Сенсорно-тоническая теория поля

Теория предложена американскими исследователями Уопнером и Вернером (1952) для интерпретации большого количества фактов и феноменов пространственного восприятия, рассматриваемого как результат интеграции всей совокупной сенсорной информации -- исходящей как от объекта, так и от самого субъекта. Всякое восприятие есть отношение между психофизическим стимулом и состоянием организма и имеет сенсорно-тоническую природу. Эта система обычно находится в равновесии, а при нарушении этого состояния стремится восстановить его путем изменения одного из параметров. При постоянном стимуле это происходит за счет изменения состояния организма, которое может выражаться в формах как сомато-тонической, так и перцептивной активности. Таким образом, позно-двигательная система наблюдателя рассматривается как неотъемлемый компонент перцептивной системы, определяющий взаимное положение субъекта и объекта восприятия, хотя природа сенсорно-тонического события остается скорее гипотетическим конструктом, чем психофизиологическим фактом. Теория фиксированной установки. Предложенная грузинским психологом Д.Н. Узнадзе, эта теория делает попытку объяснить организующую роль предшествующего опыта в форме потребностных или предметных ожиданий, преднастроек, большей частью неосознанных по отношению к актуальным (ситуационным) сенсорным данным. Экспериментальной основой теории послужили эксперименты с фиксированной установкой, проводимые на материале восприятия веса, звуков, величины и т. д. После многократного предъявления пары стимулов, различавшихся по критическому параметру, испытуемый получал идентичные стимулы, которые воспринимались как неравные. Иллюзия имела либо контрастный (чаще при количественных восприятиях), либо ассимилятивный (для качественных восприятий) характер. Обнаружен эффект переноса установочных влияний на другую модальность. В итоге в теории Узнадзе установка

3.2. Восприятие

рассматривается не как непосредственная субъективная обработка сенсорного воздействия, а как определенная интенцио-нальная активность субъекта в определенной ситуации [Узнадзе, 1961; Натадзе, 1960]. Теория перцептивной готовности. В рамках теории, сформулированной американским психологом Дж. Брунером (1957), восприятие рассматривается как процесс категоризации: поступивший сигнал сличается с соответствующим образом (лучше или хуже) «подготовленной» категорией, которая определяет условия, необходимые для подтверждения или опровержения перцептивной гипотезы. Стратегии процесса решения включают несколько стадий: первичную, грубой категоризации, поиска дополнительных признаков, промежуточной и окончательной проверки. На готовность категорий оказывает влияние контекст, степень знакомства с объектом и актуальные потребностные установки. Предлагается четыре механизма — прототипы нейрофизиологических процессов. обеспечивающие перцептивную готовность: группировка и интеграция (по типу клеточных ансамблей Хэбба); упорядочение альтернатив; установление соответствия и блокировка «входов». Психологи, которые объединились вокруг данного теоретического подхода, получившего название «Новый взгляд» (Постман, Лачинс, Шериф и ряд других), внесли существенный вклад и в экспериментальное исследование процессов перцептивной установки, широко применяя процедуру тахистоско-пического предъявления стимулов (рисунков, слов), имеющих разную субъективную вероятность.

Теории активного восприятия

Моторная теория восприятия. Важная роль моторной активности в восприятии, особенно в зрении и гаптике (активном осязании), признавалась многими исследователями (Гельмгольц, Сеченов, Ланге, Шеррингтон, Хэбб и др.). Однако на вопрос о специфическом вкладе моторики в формирование и функционирование чувственного образа они давали разные ответы. Одна из крайних позиций, рассмат-

ривающая позно-кинестетические ощущения в качестве источника и основы пространственного и гностического чувственного образа, получила название моторной теории восприятия. В ее основе — известные факты о процессах ощупывания и рассматривания в целях опознания, когда пальцы следуют по граням предъявленного объекта, а глазные фиксации распределяются на углах и контурах фигур и на наиболее значимых и информативных зонах объекта, что особенно явно выражено у детей и для нового, незнакомого объекта. Д. Нотой и Л. Старк [1974], например, установили, что при рассматривании сюжетной картинки в целях запоминания человек вновь и вновь перемещает взор по одному и тому же стабильному маршруту, различающемуся у разных людей. Различные картинки вызывали разные пути осмотра у одного и того же наблюдателя, которые воспроизводились и в процессе ее узнавания. Согласно выдвинутой ими гипотезы, во внутреннем отображении объекта (в памяти) его отдельные элементы связаны между собой в последовательность («кольцо признаков») следами тех движений глаз, которые необходимы для перехода от одного элемента к другому.

