Стилистические смыслы высокого яруса

Максимально обобщенное значение высокого стилистического яруса — точка зрения, предполагающая выход из сферы непосредственных интересов и жизненного мира говорящего, «приподнятость над обыденностью», по выражению Е. Ф. Петрищевой. Стилистический смысл «возвышенность» сигнализирует о том, что точка зрения говорящего определяется этическими и эстетическими категориями. Говорящий/пишущий строит «возможный» мир как вымышленный либо выделяет в реальном мире определенное явление исходя из этических и эстетических представлений. Стилистический смысл «возвышенность» представляет личность говорящего как открытого эмоции и оценке, денотативное (внеязыковое) пространство — как связанное или отвечающее «высшим ценностям». В этом мире нет «низких предметов» (напр, бытовая лексика редко является носителем стилистического смысла «возвышенность»), и отчетливо ощущается представление об идеале (об эйдосе в платоновском смысле). Поэтому стилистический смысл «возвышенность» так естествен для вымышленного мира, особенно — для поэтического дискурса, где сама стихотворная форма речи указывает на особый модус — модус собственно языкового существования того мира, который порождается текстом. Языковые знаки со стилистическим смыслом «возвышенность» как правило не используются в повседневном языке, т.е. не освящены практикой повседневного референциального соотнесения. Либо носителем данного смысла становятся единицы языка, вышедшие из употребления, при этом действует обычай, в соответствии с которым архаическое повышается в стилистическом ранге. Языковые знаки — носители стилистического смысла «возвышенность» как бы консервируются в языке для выражения данного смысла, имеют ограничения в употреблении, которые сами по себе наглядно вскрывают заложенную в них семантику. Так, невозможность таких сочетаний, как *«накрашенные уста», «грязная выя», свидетельствуют о том, что денотаты соответствующих существительных мыслятся как «соответствующие идеалу». В поэтических строках «Там угасал Наполеон, Там он почил среди мучений» событие смерти оценивается в параметрах назначения человека, его жизненного пути — в таких случаях невозможны бытовые подробности (*Наполеон угас от болезни сердца, *Наполеон угас в 16 час. ЗО мин). Естественно, что в повседневном языке введение стилистического смысла «возвышенность» ведет к иронии, что может стать и словарной характеристикой (ср. эскулап).

Стилистические смыслы «книжность» и «книжность плюс специализация»

Стилистический смысл «книжность» сигнализирует о том, что говорящий/пишущий демонстрирует точку зрения, выражающую ментально обработанное, прошедшее обобщение и отсюда — отчужденное отношение к миру. С «книжностью» не связаны какие-то этические или эстетические каноны, главное здесь — это именно ментальная обработка, выход за пределы конкретной ситуации. Поэтому стилистический смысл «книжность» предполагает не эмоциональную, а интеллектуально-рассудочную оценку, и эмоция либо вообще не допускается либо выражается не коннотативно, а через непосредственное лексическое значение слова. «Возможный мир», находящийся под стилистическим оператором «книжность», включает то, что доступно мысли — умопостигаемо, но отнюдь не обязательно зрительно постигаемо. Глагол «скончаться» во многих словарях имеет стил.помету «книжн.».

«Как? И Лемм умер? — спросил Лаврецкий. — Да, — отвечал молодой Ка-

литин, — он уехал в Одессу, там он и скончался (Тург.); Эти примеры показывают, что книжное слово — это слово о другом и для другого. В примере из Тургенева для молодого Калитина Лемм — далекий человек. То есть смерть конкретного человека проходит фильтрацию: она или не находилась в жизненном мире говорящего или отрефлектирована в сознании, переосмыслена в отношении к другому. Таким образом, стилистический смысл «книжность» также связан с выходом из обиходно-бытового пространства. Стилистический смысл «книжность плюс специализация» сохраняет общее значение стилистического смысла «книжность», но добавляет дополнительную точку зрения — научную, официально-деловую, публицистическую. Эта точка зрения предполагает, что субъект речи выступает в определенной социальной роли — роли глашатая научной истины, транслятора правовых отношений, выразителя общественных интересов. Каждая из этих точек зрения предполагает определенный тип мышления и определенное денотативное пространство. Так, смерть конкретного человека не является событием в «физической» или «биологической» картине мира, но это событие с точки зрения медицины, и событие смерти будет вербализоваться с учетом таких «семантических валентностей», как непосредственная причина смерти, точное время и т.д. С точки же зрения «государственной» (официально-деловой) главным в событии смерти будет соответствующая запись за определенным номером в книге актов гражданского состояния.