Алхимическая символика Богоявленского пирога 6 страница

Что его кал особлива извода.

Золотые экю — солнца частицы

Королю Луи он приносил, а тот

На скатерть белую их клал круглый год

Каждое утро, как запоют птицы.

 

Без сомнения, это то же самое животное, которое принесло в Церковь золото Аравии, ладан и смирну Савы [60], как гласит богослужебное последование, бывшее в употреблении до XVII века. Текст его до сих пор можно прочитать на стене собора Святого Этьена в Бове:

 

Ессе magnis auribus Ушеса огромнейши,

Subjugalis filius Чадо подъярёмниче —

Asinus egregious Осёл досточтимейший,

Asinorum dominus[61]. Над ослами главнейший.

 

Тот же мотив униженности, убожества всякого, кто приносит людям богатство и могущество, выражен в человеческом образе в одной из скульптур королевской резиденции Кайзерворт в Госларе[62], старинном прусском городе, в котором часто и подолгу жили германские короли. Гослар расположен в земле Гарц, недалеко от Раммельбергских шахт, где добывают содержащий серебро свинец. Что до скульптуры, то это голый уродец, весь в мозолях и бородавках, держащийся за желоб абака на заострённом консоле. В точности как осёл Шарля Перро, он испражняется кусками золота, вылезающими из его свисающих над горшком ягодиц (fesses), которые по самому звучанию слова кабалистически перетекают в кал (feces).

Ну и пирог! (Mince de galette!) — восклицает уличный парижский мальчишка, для которого Гостиница Монет (l’Hotel de Monnais) звучит как мельница Пирога (Moulin de la Galette). Это древнее арго, восходящее непосредственно к нравам Двора Чудес, прямо соотносящееся со златодеем — aurifaber — в прямом смысле этого слова, то есть Делающим золотом «по-большому» — средневековым пакостником, удивляющим современных туристов даже своим прозвищем — Человек-дукат, Dukätenmann.

 

 

Те же посвятительные указания раскрывают и воспоминания Фредерика Мистраля, в которых провансальский поэт рассказывает о троекратно случившемся с ним в детстве злосчастном приключении. Трижды ему пришлось менять одежду, и всегда по одной и той же причине — собирая прекрасные цветы, растущие на глинистой земле, он падал в колодец с железным воротом. Первый раз Фредерик был одет в будничный костюм, второй — в воскресный, а третий — в праздничный. Не есть ли это поэтическое указание на тройное очищение с помощью железа, точнее, стали (acier)? Но знаком железа, металла как воинственного, так и порождающего, является именно венчик со стрелой, устремлённой в воздух, то есть как бы золото с алебардой; позднее из всех металлов именно этот металл и его знак больше всего захватывал воображение будущего поэта Mirello, крещённого по настоянию священника и мэрии Фредериком, а не Нострадамусом, как о том просила его мать[63].

Любопытно совпадение нашего цветоперехода с французским государственным флагом — герметическим символом революционного франкмасонства. Вертикальный триколор обозначает три части, из которых состоит Уроборос — змея, пожирающая собственный хвост, — serpens qui caudam devoravit — непроницаемая и непреложная, графически выраженная герметическая аксиома, означающая единство материи:

EN TO ΠAN — ЕДИН ЕСТЬ ВСЁ

 

Январь 1936.

Сокровище Письмён Le Trésor Des Lettres

ТАЛИСМАН МАРЛИ-ЛЕ-РУА

 

«Поскольку Старик Сатурн осторожен и действует сокрыто, Философы в качестве стражницы приставляют к нему Священную Деву, которая и есть истинный субъект их тайного искусства и царского Ведения».

(Комментарий на Сокровище Сокровищ Кристофля де Гомона, написанный Анри де Линто. Commentaire sur le Tresor des Tresors de Christofle de Gamon, par H. de Linthaut).

 

«Сатурн, то есть свинец, был первым, кого демиург поставил на месте возвышенном и первенствующем».

(Г-н де Стефанус. М. Вертело. Введение в изучение химии Древних. Ms de Stephanus. M. Berthelot. Introduction à l'étude de la chimie des Anciens.)

 

Госпожа Г. Гитель (Mlle G. Guitel), преподаватель Пастеровского института, к удовольствию любителей раритетов опубликовала в третьем выпуске «Бюллетеня Старого Марли» (Bulletin du Vieux Marly, № 3) хорошо написанную, на редкость чёткую статью, которая посвящена одному очень простому барельефу. Он находится в этом городе, в парке Великого Царя (Короля, du Grand Roi). Памятник подробнейшем образом описан, приведена фотография. На ней — барельеф овальной формы; его общая площадь 56×47 мм, толщина — 1 мм.

