Человек - исключение из эволюционной теории

ОПАСНЫЕ ИДЕИ

В ноябре 1859 года Чарльз Дарвин выступил со своей чрез­вычайно опасной идеей — что все живые существа развивались в процессе естественного отбора. Несмотря на то, что в книге Дарвина почти не было упоминаний о человеке, выводы были неизбежны, и это повлекло за собой такие радикальные изме­нения в самооценке человека, каких не происходило за всю обо­зримую историю. Дарвин в одно мгновение разжаловал человека из состояния божественно сотворенного существа в обезьяну, эволюционировавшую под действием бесстрастного механизма естественного отбора.

Эта идея представляла такую опасность для религиозных институтов, что в 1925 году школьный учитель из Теннесси Джон Скоупс был привлечен к суду по обвинению в том, что он пре­подавал в школе дарвиновскую новую "теорию эволюции". Со­стоялся шумный процесс, в котором тогдашние церковники одержали крупную победу. С тех пор дарвиновские идеи как буд­то даже взяли реванш. Не подлежит сомнению, что современ­ные эволюционисты, возглавляемые такими учеными, как Ри­чард Докинс, сейчас побеждают в спорах. Эти ученые значи­тельно усовершенствовали теорию Дарвина и ныне могут пред­ставить нам все более основательные свидетельства действия процесса естественного отбора. Приводя примеры из жизни жи­вотного мира, они развенчали полностью библейскую версию сотворения.

Но правы ли ученые, когда они применяют законы эволю­ции к двуногому существу, именуемому человеком? Сам Чарльз Дарвин был удивительно сдержан в этом вопросе, но его сото­варищ по открытию законов эволюции — Альфред Уоллес был более склонен к высказываниям по этому вопросу. Уоллес явно подозревал, что здесь не обошлось без какого-то вмешательства со стороны: он писал, что "какая-то разумная сила направляла или определяла развитие человека". За последующие сто лет на­ука не смогла опровергнуть утверждение Уоллеса. Антропологи

потерпели полную неудачу в попытках найти ископаемые следы "недостающего звена" между обезьяной и человеком, а с дру­гой стороны, наука признает чрезвычайную сложность таких органов, как человеческий мозг. Такое впечатление, будто наука описала полный круг и вернулась к исходному пункту, где мно­гие ощущают некоторую неловкость, когда пытаются применить эволюционную теорию к Homo sapiens.

Таким образом, возникла новая опасная идея. Если мы под­меняем сверхъестественный акт сотворения человека Богом фи­зическим актом генетической операции, произведенной богами из плоти и крови, то сумеют ли эволюционисты в этом случае удержаться в реалиях рационального спора на чисто научной основе?

В настоящее время четверо из десяти американцев считают маловероятным, что человек произошел от обезьяны. Почему? Сравните себя с шимпанзе! Человек — существо разумное; тело у него безволосое, и он весьма сексуален — ясно, что он при­надлежит к иному виду, чем его предполагаемые сородичи — приматы. Возможно, это чисто интуитивные соображения, но они подкрепляются научными исследованиями. В 1911 году ант­рополог сэр Артур Кент составил перечень присущих каждому из видов обезьян-приматов анатомических особенностей, кото­рые отличают их друг от друга. Он назвал их "общими чертами". В результате у него получились следующие показатели: горил­ла — 75; шимпанзе-— 109; орангутанг — 113; гиббон — 116;

человек — 312. Тем самым Кент показал, что человек почти в 3 раза более, чем другие обезьяны отличается от них.

Как можно согласовать исследование сэра Артура Кента с научно засвидетельствованным фактом, что в генетическом от­ношении сходство между человеком и шимпанзе составляет 98%? Я бы перевернул это соотношение и задался вопросом — каким образом разница в ДНК в 2% определяет разительное различие между человеком и его "кузенами" — приматами? Ведь у соба­ки, например, 98% тех же генов, что и у лисицы, и эти живот­ные очень похожи друг на друга.

Мы должны как-то объяснить, каким образом 2% разницы в генах порождают в человеке так много новых характеристик — мозг, речь, сексуальность и многое другое. Странно, что в клет­ке Homo sapiens содержится всего 46 хромосом, тогда как у шимпанзе и гориллы — 48. Теория естественного отбора оказа­лась не в состоянии объяснить, каким образом могло произойти такое крупное структурное изменение — слияние двух хромо­сом.

