Йорка»? – спросил он.

– Естественно.

Это был закон, запрещающий проводить раскопки или строительство, если во время работы обнаруживаются предметы, имеющие археологическую или историческую ценность. Работы возобновляются лишь после того, как профессионалы извлекут и опишут найденные образцы.

– В Нижнем Манхэттене строители вскрыли одно любопытное место. Вы приглашаетесь в качестве археолога-наблюдателя.

– Я? Но у меня нет ни опыта, ни полномочий...

– Опасаться не стоит, доктор Келли. Мне почему-то кажется, что срок вашего пребывания на этом посту окажется весьма недолгим.

– Но почему именно я? – недоуменно спросила Нора.

– Потому, что у вас есть опыт работы на раскопках подобного рода.

– И что же это за раскопки?

– Погребение.

Она молча подняла на него глаза.

– А теперь, – сказал он, показывая на «роллс-ройс», – нам пора в путь. Прошу. Только после вас.

 

Глава 4

 

Нора вылезла из «роллс-ройса», с раздражением ощущая, что является объектом всеобщего внимания. Что касается Пендергаста, то он закрыл за ней дверцу автомобиля с индифферентным видом, словно не замечая несовместимости элегантной машины с пылью и шумом строительной площадки.

Они перешли через улицу и остановились перед высокой изгородью из металлической сетки. За сеткой под ярким солнечным светом находились остовы старых зданий. По периметру стройки стояли загруженные кирпичом и кирпичной крошкой самосвалы. У тротуара были припаркованы два полицейских автомобиля, и Нора увидела полдюжины копов, склонившихся над дырой в остатках кирпичной стены. Неподалеку от полицейских стояли несколько мужчин в деловых костюмах.

На строительную площадку со всех сторон пялились пустыми глазницами окон давно брошенные дома.

– Группа «Моген – Фэрхейвен» возводит здесь жилую башню в шестьдесят пять этажей, – сказал Пендергаст. – Вчера, примерно в четыре дня, они сделали пролом в кирпичной стене, и в тоннеле под домом один из рабочих нашел череп, который я вам показал. Кроме черепа, там обнаружили множество костей.

– А что здесь находилось раньше? – спросила Нора.

– Квартал жилых домов, построенных в конце девяностых годов девятнадцатого века. Тоннель, видимо, был проложен еще раньше.

Когда они шли вдоль ограды, Пендергаст склонился к Норе и негромко произнес:

– Боюсь, что эта экспедиция может оказаться безрезультатной. В любом случае в нашем распоряжении очень мало времени. За несколько последних часов строительная площадка претерпела существенные изменения. «Моген – Фэрхейвен» одна из самых деятельных строительных компаний города и обладает потрясающим... как бы это получше выразиться... влиянием. Вы обратили внимание на отсутствие представителей прессы? Они смогли вызвать полицию, не привлекая внимания средств массовой информации.

Пендергаст подвел ее к воротам, рядом с которыми дежурил полицейский. На поясе стража порядка болтались наручники, портативная рация, дубинка, револьвер и запасные обоймы. Под тяжестью этого снаряжения брючный ремень провис, создавая простор для скрытого под синей рубашкой необъемного брюха копа.

Пендергаст остановился у ворот.

– Проходите, – сказал коп. – Здесь не на что глазеть, приятель.

– Совсем напротив, – улыбнулся Пендергаст и достал свое удостоверение личности.

Коп с недовольным видом взглянул на фотографию, затем перевел взгляд на Пендергаста и снова посмотрел на фото. Повторив эту операцию несколько раз, коп наконец спросил:

– ФБР?

– Три буквы на удостоверении говорят, что вы не ошиблись, – сказал Пендергаст, возвращая бумажник во внутренний карман пиджака.

– А кто ваша спутница?

– Археолог. Она уполномочена провести обследование строительной площадки.

– Археолог? Подождите.

Коп двинулся в направлении кучки полицейских, стоявших неподалеку от пролома. Он произнес несколько слов, и от группы отпочковался один из блюстителей правопорядка, за которым затрусил мужчина в коричневом костюме. Мужчина был чрезвычайно толст и приземист. Его шея складками наползала на узкий воротник рубашки. Шаги, которые он пытался делать, были слишком велики для его коротких толстых ножек. При каждом шаге бедняге приходилось подскакивать. Создавалось впечатление, что по строительной площадке прыгает шар.