В.П. Зинченко и Б.Ф.Ломов [1960] высказали мнение, что движения глаз могут выполнять как вспомогательные (ориентировка, поиск, установка глаза в оптимальное для приема информации положение), так и гностические (измерение, контроль, построение образа и опознавание) функции. Не уточняется, однако, каким образом информация о сокращении внешних глазных мышц, отражающая перемещение органа зрения в эгоцентрической (глаз—голова) системе координат, может перекодироваться в координаты внешнего пространства в единой метрике со зрительной информацией. Б.Х. Гуревич [1971], следуя традициям Сеченова и Шер-рингтона, предположил существование генерализованного проприоцептивного отображения окружающего пространства, которое позволяет, в частности, достаточно точно ориентировать движения глаз даже в случае полной темноты.

В настоящее время под напором многочисленных экспериментальных данных

3. ПОЗНАНИЕ И ОБЩЕНИЕ

ряды сторонников этого афферентного (inflow) варианта моторной теории восприятия значительно поредели. Большее число приверженцев данной теории либо следуют в русле иннервационной, или эфферентной (outflow), концепции (Гельмгольц, Хольст и Миттельштадт, Сперри), либо вовсе отказываются определить источник дополнительной, экстрарецепторной информации (см. [Грегори, 1970]).

Праксеологический подход к развитию восприятия. Решение фундаментальных проблем восприятия может быть найдено при изучении процесса его развития в онтогенезе. Придерживаясь этой принципиальной точки зрения швейцарский психолог Ж. Пиаже (1961) предложил рассматривать развитие восприятия как определенного рода деятельность, организующую и обогащающую взаимосвязи между элементами в сенсорном поле. Многочисленные экспериментальные данные, полученные в рамках этого направления исследований на детях разного возраста, позволили выделить стадии развития восприятия, его тенденции и формы деятельности.

Первоначальная недифференцирован-ность перцептивного поля приводится в соответствие с внешнедвигательной активностью ребенка, которая, сталкиваясь с неизменными свойствами вещей, порождает сенсомоторные схемы перемещения в среде и манипулирования с объектами.

Согласно Пиаже, развитие восприятия происходит на протяжении всего детского возраста, все больше обогащаясь опытом разнообразной перцептивной деятельности и преодолевая эффекты поля, двигаясь в направлении константного и категориального образа, который, однако, всегда слишком ситуативен по сравнению с научным понятием.

Открытому в исследованиях этого направления эффекту центрации (субъективной переоценки фиксируемого объекта или фрагмента) придается всеобщее значение. Он дает ключ к объяснению ошибок и иллюзий восприятия и открывает доступ к измерению адекватности восприятия по степени его

Восприятие как действие. Развиваемая в отечественной психологии с 50-х гг.

теория восприятия основывалась на принципиальном признании рефлекторного строения психических процессов и отражательной природе чувственного образа. Считается, что фундаментальная роль в формировании адекватного образа внешнего объекта, который не дан изначально, принадлежит практической деятельности субъекта с этим объектом. Таким образом, активность воспринимающего субъекта понимается прежде всего как внешнедви-гательная активность. Даже в случае дистантного, например зрительного, восприятия движение привносит пространственную размерность в поток поступающих на рецепторную поверхность сенсорных данных, относя их к объективным свойствам воспринимаемой обстановки или элемента среды, а не крецепторньш событиям. Эта важнейшая функция движений — функция объективации (опредмечивания образа) очень наглядно демонстрируется в ситуациях инструментального, т. е. опосредованного различного рода промежуточными звеньями (инструментами, системами управления, информационными индикаторами) восприятия. Изменение привычных, естественных соотношений рецепторного органа со средой, вызванное, например, ношением перед глазом смещающих или инвертирующих сетчаточное изображение призм, может быть компенсировано достаточно быстро, но только при наличии активных движений наблюдателя, сохраняющего возможность контролировать визуальные последствия этих движений [Рок, 1980; Логвиненко, 1981].

Восприятие изначально выступает как задача, решение которой побуждается определенной потребностью и целью. Решение этой задачи представляет собой поведенческое или познавательное действие, включающее ориентировочные, предметно-образные и исполнительные компоненты. Посредством эффекторного (в широком смысле) звена деятельности возникающий образ постоянно соотносится, «уподобляется» своему источнику — реальному объекту или ситуации, за счет чего и достигается его адекватность, степень которой определяется уровнем сформированности функциональных единиц восприятия и ситуационной спецификой деятельности.

