Языковых навыков письменной речи

В настоящее время в криминалистике преобладает качественный подход к исследованию признаков письменной речи. Решение задач исследования при этом связано с серьезными трудностями, которые обусловлены, в первую очередь, недостаточной определенностью критериев оценки языкового материала. Характерно в. этом плане высказывание видного советского лингвиста академика А. М. Пешковского. Оно касается проблем, сходных с теми, которые возникают в экспертизе письма: «Исследователю чрезвычайно важно было бы иметь хоть какую-нибудь объективную мерку для установления самого факта преобладания того или иного звука. Между тем такой объективной мерки у него нет... Он судит исключительно интуитивно, на слух (если, что еще хуже, не на глаз). Ему кажется, что такого-то звука в тексте «много», а такого-то «мало».

В самом деле, интуитивно отмечается только такого рода преобладание, которое, так сказать, «бьет в уши». Преобладание средней степени может остаться незамеченным. Далее, степень преобладания остается, во всяком случае, неизвестной»[36].

Как известно, при идентификации личности по признакам письменной речи определяющее значение имеет устойчивость соотношений используемых языковых средств, и поэтому именно их Количественные характеристики могут обеспечить объективность и точность оценок этой устойчивости. Единицы и категории языка, а также построенные из них речевые цепи, как отмечает Б. Н. Головин[37], имеют качественную и количественную стороны (качественные и количественные признаки). Знание о языке поэтому не может быть полным и достоверным, если изучается качество, но не изучается количество.

Речевая деятельность, в силу своей количественной природы, подчиняется закономерностям вероятностно-статистического характера. Поэтому конкретные проявления этих закономерностей в письменной речи могут быть установлены лишь с помощью статистических методов, адекватных исследуемым статистическим структурам речи.

Разумеется, сказанное не следует понимать как отрицание значения качественного подхода к исследованию письменной речи. Сравнивая с качественным анализом речи, академик В. В. Виноградов отмечал ограниченность статистического метода, выражающуюся, в частности, в том, что «площадь исследования сужена пределами, доступными данному методу, в то время как область субъективных впечатлений (при качественном подходе – С. В.) неограниченна»[38].

Универсальных методов исследования письменной речи нет, в каждом из методов заложены ценные возможности, которые должны быть реализованы. Более того, эти возможности могут эффективно использоваться лишь в случае сочетания качественных и количественных описаний, ибо между качественными и количественными признаками языковых структур существует внутренняя зависимость. Статистическому исследованию письменной речи предшествует качественный анализ языковых единиц (выделение морфем, слов, частей речи, членов предложения, типов предложений и т. д.). Затем «статистика, опираясь на результаты уже осуществленного... качественного анализа языковых элементов, показывает закономерности их функционирования и развития и дает основу для качественных оценок уже на новом уровне исследований»[39].

В Широких масштабах статистические исследования языка и речи проводятся в языкознании. Здесь можно выделить работы по методологии статистического анализа речи, в которых рассматриваются вопросы специфики использования статистического аппарата при исследовании речевых явлений, эксперименты по информационному измерению языка, работы, посвященные выяснению общих статистических характеристик речи, установлению статистических структур речи вне зависимости от ее форм, видов, стилей и т. д. и, наконец, исследования, ставящие своей целью путем статистического анализа выявить те закономерности речевой деятельности, которые определяют различие ее статистических и качественных структур в речевых стилях.

Эта последняя группа работ[40] представляет особенно большой интерес в плане решения задач криминалистического исследования письменной речи, ибо в них в той или иной мере затрагиваются вопросы, которые относятся к проблеме индивидуального стиля.

К этой группе работ примыкают исследования, посвященные разработке методов статистической атрибуции (установления авторства), активизирующиеся как в нашей стране, так и за рубежом. Как правило, исследуется какая-то одна формально языковая особенность стиля: ведется подсчет, как часто встречаются языковые средства определенной группы.

Ряд исследователей пытается найти статистические оценки словарного запаса в индивидуальном стиле данного автора. В частности, Дж. Юл[41] в анализируемых текстах исследует частоту слов определенного грамматического типа, а К. Бринегар[42] – частоту слов разной длины. К недостаткам этих методов, при всей их очевидной полезности, относится, прежде всего, то, что они эффективны лишь при исследовании очень больших текстов.

Весьма интересны исследования Г. А. Лесскиса, который для установления автора спорного текста использует статистические характеристики предложений разной длины[43]; эксперименты украинских филологов, где в качестве характеристик индивидуального стиля выступает частота использования личных глагольных форм[44].

В названных работах, как уже было сказано, исследуется только один признак стиля. Однако с учетом системного характера организации речи представляется более эффективным средством установления авторства исследование множества статистических параметров стиля (текста), их взаимной обусловленности. Попытки такого анализа предпринимаются в языкознании[45].

Интересное в этом плане экспериментально-статистическое исследование было проведено в целях решения задачи криминалистической идентификации личности[46]. Этот эксперимент является в криминалистике пока первой и единственной работой, в которой показана принципиальная возможность использования комплекса формально-языковых характеристик (статистических параметров) текста как одного из средств установления авторства.

Нужно отметить также исследование Э. У. Бабаевой, предложившей производить описание индивидуального стиля путем статистического анализа одного признака – длины слова. Частота использования слов разной длины в качестве средства атрибуции была предложена Т. Мендехоллом (1887 г.) и К. Бринегаром (1963 г.), однако Э. У. Бабаева, в отличие от них, применяла факторный анализ, что позволяет, по ее мнению, дифференцировать авторов в зависимости от употребления ими длинных и коротких слов[47].

Можно согласиться с мнением некоторых авторов[48] о том. что проблемы идентификации личности по признакам письменной речи, трудно разрешимые на путях качественного анализа, могут быть решены с помощью статистических методов исследования письменной речи.

Представляется, что в первую очередь следует использовать статистический анализ для проверки (и обоснования) классификации признаков письменной речи на общие и частные. Необходимость этого обусловлена первостепенным значением научной классификации для экспертизы письма.

В нашем эксперименте не ставилась задача разработать специальные статистические методы криминалистического исследования письменной речи. Работа в основном посвящена статистическому анализу природы признаков письменной речи, которые может использовать эксперт, исследующий письмо в рамках преимущественно качественного подхода (с учетом предлагаемой нами классификации).

Непосредственная цель эксперимента – установить следующее:

Ø критерии выделения общих признаков (степеней развития) пунктуационных, орфографических, синтаксических, лексикофразеологических навыков письменной речи;

Ø взаимозависимость общих признаков языковых навыков в письменной речи индивида (если положение о системной организации письменной речи верно, то общие признаки языковых навыков должны находиться в определенной взаимозависимости, т. е. предполагается корреляция этих признаков различных языковых навыков в письменной речи, а следовательно, и в тексте одного лица. Иными словами, представляется, что степень развития одних навыков в речи данного лица должна определять степень развития по крайней мере некоторых других навыков);

Ø возможности использования полученных данных в криминалистической экспертизе письма.

