Встречайте Джейка… Бонусная глава – Гостиница

 

Я, чёрт побери, не могу сидеть на месте.

С тех пор как Стюарт назвал мне имя журналистки, которая должна прийти утром для интервью, я мечусь по комнате, как идиот. Моя голова идет кругом.

Что если это она?

Что я скажу?

Должно быть, она зла на меня. Именно я перестал контактировать с ней, когда переехал в Штаты. Она даже не попыталась со мной связаться, когда группа стала популярной. Словно Тру держит на меня двенадцатилетнюю обиду. Она всегда была злючкой.

Тру Беннет.

Возможно, это не она.

Сколько в Великобритании Труди Беннет, которые работают музыкальными журналистами?

Она была музыкантом, во–первых, и писателем, во–вторых. Это должна быть она. Сколько времени?

Я вообще не соображаю. Просто хочу, чтобы она чертовски поторопилась и исцелила мою боль. Я знаю, что прямо сейчас веду себя как сумасшедший придурок, но это же Тру. Когда–то она была моей, и это ни черта не изменилось, пока я был вдалеке от неё.

Она была единственной, кто меня знал тогда, и только она могла связать меня по рукам и ногам, как сейчас. Она была моим лучшим другом, единственной девушкой, которую я когда–либо любил, и я до чёртиков скучаю по ней.

Временами, как сейчас, я жалею, что чист. Я действительно мог бы закурить косячок сейчас. Дерьмо. Мне нужно покурить. Я достаю из пачки одну сигарету и прикуриваю её.

– Хочешь выпить? – Спрашивает Стюарт, прогуливаясь по гостиной. – Может виски?

– Нет. Да. Нет, – я затягиваюсь и выпускаю дым.

– Ещё не решил, хочешь ли? – спрашивает Стюарт, склоняя голову на бок.

– Да.

– Да, хочешь? Или да, ещё не решил?

– Не решил.

– Это поможет успокоиться, – он пересекает комнату, направляясь к мини–бару.

– Да, но если я выпью, то уже не остановлюсь.

Он достаёт одну мини–диетическую кока–колу и открывает. Кока–кола – то, что мне нужно и не из–за разнообразия диет.

– Эта девушка заставляет тебя волноваться, – Стюарт достаёт другой напиток, осушает его, выбрасывая бутылку в мусорное ведро.

Я поворачиваюсь к нему, делая большую затяжку.

– Потому что она не просто девушка.

– Нет? – брови Стюарта поднимаются.

– Нет, – я делаю ещё одну затяжку и тушу сигарету в пепельнице. – Она единственная девушка, которую я когда–либо любил.

– Не думал, что ты можешь любить.

– Только однажды.

Усмехаясь, Стюарт подходит и поднимает пепельницу. Я знаю, что он собирается вычистить её. Он ненавидит, что я курю. Думаю, он беспокоится, что я преждевременно постарею.

Геи. Я никогда не смогу их понять. Стюарт крут, он находится со мной с самого начала, и он самый лучший в своём деле. Он спасал мою задницу столько раз, что я даже не могу их все упомнить.

Женщины – это моё. У меня никогда не было девушки. Мне просто нужно трахаться. Жестко. И часто. Затем я перехожу к следующей.

Есть только одна девушка, которую я любил, одна девушка, которую я хотел сделать своей, и она может войти в эту дверь в любую минуту.

Что если она выглядит совершенно иначе?

Она была очень красивой. У неё была отпадная задница и невероятно горячее тело, даже в подростковом возрасте. И у неё были самые лучшие сиськи, которые я когда–либо видел, не то чтобы тогда, я видел их много. Честно говоря, только её, и то случайно, когда она потеряла бикини, пока плавала. Даже в тринадцать – они были у нее хорошего размера. Тру рано начала развиваться, к моему счастью.

Дерьмо. Что если она замужем или у неё есть дети?

Всё равно. В любом случае, это Тру и мне нужно её увидеть.

– Что если она не придёт? – спрашивает Стюарт, проходя мимо, ага, с моей чистой пепельницей.

– Значит, твоим следующим делом будет найти её.

В ответ на его выражение лица, я одариваю его "я–чёрт–возьми–не–шучу" взглядом.

– У тебя ОКР (прим. пер.: Обсессивно–компульсивное расстройство)? Ты же знаешь, что от этого есть лекарства, правда? – Я ухмыляюсь.

– ОКР лучше, чем ВЗ (прим. пер: Венерические заболевания), – он поднимает брови.

Я никогда не болел венерическими заболеваниями, наглый ублюдок. Защищённый, готов к работе. Я никогда не уходил из дома без презерватива. Ну, я никогда не знал, в какой момент мне может понадобится один. Поверьте, у меня был секс с неподходящими женщинами в неподходящее время. Кроме создания музыки – единственная чёртова вещь, где я хорош.

Господи, сколько времени? Она уже должна быть здесь.

