Раздел IV. Межгрупповые отношения

Огромная сфера межгрупповых отношений представляет собой наиболее трудную и сложную из тех непростых проблем, с которыми мы сегодня сталкиваемся.

Генри Теджфел

Активность групп не ограничивается только внутренними процессами. Группы либо время от времени, либо постоянно взаимодействуют с другими группами. Внешняя активность подчас имеет для их жизнедеятельности не меньшее значение, чем внутренние динамики.

Межгрупповые отношения – это общее, довольно абстрактное понятие. В реальной повседневной жизни группы так же, как и отдельные люди могут поддерживать друг с другом хорошие отношения и сотрудничать, могут испытывать взаимную враждебность и конфликтовать, но могут и вообще никак не взаимодействовать, будучи самодостаточными, сосуществуя порознь. Правда, последний вариант возможен лишь в том случае, когда их интересы никак не пересекаются, или когда группы не подозревают о существовании друг друга. Во всех других обстоятельствах группы либо сотрудничают, либо враждуют.

К сожалению, социальная реальность такова, что очень часто взаимоотношения групп приобретают форму конфронтации, пронизаны подозрительностью, страхом и ненавистью.

На этом основании некоторые социальные теории (например, теория марксизма) вообще рассматривают конфликт, как способ существования и источник развития человеческого общества в целом и каждого конкретного сообщества в частности. Разумеется, существуют и другие подходы в понимании общественной жизни.

Как бы то ни было, но мировая история, так же, как и история каждой страны, изобилует бесчисленным множеством самых разных конфликтов – войн, социальных революций, мятежей, восстаний, побоищ и т.д. Так что интерес ученых, причем, не только социальных психологов к межгрупповым взаимодействиям в значительной мере обусловлен именно опасной, болезненной проблемой межгрупповой враждебности и конфронтации.

В данном Разделе мы познакомимся с теоретическими и эмпирическими исследованиями межгрупповых, и прежде всего конфликтных взаимоотношений, узнаем о некоторых причинах взаимной враждебности групп, но самое главное о том, как и какими средствами, по мнению исследователей, можно снизить остроту этой проблемы.

Глава 1. «Мы» и «Они»

Большинство социально-психологических исследований межгрупповых отношений, описанных в литературе, изучали проблему этнических и тендерных взаимодействий. Основная часть этих исследований выполнена американскими авторами. Косвенным образом это может указывать на то, какие проблемы наиболее актуальны для американского общества.

Конечно, взаимоотношения между полами, а также между национальными и расовыми группами порождают проблемы не только в США. Вместе с тем, взаимоотношения любых групп

могут создавать социальное напряжение. «Мы» против «Они» может служить причиной ненависти и приводить даже к самоуничтожению групп. В данном случае мы можем говорить о «сплочении для самоуничтожения». Наглядным примером может служить поведение верующих из Народного Храма Джонса (Зимбардо Ф. и Ляйппе М., 2000). Из истории нашей страны мы также знаем о подобных случаях – групповое самоуничтожение через самосожжение, например, староверов, которые из-за страха и ненависти совершали массовые самоубийства.

Почему это так? Исследователи, изучающие сферу межгрупповых взаимодействий, указывают на различные причины межгрупповой напряженности. Одни, такие, например, как Уильям Самнер и Генри Теджфел полагали, что корни проблемы уходят в природу человека. К таким же выводам, как мы помним из Раздела 1, пришла и психология масс. Другие авторы, например М. Шериф, К. Ховланд и Р. Сире, считали, что все дело в той социальной или экономической ситуации, в которой оказываются взаимодействующие группы.

Как видим, взгляды ученых существенным образом расходятся. Поэтому имеет смысл поближе познакомиться с каждой из точек зрения. Таким образом содержание данной главы можно рассматривать под углом зрения сквозной рубрики нашей книги «Конфликт интерпретаций».