В качестве материала были использованы 600 писем бытового содержания (на русском языке), полученные из архива редакции областной газеты. В письмах исследовали отрезки связного текста, содержащие по 200 словоформ. Характеристики языковых навыков анализировали на уровне «правильности речи». В каждом тексте фиксировали нарушения норм орфографии, пунктуации, синтаксиса и лексики. Количество ошибок в каждом тексте подсчитывали.

При анализе пунктуации в качестве ошибки рассматривали отсутствие необходимых знаков препинания или применение знаков, не регламентированное правилами пунктуации (кроме случаев «авторского» выделения тех или иных языковых конструкций, т. е. когда анализ контекста позволяет объяснить данное выделение смысловой направленностью изложения); отсутствие членения текста на предложения или неправильное его членение (кроме тех случаев, когда отсутствие пунктуационных знаков не может быть объяснено незнанием норм языка, например, при отсутствии точки в конце предложения, если следующее высказывание начинается с прописной буквы); отсутствие членения текста на абзацы и неправильное его членение.

Как одну ошибку отмечали отсутствие одного или двух пунктуационных знаков при выделении обособленных причастных и деепричастных оборотов, сравнительных и уточняющих оборотов, вводных слов и предложений, обращений и т. д. («...при выделении мы имеем дело с одним знаком препинания, но не с одиночным, как при отделении, а с парным. Поэтому «запятые», «два тире», «скобки» и т. п. это не повторенная запятая, не повторенное тире и т. п., а знаки препинания, состоящие как бы из двух половинок»[49]).

При изучении орфографии текста одинаковая ошибка при употреблении одного и того же слова отмечалась один раз.

В качестве синтаксических ошибок отмечались нарушения норм построения простого и сложного предложений, при исследовании лексической стороны текста – употребление слов в несвойственных им значениях и связях, использование жаргонизмов, варваризмов (украинизмов и др.), диалектизмов. Одинаковая лексико-фразеологическая ошибка отмечалась один раз.

Учитывалось также следующее. Объем словарного запаса разных лиц различен, и отсутствие в исследованном конкретном тексте, например, лексических нарушений еще не свидетельствует о высокой (в полном смысле этого слова) степени развития лексико-фразеологических навыков письменной речи автора. Это говорит лишь о том, что автор правильно употребляет слова и фразеологизмы в пределах привычной для него лексики бытового стиля. Он же может допустить значительно больше лексических ошибок в том случае, если в силу тех или иных причин ему придется употреблять непривычные лексикофразеологические средства языка. Это представляет интерес в плане решения задач криминалистической идентификации личности. Но это – предмет иного исследования, иных методов анализа языкового материала. Задача данной работы – выяснить не вообще уровень лексической грамотности того или иного лица, а степень правильности его лексики и фразеологии именно в пределах привычного словоупотребления. Сказанное в полной мере относится и к исследованию синтаксических, пунктуационных и орфографических особенностей текста.

На основе подсчетов были построены диаграммы распределения исследованных текстов по количеству пунктуационных, орфографических, синтаксических и лексических ошибок (рис. 1–4). Вверху указан количество текстов, внизу – количество ошибок в этих текстах: от 1 до 5, от 6 до 10, от 11 до 15 и т. д.

Изучение диаграмм показывает определенное различие между диаграммами 1, 2, с одной стороны, и диаграммами 3, 4, с другой. Первым двум диаграммам, построенным для анализа текстов по количеству пунктуационных и орфографических ошибок, присущи две общие черты: 1) наибольшее количество текстов имеет 6–10 ошибок; 2) на диаграммах четко выражено отсутствие текстов на определенном участке – в первой диаграмме

при количестве ошибок от 26 до 35 (т. е. тексты делятся на две группы: а) тексты, в которых количество пунктуационных нарушений не превышает 25, и б) тексты с количеством ошибок 35 и более), во второй – от 36 до 55 (т. е. тексты также делятся на две группы: а) с количеством орфографических ошибок не более 35 и б) с количеством ошибок 56 и выше).

В отличие от первых двух, Б диаграммах 3, 4 наибольшим оказалось количество текстов, где: вообще отсутствуют ошибки, г них нет также названного выше участка.

Отмеченные особенности диаграмм могут быть истолкованы следующим образом. Как уже отмечалось, орфография и пунктуация – это специфические характеристики письменной речи, существующей на базе речи устной Нормы же синтаксиса письменной речи, хотя и отличаются от норм устной речи рядом свойств, но имеют с ними больше общего. Нормы лексики (на уровне «правильности речи», в аспекте правильного словоупотребления) в принципе одинаковы для названных двух форм речи. Уровень умений и навыков письменной речи определяется в каждом конкретном случае опытом индивида, который, в свою очередь, обусловлен особенностями его психической организации и биографии Различные сферы деятельности коммуникации предъявляют различные требования к письменной: речи как средству общения. В одних случаях (например, в сферах официально-учрежденческой, учебно-научной коммуникации) уровень этих требований достаточно высок, они предъявляются н к семантической, и к грамматической сторонам сообщения. Однако и здесь следует отметить что люди, которым приходится сталкиваться с деловыми жанрами письма, предъявляют к пунктуации сравнительно скромные требования[50]. В других же случаях (в сфере бытовой коммуникации, в тех областях деятельности, производства, де письменная форма общения используется очень редко) требования могут относиться преимущественно к семантической и синтаксической сторонам сообщения. Отклонения от норм словоупотребления и синтаксиса больше затрудняют общение, чем отклонения от норм орфографии и пунктуации. Навыки правильного словоупотребления и синтаксиса могут быть развиты психически нормального человека в разной степени, но они являются необходимым условием речевой коммуникации.

Именно коммуникативной ценностью определенных сторон письменной речи объясняется тот факт, что нормы словоупотребления соблюдались в большем количестве текстов, чем нормы синтаксиса, нормы синтаксиса соблюдались чаще, чем нормы орфографии, нормы орфографии – чаще норм пунктуаций, а нормы пунктуации и орфографии значительно реже норм лексики и синтаксиса. Этим и объясняется первое различие графиков функций распределения текстов по количеству ошибок.

Описанные выше участки (интервалы) на диаграммах определяют границу между группой лиц, у которых соответствующие языковые навыки правильной речи достигли той или иной степени развития, и лицами, у которых, можно сказать, нет навыков пунктуации и орфографии.

При изучении писем было установлено следующее: в текстах, где зафиксировано до 8 пунктуационных ошибок, встречается не более 9 орфографических, 3 синтаксических и 3 лексических нарушений; в текстах, где от 9 до 16 пунктуационных ошибок, отмечается от 1 до 20 орфографических, до 6 синтаксических и до 6 лексических ошибок; если пунктуационных нарушений от 17 до 25, встречается от 1 до 35 орфографических, до 9 синтаксических и до 9 лексических ошибок; если количество пунктуационных ошибок превышает 35, то в тексте отмечается до 55 и более орфографических, до 9 синтаксических и до 9 лексических нарушений.