Это она, потому что опаздывает. Тру всегда всюду опаздывала.

Интересно, она всё ещё играет на пианино? Я спрошу её. Если это она.

Дерьмо, она когда–нибудь появится?!

Телефон люкса начинает звонить, и я мгновенно напрягаюсь.

Стюарт отвечает.

– Отправляйте её прямо наверх. Её встретят.

– Она здесь, – говорит он, поворачиваясь ко мне, – Я пошлю Дэйва встретить её у лифта.

Я сажусь на диван.

Хорошо, я должен успокоиться, веду себя как гребанная женщина.

Это просто Тру. А если нет, то ещё одна долбаная задница, которая берёт интервью. Тогда после всего, я наконец смогу закончить быть слюнтяем и найду её.

Я хватаю одну из тех мятных конфет на журнальном столике, предоставленные отелем, и кладу себе в рот. Я не хочу вонять сигаретами, если это она.

Проходит ещё пять минут, прежде чем я слышу щелчок главной двери. Это точно она, потому что отсюда до стойки администратора две минуты, а Тру всегда любила оттягивать время.

Я встаю. Нервозность проходит через меня. Я слышу, как говорит Стюарт. Я напрягаю слух, чтобы услышать другой голос, но ничего не слышу. Узнал бы я её голос? Я так давно ее не слышал.

Кажется, проходит вечность, прежде чем Стюарт заходит в гостиную, и она позади него. Тру. Это она.

Убейте меня, она выглядит прекрасно, восхитительно и в этот момент я понимаю, что больше не отпущу её.

Она немного продвигается вглубь комнаты. Я не могу оторвать от неё глаз. Она выглядит потрясающе.

На ней свободная серая кофточка, приталенная, показывающая её осиную талию, а её сиськи в ней выглядят просто невероятно. И эта милая маленькая юбочка. Она короткая и открывает большую часть ног. Дерьмо, они длинные. Она обута в пару подойди–и–трахни–меня–сейчас туфель, которые бы выглядели восхитительно, с обёрнутыми вокруг меня ногами.

– Тру? – мой голос немного хрипит. Я делаю глубокий вдох, – Труди Беннет? Моя Труди Беннет? – повторяю я, как гребанный придурок.

Конечно, это она, ты, идиот.

Я делаю шаг вперёд.

– Чёрт, это действительно ты.

Что, чёрт возьми, со мной происходит? Почему я не могу перестать говорить, как тупица?

– Да. Это действительно я, – отвечает она.

Она звучит, как грёбаный ангел. Мой член дёргается и начинает твердеть.

Ой, черт, нет! Ради всего святого, Уэзерс, прекрати. Тебе что, пятнадцать?

Быстро отвлечься.

Я думаю о времени, когда нашёл Стюарта, целующего какого–то чувака.

Да, это работает. Вниз, мальчик. Хорошо, Уэзерс, сделай серьёзное лицо.

– Охренеть! – Говорю я, подходя немного ближе, – Когда Стюарт сказал, что интервью у меня берет Труди Беннетт, я решил, что в Великобритании должно быть не так много девушек с именем Труди Беннетт, не так ли? Я думаю, что так, но... – я смеюсь, – Потом я просто подумал, что слишком много совпадений, чтобы это была именно ты... и вот черт... это ты.

Откуда, чёрт возьми, взялась эта хрень? Если это называется "сделать серьёзное лицо", то я полностью облажался.

Я никогда не чувствовал неуверенности перед этой женщиной, с тех пор, как видел её в последний раз, но по крайне мере, в подростковом возрасте у меня было оправдание. А какое оно сейчас?

Этого не может быть, потому что я чист, хоть и трахал каждую горячую цыпочку в центре реабилитации, включая горячего замужнего нарколога и несколько других юбок, что были за пределами центра.

Всё из–за неё.

– Это я, – говорит она.

Она нервничает. Мне это нравится. Это поднимает мне настроение.

Я подхожу к ней, желая быть ближе. И вблизи я замечаю румянец на её щеках. Она выглядит так чертовски красиво. Тру – самая красивая и идеальная женщина, которую я когда–либо видел в своей жизни.

Больше всего, я хочу прикоснуться к ней, но боюсь. И, чёрт, она пахнет невероятно. Это не просто духи, это она. Запах переносит меня назад в прошлое. И я вдруг чувствую непреодолимое чувство любви к ней и желание защитить. Я никогда не хотел женщину так, как сейчас хочу её. Я хочу не только трахать её, но и держать в своих объятиях.

– Прошло сколько... одиннадцать лет? – спрашиваю я, стараясь держать голову прямо.

– Двенадцать, – поправляет она.

– Двенадцать. Господи, точно, – я запускаю руку в волосы, – Знаешь, ты выглядишь иначе… ну, ты знаешь, – я пожимаю плечами.

– Знаю, – улыбается она – Ты тоже изменился, – указывает на татуировку у меня на руке.

Я с усмешкой смотрю на неё.

