Если возможны исключения и послабления

Если возможны исключения для падших и послабления для отрекшихся, то какой смысл в подвиге исповедничества и мученичества? Этот вопрос неоднократно ставит великий исповедник пред теми, кто хотел бы обессилить епитимию запрещения священнодействий для священников не устоявших против ереси.

“Аще по человеку со зверем боряхся в Ефесе, – говорит апостол, – кая ми польза?” (1 Кор. 15, 32).

Скажу и я: если, по-вашему мнению, после отречения или общения с христоборцами такие тотчас должны быть принимаемы и оставаться без епитимии; то для чего я напрасно подвергаюсь опасностям каждый день, а не уклонился к противникам и потом тотчас чрез покаяние (исповедь) присоединился к православным без епитимии? Не льститеся; тлят обычаи благи, беседы злы (1 Кор. 15, 33). Бодрствуйте в Господе. Кое общение свету ко тьме (2 Кор. 6, 14), чтобы у нас делалось подобно христоборцам? Ибо они говорят, приходящих к ним из православия принимают с радостью без епитимии. Увы, следовательно, нам должно и увенчивать отрекшихся от Христа и прославлять, как они некоторых из тех. Братие, – умоляю вас, не дети бывайте умом но усовершайтеся в истинном ведении” (1 Кор. 14, 20). (Там же, часть 2, письмо 11. К Навкратию сыну, стр. 343).

“Если можно разрешить священнодействовать пресвитеру, уклонившемуся в общение с ересью, то зачем, какой смысл в мученичестве? – Ответ: Ты знаешь, что не малое воздвигнуто гонение при свирепствующей до настоящего времени ереси, но кровь проливалась, и тела терзались, и мученики совершались. А какие страдания были в темницах и заключениях, нужно ли говорить об этом? Ссылки, изгнания, ограбления, железные оковы, изнурение голодом, удаление в пустыню и все прочее, о чем долго бы повествовать. Если же это так, то неужели этому пресвитеру можно выходить спокойно, получая неувядаемый венец славы? Напротив, так как он обличен в общении и подписи против Христа, Матери Его и всех святых, – ибо, чрез иконы их – это относится к первообразам, – то как он не считает за великое для себя, что еще живет и прощается ему беззаконие, как не избегает касаться и вышесказанного, позволяемого по человеколюбию, а не только, чтобы ему получить совершенное разрешение на священнослужение? Иначе все погибло, тщетно мученичество, напрасны ратоборные подвиги; но да не будет! Мученик в этом исповедании есть мученик, и отпадший при этом отречении – есть отступник, и всякому падшему нужно плакать до смерти, если послушается меня, доброго советника”. (Там же, часть 2, письмо 204. К Ирине игумении, стр. 608).

Здесь особенно сильна мысль: если мученик при мучениях не устоит, то он, по закону Церкви – отступник. Так неужели же тот, кто без мучения отступил, не отступник?!

Преподобный исповедник объясняет, почему он не может сделать исключения для отпадшего:

“Почтенство твое опять говорит о пресвитере, испрашивая ему разрешения на священнослужение; если бы испрашиваемое было делом человеческим, то хорошо бы; мы стараемся во всем удовлетворять тебя, желая сделать угодное тебе, много благодетельствующему нам; ибо так как этот предмет касается Бога, и относится к преступлению определения божественных правил, то прости, любезнейший друг, мы не можем произвести суд вопреки Богу и священным правилам, особенно когда по предмету совершенно подобному в прежние времена мы жертвовали всею жизнею своею, решаясь скорее идти на опасности, на ссылку и на смерть, нежели согласиться на нечестие и нарушение Евангелия Христова... Итак, зная опасности суда, не принуждай нашего смирения. Ибо, если мы каждый день подвергаемся опасностям за слово Истины, то как решимся поступить вопреки Истине? Не следует, господин, делать или говорить что-нибудь вопреки Божественно определенному правилу. Надеемся, что и сам ты, ища одной воли Божией и спасения души своей, согласишься с нами в сказанном и будешь молиться, чтобы мы еще более утвердились в Божественном законе и не решались ни в чем преступить Божию заповедь и правило”. (Там же, часть 2, письмо 202. К Филофею ктитору, стр. 606-607).

И снова преподобный исповедник ставит вопрос: как иначе обнаружить различие между изменившими и неизменившими истине, если не будет отлучения от священнодействия тем священнослужителям, которые пошли на общение с еретиками?