– Что, дьявол побери, здесь происходит? – пропыхтел он. – Нам ничего не говорили о ФБР.

Нора обратила внимание, что на плечах полицейского золотятся капитанские знаки различия. У капитана был землистый цвет лица, редкие волосы и маленькие, глубоко сидящие глазки. Он был почти так же тучен, как и человек в коричневом костюме.

Капитан посмотрел на Пендергаста и сказал:

– Разрешите взглянуть на ваше удостоверение.

Голос у блюстителя закона оказался довольно писклявым, и говорил капитан с заметным напряжением.

Пендергаст снова достал бумажник. Капитан взял его, открыл, изучил удостоверение и протянул бумажник через решетку со словами:

– Прошу прощения, мистер Пендергаст, но это дело не подпадает под юрисдикцию ФБР, тем более – под юрисдикцию отделения Нового Орлеана. Вы должны хорошо знать порядки.

– Капитан?..

– Кастер.

– Капитан Кастер, я сопровождаю доктора Нору Келли, сотрудницу Американского музея естественной истории. Ей поручено провести археологическое обследование. А теперь, если позволите...

– Здесь идет строительство, – вмешался человек в коричневом костюме. – Мы возводим высотное здание. Сообщаю на тот случай, если вы этого не заметили. Кости уже осматривают. Господи, мы и так теряем сорок тысяч долларов в день, а тут еще и ФБР!

– С кем имею честь? – приятным голосом спросил Пендергаст.

– Эд Шенк, – ответил коричневый костюм, глядя почему-то в сторону.

– Мистер... э... Шенк? – Это было произнесено таким тоном, словно речь шла о каком-то примитивном инструменте. – А какой, простите, пост вы занимаете в фирме?

– Менеджер по строительству.

– Ах да, конечно. Как же я не сообразил. Было очень приятно познакомиться. – Пендергаст снова обратился к капитану, словно забыв о существовании Шенка: – Итак, капитан Кастер, если я правильно понял, вы не намерены открыть ворота и дать нам возможность приступить к работе?

– Эта стройка имеет огромное значение как для компании «Моген – Фэрхейвен», так и для этой части Манхэттена. Работы замедлились, что вызывает озабоченность в самых высоких сферах. Вчера вечером на стройке побывал сам мистер Фэрхейвен. Компания не может допустить дальнейшей задержки строительства. Об участии в деле ФБР мне не сообщали, и я ничего не слышал об археологических исследованиях... – Он замолчал, увидев, что Пендергаст достал свой мобильный телефон. – Кому вы собираетесь звонить?

Пендергаст улыбнулся и молча набрал номер, с удивительной скоростью нажимая на крошечные кнопки.

Взгляд капитана бегал с агента ФБР на Шенка и обратно.

– Салли? – произнес Пендергаст в трубку. – Говорит агент Пендергаст. Могу я поговорить с комиссаром Рокером?

– Послушайте... – начал капитан.

– Да, Салли, пожалуйста. Ты просто золото.

– Может, мы сможем обсудить все на площадке?

Послышался звон ключей. Капитан Кастер начал открывать замок.

– Я буду тебе очень благодарен, если ты попросишь его чуть отвлечься от своих дел ради меня.

– В этом нет никакой необходимости, мистер Пендергаст, – сказал Кастер, и ворота из металлической сетки широко распахнулись, открывая им путь.

– Я перезвоню позже, Салли, – сказал Пендергаст, захлопнул крышку мобильника и прошел через ворота, а следом за ним двинулась Нора.

Не говоря ни слова, специальный агент ФБР заторопился к отверстию в кирпичной стене. Все остальные поспешили следом. Казалось, что решительные действия сотрудника ФБР застали их врасплох.

– Поймите, мистер Пендергаст... – делая все, чтобы не отстать, начал капитан.

Шенк двигался, напоминая всем своим видом разъяренного быка. Споткнувшись, он выругался, но не остановился.

Когда они подошли к отверстию, Нора заметила в глубине пролома свечение. Затем последовала яркая вспышка. Затем еще одна. Кто-то делал снимки.

– Мистер Пендергаст... – позвал Кастер.