– А остальное совсем не изменилось, – говорит она, указывая своим маленьким пальчиком на мой нос.

Она имеет в виду мои веснушки. Я их терпеть не могу. Я потираю нос.

– Да, не могу избавиться от них.

– Мне всегда они нравились.

Правда?

– Да, но тебе так же нравились "Заботливые мишки", Тру, – дразнюсь я.

Она краснеет. Снова.

– Ты помнишь это? – бормочет она, глядя вниз.

Я хочу подойти и коснуться пальцами её розовых щёчек. На самом деле, я хочу сделать кое–что большее с ней сейчас. Поцеловать её, снять одежду...

– Я много чего помню, – я смотрю на неё своим лучшим взглядом, от которого все женщины готовы снять для меня трусики. – Давай присядем, – я хватаю её левую руку по двум причинам. Первая – почувствовать её обручальное кольцо. Вторая – мне просто нужно к ней прикоснуться. Нет кольца. Чёрт, спасибо. Но при контакте с ней моя кожа нагревается, а член снова дёргается в штанах.

Бл*дь! Только не снова.

Стюарт и чувак. Стюарт и чувак.

Фокусируясь на опускании своего члена, я веду её к дивану и усаживаю. Она садится рядом со мной, но оставляет достаточно пространства. Я поворачиваюсь к ней, скрещивая ноги. Смотрю на неё, пока она кладёт сумку на пол. Её милая коротенькая юбочка задирается, открывая мне обзор на её ножки. Я подавляю стон, представляя, как касаюсь её ноги, провожу пальцами по гладкой оливкового цвета коже, поднимаюсь выше под эту сексуальную юбку.

– Хочешь чего–нибудь выпить? – спрашиваю её, избавляясь от воображаемой картины.

Она сдвигает ножки ко мне.

Чёрт! Она, что, дразнит меня?

Мои руки чешутся от того, что хотят прикоснуться к её коже и узнать: действительно ли она такая мягкая, как выглядит? Если бы она была любой другой женщиной, то я бы сделал это и многое другое прямо сейчас. Если бы она была кем–то ещё, то была бы сейчас без кофты и юбки, а я трахал бы её, пока она бы не кончила. Но она не просто кто–то другой. Она – Тру.

Она была моим лучшим другом, и сейчас им является, и всегда будет намного выше быстрого траха, независимо от того, что мой член говорит мне прямо сейчас.

Это самое запутанное чувство, которое я когда–либо испытывал в своей жизни. А я не путаюсь. Если я хочу что–то, я беру это, или делаю так, чтобы это произошло. Но я не могу поступить так с ней. Я фокусируюсь на её лице, избегая соблазна посмотреть на её ноги или сиськи в этом плане, и проявляю уважение, которого она заслуживает.

– Воды, пожалуйста – отвечает она. Её щёки снова краснеют.

Она вообще краснела, когда мы были детьми?

– Воды? – Переспрашиваю я. – Уверена, что не хочешь апельсиновый сок или что–то подобное?

Она качает головой.

– Только воды, спасибо.

– Стюарт! – кричу я.

Его лицо показывается через несколько секунд. Быстро. Бьюсь об заклад, что этот любопытный ублюдок стоит возле двери и подслушивает.

– Не мог бы ты принести стакан воды для Тру, а я пожалуй выпью апельсиновый сок.

Стюарт кивает, улыбается мне и уходит, чтобы принести нам наши напитки.

Носатый ублюдок подслушивает.

Я чувствую беспокойство. Мне нужно покурить, но я не хочу зажигать сигарету перед ней просто так.

– Это немного странно, да? – говорю я.

– Хм, немного, – она бросает на меня взгляд, сжимая свои полные губки вместе.

Я хочу поцеловать их, видеть их вокруг своего члена...

–Так, как ты живёшь? – спрашиваю я её.

– Хорошо. Отлично. Сейчас я музыкальный журналист, как ты заметил... – бормочет она.

Кажется, ей и правда некомфортно рядом со мной. Может, она не так рада увидеть меня, как я её.

– Ты всегда хорошо писала, – хвалю я её.

– Правда? – она выглядит удивлённой.

– Да, те истории, которые ты рассказывала, когда мы были маленькими, и ты использовала их, чтобы заставить меня сидеть и слушать, как ты их читаешь, – усмехаюсь я.

Она была такой милашкой в детстве. Её лицо краснеет.

– Боже, – стонет она, – Я была такой бестолковой.

Я смеюсь.

– Тебе было пять, Тру. Я думаю, мы можем простить бестолковость. – я запускаю пальцы в волосы. – И конечно, ты всегда любила музыку, так что понятно, почему ты объединила это. Ты всё ещё играешь на пианино? – спрашиваю её.

Она потрясающе владела клавишными. Я мог сидеть и слушать её часами в детстве.