В свою очередь и мы в № 54 альманаха Атлантис под общим заглавием Гелиос и Эллада предлагали читателям сокровища письмён (Trésor de Lettres) некоторые собственные соображения на этот счёт. Также и бюллетень Поля Ле Кура (Paul Le Cour) воспроизводит основные указания госпожи Гитель, причём именно те из них, которые выдают в их авторе натуру искреннюю, наделённую богатой интуицией и подлинным видением, о чём свидетельствует, например, такое замечание:

«Магический квадрат не представляется мне главным на этой пластинке. Он всего лишь атрибут Сатурна, подобно тому как свинец — его основание».

Этот медальон, безусловно, любопытнейший, как благодаря металлу, из которого сделан, так и из-за пятиконечной звезды в середине и загадочных цифр, со знанием дела расположенных и умело выгравированных. Несомненно, перед нами маленькая магическая книга, содержащая зашифрованный суммарий герметической работы, сокрытый под видом квадрата, в котором восемь направлений движения сочетаются с тремя — удивительная арифметика!

В четырёхугольнике, разделённом на девять равных частей, содержатся цифровые знаки, неизменно дающие в сумме 15 в любом из восьми рядов — горизонтальных, вертикальных и наклонных. Как только мы, пускай мысленно, начинаем раскачивать квадрат по вертикали, содержащей цифру 5, очевидный знак пятой сущности или квинтэссенции, мы сразу же подпадаем под «чары числа». Подобное вращение с применением бесконечной нити напоминает занятие Пенелопы — образ более точный, нежели образ прядущей женщины; авторы-алхимики использовали его столь же часто, как и образ детей, занятых игрой — ludus puerorum.

Перед нами, по сути, полный иероглиф эзотерического Ведения, своеобразной матрицы, проявляющийся в трёх позитивно-научных ветвях — Алхимии, Астрологии и Магии. Все они скрыты, но целостно содержатся в одной свинцовой пластинке, алхимической печати, планетарном талисмане, магическом пентакле.

Наша область — алхимия, и потому кратко, не переходя установленных границ, рассмотрим, что представляет собою сатурническая эмблема в контексте Великого Философского Делания.

Если на одной стороне нашей пластинки изображён квадрат, разделённый на девять секторов, в которых в особом порядке записаны первые девять цифр арифметического ряда, и если этот квадрат действительно содержит важные указания, то, значит, имя Сатурна, к тому же ещё помеченное пятиконечной звездой на другой ея стороне, заключает в себе некую чрезвычайно важную тайну. Более того, не есть ли само это слово главный ключ Великого Делания, те самые вселенские месячные (menstrue universel), которые и являются нашей темнотой материи и первоначальным естеством?

«Ключ, — отмечает Луи Дельбек, — содержится уже в нижней части астрологического знака планеты Сатурн (). Тот, кто хоть немного разбирается в иероглифах, увидит в нём знак двух начал Великого Делания, начала устойчивого и начала летучего. Крест, всегда указывающий на числовое знание, — ещё и образ духовного начала, распятого несовершенной материей. Нижняя же часть сатурнического знака, имеющая вид параболы, линии, которую нельзя провести с помощью циркуля и угольника, а можно лишь создать усилием ума, отражает именно духовное начало.

Парабола, как часть очертания яйца, во все времена была знаком посвящения. Но она же ещё и знак адского судии, косы Сатурна, пожирающего всё, что не есть Юпитер, или, в герметической терминологии, всё, что не летуче»[64].

 

 

Сколь красноречивым представляется также рисунок на кессоне в Плесси-Бурре, где молодая женщина, подобрав до пупка подол платья, стоит и испускает горизонтальную струю в то время, как мужчина, совершенно обнажённый, ловит эту струю шляпой.

 

XXI. Рисунок из Speculum Veritatis (Ватиканская Библиотека)

 

В дополнение к этой цитате рассмотрим замечательное изображение, художественное несовершенство которого с лихвою окупается философским ведением его автора. На гравюре представлено превращение исходного субъекта в свинец философов. В этот вопрос, касающийся выбора материи, часто умышленно вносят путаницу самые авторитетные авторы. Фрагменты сатурнического знака, начертанные на внешней стороне трёх шаров-микрокосмов Мира Мудрецов (Monde des Sages), которые осенены исчезающей сначала наполовину, потом на три четверти чёрной звездой, сверху омываются струёй небесной щелочи (alcali céleste), испускаемой стоящим в облаках юным проказником — «Manneken-Pis», — держащим в руке всё тот же знак, указывающий на его полное единение со всем, что на земле. Работа кузнецов при этом соотносится с деяниями магов, на что в бесценной ватиканской рукописи, в Зерцале Истины (Speculum Veritatis), указывает короткая подпись, исполненная, как и все другие, написанными от руки готическими буквами:

«Очищение Материи и приведение сырого Порождённого к подвергнутому обжигу Порождающему, так, что их моча омывает Меркурия».