Но агент ФБР уже взбирался на гору битого кирпича. Все остальные, тяжело дыша, остановились у подножия кучи. Лишь Нора последовала за Пендергастом, уже успевшим скрыться в темной дыре. У самой стены она остановилась и заглянула в пролом.

– Прошу вас, входите, пожалуйста, – произнес Пендергаст.

Нора сползла по куче битого кирпича и оказалась на влажном полу тоннеля. Последовала еще одна вспышка света, и Нора увидела мужчину в белом лабораторном халате, что-то внимательно изучающего в неглубокой стенной нише.

Человек в белом халате выпрямился и посмотрел в их сторону. Седоватая взлохмаченная шевелюра мужчины в сочетании с круглой металлической оправой очков делала его слегка похожим на старого большевика из русских революционных времен.

– Кто вы такие, черт вас побери?! И почему вваливаетесь без стука? – крикнул он, и недовольное эхо прокатилось по тоннелю. – Я не позволю, чтобы меня беспокоили!

– ФБР! – рявкнул в ответ Пендергаст.

Его резкий, повелительный, официальный тон ничем не напоминал тот сладкий голос, которым он беседовал с Норой.

Выхватив бумажник, он продемонстрировал значок.

– Ах вот как... – неуверенно протянул человек в халате. – Понимаю...

Нора переводила взгляд с одного мужчины на другого. Ее изумила способность Пендергаста мгновенно определять характер человека.

– Не могли бы вы покинуть тоннель до тех пор, пока моя коллега, доктор Келли, и я не завершим обследование?

– Послушайте... Моя работа сейчас в самом разгаре...

– Надеюсь, вы ничего здесь не трогали?

Вопрос специального агента ФБР прозвучал с явной угрозой.

– Нет... Ничего такого. Мне, конечно, пришлось прикоснуться к некоторым костям...

– Прикоснуться к костям?

– Поскольку я должен был определить причину смерти...

– Вы прикасались к некоторым из этих костей?! – Пендергаст с осуждением покачал головой и достал из пиджака тонкий блокнот и золотое перо. – Ваше имя, доктор?

– Ван Бронк.

– Я должен сделать заметку для слушания в суде. А теперь, доктор Ван Бронк, позвольте нам приступить к работе.

– Слушаюсь, сэр.

Пендергаст, дождавшись, когда медицинский эксперт и фотограф выберутся из тоннеля, повернулся к Норе и негромко сказал:

– Теперь это ваше поле деятельности. Я выиграл для нас всего лишь час или даже чуть меньше. Поэтому постарайтесь использовать это время с толком.

– С каким толком? – сказала Нора, впадая в панику. – Что мне надо делать? Я никогда...

– У вас есть подготовка, которой я не имею. Изучите тоннель. Я хочу знать, что здесь произошло. Помогите мне в этом разобраться.

– В течение часа? У меня нет инструментов. Мне негде хранить образцы...

– Мы и так почти опоздали. Вы обратили внимание на то, что они пригласили капитана местного полицейского участка? Как я уже сказал, фирма «Моген – Фэрхейвен» обладает огромным влиянием. И это наш единственный шанс. Мне нужно получить максимум информации за минимальный период времени. Это чрезвычайно важно. – Он вручил Норе блокнот и ручку, а затем достал из кармана два фонарика толщиной с карандаш и один из них передал ей.

Нора включила фонарь, который для своего размера оказался очень мощным. Девушка посмотрела по сторонам и впервые увидела, что ее окружает. В тоннеле царили тишина и холод. В потоке льющегося из пролома света плавали пылинки. Воздух был пропитан запахами грибницы, тухлого мяса и плесени. Несмотря на этот малоприятный аромат, Нора, чтобы сконцентрироваться, сделала глубокий вдох. Законы археологии требовали неторопливых и методичных действий. Время шло, а она не знала, с чего начать.

Поколебавшись еще несколько мгновений, Нора приступила к зарисовке тоннеля. В длину он был примерно восемьдесят футов и в своей верхней точке – около десяти. Покрытый трещинами потолок имел форму арки. Покрывающий пол налет был потревожен гораздо больше, чем это могли сделать один медицинский эксперт и один фотограф. «Интересно, сколько строительных рабочих и полицейских могли здесь побывать?» – подумала Нора.