– Нет. Я перестала... – она замолкает. Мне становится любопытно, – Я просто, эм, не играла долгое время. Знаешь, так получилось, – добавляет она, чувствуя себя неловко, – Хотя, конечно, ты не знаешь, – она указывает на мою гитару.

Я улыбаюсь ей, но не чувствую радости.

Почему ей так неловко со мной? Я думал, она будет злиться за то, что я перестал с ней общаться, но никак не чувствовать себя неловко. Это же не из–за этого дерьма с моей известностью? Она – единственный человек, которого я не ожидал увидеть. Я вздыхаю про себя.

Появляется Стюарт с нашими напитками. Тру благодарит его.

– Что–нибудь ещё? – спрашивает меня Стюарт.

Кроме неё?

Я вопросительно смотрю на Тру. Она качает головой.

– Нет, всё в порядке, спасибо, – говорю я, отпуская его.

Я делаю глоток своего сока.

– Я бы спросила тебя как ты, но... – она обводит руками весь номер.

– Да. Я в порядке, – я заставляю себя улыбнуться и потираю рукой подбородок. Наклоняясь вперёд, я ставлю сок на стол и ставлю локти на колени.

Девушка, которую я любил, всё ещё люблю, кажется, не скучала по мне, как я скучал по ней. Единственная девушка, которая значила многое для меня так долго, которую я был вынужден отпустить, но не забыл, просто боялся найти её, выглядит так, словно хочет оказаться в другом месте, только не со мной.

Так что да, у меня всё просто фан–чёрт–тастически.

Интересно, почему она тогда вообще пришла? Наверное, главный редактор заставил. Я чувствую себя такой задницей. Я здесь схожу по ней с ума, а она сидит вся такая равнодушная ко мне.

– Я следила за твоей музыкальной карьерой, – резко говорит она.

– Правда?

Теперь я удивлён. Не думал, что её это заботит.

– Конечно. Музыка – это моя работа.

Конечно, это так. Не потому что это я, а потому кем я являюсь.

– Но это не единственная причина, – добавляет она, – Я хотела посмотреть, что ты делаешь. И ты достиг очень многого. Я очень горжусь тобой, следя за тобой по телевизору, читая статьи о твоей музыке, и когда ты создал собственный Лейбл – я подумала: "Вау!"... и конечно, я купила все твои альбомы. Они действительно гениальные

Я не понимаю её. В одно мгновение она ведёт себя так, словно ей плевать на меня. В следующее, она подбирает слова, стараясь впечатлить меня тем, что делает.

Самый простой способ выяснить – спросить её. Я всегда раздумывал, чтобы сказать или спросить. Какой грёбаный смысл в том, чтобы сидеть, стараясь выяснить самому, когда ответ на ваш вопрос сидит прямо перед вами.

– Почему ты не связывалась со мной, Тру?

Она долго смотрит на меня. Я вижу, как замешательство мелькает на её лице.

– Эм, с тобой не так уж легко связаться, Мистер Известная Рок–звезда. – Я слышу, как в конце её голос ломается.

Точно, она зла, что я перестал с ней общаться. С этим ещё можно что–то поделать. С равнодушием – нет. Но со злостью – да. И злость делает её такой горячей сейчас. Даже жарче, чем это возможно.

– Да, это я. Один из самых доступных, недоступных людей на планете, – я смотрю на неё.

Я даю ей преимущество, потому что прямо сейчас хочу разозлить её ещё больше. Я хочу, чтобы она произнесла вопрос своими сексуальными губами, тогда у нас будет повод для разговора. А также я представляю себе злую Тру, очень злую и горячую Тру.

Я продолжаю смотреть на неё, но она молчит.Что за чёрт?! Почему она не пытается надрать мне задницу прямо сейчас?

Тру, которую я знал, порвала бы меня на кусочки. Может, она уже не та? Она кажется прежней, но может, и нет. Мне нужно покурить. Грёбаное ожидание. Я достаю одну сигарету из кармана и зажимаю губами.

– Ты куришь? – спрашиваю я.

– Нет.

– Хорошо, – Нет ничего хуже курящей женщины, если вы спросите меня, – Не против, если я закурю? – обычно я никого не спрашиваю. Я хочу курить – я курю, но здесь, кажется уместнее спросить.

– Нет, – отвечает она твёрдо.

Она против. Мне нужно покурить, так что я использую её вежливость и беру сигарету. Прикуривая её, я делаю глубокую затяжку, наслаждаясь моментом облегчения, которое дарит мне никотин. Я выдыхаю и кладу зажигалку на стол, а затем вдруг слышу музыку.

Это Адель? Откуда, чёрт возьми, звук? Лучше бы Стюарту не слушать свою дерьмовую музыку снова.

Тру роется в сумке. У неё звонит телефон. Я удивлён тем, что Адель стоит на её звонке. Она не подходит Тру, которую я помню. Но тогда, сейчас ей многое не подходит.

– Прости, – бормочет она, доставая телефон и выключая его, – Возможно, это мой босс.