3.2. Восприятие

Проведенный в рамках данного подхода цикл онтогенетических исследований [Запорожец и др., 1967; Венгер, 1969] выявил следующее: исходно перцептивные действия имеют у детей форму манипулирования, опробования, обследования, изменения, наложения и т. д., что обеспечивает во внешнедвигательном плане селекцию и организацию сенсорных данных, необходимую для достижения актуальной цели. Процесс сенсорного развития предстал как последовательное укрупнение перцептивных эталонов, или оперативных единиц восприятия, развитие способности к выполнению операций в плане образа (сравнение, оценивание, поиск, опознание) при редуцировании собственно моторной активности. Этот путь проходит и формирование новых, сложных опознавательных действий у взрослых людей [Подольский, 1978]. Принципиальное значение в перцептивном развитии отводится опосредованному взрослыми усвоению и последующей интериоризации общественно-исторических знаний и умений, в отличие от Пиаже, понимавшего развитие как саморазвивающийся адаптивный процесс.

Роль эффекторного звена перцептивной системы была изучена также в отношении слухового восприятия, сенсорный орган которого абсолютно иммобилен, что существенно отличает его от органов зрения и осязания. В цикле исследований, проведенных под руководством А.Н. Леонтьева [1959], включение активной вокализации (пропевание) в процесс слушания позволило существенно снизить пороги звуковысотного различения. Удалось экспериментально доказать, что такая функциональная система сохраняет свою эффективность и при подключении вокального аппарата к ощущению вибрации или при передаче моторных функций тоническим изменениям кисти руки. В сформированном слуховом восприятии эти моторные звенья не исчезают полностью, а приобретают форму скрытой артикуляции или вокализации. Следовательно, даже для слуха моторика составляет неотъемлемую часть прецептивной системы, обеспечивая избирательное, уподобительное взаимодействие субъекта с воспринимаемым объектом.

В цикле экспериментов, проведенных под руководством Ю.Б. Гиппенрейтер [1978], были изучены формы включения глазодвигательной активности в решение разнообразных познавательных задач -как зрительных, так и общедвигательных — взрослыми людьми, чье восприятие уже в достаточной степени сформировалось. Показано, что движения глаз, хотя и в редуцированной по сравнению с детьми форме, участвуют в решении любых задач, в том числе и мыслительных (см. [Тихомиров, 1969)], но их специфические параметры зависят от типа задачи, ее конкретных условий и фазы решения. В систему управления взором включены также движения руки и головы, что позволяет перераспределять их функции. В помощью особого приема — регистрации фиксационного оптокинетического нистагма -удалось выявить тоническую форму глазодвигательной активности, которая сопровождает перцептивные преобразования в условиях относительно неподвижного взора.

Глазодвигательная активность сохраняется и тогда, когда она, кажется, не выполняет никой целесообразной функции, например, при длительной стабилизации изображения относительно сетчатки глаза [Белопольский,1985; Зинченко, Вергилес, 1969; Ярбус, 1965]. Однако в данном случае перцептивный эффект движений глаз проявляется в движении фокуса внимания по стабилизированному изображению, что обеспечивает решение разнообразных перцептивных задач даже при таких условиях их предъявления.

Ряд исследований был проведен с использованием техники псевдоскопии, когда две призмы перед глазами меняли знак бинокулярной диспаратности на противоположный. Когда псевдоскопический эффект, состоящий в обращении рельефа объектов, входит в противоречие с предметными нормами восприятия, то происходят удивительные трансформации, причем всегда -в сторону придания сцене наибольшего правдоподобия, даже если для этого требуется существенная модификация сенсорного паттерна [Столин, 1976].

Подытоживая эти исследования, А.Н. Леонтьев [1982] призывал к отказу от

3. ПОЗНАНИЕ И ОБЩЕНИЕ

традиционной постановки проблемы восприятия как восприятия объекта. Он считал, что данная проблема «должна быть поставлена и решена как проблема психологии образа мира» [там же, с. 37]. Это означает, что образ восприятия является сознательным образом, охватывающим все многообразие окружающего предметного мира, существующего в объективном пространстве и времени. При этом осмысленность образов, их категориальность не прибавляется каким-то образом к первичным перцептам, а включается в сознательный образ изначально как его неотъемлемая характеристика. Усваиваемые отдельным индивидом понятия, знания, выработанные общественной практикой, воспринимаются как объективно существующие, образуя «пятое квазиизмерение» воспринимаемого мира. Более подробно идея «образа мира» обсуждается С.Д. Смирновым [1985].