Эти данные позволяют разделить исследованные тексты на группы в зависимости от степени их пунктуационной, орфографической, синтаксической и лексической правильности.

Результаты эксперимента подтверждают мысль о гом, что степень развития различных навыков – пунктуационных, орфографических, синтаксических и лексико-фразеологических – может быть различной в письменной речи одного и того же лица (но, разумеется, эти навыки могут быть развиты и в одинаковой мере).

Таким образом, если рассматривать отсутствие навыков пунктуации и орфографии как «нулевую» степень их развития, то в качестве общих признаков названных языковых навыков можно условно выделить высокую, среднюю, низкую и «нулевую» степени их развития на уровне «правильности речи». Общими признаками лексико-фразеологических и синтаксических навыков являются три степени развития: высокая, средняя и низкая. Определенной степени развития соответствуют тексты с таким количеством ошибок.

Пунктуационные навыки: высокая степень развития – до 8, средняя – от 9 до 16; низкая – от 17 до 25; «нулевая» – 36 и выше.

Орфографические навыки: высокая степень развития – до 9; средняя – от 10 до 20; низкая – от 21 до 35; «нулевая» – 56 и выше.

Синтаксические навыки: высокая степень развития – до 3; средняя – от 4 до 6; низкая – от 7 до 9.

Лексические навыки: высокая степень развития – до 3, сред-, няя – от 4 до 6, низкая – от 7 до 9.

При использовании этих критериев возможны некоторые колебания (особенно при установлении общих признаков пунктуационных и орфографических навыков) в количестве ошибок: для орфографических и пунктуационных навыков в пределах ±4, для синтаксических и лексических ±2. Эти колебания могут быть вызваны, в частности, своеобразием стиля изложения (в пределах бытового стиля речи).

Не исключаются и более резкие отклонения, причиной которых может быть то, что автором текста является человек, для которого русский язык не родной, либо у него определенные нарушения психики, либо это человек, для письменной речи которого специфично определенное нарушение каких-либо норм языка. В частности, в последнем случае увеличение количества орфографических ошибок может быть обусловлено одной ошибкой, повторяющейся в разных словах. Например, был исследован текст, где слова, которые обозначают должность, учреждения, предприятия, даже строения, писали с прописной буквы (например, Сарай, Завод, Домоуправление, Домоуправляющий, Мастер и др.). Анализ этого – в данном случае частного – признака позволяет откорректировать критерии выделения степени развития орфографических навыков.

На основе исследования отобразившихся в текстах общих признаков языковых навыков была составлена таблица-матрица (см. стр. 30), где знаком + отмечается возможность сочетания определенных степеней развития языковых навыков, а знаком – невозможность его.

Результаты экспериментов подтверждают гипотезу о существовании корреляционной зависимости[51] степеней развития языковых навыков в письменной речи индивида, что позволяет в определенной мере прогнозировать степень развития одних навыков на основании знания степени развития других. Такая же зависимость установлена и между группами навыков – «техническими» (орфографическими, пунктуационными) и «общеречевыми» (синтаксическими, лексическими).

Установлена следующая закономерность: степень развития пунктуационных навыков сочетается лишь с такой же или более высокой степенью развития всех остальных языковых навыков. Иначе говоря, высокой степени развития пунктуационной грамотности соответствует только высокая степень развития всех иных навыков. Не может быть степень орфографической, синтаксической или лексической правильности письменной речи человека ниже пунктуационной правильности его письма.

Степень развития орфографических навыков сочетается лишь с такой же или более высокой степенью развития синтаксических и лексических навыков, т. е. орфографическая грамотность письма всегда ниже или на уровне синтаксической и лексической грамотности. Степень развития синтаксических навыков сочетается только с такой же или более высокой степенью развития лексических навыков. Низкой степени развития лексических навыков соответствует только низкая степень развития всех остальных языковых навыков.

Таким образом, можно сказать, что степень развития пунктуационных навыков является нижним пределом, а степень развития лексических – верхним пределом развития языковых навыков письменной речи определенного лица (на уровне «правильности речи»). Кроме того, степень развития «технических» навыков не может быть выше степени развития «общеречевых».

Если учитывать также нулевую степень развития пунктуационных и орфографических навыков, то дополнительные результаты исследования текстов писем могут быть описаны следующим образом:

нулевая степень развития пунктуационных навыков сочетается с такой же или более высокой степенью развития орфографических, но только с более высокой степенью развития лексических и синтаксических навыков;

Пунктуация

Орфография

Синтаксис

Лексика

высокая

средняя

низкая

высокая

средняя

низкая

высокая

средняя

низкая

высокая

средняя

низкая

Пунктуация

высокая

средняя

низкая

Орфография

высокая

средняя

низкая

Синтаксис

высокая

средняя

низкая

Лексика

высокая

средняя

низкая

нулевая степень развития орфографических навыков сочетается с более высокой степенью развития синтаксических и лексико-фразеологических навыков.

Таким образом, здесь также проявляется взаимозависимость общих признаков языковых навыков.

ВОПРОСЫ МЕТОДИКИ

ЭКСПЕРТНОГО ИССЛЕДОВАНИЯ

ПРИЗНАКОВ ПИСЬМЕННОЙ РЕЧИ

Подход к исследованию признаков письменной речи должен основываться на учете системной природы текста документа как объекта исследования.

В настоящее время в судебной экспертизе различают три подхода к исследованию признаков письменной речи: качественный, количественный и системно-структурный. Они не могут быть полностью изолированы друг от друга, каждый из них включает в себя элементы двух других. Современному уровню развития научного познания соответствуют те принципы исследования текста как системного объекта, которые специфичны для системно-структурного подхода, в частности: описание элементов текста не носит самодовлеющего характера, поскольку элемент описывается лишь с учетом его «места» в целом; «материал» текста имеет различные характеристики, параметры. Функции и даже различные принципы строения; свойства текста как целого выводятся из свойств его элементов, и, наоборот, свойства элементов – из характеристик целого; исследование текста проводится в единстве с исследованием условий его составления[52].

Именно для системно-структурного подхода характерно такое, комплексное использование методов различных наук (лингвистики, психолингвистики, психологии), которое позволяет исследовать разные уровни структурной организации текста документа как произведения письменной речи.

Учитывая взаимообусловленность качественных и статистических характеристик текста, можно полагать, что качественные и количественные методы должны в комплексе применяться в рамках системно-структурного подхода к криминалистическом) исследованию признаков письменной речи.