Я смотрю на её лицо, когда она быстро читает сообщение. Едва заметная улыбка появляется на её лице.

Парень что ли? Я чертовски надеюсь, что нет. Но посмотрите на неё. Конечно, у неё есть парень, она не может быть свободной. Бьюсь об заклад, он тормознутый придурок. Я выясню, кто он для неё, и попрошу Стюарта провести небольшое расследование. Мне нужно знать, кто мой соперник.

Кого угодно я могу получить не прикладывая ни капли усилий, но не её. Если в ней осталось хоть что–нибудь от прежней Тру, а я уверен, что так и есть, тогда я точно знаю, что сделать её своей станет намного проще.

– Адель? – усмехаюсь я, имея в виду звонок. Мне нравится дразнить её. Я всегда так делал.

– Мне она нравится, – она звучит оборонительно.

– О, мне тоже, – я киваю, сдерживая улыбку, которая появляется на лице, – она хорошая девушка. Я просто подумал, что из того, что я помню о тебе, я должен был услышать "Зэ Стонс" играющих на твоем телефоне

– Да, но я изменилась с тех пор, как ты знал меня.

Я принимаю это за исследование территории, что и должно происходить. Вау, она действительно скрывает обиду на меня. Значит, что ей не всё–равно. Я в игре.

Я с интересом наблюдаю, как она убирает мобильный. О, она достаёт записную книжку. Хочет начать интервью. Мы не видели друг друга в течении двенадцати грёбаных лет, а она хочет взять у меня интервью? Это причиняет больше боли, чем я ожидал.

– Итак, я должна начать интервью... Уверена, ты очень занят, и я не хочу, задерживать тебя дольше необходимого.

Вообще–то я сейчас в настроении поиграть.

– Ты не задерживаешь меня, – я делаю долгую затяжку, – И я не занят сегодня. Мой график чист.

– Ох. У тебя нет другого интервью после моего? – она выглядит удивлённой.

Первый этап за получения... сейчас. Лесть.

– Ну, я… считай, их отменили.

– Нет! Не делай этого из–за меня, – она практически кричит на меня.

Ладно. Значит, лесть здесь не поможет. Чёрт, будет сложно. А ты думал будет легко? Для неё, Уэзерс, да.

– Я не имею в виду, что я не рада видеть тебя, – она начинает болтать. – я конечно же рада, и хотела бы поговорить с тобой, как в старые добрые времена, но я не хочу, чтобы другие упустили потрясающую возможность из–за меня. – Она нервничает. Хороший знак.

– Потрясающую возможность? – я улыбаюсь ей своей улыбкой, от которой у многих женщин в трусиках становится влажно.

Она пожимает плечами, выглядя неловко. Её щёки горят.

– Ох, ты знаешь, что я имею в виду.

Хорошо, Уэзерс, теперь время для откровенности. Ударь в неё вашей историей. Заставь её вспомнить старые добрые времена. У тебя есть тридцать минут, чтобы заполучить её, прежде чем она выйдет через эту дверь, и ты снова её потеряешь. Не облажайся, как в прошлый раз.

– Слушай, Тру, – я пододвигаюсь к ней, обращая всё своё внимания на неё. Женщину, которую люблю, – Я не видел тебя в течение двенадцати лет. Последнее, что я хочу сделать прямо сейчас – говорить о делах с тобой или кем–либо еще. Я хочу знать все о тебе, что ты делала, после того, как я в последний раз видел тебя.

Она пожимает плечами и смотрит вниз.

– Не много.

– Я уверен, ты сделала больше, чем просто "не много" – я немного давлю. Мне нужно, чтобы она начала говорить. Давай, Тру.

Она смотрит на меня своими красивыми карими глазами. Я вижу, в них мелькает боль. Я чувствую себя дерьмово, зная, что боль, которую я причинил ей однажды, она всё ещё чувствует даже сейчас.

– Что я делала, после того, как ты оставил Манчестер? – она пожимает плечами, – Я жила своей жизнью, закончила школу, – говорит она горько.

Дерьмо.

– Как это было? – я смотрю на неё. Так или иначе, я не отпущу её.

– Школа? Просто школа. Немного одиноко после твоего ухода, но я прошла через это.

– Ты ещё видишь кого–нибудь из школы?

Она прячет прядь волос за ухо. Я хочу сделать это за неё.

– Нет. Я дружу с парой человек на "Фейсбуке" и все. Что на счет тебя? – спрашивает она.

Я смеюсь. Не–чёрт–вероятно. Единственным человеком, с которым я хотел поддерживать связь, была она, но я не мог.

– Нет, – отвечаю, – Тогда что ты делала после школы?

– Я переехала сюда, чтобы поступить в университет. Стала дипломированным журналистом. Затем начала работать в журнале "Этикет" и работаю там до сих пор.

– Круто, – я делаю ещё одну затяжку.

Сейчас нужно продвигаться дальше.