Информационно-когнитивный подход к восприятию

Бурное развитие вычислительной техники привело к тому, что в середине 60-х гг. возникла современная разновидность функционального подхода, ассимилировавшая идею стадиальности (фазности) восприятия и взявшая на вооружение компьютерную метафору — описание процесса восприятия в терминах приема, хранения и переработки информации, на основе которой принимается решение об ответной реакции. Существенное влияние на работающих в этой парадигме исследователей оказали современные нейрофизиологические открытия детекторов и специализированных каналов обработки признаков.

Исходным пунктом когнитивистской модели восприятия является предположение о докатегориальном, первичном описании стимула в сенсорной памяти, хранящемся там в неизменном виде в течение нескольких десятком миллисекунд после окончания стимуляции. Гипотеза о существовании инерционности сенсорного воздействия не нова (например, теория перцептивного момента), но она получила новую жизнь после опытов Дж. Сперлинга

по методике частичного ответа. Предполагается, что такая «иконическая» (для зрения) или «эхоическая» (для слуха) кратковременная память содержит всю информацию о стимуле, считывание и обработка которой составляет содержание следующих этапов восприятия. В терминах У. Найс-сера эти стадии носят название предвни-мательной и внимательной обработки. Перцептивные операции кодирования-декодирования, селекции, поиска, интеграции, категоризации и др. представляются в виде отдельных функциональных блоков, связанных между собой последовательно в целостную структуру.

Поскольку функциональные блоки принято рассматривать как самостоятельные автоматизированные операции, протекающие в микроинтервалы времени и обеспечивающие кажущуюся одномомент-ность восприятия, адекватный экспериментальный подход состоял в применении хронометрического метода анализа (время реакции) и временного контроля за последовательностью стимулов в пробе. Широкое применение нашли методики прямой и обратной маскировки [Бахман, 1989; Breitmeyer, 1984], метаконтраста [Колеркс, 1970], быстрого последовательного предъявления (Интрауб, 1979; Поттер, 1975), предустановки [Posner, 1978], зрительного поиска (Трисман, Джелад, 1982), фланкирования (Эриксон, 1977), бинаурального и дихоптического предъявления и др.

Огромная популярность этого подхода на протяжении 15—20 лет, подкрепленная ясной схемой анализа и детальной проработкой экспериментальных приемов, принесла лавину новых эмпирических данных и закономерностей, часто весьма впечатляющих (см. [Величковский, 1982; Солсо, 1996; Линдсей, Норман, 1974]). В последнее время, однако, преимущества данного подхода потеряли былую привлекательность в силу ряда причин. Во-первых, воспроизводимость и прогностические возможности полученных данных оказались очень невысокими. Небольшое изменение условий эксперимента или параметров стимулов нередко приводило к качественно иным результатам, что не способствовало их генерализации и выделению механизмов перцептивного процесса. Во-вторых,

3.2. Восприятие

слишком сильным оказалось влияние субъективного фактора: знакомости с предъявляемым объектом, установки на категорию стимула или ответа, стратегии перцептивной деятельности -- словом, всего того, что принято относить к активности, произвольности или вниманию субъекта. Поэтому простые модульные модели стали усложняться, допуская как прямые, так и обратные связи в структуре функциональных блоков, гибкость, а потому и неоднозначность итогового ответа. Наконец, сами исходные предпосылки этого подхода вызвали разочарование у многих его былых приверженцев (см., например, [Найссер, 1981]) в силу искусственности той реальности, восприятие которой пытались описать, а также из-за невозможности сконструировать сознательный избирательный чувственный образ в ходе акта последовательной обработки стимульной информации, имеющего четко определенное начало (предъявление стимула) и конец (реакция).

Экологический подход к восприятию

Совершенно очевидно, что экспериментальное исследование восприятия в его традиционном виде, с жесткими требованиями к выделению и описанию стимуль-ных переменных и ответных реакций, искусственностью самих предъявляемых для рассматривания объектов (точки, линии, контурные фигуры или рисунки) и условий наблюдения (неподвижный наблюдатель, обедненная внешняя обстановка), существенно сужает возможность переноса получаемых данных на реалистические условия наблюдения. Хотя идеи экологической валидности признаков удаленности (Брунсвик, 1956), проблемы восприятия событий [Johansson, 1950], поверхностей (Бек), причинности (Мишотт) обсуждались начиная с 50-х гг., наибольший вклад в исследование и теоретическое оформление экологического подхода к восприятию как самостоятельного научного направления внес американский ученый Дж. Гибсон [1988].