Таким образом, во-первых, содержательные и формальные элементы текста исследуются на качественном и количественном уровнях в их контекстуальной обусловленности структурное организацией текста, во-вторых, адекватность получаемой информации корректируется анализом и учетом условий данной речевой ситуации. Например, отдельное предложение (или словосочетание) может быть однозначно и достоверно истолковано лишь при рассмотрении его как компонента абзаца, всего текста, при исследовании его функций (и функций его элементов) в структурной организации текста, а также в рамках самого предложения[53].

Это дает возможность правильно оценить идентификационную значимость того или иного признака. Так, факт использования элементов официально-делового языка в деловой записке дает в идентификационном плане значительно меньше, чем использование их в частном письме, где они выступают уже как канцеляризмы. Но и здесь их можно правильно истолковать лишь в общем контексте: в одном случае они выделены автором для выражения, например, иронии, сарказма, в другом автор не осознает их стилистической окраски, в третьем – использует с учетом, например, профессии адресата и т. д. Кроме того, это позволяет установить, является ли употребление определенных языковых, логических средств или отклонения от норм языка, логики характерными для автора или это результат преднамеренного (непреднамеренного) искажения письменной речи.

Вопросы экспертизы авторства разрабатываются в криминалистике еще недостаточно широко. Тем больший интерес представляет работа Л. Е. Ароцкера и В. К. Войнова[54]. Это исследование свидетельствует о большой перспективности системноструктурного подхода в криминалистической экспертизе авторства.

В общепсихологическом плане текст документа можно рассматривать как продукт деятельности, он содержит информацию как о ее внутренних условиях – о субъекте деятельности (авторе, исполнителе текста), так и о внешних условиях деятельности. В психолингвистическом[55] плане текст документа, как произведение письменной речи, несет информацию о системе речевого аппарата индивида и об условиях речевой ситуации (ситуации, в рамках которой осуществлялось речевое общение). Психологические ограничения, которые налагаются указанными условиями на речевой процесс, существенно влияют на выбор и организацию речевых средств. Криминалистическое исследование текста документа будет эффективно лишь в том случае, если оно будет осуществляться с помощью методов, учитывающих эти ограничения.

В криминалистической литературе уже высказывалось мнение о важности изучения психологической стороны письменной речи для установления личности автора анонимного документа. Э. У. Бабаева предприняла попытку наметить пути применения психологического анализа в практике экспертного исследования признаков письменной речи[56]. Представляется, что в плане создания методики криминалистического исследования признаков письменной речи эти вопросы имеют важное значение.

В криминалистической экспертизе письма преобладает лингвостилистический аспект исследования признаков письменной речи, и психологическая сторона речевого общения остается за его пределами. Правда, почти все авторы, работающие над проблемой криминалистического исследования -признаков письменной речи, указывают на необходимость учета темы и цели сообщения (текста). Однако тема и цель не исчерпывают всего многообразия факторов, определяющих структурные особенности текста. Ограниченность лингвостилистического исследования проявляется еще и в том, что анализируются характеристики только формально-языковых структур, которые, как уже отмечалось, не исчерпывают всего объема системной организации текста.

Можно выделить два основных аспекта криминалистического исследования признаков письменной речи: психолингвистический (включающий в себя лингвостилистическое исследование) и психологический.

При психолингвистическом исследовании текста устанавливают те навыковые свойства личности, которые налагают психологические ограничения на отбор и организацию языковых средств высказывания (текста).

При психологическом анализе устанавливают те навыковые свойства личности, которые влияют на организацию неязыковых, тематических, понятийно-смысловых, структур текста.

Криминалистическая экспертиза признаков письменной речи включает три вида исследований: 1) решение вопроса об облике, «портрете» автора;-2) идентификационные и 3) неидентификационные исследования – о возрасте автора, о тех факторах (внешних и внутренних), которые воздействовали на него в момент составления текста.

Не останавливаясь особо на каждом из этих исследований, отметим следующее. В первых двух случаях на первом этапе исследования текст изучают для выяснения характеристик речевой ситуации, в рамках которой создавалось данное письменное сообщение. Здесь устанавливают, в частности, следующие факторы, влияющие на отбор и организацию языковых средств:

Ø тема (предмет изложения);

Ø целевое назначение текста (удовлетворить ожидание читающего, создать у него определенное впечатление, сообщить ему что-либо, убедить его в чем-нибудь, побудить его к тем или иным действиям[57]);

Ø характер речевого общения: автор обращается к адресате в плане персональной коммуникации (письмо, заявление на имя определенного лица и т. д.) или в плане массовой коммуникации (статья в газету, журнал и т. п.); з официальном или частном порядке и т. д.;

Ø социально-психологическая позиция пишущего по отношению к адресату. Академик Н. И. Конрад отмечал, что письменная речь предусматривает два действия: написание и прочтение. Прочтение не влияет на написание непосредственно, по оно влияет косвенно, поскольку пишущий обычно учитывает то, как будет читать написанное адресат[58].

Анализ этих факторов служит первоначальной основой для построения модели речевой ситуации. В дальнейшем, в процессе исследования языковых структур текста, данные факторы уточняют, детализируют, дополняют новыми, в частности, такими, как уровень владения языком (насколько удачно в коммуникативном плане пишущий выражает свои мысли); характер эвристик, применяемых автором при построении высказывания (формируется оно творчески или путем использования языковых стереотипов), психофизиологическое состояние пишущего (болезнь, опьянение, физическое или умственное утомление, страх, возбуждение и т. д.) и др. Можно сказать, что дальнейшее исследование отобразившихся в тексте свойств языковых навыков личности проводится в рамках исследования модели речевой ситуации и корректируется ею.

Большую помощь эксперту могут оказать данные психолингвистических исследований речевых ситуаций. Например, экспериментально установлено, что коммуникативная полемическая ситуация активизирует логико-семантическую сторону высказывания, развертывает систему рассуждений, аргументов и контраргументов, обостряет необходимость учета адресата высказывания[59] и т. д. Эти данные, во-первых, позволяют более точно установить признаки письменной речи автора текста, а во-вторых, могут помочь правильно объяснить различия, выявленные при сравнительном исследовании, если в качестве образцов письма подозреваемого представлены тексты, создававшиеся в рамках иной речевой ситуации.

Признаки языковых навыков письменной речи исследуются вначале на уровне «правильности» речи, а затем па уровне «культуры речи». При установлении признаков языковых навыков на уровне «правильности речи» вначале производится качественный анализ языковых единиц на основе критериев: правильно – неправильно (выделение пунктуационных, орфографических и других ошибок). Затем устанавливают общие признаки «степени развития) языковых навыков на основе количественных критериев (с учетом данных описанного нами эксперимента).

Возможные колебания в количестве ошибок указаны (и объяснены) ранее. Что касается использования количественных методов при установлении частных признаков языковых навыков на уровне «правильности речи», то здесь полезно учитывать соотношение количества нарушений различных правил, например, орфографии или пунктуации, или синтаксиса и др.