В каждой из стен было по полдюжины ниш. Не прекращая делать зарисовки, Нора прошла по тоннелю, пытаясь как можно лучше прочувствовать место, в котором оказалась. Ниши когда-то тоже были заложены кирпичом, но теперь кирпич был разобран и сложен аккуратными штабелями рядом с углублениями в стене. Направляя луч фонаря в каждую из ниш, она заметила там практически одно и то же. Кучи человеческих черепов. Кости с остатками плоти на некоторых из них, обрывки одежды, хрящи и волосы.

Оглянувшись через плечо, Нора увидела, как Пендергаст проводит собственное исследование. В ярком луче света был виден его резко очерченный профиль. Даже было видно, как двигаются его зрачки, обращаясь поочередно то на один предмет, то на другой. Затем он вдруг присел и поднял что-то из слоя пыли.

Закончив обход тоннеля, Нора вернулась к нише, от которой начала путь. Теперь она хотела обследовать ее более внимательно. Девушка присела перед углублением в стене и, стараясь не обращать внимания на вонь, принялась вглядываться в это, выражаясь языком археологов, «захоронение».

В нише оказалось по крайней мере три черепа. Черепа не были соединены с позвоночником. Всех этих людей обезглавили. Однако грудные клетки сохранились полностью. Так же как и кости ног. Нижние конечности некоторых костяков были подогнуты. Отдельные позвонки останков имели какие-то весьма странные следы. Казалось, что их вскрывали с целью извлечь спинной мозг. Рядом с одним из черепов лежала кучка волос. Волосы были короткими, и это говорило о том, что они когда-то принадлежали мальчику. У Норы не было сомнения в том, что трупы расчленяли и по частям переносили в нишу. В этом был смысл, поскольку размер ниш не позволял вместить их целиком. Но зато по частям...

Судорожно сглотнув, она обратилась к одежде. Тряпье валялось отдельно от фрагментов тел. Нора протянула руку к одежде, но тут же ее отдернула. Сработала въевшаяся за годы работы профессиональная привычка. Вспомнив слова Пендергаста о нехватке времени, Нора вздохнула и начала разборку костей и одежды, фиксируя в памяти все свои действия. Три черепа, три пары обуви, три хорошей сохранности грудные клетки, многочисленные позвонки и разнообразные мелкие кости. Следы, имевшиеся на черепе, показанном Пендергастом, присутствовали лишь на одном из черепов, находящихся в нише.

Но многие позвоночники были вскрыты одинаковым образом, начиная от первого поясничного позвонка и кончая крестцом. Нора продолжала сортировку. Три пары штанов, пуговицы, гребенка, куски хрящей и высохшие остатки мягких тканей со следами надрезов, шесть комплектов костей ног без обуви на том, что когда-то было ступнями. «До чего же мне не хватает мешочков для сбора образцов», – думала Нора. Она выдернула несколько волосков из клубка волос, сохранившихся на остатках скальпа, и сунула их в карман. Это же чистое безумие – работать без надлежащих инструментов и элементарного оборудования! Все ее профессиональные привычки восставали против столь небрежного и бессистемного подхода к работе.

Закончив разборку, Нора приступила к более внимательному изучению тряпья. Все предметы одежды были крайне низкого качества и очень грязные. Часть ткани сгнила, но на ней, так же как и на костях, не было следов от зубов грызунов. Девушка взяла лупу и внимательно просмотрела одно из одеяний. Огромное количество вшей – естественно, дохлых. В ткани имелись дыры, говорившие о продолжительной и интенсивной носке. Одежду много раз зашивали и штопали. Обувь была разбита, а каблуки в некоторых случаях оказались стертыми до основания. На подошвах зияли дыры. Нора проверила карманы брюк и обнаружила там гребешок и кусок бечевки. Карманы других штанов были пусты. В кармане третьей пары лежала монета. Когда Нора начала ее извлекать, ткань расползлась под пальцами. В руках оказался медяк довольно большого диаметра достоинством в один цент и датированный 1877 годом. Монета отправилась в карман вслед за образчиком волос.

После этого Нора переместилась в другую нишу и снова рассортировала останки, стараясь действовать как можно быстрее. Общая картина здесь была примерно такой же, как и в первой нише. Три черепа, три расчлененных скелета с соответствующим набором одежды. Обыскав карманы брюк, Нора обнаружила согнутую булавку и еще два пенни, выпущенных в 1872 и 1880 годах. На позвоночниках всех трех скелетов были те же странные следы, как и на тех, что находились в первой нише. Нора еще раз прибегла к помощи лупы. Поясничный позвонок (постоянно поясничный) был тщательно, почти хирургически вскрыт и разъят на две части. Один из позвонков также отправился в карман.

