Мы говорили около двух часов. Я совсем забыл о дик­тофоне и о статье, ведь тема была близка и интересна нам обоим

«Мои лучшие восхождения? Их мог бы назвать кто — то другой. Тот, кто прошел те же маршруты, в тех же условиях, с тем же снаряжением.

Но я бы выделил, пожалуй, Ушбу, Южную стену пика Коммунизма, Свободную Корею и пик Москвы.

Свободная Корея — довольно суровый район; ты сидишь ночью на черной, очень холодной стене, залитой натечным льдом, и смотришь на огни города Фрунзе за 100 км. Это не домашняя Вольная Испания, а настоящая северная стена.

Пик Москвы — это не столько сложно, хотя и сложно тоже, но и невероятно опасно. Через каждые час — два по этой стене сходят лавины и ледовые обвалы от висячих лед­ников, карнизов на гребне.

Новизной была эта опасность и выбор максимально бе­зопасного пути там, где его, казалось, не существует. А сте­на — очень красивая, северная, холодная и прямо напро­тив популярных ночевок. На нее многие заглядывались, а прошли — мы. Ну нам, конечно, повезло, — мы получили данные наблюдений за этой стеной от метеорологов. Они год работали на «поляне Сулоева» и составили схему всех лавин и обвалов с их временами, путями и характеристи­ками.

Правда, с едой на этом восхождении мы немного промах­нулись. Последние пару дней ели минимально, а это тоже сложности добавило...»

«Холодные ночевки — неправильное понятие. Надо это бы называть незапланированными ночевками. Ведь на мно­гих запланированных ночевках тоже очень холодно.

Начиная с первых сложных стенных восхождений мы поняли, что нужно уметь и быть готовым ночевать одному. И вот когда психологически произошла такая перестройка, тогда совершенно спокойно ты устраиваешься на ночлег под падающим снежком или дождиком, без всякой площадки, на весу. Так было, например, на 6500 в гамаках на Южной стене пика Коммунизма.

Стена-то южная и днем тепло, но когда солнце заходит, то про юг быстро забывается. Поэтому любая запланиро­ванная висячая ночевка на пике Коммунизма была холоднее, чем «холодная» где-нибудь на Кавказе или в Фанах.

Но я бы выделил, пожалуй, Ушбу, Южную стену пика Коммунизма, Свободную Корею и пик Москвы.

Свободная Корея — довольно суровый район; ты сидишь ночью на черной, очень холодной стене, залитой натечным льдом, и смотришь на огни города Фрунзе за 100 км. Это не домашняя Вольная Испания, а настоящая северная стена.

Пик Москвы — это не столько сложно, хотя и сложно тоже, но и невероятно опасно. Через каждые час — два по этой стене сходят лавины и ледовые обвалы от висячих лед­ников, карнизов на гребне.

Новизной была эта опасность и выбор максимально бе­зопасного пути там, где его, казалось, не существует. А сте­на — очень красивая, северная, холодная и прямо напро­тив популярных ночевок. На нее многие заглядывались, а прошли — мы. Ну нам, конечно, повезло, — мы получили данные наблюдений за этой стеной от метеорологов. Они год работали на «поляне Сулоева» и составили схему всех лавин и обвалов с их временами, путями и характеристи­ками.

Правда, с едой на этом восхождении мы немного промах­нулись. Последние пару дней ели минимально, а это тоже сложности добавило...»

«Холодные ночевки — неправильное понятие. Надо это бы называть незапланированными ночевками. Ведь на мно­гих запланированных ночевках тоже очень холодно.

Начиная с первых сложных стенных восхождений мы поняли, что нужно уметь и быть готовым ночевать одному. И вот когда психологически произошла такая перестройка, тогда совершенно спокойно ты устраиваешься на ночлег под падающим снежком или дождиком, без всякой площадки, на весу. Так было, например, на 6500 в гамаках на Южной стене пика Коммунизма.

Стена-то южная и днем тепло, но когда солнце заходит, то про юг быстро забывается. Поэтому любая запланиро­ванная висячая ночевка на пике Коммунизма была холоднее, чем «холодная» где-нибудь на Кавказе или в Фанах.

Ну и меня всегда вдохновлял пример австрийца Герма­на Буля, который одним из первых оказался в Гималаях на спуске на высоте 8000 м ночью без бивачного снаряжения. Он всю ночь делал зарядку и поэтому выжил. А ведь это на­много сложнее на такой высоте, чем просто тихо замерзнуть. Вообще, есть множество известных и не известных приме­ров того, что люди выживали или гибли только потому, что продолжали, либо сами отказывались бороться в кажущих­ся безвыходными ситуациях...»