При установлении частных признаков.пунктуационных, синтаксических, лексико-фразеологических, стилистических навыков на уровне «культуры речи» используются критерии: лучше – хуже, точнее, удачнее и т. д. Исходя из этих критериев, опре- деляют степень целесообразности применения языковых средств з исследуемой речевой ситуации.

Следует оговорить, что орфографические навыки исследуют только на уровне «правильности речи». Нормы орфографии четко и однозначно регламентируют написание слов (если не считать некоторых случаев склонения имен собственных[60]). В то же время нормы пунктуации предоставляют некоторую свободу в применении знаков препинания. Это отражается в более или менее удачном (в коммуникативном плане), а зачастую и в своеобразном использовании пунктуационных знаков (тире, кавычки, скобки и т. и.). Однако своеобразная пунктуация может сочетаться с недостаточно высокой пунктуационной грамотностью письменной речи.

В еще большей мере сказанное о пунктуации относится к синтаксическим, лексико-фразеологическим, стилистическим навыкам.

Серьезное внимание должно быть уделено изучению соотношения (взаимозависимости) отобразившихся в спорном тексте общих признаков языковых навыков. В ряде случаев это исследование дает возможность установить (на основе приведенных ранее экспериментальных данных о корреляции этих признаков), что текст выполнен с преднамеренным искажением признаков письменной речи либо выполнен (под диктовку или переписан) лицом, которое не является автором. Последнее имеет место в случае, когда степень развития пунктуационных навыков, отобразившаяся в тексте, выше степени развития всех иных или какого-либо одного из остальных языковых навыков, либо степень развития орфографических навыков выше степени развития синтаксических, лексико-фразеологических навыков.

Если же степень синтаксической правильности изложения выше его лексико-фразеологической грамотности, то это свидетельствует о преднамеренном искажении признаков письменной речи автором текста.

Однако психолингвистический анализ не обеспечивает полноты и всесторонности криминалистического исследования признаков письменной речи. Как уже отмечалось, текст содержит информацию не только об условиях речевой ситуации, но и о внутренних[61] и внешних условиях деятельности. Один и тот же объект может вызвать различную жизненную позицию, определяя различные формы активности личности. Различные люди выделяют в этих объектах разные стороны, детали, воспринимают и осознают их с разной степенью полноты, глубины, точности, по-разному реагируют на них и т. д.

Психологическим исследованием текста устанавливают свойства интеллектуальных навыков личности, которые определяют организацию неязыковых, тематических, понятийно-смысловых структур, текста. В результате этого исследования можно получить такую информацию о личности, которая не может быть установлена психолингвистическим или лингвостилистическим исследованием. Так, психологический анализ характеристик логических структур текста позволяет получить данные о навыковых свойствах мышления личности: доказательность или паралогичность рассуждений, предпочтение одних видов суждений, умозаключений, доказательств другим (например, какие разновидности энтимемы употребляются чаще всего), наличие и характер логических ошибок и т. д. Изучением тематических, смысловых, структур текста в ряде случаев устанавливают навыковые свойства памяти, восприятия и т. д.[62]

Установленные признаки интеллектуальных навыков могут дополнить комплекс признаков, который получен с помощью психолингвистического анализа.

Иногда психологическое исследование документа в криминалистической экспертизе письма не ограничивается установлением признаков письменной речи, что может быть обусловлено задачами экспертного исследования. Здесь можно выделить, в частности, два случая: 1) перед экспертом поставлен вопрос о «портрете» автора текста; 2) ставится вопрос о тождестве личности автора спорного документа и образцов письма подозреваемого.

В первом случае эксперт не ограничивается установлением признаков письменной речи: в признаках письменной речи, выражающих навыковые свойства психоречевой организации личности, информация о характерологических, социально-биографических чертах человека выступает в неявном, «закодированном» виде. В них отображаются характеристики социально-коммуникативной, познавательной деятельности индивида (свойства его языковых навыков, навыков восприятия, мышления, памяти и т. д.), и необходимы специальные знания, чтобы проанализировать, психологически истолковать установленные признаки письменной речи в плане создания «портрета» автора (место жительства, пол, возраст, национальность, профессия, образование, мировоззрение, интересы и т. д.). Именно такая форма вывода позволит следователю наиболее эффективно использовать заключенную в нем информацию как в розыскных, так и з доказательственных целях. Следует добавить, что указанный вывод эксперта по необходимости имеет «составной» характер, он состоит как бы из группы выводов, причем одни из них могут быть категорическими, а другие вероятными.

В криминалистической литературе высказывалось мнение, что эксперт может использовать для обоснования своего вывода о личности автора сведения, содержащиеся в основной информации текста. Так, в частности, Э. У. Бабаева считает, что вопрос определения возрастной группы взрослой части населения решается легко, если в тексте есть прямые указания на возраст или описываются события, связанные с определенными возрастными периодами (учеба в вузе и т. н.)[63]. По ее мнению, при определении места жительства автора просто решить этот вопрос, когда автор прямо указывает название города, поселка, станции, деревни и т. д.[64] С этим трудно согласиться по следующим причинам: во-первых, использование такой информации не требует специальных знаний, во-вторых, эта информация может оказаться ложной, а ее практическая проверка не входит в компетенцию эксперта. Основную информацию текста, разумеется, эксперт изучает, но не с целью использования содержащихся в ней сведений для обоснования вывода, а для установления определенных структурных свойств текста.

В том случае, когда эксперт в процессе сравнительного исследования приходит к отрицательному выводу о тождестве личности автора, различающие признаки фиксируют в заключении (так же, как и при обосновании вывода о наличии тождества). Однако представляется, что эксперт не должен ограничиваться лишь обоснованием и формулированием отрицательного вывода. Этот вывод необходимо дополнить результатами психологического исследования спорного текста в плане создания «портрета» автора.

При обосновании положительного вывода о тождестве личности автора комплекс установленных совпадающих признаков письменной речи должен отвечать требованиям, которые являются общепринятыми в экспертизе письма: совпадающие признаки должны характеризоваться относительной независимостью, устойчивостью и специфичностью; в равной степени важна и количественная (объем совпадений) и качественная (существенность совпадающих признаков) характеристика установленной совокупности.

В Харьковском НИИСЭ была проведена экспертиза по делу З., которой решались вопросы о личности автора и исполнителя шести писем.

Исследованные письма отображали среднюю степень развития (на 200 словоформ) орфографических (от 8 до 14 ошибок), пунктуационных (от 6 до 12), синтаксических (до 5 нарушений), лексико-фразеологических (до 5 нарушений) и низкую степень развития стилистических навыков письменной речи.