Она двинулась дальше по тоннелю, осматривая каждую нишу и занося результаты своих наблюдений в блокнот Пендергаста. Во всех нишах оказалось по три скелетизированных трупа. Все скелеты были расчленены в совершенно одинаковой манере. В районе шеи, в плечах и в бедрах. На некоторых образцах имелись те же следы, что и на черепе, показанном ей Пендергастом. У всех останков нижняя часть позвоночника была сильно повреждена. Поверхностное изучение морфологии черепов говорило о том, что здесь собраны останки людей примерно одной возрастной группы. От тринадцати до двадцати лет. Или что-то в этом роде. Останки принадлежали как женщинам, так и мужчинам – с некоторым преобладанием последних. «Интересно, что сумел обнаружить медицинский эксперт?» – подумала Нора. Но это можно было выяснить и позже.

Двенадцать ниш, по три трупа в каждой... У предпоследней ниши она задержалась на несколько секунд, а затем отступила к середине тоннеля, пытаясь осмыслить значение того, что успела увидеть. Работа в тоннеле ничем не отличалась от других раскопок. А при любых археологических исследованиях очень важно побыть некоторое время в покое, чтобы немного успокоить работу мысли и дать возможность мозгу просто усвоить увиденное и прочувствовать место раскопок. Она осмотрелась по сторонам. Итак, имеется тоннель, сооруженный до 1890 года, с двенадцатью тщательно заложенными кирпичом нишами и тридцатью шестью скелетами молодых мужчин и женщин. С соответствующим числом комплектов обуви и одежды. Надо понять, что это все может означать. Нора посмотрела на Пендергаста, который изучал стену тоннеля, ковыряя ее перочинным ножом.

Затем девушка вернулась к предпоследней нише и тщательно отметила в блокноте расположение костей и частей одежды. После этого она приступила к осмотру. Карманы двух пар брюк оказались пустыми. Изношенное грязное платье вызвало у нее чувство жалости. Его носила молодая девушка – невысокая, но стройная. Нора подняла с пола валяющийся рядом с платьем коричневый череп. Череп совсем юной женщины. В момент смерти ей было не больше шестнадцати-семнадцати лет. Нора испытала леденящий ужас, увидев, что сохранившиеся на черепе длинные золотистые локоны все еще перевязаны розовой кружевной лентой. За гигиеной рта эта юная особа явно не следила. Всего шестнадцать лет, а кариес захватил уже несколько зубов. Лента в волосах была из шелка и по качеству значительно превосходила платье. Возможно, это украшение было самым большим достоянием несчастного ребенка. От этого соприкосновения с личностью давно умершего человека Нора на миг окаменела.

Когда она осматривала карман платья, под пальцами что-то хрустнуло. Бумага. Быстро прощупав ткань, Нора поняла, что листок зашит под подкладку.

– Что-то интересное, доктор Келли? – услышала она голос медицинского эксперта.

Тон Ван Бронка заметно изменился, теперь он говорил с явным вызовом.

Увлекшись работой, Нора не слышала, как подошел медик. Оглянувшись, она увидела, что Пендергаст стоит у самого входа в тоннель и ведет оживленную дискуссию с полицейскими.

– Вряд ли подобные вещи вообще можно назвать интересными, – уклончиво ответила Нора.

– Поскольку вы не работаете в Бюро судебно-медицинской экспертизы, я пришел к заключению, что вы являетесь патологоанатомом ФБР.

– Я вовсе не медик, – слегка покраснев, сказала Нора. – Я доктор археологии.

Брови доктора Ван Бронка взлетели вверх, а его крошечный ротик обрел такую форму, которую можно встретить на портретах периода Ренессанса.

– Ах вот как! Не медик, значит... – просиял Ван Бронк белозубой улыбкой. – Выходит, я не совсем правильно понял слова вашего коллеги. Археология. Как мило.

Получилось так, что в ее распоряжении не оказалось и часа. Ей предоставили всего лишь тридцать минут.

Она незаметно сунула платье в темную глубину ниши и небрежно спросила:

– А вам, доктор, удалось найти что-нибудь интересное?