«Purgatio Materiæ et reductio Geniti crudi in Genitorem coctum ut Vrina sua lavet Mercurium».

 

 

Самое трудное при Великом Делании — определить, что представляет собой первоматерия, которую франкмасоны изображают заглавной буквой, вписанной в лучистую звезду. Символическая ценность этой буквы столь высока, что масонский катехизис обращает на нея все помыслы новоначального брата. В катехизисе можно найти следующие вопрос и ответ:

— Зачем Вы пришли в наше братство?

— Чтобы познать букву G.

Познать букву G означает стать способным внятно произнести имя первоматерии, одновременно искомой и хорошо всем известной. Первым, конечно же, приходит на ум гален (γαλήνη, galènè, морская гладь, тишина), означающий также природный сернистый свинец, единственное сырьё для неблагородного металла, о котором говорил древнейший философ Артефиус, перевод творения которого оставил нам П.Арнольд, командующий конницей города Пуатье.

«Сурьма имеет природу Сатурна, а потому Сурьмистый Свинец подходит для Солнца, ибо содержит ртуть, без которой ни один металл не может быть превращён в золото»[65].

Статья XIV устава тайного Братства Неизвестных Философов гласит, что мастер, принимающий новоначального, шёпотом на ухо говорит ему пароль ордена, а потом на языке мудрецов подлинное имя Магнезии, единственной истинной материи, из которой получают камень философов»[66].

О Магнезии говорится и в уже цитированном нами катехизисе[67], который приводится в этом же сборнике. Более того, она сама и называется Пламенеющею Звездой:

— Что выражает она на самом деле?

— Божественное дыхание, центральный и всеобщий огонь, оживляющий всё сущее.

В конце концов задаётся главный вопрос. За ним следует и ответ.

— Каким словом обозначается Магнезия?

— Вы же знаете, как я должен ответить на вопрос — я храню тайну этого слова.

Увы! Скорее всего в Ложах вообще нет никакой тайны; франкмасоны, претендующие на то, что владеют оставленным (déelaissée) или потерянным (perdue) словом, сами давно утратили verbum dimissum, то есть всё то, что Бернар Тревизан вынес в заголовок небольшого трактата, начинающегося так:

«Первое, что относится к тайной науке о превращениях металлов, это знание материи, из которой мы извлекаем ртуть философов и их сульфур, лежащие в основе их божественного камня»[68].

 

 

Мы уже имели возможность указать, что как звезда вела волхвов к пещере Богомладенца, так ведёт она и алхимика к его цели, когда он совершает свое пещерное действо[69]. Именно поэтому старые авторы называли нашу минеральную звезду не только печатью Гермеса (sceau d'Hermès), солью мудрецов (sel des sages, sel кабалистически переходит в seel — печать), не только полярной звездой. Вот почему Иреней Филалет советует ученику следовать по пути звезды Севера [70].

Согласно Протоевангелию святого Иакова Младшего, звезда, возвестившая о Рождестве Христовом, появилась в небе Иудеи и затмила блеском своим все другие звёзды. Тот же апокриф в версии, отличной от канонической, содержит весьма ценное указание, подтверждаемое в процессе лабораторной работы, при которой звезда останавливает своё движение непосредственно над нашей вещью:

«И волхвы шли за звездою от Востока, где ея впервые увидели, и звезда вошла в пещеру, и становилась там, над входом в пещеру»[71].

Переводчик, комментируя эти строки, указывает, что, согласно святому Иоанну Златоусту, «звезда остановилась над коньком кровли дома, где пребывал Богомладенец, прямо над Его головой, а затем исчезла». Он приводит также сведения, которые дополняют посвятительную значимость и усугубляют причудливость рассказа:

«Григорий Турский (de Miraculis, lib. I, cap. I) и Эгмон утверждают, что звезда упала в Вифлеемский колодец и там ея потом видели. В часе ходьбы от Иерусалима, действительно, находится колодец, который называют Колодцем Звезды или Колодцем Волхвов».

 

 

Возвращаясь к нашему квадрату с шифром, мы видим, что все его линии нумерически, то количественно, то символически или пропорционально указывают на присутствующие вещества и на основные или последовательные стадии Великого Делания, то есть на полный цикл modus operandi.

Числа в решётке следует читать так, чтобы крестом отметить четыре конца, угла (angles) — сначала слева направо — 2, 4, 6, 8, затем по центральной разгородке сверху вниз: 5, 7, 9, 3, 1. Эти линии точно передают герметическую работу двух начал, двух субъектов (sujets) — активного и пассивного, — один из которых, представленный цифрой 4, посредством шестёрки соединяется с другим, весящим вдвое больше, т.е. 8. Затем совершаются серии возгонок или сублимаций, которые Филалет называет орлами (aigles). Уважаемый адепт указывает при этом, что пятое повторение операции растворяет луну, седьмое — солнце, и советует доводить их количество до девяти:

Главная часть нашего труда совершается числами семь или девять[72].