Сравнительным исследованием признаков письменной речи, отобразившихся в исследуемых письмах и в образцах письма подозреваемой 3., были установлены совпадения всех отмеченных общих и следующих частных признаков лексико-фразеологических, синтаксических и стилистических навыков[65]:

Ø использование определенных слов в несвойственных им значениях и связях с другими словами: «обходят это беспокойство», «все факты откриты», «несправедливо отнеслись к... жалобам»;

Ø использование определенных элементов просторечия, украинизмов: «обнаглелые», «дифецит не показывали», «нажаль», «на большой жаль», «не довольными на власть», «дожили... в больницу»;

Ø употребление определенных словосочетаний: «ради своего интереса», «за сказанную правду», «черные дела», «этих несправедливых», «обнаглелые до высшей степени», «уборщица притом больная», «частица моего труда для построения... будущего»;

Ø употребление определенных фразеологизмов, оборотов речи: «вы не соизволили... разобратся», «разбирается по своему», «удовлетворять просьбу народа», «это... упущение», «прислушиваться к народу», «не скажу на черно – белое и на оборот» (в образцах – «не скажут бело – черное и на оборот»); «чтоб благами государства все пользовались одинаково» (в образцах: «благами государства должны пользоваться все одинаково»); «обходят это беспокойство, но я не собираюсь обойти, чтобы мне не припятствовало» (в образцах «...чтобы со мной не случилось»);

Ø употребление семантически не законченных слов: «выводят меня до...» в смысле «выводят меня из себя» (в образцах: «меня вывели я...»);

Ø неправильное построение определенных предложений: «обнаглелым уже настал...», «меня не вызвал на мои жалобы», «они делают людей не довольными на власть»;

Ø определенные нарушения норм построения однотипных предложений: «знают вся Кадиевка» (в образцах: «весь народ Кадиевки знают»); «я вступила с ними в спор, что нельзя этого делать» (в образцах: «я начала с ними спорить, что... этого нельзя делать»); «прислать людей разобратся с этим... делом» (в образцах: «прислали человека разобратся с этими делами»):

Ø использование одних и тех же лексических и синтаксических средств при описании одинаковых ситуаций и объектов: «он подзывал меня к себе и очем то много говорил... давал мне много бумаги и ручку... но когда я просыпалась... я не помнила очем... говорил. Но я поняла рас... со мной, то нужно боротся...», «хотят жить хорошо, а строить хорошее не хотят и другим мешают»;

Ø многократное употребление риторических вопросов, восклицательных предложений, начинающихся словами: «Где честь и совесть...», «Разве это...», «Как можно...», «Как тяжело...»; побудительных предложений;

Ø алогичность – между компонентами простых и сложных предложений нарушаются смысловые связи (вторая или завершающая часть предложения по своему содержанию не имеет ничего общего с первой);

Ø разностильность – немотивированное сочетание в изложении элементов и структур, которые резко различаются по стилевой окраске и характерны для разных стилей и форм письменной речи.

Существенные различия признаков не были установлены.

Перечисленные совпадающие общие и устойчивые редко встречающиеся частные признаки в своей совокупности были оценены как существенные и достаточные для обоснования категорического положительного вывода о тождестве личности автора.

Ограниченный объем текстов, представляемых на экспертизу, нередко не позволяет установить частные признаки языковых навыков либо совокупность частных признаков, необходимую для категорического вывода о тождестве. Общие же признаки языковых навыков установить удается чаще. В ряде случаев это дает возможность прийти к категорическому отрицательному выводу о тождестве автора.

При установленном различии общих признаков языковых навыков письменной речи могут быть два случая: 1) степень развития языковых навыков, отобразившаяся в исследуемом тексте, ниже, чем в образцах письма подозреваемого; 2) степень развития языковых навыков, отобразившаяся в исследуемом тексте, выше, чем в образцах.

В первом случае, как показывает практика, эксперт не всегда может быть уверен, что он, исследуя спорную рукопись, правильно установил степень развития тех или иных языковых навыков, особенно если исследуемый текст краток и выполнен с искажением письменной речи.

Во втором случае эксперт вправе исключить данное конкретное лицо из числа предполагаемых авторов (не исполнителей) текста. Основанием для категорического отрицательного вывода о тождестве здесь является аксиоматическое положение о том, что человек не может по собственному желанию повысить степень развития своих языковых навыков в момент составления текста. Здесь можно провести прямую аналогию с исследованием почерка, когда различие степени выработанности движений в спорной рукописи и образцах почерка подозреваемого позволяет в категорической форме отрицать тождество личности исполнителя.

Эксперт может прийти к отрицательному категорическому выводу о тождестве личности автора, если установленное различие относится к общим признакам либо только синтаксических, либо лексико-фразеологических, либо стилистических навыков, при совпадении всех остальных. Например, если установлено, что степень развития синтаксических навыков, отобразившаяся в образцах письма подозреваемого, ниже, чем в исследуемом тексте, а общие признаки всех остальных языковых навыков совпадают, то эксперт вправе дать категорический отрицательный вывод о тождестве личности автора исследуемых текстов.

Различия общих признаков орфографических и пунктуационных навыков, отобразившиеся в сравниваемых текстах, не могут служить основанием для отрицательного вывода о тождестве, потому что исследуемый текст мог быть выполнен под диктовку или переписан и орфография и пунктуация текста могут в таком случае характеризовать как его автора, так и исполнителя. В этом плане представляет интерес экспертиза, проведенная в Харьковском НИИСЭ.

По делу Ш. исследовался рукописный текст анонимного письма. На основании совпадения признаков почерка был сделан категорический положительный вывод о тождестве личности исполнителя. Однако эксперт, изучив признаки письменной речи спорной рукописи и образцов письма подозреваемого, расширил, в порядке ст. 200 УПК УССР, пределы исследования и решал также вопрос о тождестве личности автора текста.

Сравнительным исследованием признаков письменной речи, отобразившихся в тексте анонимного письма и в образцах письма подозреваемого, были установлены различия следующих общих признаков языковых навыков: степень развития синтаксических навыков в исследуемом тексте высокая, о чем свидетельствует разнообразие правильных форм сложных и простых предложений («Когда осудят одатайствуй чтобы направели в Днепродержынск или Синельниково»; «говорит что зделаить все чтобы у сына кроме ненависти ничиво не осталос к тибе»; «с нового года меняется УК УССР по которому будит потолок не болие 8 лет»; «так учти если только начнет велять найдем и под землей а сына похороним» и др.); в образцах – низкая, о чем свидетельствуют грубые нарушения норм управления в простом предложении («Ни много опишу за себя»; «Целую маленьких Люба Оля Алика» и др.); наличие аморфных предложений, пропуска слов, требуемых контекстом, неумение строить сложные предложения («Но ничиво»; «А почему»; «Теперь Шура и Фоня я Маме и Папе говорил чтобы вам сказали. Чтобы вы ету зиму жыли в моей хате» и др.) - 8 нарушений на 200 словоформ); степень развития лексических и фразеологических навыков – в исследуемом тексте высокая («сыльные и авторитетные защитники»; «одатайствуй»; «так вот жызнь Игоря на твоей совести»; «да у них и другого выхода нет»; «продолжай в том же духе» и др.), в образцах – низкая, о чем свидетельствует употребление слов в несвойственных им значениях и связях, преимущественное использование просторечной фразеологии («С прыветом к вам Митя»; «В первых строках моего писма разрешите передать свой скучный прывет» и др.), диалектизмы – 7 ошибок на 200 словоформ.