– Я направлю вам свое заключение, – сказал он. – Однако боюсь, что вы мало что в нем поймете. Профессиональный жаргон и все такое...

Ван Бронк произнес это с улыбкой, но улыбка была вовсе не дружелюбной.

– Я еще не закончила, – сказала Нора. – Позже я с огромным удовольствием с вами поболтаю, а сейчас простите. – С этими словами она направилась к последней нише.

– Вы сможете продолжить свои исследования после того, как я вывезу отсюда останки.

– Вы ничего отсюда не вывезете до тех пор, пока я не закончу осмотр.

– Скажите это им, – ответил медэксперт, кивнув в сторону входа в тоннель. – С какой стати вы решили, что это место имеет отношение к археологии? По счастью, теперь все встало на свои места.

Нора увидела, что в проем один за другим сползают полицейские. В их руках были запирающиеся ящики для хранения вещественных доказательств. Тишину тоннеля нарушила какофония проклятий, шумного сопения и громких голосов. Пендергаста она не увидела.

Последними сползли в тоннель Эд Шенк и капитан Кастер. Увидев Нору, капитан двинулся к ней, старательно обходя валяющиеся под ногами кирпичи. За капитаном шествовала целая орава лейтенантов.

– Доктор Келли, – торопливо начал он своим писклявым голосом, – мы получили приказ из нашего штаба. Передайте вашему боссу, что он, к сожалению, сильно напутал. Вынужден согласиться, что данное место преступления носит несколько необычный характер, но современные силы правопорядка оно совершенно не интересует. И в первую очередь это относится к ФБР. Преступление произошло более ста лет тому назад.

«А нам здесь надо возводить небоскреб», – подумала Нора, глядя на Шенка.

– Мне неизвестно, кто вас пригласил, но ваша миссия закончена. Останки мы отправляем в Управление медицинской экспертизы. Все остальное будет тщательно учтено и упаковано.

Полицейские бросали ящики на влажный пол, каждый бросок сопровождался глухим ударом. Медицинский эксперт натянул на руки резиновые перчатки и принялся собирать кости, отправляя их в ящик для вещдоков. Одежда патологоанатома не интересовала. Лучи множества фонарей рассекали тьму, в тоннеле стоял непрерывный гул голосов. Объект исследований исчезал на глазах.

– Вы позволите моим людям проводить вас к выходу, доктор Келли? – вежливо поинтересовался капитан Кастер.

– Я сама найду дорогу, – не совсем учтиво ответила Нора.

Солнечный свет на какое-то время ее ослепил. Она глубоко вздохнула и раскашлялась. Когда приступ кашля миновал, Нора огляделась по сторонам. «Ролле» все еще находился на улице, а Пендергаст стоял, привалившись к сверкающему боку машины. Агент ФБР смежил веки и отвернул лицо от солнца, кожа его казалась белой и полупрозрачной, словно алебастр.

– Капитан полиции прав, не так ли? – спросила она, подойдя к автомобилю. – Этот случай не под юрисдикцией ФБР?

Пендергаст медленно кивнул. Он был явно встревожен. Нора вдруг почувствовала, как испаряется ее гнев. Специальный агент ФБР вытащил из кармана шелковый носовой платок и аккуратно промокнул выступившие на лбу капельки пота. Пока она наблюдала за этим, лицо Пендергаста снова обрело присущее ему безразличное выражение, и он сказал:

– На то, чтобы действовать по обычным бумажным каналам, часто не хватает времени. Если бы мы стали ждать до завтра, то от захоронения не осталось бы и следа. Теперь вы видите, как быстро может действовать фирма «Моген – Фэрхейвен». Если бы было объявлено, что это место имеет археологическую ценность, строительство прекратилось бы на несколько недель.

– Но оно действительно представляет интерес для археологов!

– Совершенно верно, – кивнул Пендергаст. – Но сражение проиграно. Впрочем, я это предвидел.

Как бы в подтверждение его слов раздался громкий выхлоп экскаватора, мотор машины вначале чихнул, а затем глухо заурчал. Из трейлеров и бытовок вылезали строительные рабочие и шли на площадку. Копы вытаскивали из пролома ящики с костями и грузили их в санитарный автомобиль. Экскаватор зарычал громче и неуклюже двинулся к пролому.