Принципиальная установка этого подхода состоит в том, что восприятие сущест-

венным образом определяется условиями обитания и способом жизнедеятельности того или иного животного или человека. Объектом восприятия является не пустое геометрическое пространство, оно абстракция, а окружающий мир, который лучше описывается в терминах среды, поверхностей и веществ. Соответственно свет распространяется в среде по законам не геометрической, а экологической оптики, существуя в форме объемлющего наблюдателя оптического строя.

Воспринимаются экологические объекты, которые всегда что-то значат для наблюдателя. Это — опора, прежде всего земная, открытое пространство или укрытие, изолированный или прикрепленный объект, изогнутости, выпуклости, щели и т. д. Существуют и искусственные объекты, специально созданные для показа (рисунки, киноизображение), сохраняющие некоторые свойства реальных объектов.

Таким образом, из взаимодополнительности окружающего мира и субъекта жизнедеятельности следует, что не стимул, а содержащаяся в экологическом мире «информация» является потенциальным источником для восприятия, ее «возможностями». (Оба выделенных термина употребляются Гибсоном в новом, нетрадиционном смысле.)

Теорию Гибсона иногда называют (с его подачи) теорией непосредственного восприятия (directperception). Непосредственность понимается им в том смысле, что в объемлющем оптическом строе существуют инварианты всех возможных деталей или объектов окружающего мира и для их восприятия не требуется какого-то опосредующего процесса в виде предустановки, гипотезы, ассоциации, логического вывода или чего-то другого. Понятие инварианта играет важную роль в представлениях Гибсона о механизме и развитии восприятия, в его терминах — о процессе извлечения оптической информации о возможностях. Хотя структура поверхностей при неизменности их компоновки позволяет делать правильные оценки удаленности, расстояния, наклона и т. д., более общим случаем является восприятие в условиях изменяющейся компоновки. Такие изменения вы-

3. ПОЗНАНИЕ И ОБЩЕНИЕ

зываются движениями наблюдателя или внешними процессами, но именно восприятие этих инвариантных преобразований — событий — позволяет получать все более полную информацию об объектах окружающего мира и о самом наблюдателе.

Восприятие осуществляется активным наблюдателем. Активность понимается Гибсоном как свобода, во-первых, в выборе длительности наблюдения и, во-вторых, в осуществлении разнообразных собственных движений — глазами, головой, торсом, ногами (локомоции) или посредством управления движущимся средством (автомобилем, самолетом) по отношению к воспринимаемому объекту. Неясный, неотчетливый образ можно уточнить и прояснить, если посмотреть на объект подольше, изменить ракурс рассматривания или подойти к нему поближе. Тем самым происходит принципиальная переформулировка традиционных проблем психологии восприятия, ориентированных на объяснение одномоментной структуры образа на основе избирательного набора воздействующих стимулов. Согласно Гибсону, предметом психологии восприятия является выделение инвариант событий.:

Такого рода инварианты существуют и для самого наблюдателя, непосредственно представленного в объемлющем оптическом строе. Введенное Гибсоном понятие зрительных кинестезии, или трансформаций компоновки оптического строя при движениях наблюдателя, специфических для разных типов движения, позволяет в новом свете взглянуть на многочисленные факты из области индуцированного эго-движения (Ховард), визуального управления локомоциями [Wallach, 1976], стерео-кинетических эффектов, кинетического эффекта глубины и др. (Браунштейн, 1976). Гибсон предлагает отказаться от моделей, привлекающих дополнительные (кроме сенсорных) эфферентные источники информации об окружающем пространстве; для него стабильность видимого мира -экологический постулат, а движения наблюдателя и внешнего объекта различаются постольку, поскольку они вызывают разные трансформации оптического строя.

Надо сказать, что данный подход, отличаясь существенной новизной и целост-

ностью, намечен пока лишь в достаточно общих чертах, базируется больше на теоретических посылках и демонстрациях, использует не всегда четко определенные понятия и призывает к ревизии фундаментальных постулатов традиционной психологии восприятия, что отнюдь не способствует его широкому признанию. Но. несмотря на многочисленные резкие выпады против экологического подхода, особенно против идеи непосредственности восприятия, работа в этом направлении продолжает расширяться.