Вместе с тем были установлены совпадения следующих общих признаков: степени развития пунктуационных навыков – низкая, степени развития орфографических навыков –- низкая, а также следующих частных признаков орфографических навыков: употребление в большинстве случаев буквы «ы» вместо «и» (в исследуемом тексте – «жызнь», «прывет», «прыежать», «сыльные» и др.; в образцах, «жыли», «прывет», «прыйдет», «сыльно» и др.), употребление во многих случаях буквы «и» вместо «е» (в исследуемом тексте: «тибя», «ничиво», «будим» и др.; в образцах: «миня», «ничиво», «типерь» и др.).

В синтезирующей части заключения эксперт отметил, что указанные совпадающие признаки нс являются существенными для решения вопроса о личности автора, ибо могут характеризовать как автора, так и исполнителя рукописного текста (текст мог быть продиктован или переписан, а орфографиче ские и пунктуационные ошибки могли быть допущены и испол нителем и автором). А различия общих признаков языковых навыков устойчивы, существенны. Человек не может повысить степень развития своих синтаксических и лексико-фразеологических навыков в тот небольшой отрезок времени, который раз деляет написание образцов и составление текста анонимного письма. Это явилось достаточным основанием для категориче ского отрицательного вывода о тождестве личности автора Кроме того, было указано, что текст анонимного письма либо выполнен под диктовку (что вероятней всего, учитывая отме ченные совпадения частных признаков орфографических навы ков), либо переписан.

В заключение следует отметить, что ясное понимание природы исследуемого объекта, идентификационных признаков письменной речи, принципов их классификации и взаимозависимости может существенно помочь эксперту при решении задач криминалистической идентификации личности.

[1] Э. У..Бабаева. Криминалистическое исследование анонимных документов с целью идентификации личности по признакам письменной речи. Автореф. канд. дисс. Л., 1970, с. 7.

[2] Н. В. Т е р з и е в. Идентификация в криминалистике. «Советское государство и право», 1948, № 12, с. 79.

[3] М. Я. Сега й. Методология судебной идентификации. К., изд. РИО МВД УССР, 1970, с. 24.

[4] Н. И. Авилова. Некоторые гносеологические проблемы языкового знака и его значения. Автореф. канд. дисс. Харьков, 1970, с. 7.

[5] Н. В. Т е р з и е в. Криминалистическое исследование документов.–В кн.: «Криминалистика». М, Госюриздат, 1950, с. 192.

[6] А. М. А г у ш е в и ч. Советская судебно-графическая экспертиза. Автореф. канд. дисс. М., 1953, с. 10.

[7] В. П. Власов. Судебное почерковедение. – В кн.: «Криминалистическая техника. Справочная книга юриста». М, Госюриздат, 1959, с. 422, 423.

[8] Г. Д. Маркова. Идентификационные признаки письма в советской криминалистической экспертизе. Канд. дисс. Харьков, 1956, с. 127.

[9] В. С. Тюхтин. Системно-структурным подход и специфика философского знания. «Вопросы философии», 1968, № 11, с. 58.

[10] Л. А. Черняховская. Членение и объединение предложений при переводе с целью сохранения компонентов смысловой структуры. «Иностранные языки в школе», 1971, № 4, с. 21, 22; см. также В. Г. Г а к. Проблемы лексико-грамматической организации предложения. Автореф. докт. дисс., М., 1968.

[11] К. Гаузенблас. К уточнению понятия «стиль» и к вопросу об объекте стилистического исследования. «Вопросы языкознания», 1967, № 5.

[12] В. К. Войной. Количественный анализ текста для описания индивидуального стиля. Автореф. канд. дисс. К., 1972, с. 12.

[13] В. С. Тюхтин. Теория отражения в свете современной науки, М., «Знание», 1971, с. 15.

[14] А. А. Ветров. Выражение и обозначение. «Вопросы философии», 1970, № 1, с. 92.

[15] Р. С. Белкин, А. И. В и н б е р г. Криминалистика и доказывание. М., «Юридическая литература», 1969, с. 177.

[16] В. С. Тюхтин. Теория отражения в свете современной науки, с. 12.

[17] Р. С. Белкин, Л. И. В и н б е р г. Криминалистика и доказывание, с. 49.

[18] В. П. Колмаков. Сущность и задачи идентификации личности в советской криминалистике. «Ученые записки Харьковского юридического института», вып. VI. Харьков, Изд-во Харьковского университета, 1955, с. 101.

[19] Г. Д. Маркова. Идентификационные признаки письма в советской криминалистической экспертизе, с. 117.

[20] Э. У. Бабаева. Криминалистическое исследование анонимных документов с целью идентификации личности по признакам письменной речи, с. 9.

[21] Г.А. Самойлов Основы криминалистического учения о навыках. М.. РИО ВШ МВД СССР, 1963, с. 9.

[22] В. Ф. Берзин, 3. А. Ковальчук. О разграничении признаков пись ма при установлении исполнителя и составителя рукописи. -В сб.: «Криминалистика и судебная экспертиза», вып. 7. К., РИО МВД УССР, 1970г.

[23] Н. В. Тёрзиев. Криминалистическое исследование документов, с..192; A.М. А г у ш е в и ч. Советская судебно-графическая экспертиза, с. 10; B.П. Власов. Судебное почерковедение, с. 422.

[24] Г. Д: Маркова. Идентификационные признаки письма в советской криминалистической экспертизе, с. 126.

[25] В. Я. Колдин. Идентификация и ее роль при установлении истины по уголовным делам. М., Изд-во МГУ, 1969, с. 55.

[26] Э. У. Бабаева. Криминалистическое исследование анонимных документов с целью идентификации личности по признакам письменной речи, с. 90

[27] Точнее было бы говорить о системе письменно-двигательных напылив но здесь и в дальнейшем в целях удобства принято данное традиционное упрощение.

[28] Т. А. Апресян, Ю. Д. Апресян. О форме представления смысловых связей слова. «Иностранные языки в школе», 1970, № 6, с. 15.

[29] Л. И. Скворцов. Норма. Литературный язык. Культура речи.– В сб.: «Актуальные проблемы культуры речи». М, «Наука», 1970, с. 84.

[30] Подробней о стилистических ошибках см. В. А. Ливши ц. Практическая стилистика русского языка. М., «Высшая школа», 1964.

[31] В. С. Тюхтин. Системно-структурный подход и специфика философского знания, с. 58.