Я жутко хочу узнать: есть ли у неё парень или нет. Я знаю, что она не замужем, но не хочу, чтобы она знала об этом.

Спокойно.

– Ты не замужем. – Я опускаю свои глаза на левую руку, давая ей понять, что первый раз проверяю кольцо.

– Нет, – подтверждает она.

– Парень? – я делаю последнюю затяжку и тушу сигарету.

Слишком долгая пауза. Не уверен, хорошо это или плохо.

– Да–а, – наконец–то отвечает она.

Плохо.

Даже когда я узнаю, что у неё есть парень, меня разрывает от ревности, о которой я даже не подозревал.

Сохраняя спокойствие, я спрашиваю:

– Живёте вместе?

– Нет. Я живу со своей соседкой по комнате, Симоной, в районе Камден.

Она звучит сердито, когда я её спрашиваю. Интересно, почему? Может, она хочет с ним жить, а он нет? Какой придурок не захочет просыпаться ото дня в день с этим прекрасным личиком?

Одна часть меня говорит, что это не серьёзно, раз они не живут вместе. Но ещё всё зависит от того, как долго они встречаются.

– Как давно у тебя парень?

– Его зовут Уилл, и мы вместе уже два года.

Два года и вместе не живут. Хороший знак.

– И чем Уилл занимается по жизни?

– Он инвестиционный банкир.

Ага. Хрен. – Умный парень.

– Это так. Он очень умный – был лучшим в группе в университете, и он очень быстро поднимается по карьерной лестнице.

Я достаю ещё одну сигарету и прикуриваю. Тру достаёт ручку из записной книжки и открывает её.

– Мне правда приятно пообщаться с тобой, Джейк, но сейчас я должна заняться интервью, особенно если я не хочу потерять свою работу.

О, она снова вернулась к началу. Ради всего святого. Что я должен сделать, чтобы держать её внимание на себе и отвлечь от долбанного интервью? Я ненавижу интервью. Тем более, что всё, что я хочу выяснить, это как вернуть её в свою жизнь и в свою постель.

– Тебя не уволят, – заявляю я.

Я сотру с лица Земли этот чёртов журнал, если они хотя бы подумают об этом.

– Ты слишком уверенно говоришь, – смеётся она. Это выглядит принуждённо.

Неужели она не знает, какой властью я располагаю? Я покажу ей, какой именно, а также что могу предложить.

– Именно, – глядя на неё, я делаю ещё одну затяжку.

Она двигается на диване. Мне нравится, что я заставляю её нервничать. И я собираюсь этим воспользоваться прямо сейчас.

– Ты в порядке? – спрашиваю я, – Тебе, кажется, немного некомфортно.

– Конечно, мне некомфортно, – резко отвечает она.

Так и есть. И это так чертовски горячо.

– Просто мне нужно...

– Сделать свою работу, – заканчиваю я за неё, – Ладно, давай, спрашивай меня о чём–нибудь. Я весь твой, Тру, в течение следующих тридцати минут.

Она хочет взять у меня интервью? Ладно, пусть берёт. Но я собираюсь повеселиться, пока она будет это делать.

Когда я сказал, что хорош в двух вещах: создании музыки и трахе, то я соврал. Я хорош в кое в чём ещё, очень хорош, и вообще–то это разговоры.

Я смотрю на часы, выглядя безразличным и уверенным, когда отклоняюсь на спинку дивана, закладывая одну руку под шею, я улыбаюсь ей дразнящей улыбкой. Это обезоруживает её снова. Я вижу это в её глазах. Хорошо, потому что это сделано специально.

Она кладёт кончик карандаша себе в рот, и я не могу сосредоточиться. Мой член снова начинает твердеть, когда я смотрю, как она кусает его. Дерьмо.

Я уже превратился в возбуждённого подростка. Рядом с ней я не могу не возбудиться, как и вернуться в то время, когда я был молод. И судя по тому, как мой член увеличивается, становится заметно, как он твердеет, и нет, я не дразню вас, как ублюдок, он реально большой. Огромный, вообще–то.

Я незаметно поправляю штаны, пока она не смотрит, делая глоток воды, умоляя нетерпеливый член расслабиться. Ну, по крайне мере, я сижу, поэтому не должно быть заметно, как он возбужден.

– В прошлом ты сказал, что взыскательно относишься к людям, когда они приходят работать с тобой, с твоей музыкой, и поэтому иногда тебе может быть трудно работать с ними. Ты согласен с этим? Ты считаешь себя перфекционистом?

Это привлекает моё внимание. Я не могу противиться желанию засмеяться. Это Тру, которую я знаю. Да начнётся игра.