Вероятно ли, что естественный отбор путем случайного ал­горитмического процесса может сосредоточить 2% генетических мутаций в самых выудных областях? Эта идея возникла из того силлогизма, что коль скоро мы существуем и коль скоро шим­панзе — ближайший наш родственник по генетической струк­туре, то, следовательно, мы произошли от общего с шимпанзе предка. Здесь не принята во внимание одна возможность, кото­рая может объяснить радикальное изменение в человеческой ДНК, — оставлена в стороне "немыслимая" идея о генетичес­ком вмешательстве богов. Но действительно ли это так уж не­мыслимо?

Пятьдесят лет назад, когда еще не был открыт генетичес­кий код, это действительно невозможно было представить. Но сейчас, в конце XX века, мы уже обладаем возможностью опе­рировать генами и действовать как "боги", создавая жизнь на иных планетах.

В этом разделе я представлю в качестве свидетельства само­го человека. Как когда-то сказал один мудрый чкловек, "посколь­ку мы — результат событий, которые мы ищем, большинство ответов мы найдем в самих себе". Мы сопоставим свидетельства древних цивилизаций о внеземном вмешательстве с ныне при­нятыми положениями о непрерывной и постепенной эволюции человечества. И что же мы здесь обнаружим? Недостающее зве­но эволюции, слишком быстрые темпы развития и, наконец, биологические характеристики человека, которые не соответ­ствуют известным этапам истории эволюции на планете Земля.

По сути дела в этой главе я лишь усиливаю значение есте­ственного отбора как общей теории. Ибо, смещая эволюцию Homo sapiens в сферу эволюции самих богов, я тем самым сни­маю крупнейшую проблему дарвинистов.

ДАРВИНИЗМ СЕГОДНЯ

Когда бросаешь вызов эволюционистам, важно, чтобы бой шел на их собственном поле. А для этого прежде всего необходи­мо дать себе отчет о нынешнем состоянии дарвинистской кон­цепции.

Когда Дарвин впервые выдвинул свою теорию эволюции путем естественного отбора, он не мог знать, при помощи ка­кого механизма это происходит. Лишь почти столетие спустя, в 1953 году, Джеймс Уотсон и Френсис Крик открыли, что таким механизмом является ДНК и генетическое наследование. Эти ученые открыли структуру двойной спирали молекулы ДНК, в химическом составе которой закодирована генетическая инфор­мация. Сейчас уже каждый школьник знает, что в любой клетке тела содержится 23 пары хромосом, в которых заложено при­мерно 100 000 генов, составляющих то, что называется челове­ческим геномом. Информация, содержащаяся в этих генах, мо­жет в одних случаях быть открыта, и тогда ее можно прочесть, а в других — нет, в зависимости от того, какую клетку и какую ткань (мускульную, костную или иную) нужно воспроизвести. Мы теперь знаем также правила генетической наследственнос­ти, основной принцип которых состоит в том, что половина ге­нов матери и половина генов отца воссоединяются.

Чем генетика помогает нам понять теорию Дарвина? Теперь известно, что наши гены, проходя через поколения, подверга­ются случайным мутациям. Некоторые из этих мутаций негатив­ны, другие — положительны. Любая мутация, которая повыша­ет шансы на выживание вида, в конце концов, через много-много поколений, распространяется на всю популяцию. Это со­ответствует идее Дарвина о роли естественного отбора, о посто­янной борьбе за существование, 'в ходе которой лучше приспо­собленные к окружающей среде особи имеют больше всего шан­сов выжить. В дальнейшем, в ходе воспроизводства, гены вы­живших особей имеют статистически наибольшую вероятность быть переданными следующим поколениям.

Широко распространенное ошибочное понимание действия естественного отбора состоит в том, что гены непосредственно совершенствуются под влиянием окружающей среды и позволя­ют организму оптимально к ней приспособиться. В настоящее время признано, что такие свойства — это в сущности случай­ные мутации, которые произошли в соответствии с требовани­ями окружающей среды и таким образом способствовали выжи­ванию. По словам Стива Джонса, "мы являемся результатом эво­люции — ряда последовательных ошибок".