– Что вам удалось узнать? – спросил Пендергаст.

Нора ответила не сразу. Она не знала, стоит ли говорить о бумаге за подкладкой платья. Скорее всего листок не имел никакого значения, да и само платье, видимо, исчезло.

Она торопливо вырвала из блокнота исписанные листки, а блокнот передала ему.

– Свои общие наблюдения я суммирую для вас сегодня вечером, – сказала она и добавила: – Поясничные позвонки у всех жертв вскрыты. Один из них я сунула в карман.

– В отложениях на полу я обнаружил множество осколков стекла и захватил несколько для анализа.

– В одежде я нашла монеты, датированные 1872, 1877 и 1880 годами. Кроме того, там были и еще кое-какие предметы.

– И это означает, что 1880 год был конечным для этого места, – мрачно произнес Пендергаст, словно беседуя с самим собой. – Жилые дома здесь были построены в 1897 году, и этот год является конечным уже для нас. Итак, мы имеем временное окно по меньшей мере в семнадцать лет, в течение которых... м-м... развивалась эта ситуация.

У тротуара затормозил длинный черный лимузин. Тонированные стекла автомобиля ярко блестели на солнце. Из машины появился высокий мужчина в элегантном костюме цвета маренго. Вслед за ним из лимузина вылезли еще несколько человек. У мужчины было узкое, длинное лицо с широко расставленными глазами, черные волосы и угловатые, высокие скулы. Создавалось впечатление, что их вырубили топором. Он огляделся по сторонам, задержав на несколько мгновений взгляд на Пендергасте.

– А вот и мистер Фэрхейвен собственной персоной, – сказал Пендергаст. – Желает лично убедиться в том, что никаких новых задержек в строительстве не случится. Думаю, что нам пора уезжать.

Он распахнул дверцу машины, пропустил вперед Нору, а затем сел сам.

– Позвольте выразить вам мою благодарность, доктор Келли, – сказал он, давая знак шоферу, что можно двигаться. – Завтра мы снова встретимся, и, как я надеюсь, наше рандеву будет носить более официальный характер.

Когда «роллс-ройс» уже влился в поток машин в Нижнем Ист-Сайде, Нора повернулась к Пендергасту и спросила:

– А как вы вообще узнали о существовании этого места? Ведь кости обнаружили только вчера.

– Я располагаю кое-какими связями, что при моей работе приносит большую пользу.

– Не сомневаюсь. Кстати, о связях. Почему вы не попытались еще раз связаться со своим другом, комиссаром полиции? Он бы наверняка вас поддержал.

«Роллс-ройс» плавно свернул на скоростную дорогу, и его мощный мотор заурчал чуть громче.

– Комиссаром полиции? – удивленно посмотрел на нее Пендергаст. – Я не имею чести быть знакомым с этим достойным джентльменом.

– Куда же вы в таком случае звонили?

– К себе домой, – едва заметно улыбнулся он.

 

Глава 5

 

Уильям Смитбек-младший остановился на пороге «Кафе художников» и с высокомерным видом оглядел полутемный зал. Его новый костюм из темно-синего итальянского шелка приятно шелестел при каждом движении. Обычно он сутулился, но сейчас, пытаясь придать себе аристократический вид, держался прямо, как шомпол. Смитбек полагал, что подобная выправка придает ему особое достоинство. Костюм от Армани обошелся ему в целое состояние, но, стоя в дверях кафе, он знал, что эти затраты всегда оправдываются. Журналист чувствовал себя изысканной и утонченной личностью. Он тешился мыслью, что немного походит на Тома Вулфа, хотя на полную имитацию (белая шляпа и все такое) не осмеливался. Платочек из цветастого шелка в нагрудном кармане пиджака был чудесной, хотя, возможно, и несколько экстравагантной деталью туалета. Ну и что из того? Ведь он был знаменитым писателем. Во всяком случае, мог стать таковым, если бы его последнее творение получило еще пару очков и оказалось в этом проклятом списке бестселлеров. Одним словом, он вполне заслужил право носить в кармане такую прелестную вещицу. Смитбек повернулся, как ему казалось, с небрежной элегантностью, и поприветствовал метрдотеля легким движением бровей. Тот с широкой улыбкой на лице направился к журналисту.

Смитбек любил этот ресторан больше, чем все остальные нью-йоркские