– Люди не работают со мной, Тру. Они работают на меня. И в моей группе только те парни, которые имеют значение и закрывают глаза на то, как я веду дела. Но раз уж ты спросила, я хочу, чтобы моя музыка и моя компания были лучшими. В данный момент так оно и есть, и я намерен придерживаться этого и дальше, так что если мне придется скрутить кому–нибудь яйца и заработать себе славу "перфекциониста", который ведет себя отвратительно по отношению к людям, которые на него работают, – он показывает кавычки в воздухе, – ради того, чтобы я, моя группа и мой Лейбл были на высоте, можешь называть меня перфекционистом. Мне приходилось слышать вещи и похуже.

Она смотрит на меня с открытым ртом. Отлично. Я вижу, как она записывает мой ответ, и чувствую себя довольным.

– Основное впечатление и мнение людей относительно альбома "Крид" таково, что он занял очень хорошую позицию в чартах, ты согласен?

– А ты?

– Я?

– Да. Я предполагаю, ты слушала мои альбомы.

Я проверяю её.

– Конечно, слушала...– она начинает запинаться. Она так сексуальна, когда нервничает. – Конечно, так и есть… и… да, я согласна с общим мнением. Я думаю, многие песни имеют более мягкое звучание, чем в твоих предыдущих альбомах. Особенно "Проклятый" и "Раньше".

– Хорошо. Значит идею альбома удалось передать верно, – я снова улыбаюсь ей, наслаждаясь чувством, когда вижу её выражение лица.

– Так... скажи мне – что бы ты делал прямо сейчас, если бы не разговаривал со мной?

– Я бы встретился со старым другом.

– М–м–м… – она снова запинается.

Я наслаждаюсь, выводя её из равновесия. Это забавно. И очень горячо.

– Хорошо... Прошло много времени с твоего последнего тура, ты ждешь с нетерпением снова пуститься в путь и играть в живую?

Я наклоняюсь вперёд, ближе к ней. Она скрещивает ноги передо мной. Я не могу не смотреть на них. Чёрт, её кожа такая гладкая. Уверен, она ещё и хорошо пахнет.

Сфокусируйся, Уэзерс. Глаза вверх. Ты можешь играть, забавляясь с ней, но уважай её. Отнесись к ней как к серьёзному журналисту и писателю, кем она и является.

Я смотрю на её лицо, когда идея начинает возникать в моей голове.

– Я обожаю играть на сцене, я живу ради этого... и что–то мне подсказывает, что этот тур будет очень интересным, возможно самым интересным для меня на данный момент, – добавляю я, когда возрождающаяся идея, превращается в вспышку вдохновения.

О, да, это хорошая идея. Очень хорошая идея. Можно расслабиться заранее. Тру Беннет никуда не уйдёт. Так или иначе, не без меня, особенно учитывая то, что за идея появилась у меня в голове.

– Вот как? И почему? – спрашивает она любопытно.

Наслаждаясь мои новым спокойным состоянием, я пробегаю рукой по волосам.

– Совсем недавно я пополнил нашу команду, и я знаю, что ее появление сделает все интереснее... лучше.

Я вижу укол, похожий на ревность в её глазах.

Нет причин ревновать, Тру. Но мне это нравится.

– И это новое пополнение, – спрашивает она, – как я понимаю, не новая участница группы?

Сжимая губы вместе, я качаю головой.

– Значит она связующая часть команды?

Да, она определённо ревнует.

– Я связующая часть команды.

– Точно. Так она...?

– Скажем так, она... пиар–агент, – я сдерживаю самодовольную улыбку.

– В таком случае расскажи мне о своих любимых треках в альбоме, и что же вдохновило тебя на их создание?

Ах, это мне больше нравится. Говоря о музыке с Тру, я могу добраться до неё.

Следующие полчаса мы говорим о музыке. Как в старые времена. Время пролетает слишком быстро. Мне нравится тот факт, что она не задаёт мне вопросов о Джонни, потому что уверен, что следующий идиот–журналист попытается это сделать.

И по это одна из причин по которой я её люблю. Потому что у неё есть сострадание, она заботится о людях. Когда–то она заботилась и обо мне. Я хочу вернуть это обратно.

Я смотрю, как она заканчивает записывать мой ответ на свой последний вопрос. Затем она закрывает записную книжку и кладёт её в сумку. Чёрт, она закончила. Время вышло. Я не хочу, чтобы она уходила.

Даже несмотря на то, что я уверен, что план сработает, у меня возникает странное чувство потери. Мне нужно знать, когда я смогу увидеть её снова.

– Спасибо тебе, – говорит она.

– Было здорово, увидеть тебя, Тру.

– Тебя тоже, – улыбается она, и я почти раскалываюсь.

Она берёт свою сумку и встаёт на ноги. Я делаю то же самое.

– У тебя есть с собой пальто? – спрашиваю я.

– Оно у меня в сумке, – она поворачивается ко мне, глядя вверх на меня красивыми карими глазами, и моё чёртово сердце начинает болеть. – Ещё раз спасибо за интервью. Было здорово.

– Ты не должна благодарить меня. Я бы дал интервью для тебя в любое время.

Я подарю тебе весь мир, если ты мне позволишь.