Как быстро идет процесс эволюции? Все специалисты со­гласны с основной мыслью Дарвина, что естественный отбор — это очень медленный, постепенный процесс. Как пишет круп-"нейший в наши дни сторонник теории эволюции Ричард До-кинс: "Никто не станет утверждать, будто эволюция когда-либо была настолько скачкообразной, что за один шаг мог быть воп­лощен целый новый план перестройки организма". И действи­тельно, специалисты полагают, что возможность благополучно­го осуществления большого эволюционного скачка, называемо­го макромутацией, чрезвычайно маловероятна, так как такой скачок вероятнее всего окажется вредным для выживания ви­дов, которые уже хорошо приспособились к окружающей среде.

Таким образом, «остается процесс случайных генетических смещений и кумулятивый эффект генетических мутаций. Одна­ко даже эти небольшие мутации, как полагают, в общем вредны. Дэниел Деннетт изящно описывает ситуацию, проводя литера­турную аналогию: некто пытается усовершенствовать классичес­кий литературный текст, внося только корректорскую правку. Если большая часть правки -- расстановка запятых или исправ­ление ошибок в словах — дает незначительный эффект, то ощу­тимая правка текста почти во всех случаях портит оригинальный текст.

Таким образом, все как будто складывается против генети­ческого совершенствования, но мы должны упомянуть еще об одном обстоятельстве: благоприятная мутация может состояться только в условиях малой изолированной популяции. Так было на Галапагосских островах, где проводил свои исследования Чарльз Дарвин. В иных условиях благоприятные мутации потерялись бы и растворились в более обширной популяции; ученые призна­ют, что в этом случае процесс протекал бы значительно мед­леннее.

Если эволюция вида — процесс, занимающий много вре­мени, то процесс расщепления на два различных вида должен быть еще более длительным. Видообразование, которое Ричард Докинс назвал "длительным прощанием", определяется как точка, в которой две различные группы внутри одного вида уже не могут более скрещиваться между собой. Докинс описывает гены различных видов как реки генов, текущие сквозь милли­оны лет. Источник всех этих генных потоков — это генетический код, одинаковый у всех животных, растений и бактерий, кото­рые подвергались исследованию. Индивидуальный организм вско­ре умирает, но в ходе полового воспроизводства действует меха­низм, благодаря которому гены передаются во времени. Эти гены, хорошо взаимодействующие с другими — парными им генами, и наилучшим образом способствующие выживанию организма, в котором они заложены, передаются множеству сменяющих друг друга поколений.

Но отчего этот генный поток или вид расщепляется на две ветви? Цитируем Ричарда Докинса:

"Могут возникать споры по второстепенным вопросам, но никто не сомневается в том, что важнейшим фактором в этом деле является случайное географическое разделение " (кур­сив мой. — А.Э.).

Как бы статистически маловероятно ни было возникнове­ние новых видов, в настоящее время на Земле существует около 30 миллионов различных видов; раньше согласно подсчетам на­считывалось еще 3 миллиада, ныне вымерших. Это возможно только в контексте катастрофического развития истории на пла­нете Земля — и эта точка зрения сейчас становится все более популярной. Однако невозможно привести ни одного примера, когда какой-либо вид за последнее время (в течение последних полмиллиона лет) улучшился в результате мутаций или расще­пился на два разных вида.

За исключением вирусов, эволюция — очень медленный про­цесс. Дэниел Деннетт недавно сказал, что возникновение ново­го вида животных на временном отрезке в 100 тысяч лет можно рассматривать как "внезапное" явление. А с другой стороны, обычный краб оставался практически неизменным в течение 200 миллионов лет. Таким образом, можно согласиться, что нор­мальный период эволюции лежит где то посередине. Так, на­пример, известный биолог Томас Хаксли утверждает:

"Заметные изменения (вида) происходят на протяжении более десяти миллионов лет, а для действительно крупных из­менений (макросдвигов) требуется сотня миллионов лет".

А в то же время кое-кто полагает, что в человеческом роде произошла не одна, а даже несколько макромутаций всего лишь за 6 миллионов лет!

Поскольку мы не располагаем ископаемыми свидетельства­ми, нам приходится иметь дело с чисто теоретическими постро­ениями. Однако современная наука в ряде случаев сумела пред­ставить нам достоверные объяснения того, как в результате по­степенного эволюционного процесса может быть создан тот или иной совершенный орган или организм. Самый известный при­мер — это эксперимент Нильссона и Пельджера с имитирован­ным на компьютере процессом эволюции глаза. Вначале эле­ментарный фотоэлемент глаза подвергался случайным мутаци­ям, а затем компьютер воспроизвел его трансформацию в пол­ностью сформированный глаз. При этом был определен показа­тель изменений — он медленно возрастал и давал пик на каж­дом промежуточном этапе.