Этноцентризм

Одна из фундаментальных причин непонимания и конфликтов, возникающих в межгрупповых отношениях, была установлена еще в начале XX века социологом Уильямом Самнером (1906). Изучая этнические группы, он обнаружил, что всем им свойственно одинаковое восприятие себя в окружающем мире как центра мироздания. Другими словами, каждая группа считает свои социальные ценности, представления, традиции, верования и т.д. единственно правильными, и следовательно, полагает себя как некий эталон, образец, которому должны следовать все остальные группы. Поэтому восприятие образа жизни, ценностей, представлений, даже внешнего облика других этнических групп происходит с позиции сравнения «их» с «нами». Но поскольку другие отличаются, поскольку «они» не такие, как «мы», значит они «неправильные», плохие. Ведь правильные и хорошие – это «мы». Таким образом, степень их «неправильности» определяется тем, насколько «они» не похожи на «нас».

Эту установку этнических групп в отношении себя самих и всех остальных У. Самнер определил как этноцентризм. Сегодня это понятие широко используется в различных социальных науках.

Как видим, данное явление по существу аналогично эгоцентризму, т.е. принципиально такой же установке индивида в отношении себя и окружающих людей (подробно об этой установке говорилось в Разделе 3).

Действительно, согласно теории социального сравнения Л. Фестингера, люди, причем, как индивиды, так и группы, воспринимают и осознают себя, сравнивая себя с другими. И надо отметить, в большинстве случаев сравнение производится в свою пользу. Иначе говоря, в процессе сравнения «Я» или «Мы» получается чаще всего лучше, чем «Он» или «Они».

У. Самнер вполне обоснованно утверждает, что каждая группа взращивает в себе гордость и тщеславие, хвастает своим превосходством, утверждая о своем божественном происхождении (об этом повествует мифология любого народа) и с презрением или со страхом смотрит на всех остальных. Как мы уже знаем, такой же вывод, но только в отношении масс, делает Г. Лебон (Раздел 1). Он объясняет возникновение чувства собственного величия и всемогущества у толпы ее многочисленностью и иллюзиями (Лебон Г., 1995 а, б).

Но в психологии имеются и другие объяснения национальной гордыни и этническому высокомерию. Его дают теории глубинной психологии, и в частности, Альфред Адлер и Вильгельм Райх, которые полагают, что как национальное, так и индивидуальное самовозвеличивание вкупе с уничижительным отношением к другим является бессознательной компенсацией чувства зависти, обиды, беспомощности, униженности, словом, ощущение собственной неполноценности. В качестве примера такого массового компенсаторного процесса, примера, ставшего хрестоматийным, В. Райх приводит фашистское движение в Германии в 30-х гг. XX в., провозгласившего превосходство немецкой нации над всеми остальными. Напомним, что фашизм стремительно распространился и утвердился в Германии после ее унизительного поражения в Первой мировой войне.

Семечкин Н.И.

Социальная психология

Группоцентризм

Какое бы теоретическое объяснение мы не использовали, бесспорно одно: группы воспринимают друг друга с позиции «Мы» и «Они». При этом понятно, что «Мы» – это кладезь добродетели, в то время как «Они» – скопище пороков.

Конечно, обостренное «мы-чувство», подстегивающее самовосхваление и тесная групповая сплоченность свойственны не всем группам и не всегда, а лишь в каких-то чрезвычайных ситуациях. Кроме того, большие социальные группы (национальные или культурные) могут отличаться психологической гетерогенностью. Поэтому не все члены группы могут испытывать по отношению к «Они», скажем, ненависть и ксенофобию. Так, например, в бывшем СССР во времена «холодной войны» существовал идеологический штамп -«загнивающий Запад» в отношении капиталистических стран. И многие представители «советской интеллигенции», знавшие о реальном положении дел у «них» и у «нас», это бессмысленное словосочетание обыгрывали самым замечательным образом – по поводу стран с рыночной экономикой обычно шутили: «Красиво гниют!»