[32] Это деление основывается, в частности, на предложенной акад. И. П. Павловым классификации типов высшей нервной деятельности: художественный (образный), мыслительный и смешанный.

[33] Акцентуация понимается здесь в широком смысле как выделение тех или иных мыслей с помощью не только графических, но и логических средств

[34] Индивидуальные различия (в восприятии действительности.– С. В.) проявляются в том, что разные лица в сходных ситуациях делают акцептна различной по качеству информации. См. А. М. Иваницкий. Физиологическая двухмерность информации как основа некоторых индивидуальных различий. «Вопросы психологии», 1972, № 4, с.11.

[35] Указанные аспекты оценки могут проявляться при истолковании описываемых объектов с различных точек зрения: возрастной, профессиональной, политической, национальной и т. д.

[36] А. М Пешковский. Методика родного языка. Лингвистика. Стилистика, Поэтика. Сборник статей. М.–Л., ГИЗ, 1925, с. 167.

[37] Б. Н. Головин. О возможностях количественной характеристики речевых стилей. Тезисы докладов межвузовской конференции по стилистике художественной литературы. М., Изд-во МГУ, 1961, с. 25.

[38] В. В. Виноградов. Проблема авторства и теория стилей. М., Гос. литиздат, 1961, с. 105.

[39] Б Н. Головин. Язык и статистика. М., «Просвещение», 1971, с. 17.

[40] «Вопросы стилистики», вып. 3. Саратов, изд. Саратовского университета, 1969; С. И. К а у ф м а н. Количественный анализ общеязыковых категорий, определяющих качественные особенности стиля. – В сб.: «Вопросы романо-германского языкознания». Коломна, изд. Коломенского пединститута, 1961; Статистичш параметри стил1в. К., «Наукова думка», 1967; Б. Н. Головин. О вероятностно-статистическом изучении стилевой дифференциации языка. Материалы семинара «Автоматизация информационных работ и вопросы математической лингвистики». К., «Наукова думка», 1964; и др.

[41] Методика Дж. Юла изложена в кн. Р. М. Ф р у м к и н а. Статистические методы изучения лексики. М., «Наука», 1964.

[42] С. S. Brineqar. Mark Twain and Qwintus Curtus Snodqrass Letters...–.Journal of Amaric. Statistical Association,” v. 58 1963, March, № 301, c. 85–97.

[43] См. Г. А. Л e с с к и с. О зависимости между размером предложения и характером текста. «Вопросы языкознания», 1963, № 3. Его ж е. О зависимости между размером предложения и его 'структурой в разных видах текста. «Вопросы языкознания», 1964, № 3.

[44] Сб. «Статистичні параметра стилів» (раздел IV). К., «Наукова думка», 1967.

[45] А. А. Р а с к и н а. К вопросу об атрибуции текста при помощи статистики.– В сб.: «Межвузовская конференция по вопросам частотных словарей и автоматизации лингвостилистических работ». Л., изд-во ЛГУ, 1966, с. 57.

[46] Л. Е. А р о ц к е р, В. К. Войнов. Об использовании лингвистической статистики для установления автора анонимного текста. –.В сб.: «Криминалистика и судебная экспертиза», вып. 3. К., РИО МООП УССР, 1966.

[47] Э. У. Бабаева. Криминалистическое исследование анонимных документов с целью идентификации личности по признакам письменной речи.

[48] В. Н. Белов. Применение статистических методов при исследовании лексико-фонетических признаков письменной речи. – В сб.: «Статистические методы в криминологии и криминалистике». М., 1966; В. Н. Белов и др. Выявление распределения частот встречаемости двухбуквенных сочетаний i словах для расшифровки частично выявленных записей. – В сб.: «Правовая кибернетика». М., «Наука», 1970.

[49] А. Б. Шапиро. Современный русский язык. Пунктуация. М„ «Просвещение», 1966, с. 76.

[50] А. Б. Шапир о. Современный русский язык. Пунктуация, с. 62.

[51] Понятие «корреляционная зависимость» употребляется здесь в том смысле, в каком оно используется в биологии.

[52] И. В. Б л а у б с р г, В. Н. Садовский, Э. Г. Юдин. Системный подход в современной науке. В сб. «Проблемы методологии системного исследования». М., «Мысль», 1970, с. 16, 17.

[53] См. Г. А. Л е с с к и с. О зависимости между размером предложения! характером текста. Его же. О зависимости между размером предложения и его структурой в разных видах текста

[54] Л. Е. Ароцкер, В. К. Войнов. Об использовании лингвистической статистики для установления автора анонимного текста.

[55] Психолингвистика – наука о механизмах речевой деятельности, изучающая условия и закономерности порождения и восприятия речевого высказывания

[56] Э. У. Бабаева. Криминалистическое исследование анонимных документов с целью идентификации личности по признакам письменной речи.

[57] Н. И. Конрад. О «языковом существовании». «Японский лингвистический сборник». М., Изд-во восточной литературы, 1959, с. 10.

[58] Т а м ж е.

[59] См. А. М. М а р к о в а. Усвоение школьниками коммуникативной функции языка. «Вопросы психологии», 1971, № 4, с. 27.

[60] См. Л. Н. К а л а н у ц к а я. О склонении имен собственных. В сб. Актуальные проблемы культуры речи». М., «Наука, 1970; А. В. Суперранская. Склонение собственных имен в современном русском языке. В кн. «Орфография собственных имен». М. «Наука», 1965. Следует также отметить, чтр не следует рассматривать сознательное выделение какого-либо слова своеобразное его написание) в качестве характеристики орфографического навыка. Это характеристика навыков интеллектуальных.

[61] В психологическом плане личность, ее психическая организация, понимается как социально обусловленная система внутренних условий деятельности. См. А. Г. Ковалев. Психология личности. М, «Просвещение»,1970.

[62] Экспериментальным путем установлено, что способ восприятия связан с определенным ансамблем личностных свойств, показана роль «тотального» прошлого опыта, длительных установок, способов сотрудничества, формирующих у человека постоянные, характерные и даже предсказуемые способы восприятия. См. Е. Т. Рвтенберг-Ойзерман. О некоторых направлениях в исследовании восприятия. «Вопросы психологии», 1971, № 2, с. 162. См. также Л. В. Веккер. Восприятие и основы его моделирования. Л., Изд-во ЛГУ, 1964; А. А. Бодалев. Восприятие человека человеком. Л., Изд-во ЛГУ, 1965. В еще большей мере сказанное о восприятии относится к мышлению, памяти, воображению.

[63] Э. У. Бабаева. Криминалистическое исследование анонимных документов с целью идентификации личности по признакам письменной речи, с. 184.

[64] Т а м ж е, с. 189.

[65] Совпадения общих и частных признаков орфографических и пунктуационных навыков были использованы (наряду с комплексом совпадающих графических признаков) для обоснования положительного вывода о тождестве. личности исполнителя.