Идея постепенных, накопляющихся изменений является центральным стержнем современного представления об эволю­ции. Ключевой момент состоит в том, что для того, чтобы любая мутация благополучно распространилась на всю популяцию, каждый последующий шаг должен быть в точности таким, что­бы вид удержался в пределах выживаемости. Ричард Докинс для того, чтобы показать, как функционирует это соперничество генов, приводит пример с гепардами и антилопами. Гепарды как будто идеально сконструированы, чтобы убивать максимальное количество антилоп. В свою очередь, антилопы столь же хорошо приспособлены для того, чтобы спасаться бегством от гепардов. В результате эти два вида существуют в положении равновесия — слабейшие особи погибают, но оба вида выживают. Этот прин­цип был впервые сформулирован Альфредом Уоллесом, кото­рый говорил: "Природа никогда не наделяет данный вид из­лишком свыше того, что необходимо ему для "повседневного существования". Это такое же положение, как в густом лесу, где деревья длительное время тянутся ввысь в борьбе за солнечный свет.

Итак, мы вновь возвращаемся к вопросу об эволюции са­мого человеческого рода и намерены бросить перчатку Докинсу и Деннетгу на их собственной академической территории. Ибо в дальнейшем в этой главе мы приведем поразительные примеры того, как человек развивался порой гораздо выше того уровня, которого требовали условия повседневного его существования, и при полном отсутствии интеллектуального соперника. Таким образом, в свете современных теорий о постепенном накопле­нии изменений и о естественном отборе многие аспекты суще­ствования Homo sapiens просто противоречат законам эволю­ции!

ПОИСКИ НЕДОСТАЮЩЕГО ЗВЕНА

По мнению специалистов, потоки человеческих генов и ге­нов шимпанзе отделились от общего ствола предков в какой-то момент между 5-м и 7-м миллионами лет назад, в то время, как поток генов гориллы, как полагают, отделился несколько ранее. Для того чтобы произошло такое выделение вида, три популя­ции общих предков обезьян (будущих горилл, шимпанзе и при­матов) должны были оказаться географически изолированны­ми и в дальнейшем претерпеть генетические изменения, опре­делявшиеся их различной средой обитания. Поиск недостающе­го звена — это поиск самого древнего примата — прямостоящей двуногой обезьяны, навсегда распрощавшейся со своими четве­роногими сородичами.

Многие ученые с сомнением относятся к утверждению о том, что нашими ближайшими родственниками являются шим­панзе — ведь они так отличаются от человека в культурном от­ношении. Однако недавние исследования показали, что один

особый вид карликовых шимпанзе, известных под названием "бонобос", обладает характеристиками, чрезвы­чайно схожими с человеческими. В от­личие от других обезьян, представи­тели этого вида часто совокупляются в позе лицом к лицу, и их сексуаль­ная жизнь такова, что затмевает рас­пущенность жителей Содома и Гомор-ры! Предполагается, что виды боно­бос и шимпанзе выделились 3 милли­она лет назад, и весьма вероятно, что наши общие с этими обезьянами пред­ки вели себя скорее как бонобосы, чем как шимпанзе.

Теперь я попытаюсь вкратце сум­мировать — что нам известно об эво­люции человека.

В ходе поисков недостающего зве- • на было раскопано несколько скеле­тов приматов, живших 4 миллиона лет назад, но картина все же остается весь­ма неполной, а выборка слишком не­большой, чтобы можно было сделать какие-либо статистически значимые выводы. Однако среди найденных ске­летов имеются три претендента на зва­ние первого полностью двуногого при­мата. Все они обнаружены в Восточ­ной Африке, в долине Рифт, проре­зающей территории Эфиопии, Кении и Танзании.

Первый скелет, найденный в 1974 году в эфиопской провинции Афар, был назван Люси, хотя его на­учное имя —Australopithecus Afarensis (австралапитек афарийский)'. Было ус­тановлено, что эта особь жила в про­межутке от 3,6 до 3,2 миллиона лет назад. К сожалению, ее ске­лет сохранился лишь на 40%, и поэтому спорно — действитель­но ли она была двуногой, и нет даже ясности — была ли она женского рода или мужского!