Так три последовательных растворения претворяют в жизнь знаменитую аксиому Solve et Coagula, и к линейному режиму окончательной варки рождается абсолютное единство Философского Камня.

 

 

Всегда, будь то в печи при сухом пути, или в реторте при пути влажном, духовный и чистый аспект нашей вещи, готовый к освобождению, восходит к месту своего происхождения, именуемого философами их Небом.

 

XXII. Atalanta Fugiens (эмблема XXXIV)

 

Этот магический квадрат — кабалистический лабиринт, по которому герметик и алхимик может пройти тёмными коридорами, ведомый нитью Ариадны или светом духа. Наименее ясным здесь оказывается значение суммарного числа 15. Возможно, хотя мы на этом не настаиваем, речь идёт о числе солевых добавок, производимых до того мгновения, когда двое минеральных протагонистов сливаются для невозможного порождения прекраснейшего человеческого младенца:

«Он зачат при купании в водяной бане, он рождён в воздухе, но, становясь красным, он бороздит воды», — утверждает Михаил Майер и добавляет к этому такую эпиграмму:

 

В море зачат младенец, в воздухе он рождён.

Красным же став, у ног своих воды видит он,

Когда он бел, к вершинам горным иди за ним —

Мудрейшими из людей в тех горах он храним.

Камень он и не камень, Божий дар от небес.

Всех счастливее тот, кто нашёл его и исчез [73].

 

На переднем плане изображены два светила, Философские Солнце и Луна, готовые к соединению, которое, однако, весьма неудобно, поскольку оба стоят ногами в воде до паха, и всё последующее может оказаться малособлазнительным и далёким от естественности.

 

Над загадками подобных любопытных арифметических соответствий долго размышлял широколобый Корнелий Агриппа, которому, однако, не удалось применить их на практике. Но, быть может, именно эта неудача породила удачу, побудив великого германского философа, опередившего своё время, но не очень упорного в достижении своей цели, к созданию его знаменитой Настоятельной Речи о Недостоверности Наук, «De Incertitudine Scientiarum Declamatio invectiva». Так или иначе, для нас небесполезно будет понять природу силы, как доброй, так и злой, исходящей от нашего магического квадрата, первого среди квадратов, посвящённых планетам, причём расположенного в точном соответствии с системой Птолемея:

«Говорят, что если эта таблица, выгравированная на тонкой свинцовой пластинке, сделана при восхождении Сатурна, то она помогает при родах, придаёт человеку уверенность и могущество, приносит успех при обращении к князьям и другим властителям; если же сделать ея при заходе Сатурна, то с ея помощью можно воспрепятствовать строительству, посевам и другим подобным вещам; в этом случае она отдаляет от человека почести и достоинства, порождает ссоры и вражду, рассеивает наступающие войска [74]».

Со своей стороны Парацельс учит нас, что эта печать должна быть сделана из чистого виллахского свинца [75] — sigillum hoc fieri debet ex puro finoque Villacensi plumbo — и повторяет утверждение Корнелия Агриппы об особом времени, потребном для ея изготовления.

Это время кратко, и требуется весьма напряжённая работа, дабы таким образом совершить ея как можно быстрее — ut nimirum hoc pacto expeditius opus procedat:

«Дождись часа, когда в день Сатурна Луна в ея первой фазе войдёт в созвездие или Тельца, или Козерога, а планета Сатурн находится в удобном положении [76]».

 

 

Весьма отличный от всех остальных портрет алхимика, которому современная медицинская наука обязана лучшими методами терапии.

 

XXIII. Портрет Парацельса

 

В связи с этим мы чрезвычайно рады представить читателю прекрасную иллюстрацию, на которой изображён не кто иной, как он сам — alterius non sit qui suus esse potest. Да, конечно, это тот самый вспыльчивый оратор и спорщик из Базеля, которого все мы помним безбородым, с лысым черепом или в смешной шапочке. Перед вами сделанная Франсуа Шаво акварельная копия с подлинного портрета автора Архидоксов, среди которых в числе прочих «изопсефических квадратов» мы найдём и сатурнический талисман из Марли-ле-Руа. Вот он, Ауреол Филипп Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм, глаголемый Парацельс, писал же его с натуры современник его Джакопо (Иаков) Робусти, глаголемый Тинторетто. Он же сделал к изобретению и таковую надпись:

 

Наследовал Парацельс предков дар и правы —

Швейцария ныне сияет, полна славы, —

Вот черты его лица, очи нелукавы,

Зрящие всех вещей повсюдусущую суть,

К коей простёрт, исполнен труда, великий путь.

 

Март 1935.

Сокровище Письмён Le Tresor des Lettres