Вместе с тем, скепсис в отношении «своей группы» и признание превосходства чужой группы является не очень характерным для межгрупповых отношений. Это все же исключение, а не правило.

Тем не менее, иногда даже при очень большом желании, сравнивая себя с другими, члены группы не могут найти очевидных признаков своего превосходства. Тогда в ход идут умозрительные, совершенно неверифицируемые самокатегоризации с использованием словесной конструкции – «зато». Например, «зато мы щедрые, гостеприимные, отзывчивые, душевные» и т.д.. При этом очень просто собственные недостатки и пороки оборачиваются достоинствами: безалаберность и недисциплинированность – душевной широтой и щедростью, лень и необязательность – нестяжательством и непосредственностью, равнодушие и безразличие – смиренностью, подобострастность, угодничество, рабская покорность -терпеливостью, жадность и зависть – чувством справедливости и т.п. В целом же группоцентризм и этноцентризм характеризуются благосклонным восприятием своей группы и негативным – всех других. В данном случае группы, как правило, прибегают к крайним атрибуциям. Томас Петтигрю (1973) отмечает, что свои собственные добрые дела члены группы объясняют своей изначальной природной склонностью к добродетели. А хорошие поступки других (т.е. «Они») объясняются простой случайностью. И наоборот, если «Мы» сами и делаем что-то дурное, то лишь случайно, а вот «Они» совершают дурное в силу своей природной испорченности.

Еще раз подчеркнем, что подобная асимметрия в восприятии – оценка себя и других, скорее всего, необходима группам, как и индивидам для повышения самооценки. Но это лишь одна из причин. Другая – в асимметричной когнитивной категоризации «Мы» и «Они».

Категориальная асимметрия

Обнаруженная Амосом Тверски (1977) асимметрия восприятия оценки сходства и различия объектов помогает понять когнитивные причины формирования этно- и группоцентрической позиции. Суть эффекта асимметрии состоит в том, что сравнивая два объекта, люди могут совершенно искренне полагать, что один объект похож на другой (например объект А похож на объект Б) в то время как обратного сходства не наблюдается (т.е. объект Б на похож на объект А). Так, скажем, люди могут утверждать, что, допустим, Новосибирск похож на Москву, а вот Москва на Новосибирск – нет. Другой пример: американцы склонны считать, что другие похожи на них гораздо больше, чем они сами – на других (Росс Л., НисбеттР.,2000).

Но эта странная «логика» свойственна не только американцам. Точно так же воспринимают и россияне, побывавшие в тех же США. Они с удовлетворением сообщают, что «американцы похожи на нас». И никому не приходит в голову заявить, что «мы похожи на американцев». Как такое возможно? Почему возникает эта странная асимметрия?

Думается, однозначного ответа здесь нет. Тем не менее, одну из причин асимметрии в процессе сравнения называет сам А. Тверски (1977), а вслед за ним на нее же указывают К. Холиоук и П. Гордон (1979). Она, по мнению названных авторов, в неодинаковой «когнитивной

наполненности» сравниваемых объектов, т.е. «Они» и «Мы». Для каждого члена группы «Мы» -это важная, богатая ассоциациями, категория, знакомая в деталях и в частностях, в которую он включает и себя, и которую он принимает за эталон, или стандарт для сравнения (Росс Л., Нисбетт Р., 2000). В то же время «Они» – это абстрактная, очень бедная по содержанию категория, в которой может улавливаться некоторое отдаленное сходство с «Мы» (о процессе категоризации речь шла в Разделе 4). Поэтому сравнения осуществляются асимметрично -«Они» похожи на «Нас», но не наоборот. Причем «Они» могут быть настолько когнитивно бедными, что все члены группы будут выглядеть как «на одно лицо». Так европейцам все азиаты кажутся индивидуально неразличимыми. Но то же самое и европейцы на взгляд азиата абсолютно одинаковы. Другой пример: многие люди еще могут допустить, что собаки в чем-то похожи на людей, но очень немногие, что люди – на собак.