Другой экземпляр, Australopithecus Ramidus, был найден в

 

1994 году профессором Тимоти Уайтом возле Арамиса в Эфио­пии. Он жил 4,4 миллиона лет назад и был похож на карликово­го шимпанзе. Несмотря на то, что скелет сохранился на 70%, и в этом случае нельзя с уверенностью утверждать, было ли это су­щество двуногим или четвероногим.

Третий претендент — Australopithecus Anamensis — найден доктором Мивом Лики в 1995 году у озера Туркан в Кении, и возраст его датируется 4,1 —3,9 миллиона лет. Берцовая кость этого экземпляра приводится в ученых спорах в качестве доказатель­ства того, что он ходил на двух ногах.

Выводы, делающиеся на основании скелетов этих наших древнейших предков, весьма противоречивы, так как они, по-видимому, не находятся в прямом родстве друг с другом. Так, например, "Anamensis "т приходится родственником "Ramidus"y. Из-за необъяснимого отсутствия ископаемых скелетов прима­тов, живших за предшествующие 10 миллионов лет, невозмож­но установить точное время, когда эти первые приматы отдели­лись от четвероногих обезьян. Важно также отметить, что у мно­гих из найденных скелетов'черепа имеют больше сходства с че­репами шимпанзе, чем человека. Возможно, что это бьыи пер­вые обезьяны, ходившие на двух ногах, но тогда, 4 миллиона лет назад, они еще были очень далеки от того, чтобы хотя бы отдаленно напоминать человека.

Далее, ученые обнаружили останки нескольких типов пер­вобытного человека. И здесь также много неясного. Так, мы име­ем скелет "Robustus" — возраст его 1,8 миллиона лет. Человек этот был действительно крепкого сложения ("Robustus" означа­ет — могучий); "Africanus" — 2,5 миллиона лет более хрупкого телосложения; Advanced Australopithecus — 1,5—2 миллиона лет. Последний, как это видно из его названия, более, чем другие, похож на человека, и его иногда называют почти человеком, или Homo habilis (человек умелый). Обычно считают, что Homo habilis был первым действительно человекоподобным существом, способным хорошо передвигаться на двух ногах и пользоваться очень грубыми каменными орудиями. По скелету невозможно определить, была ли на этом этапе развита рудиментарная речь.

Примерно 1,5 миллиона лет назад появился Homo erectus (прямостоящий человек). У этого примата была значительно бо­лее обширная, чем у его предшественников, черепная коробка (cranium), он уже начинал создавать и использовать более слож-' ные каменные орудия. Широкий разброс найденных скелетов свидетельствует о том, что между 1 000 000 и 700 000 годами Homo erectus покинул Африку и расселился на территории Китая, Австралазии и Европы, но примерно между 300 000 и 200 000 годами по неизвестным причинам исчез вообще. Не подлежит сомнению, по методу исключения, что это и есть та ветвь, ко­торая привела к возникновению Homo sapiens.

Но недостающее звено продолжает оставаться загадкой. В 1995 году в "Санди тайме" был подведен итог свидетельствам эволюци­онного развития:

"Ученые в полной растерянности. Ряд последних открытий заставил их перечеркнуть те простейшие схемы, на которых они так любили рисовать линии связей... Знакомые нам со школы классические генеалогические древа, показывающие, как чело­век произошел от обезьяны, уступили место концепции генети­ческих островов. О мостах, соединяющих эти острова, каждый может только гадать".

А поскольку это касается ряда претендентов на звание предка человека, "Санди тайме" пишет:

"Степень их родства между собой остается тайной, и никто до сих пор окончательно не определил кого-нибудь из них в ка­честве первого примата, породившего Homo sapiens.

Поиски недостающего звена продолжается. Соперничающие между собой антропологи собрали миллионы долларов на суб­сидирование своих раскопок. Несомненно, их исследования бу­дут успешными. И все же мы должны сохранить чувство меры. Как пишет один комментатор, нет никакой гарантии, что все эти найденные скелеты в действительности оставили после себя наследников. Найденных останков так немного, что даже если и появится еще несколько сенсационных находок, все равно уче­ным придется хвататься за соломинку. История эволюции чело­вечества будет по-прежнему окутана тайной. Ясно лишь одно:

найденные останки приматов охватывают период от 6 милли­онов до 1 миллиона лет, и это доказывает, что колеса эволюции вертятся очень медленно.