– Ловлю на слове, – смеётся она.

– Давай.

– Еще раз спасибо, что нашел время, – она идёт к двери.

– Так, сейчас ты пойдёшь на работу? – спрашиваю я, следуя позади, как грёбанный потерянный щенок. Я хочу, чтобы она осталась. Больше всего хочу, чтобы она осталась, но я не могу придумать ни одну причину для этого.

– Да, – отвечает она.

– Тебя подвезти? Я могу договориться, Стюарт отвезёт тебя, – предлагаю я.

Я вижу вспышку разочарования в её глазах.

Тупой ублюдок, почему ты сам не предложил её подвезти? Это бы дало тебе больше времени, чтобы побыть с ней, задница.

– Всё в порядке, – мягко отвечает она, – Спасибо, я прогуляюсь, тут не далеко.

Может мне предложить подвезти её сейчас? Нет, это будет звучать глупо и отчаянно, тупица.

– Ты уверена? – спрашиваю я, лишь бы спросить. Всё, что угодно, только бы удержать её на секунду дольше.

– Уверена, – она улыбается и смотрит на дверь.

Она хочет уйти. Дерьмо.

Я берусь за ручку двери и останавливаюсь.

Ужин. Пригласи её на ужин.

– У тебя есть планы на вечер... потому что мне было бы интересно, может ты поужинаешь со мной?

Она выглядит немного ошеломлённой. Это плохо? Кажется, прошла вечность, прежде чем она отвечает: – Нет, у меня нет планов. Я свободна. Совершенно свободна.

Хорошо. Я вздыхаю с облегчением.

– Отлично. Круто. Так, мы можем пообщаться должным образом, без угрозы интервью, нависающего над нами, – я усмехаюсь.

– Да, – отвечает она, её голос хрипит. Она прочищает горло и добавляет. – Звучит как план.

– В восемь часов, хорошо? – спрашиваю я, снова улыбаясь. Это сложно не делать рядом с ней.

– В восемь отлично.

– Напиши свой адрес, и я заеду за тобой.

Она достаёт блокнот и записывает свой адрес. Протягивает листик мне. Мы касаемся друг друга. Моё тело горит, жар распространяется к паху. Я замечаю, как её рука дрожит, а кожа краснеет.

У меня такая же реакция на неё, как и у неё на меня? Может быть. Я сдерживаю огромную улыбку.

Быстро взглянув на её адрес, я кладу этот кусочек золота в карман. Я открываю дверь, пропуская её первой. Я ни для кого не джентльмен, кроме неё.

Когда мы подходим к главной двери, я останавливаюсь и поворачиваюсь к ней. Вот. Сейчас или никогда. Мне нужно, чтобы, уходя, она думала обо мне. Подходя ближе на один шаг, я поднимаю руку к её лицу, скольжу по мягкой коже, заправляя прядь красивых и густых волос за ухо. Я бы хочу, чтобы мои пальцы запутались в них.

Наклоняясь вперёд, я прижимаю губы к её щеке и целую. Она ощущается восхитительно. Её дыхание учащается. Хороший знак, Уэзерс. Я в буквальном смысле слова должен остановить себя от резких подпрыгиваний в воздух.

Растягиваю поцелуй настолько, пока это не кажется странным. Я не поддаюсь искушению и отстраняюсь, чтобы ничего не испортить. Отхожу от неё. Мне нужно двигаться медленно с Тру, если я хочу, чтобы она стала моей. Я хочу её, но я хочу её в хорошем смысле. Дарю ей свою улыбку.

– Увидимся вечером, – я открываю дверь.

– Да, вечером. В восемь.

Она выходит, немного спотыкаясь. Я сдерживаю смешок. Она так чертовски мила.

– Пока, Джейк.

Она тянет время. Хорошо.

– Пока, Труди Беннет.

Она поворачивается и идёт по холлу. Да, у неё всё такая же восхитительная задница. Я смотрю, как она идёт по коридору.

В номере зазвонит телефон, поэтому я неохотно закрываю дверь. Я слышу, как говорит Стюарт и полагаю, следующий журналист уже здесь. Я стону про себя. Последнее, что я хочу делать, так это сидеть и говорить с недоумком.

Что я действительно хочу сделать, так выйти и освободиться от "стояка на Труди", чтобы не попытаться запрыгнуть на неё, когда увижу её вечером. Вообще–то, это может занять несколько свиданий.

Со вздохом, я захожу в гостиную, направляясь к своим сигаретам, ненавидя то, что она больше не здесь и обдумываю, что мне надеть, чтобы её впечатлить. Я не романтик. Я трахаюсь.

Стюарт появляется в гостиной. Геи – романтики. Они приближены к женщинам. Стюарт знает, какой тип дерьмовой романтики заставит её голову повернуться в мою сторону от её парня.

– Стюарт... – говорю я, поднимая бровь, – Мне нужна твоя консультация как гея.