“Ты, богопочтенный, знаешь, что по общему согласию, как еще живущих на земле, так и недавно преставившихся ко Господу исповедников, постановлено запрещать священнослужение тем (священным лицам), кто хоть один раз был увлечен в общение с еретиками, разумеется до времени посещения Божия промышления (до собора, восстанавливающего православие и осуждающего господствующую ересь). Как можно нарушить этот закон?! Ведь в чем ином выразится различие между изменившими истине и оставшимися верными, между мужественно подвизавшимися и теми, кто совершенно отрекся от страданий за благо? И где окажется различие между Христом и Велиаром, светом и тьмою, если все будет смешано, если будет произведен суд до соборного суда, и дастся мир до (наступления) мира? Это, мужественнейший из отцов, должно быть решительно отвергнуто; так кажется мне, я скажу, – и истине!... Конечно, до положенного времени (до собора) не должно возвращать степень, из которой он извергнут за нарушение заповеди...” (Там же, часть 3, письмо 284. К Ефимию, стр. 817).

Несмотря ни на что, хотя бы оказалось и очень мало священников, не входивших по страху в общение с ересью антихристовой, ныне господствующей, правила святых исповедников, об отлучении отступивших от священнодействия до собора, должно оставаться в силе и быть крепчайшим основанием (фундаментом) ныне существующей гонимой и уничтожаемой антихристом Истинной Церкви Христовой!

21. Бегство – законно, обман – недопустим.

Возникает вопрос, что можно и чего нельзя делать в условиях господства нынешней ереси, самой тяжкой и последней, при окончательно развитой форме которой, по откровению свыше, и наступит кончина мира. Преподобный Феодор Студит дает необходимые разъяснения и наставления, которые являются одновременно и правилами.

“Будь здоров, возлюбленный сын мой, мужайся, руководи братьев твоих, ободряй, показывай то, что относится к Истине, побуждай к мученичеству. Таково время, хотя и укрываетесь вы законно. Ибо подвергать самого себя искушению, – о чем желал ты знать, – значит то же, как если бы кто-нибудь по собственному побуждению выдал себя убийцам. Если же святой Гордий, равно и некоторые другие из мучеников самопроизвольно выходили на мучение, то требовали этого обстоятельства, так как случалось, что никто не осмеливался прямо говорить, и безбожие сильное разгоралось. Притом, они чистым сердцем созерцали Бога и от Него были побуждаемы. Так и великий Предтеча с опасностью для себя обличал Ирода. И теперь по благодати Божией много поборников и мучеников; но выдавать самого себя – дело незаконное”. (Там же, часть, 3, письмо 44. К Симеону сыну, стр. 399-400).

В письме “к братиям разсеянным” преподобный Феодор говорит:

“Поэтому я смиренный опять говорю; радуйтесь в Господе, отцы и братия; радуйтесь, гонимые правды ради (Матф. 5, 10); радуйтесь, пребывающие в горах и пещерах, равно как скрывающиеся в городах и местах потаенных”. (Там же, часть 2, письмо 62, стр. 417).

Самое бегство святой отец приравнивает к подвигу исповедничества.

“Сам Христос, Которого исповедуют, радуется и подвизается с каждым исповедником. Ибо иначе мужественно переносящие настоящие бедствия не переносили бы их:... не видны были бы везде народные темницы, не наполнились бы пустыни, горы, леса и пещеры обратившимися в бегство ради Господа”. (Там же, часть 2, письмо 71. К Навкратию сыну, стр. 430).

“Благодарю Бога, что и вы, святые отцы, остались непоколебимы в буре иконоборческой ереси, не увлекшись в душепагубное общение с нею, но бегством достигнув преблаженного венца гонения. Поистине достигшего достойного вашей добродетели и явившего прежде совершенные аскетические подвиги”. (Там же, часть 2, письмо 199. К Аволию и Иоанну монахам, стр. 596).

Много можно привести подобных свидетельств, но и предложенного достаточно, для убеждения в том, что бегство и иное самоукрытие от свирепствующей ереси, не только законно, но благословенно и блаженно. Если бегство и самоукрытие от гонителей-еретиков преподобный Феодор Студит одобряет и приравнивает к подвигу исповедничества, то словесный обман гонителей, построенный на игре слов, святой исповедник не только не одобряет, но даже считает изменой истине и богоотступничеством.

“Если православный, обличенный в необщении с еретиками, перекрестится и скажет им: “Я имею общение”, тогда как еретики не требовали от него ничего другого; а сам он тайно имел в мыслях: “Я имею общение с православными”, это не экономия, т. е. недопустимое приспособление к обстоятельствам, но измена истине. Ему епитимия в половину против того, кто всецело вступил в общение с ересью”. (Там же, часть 2, письмо 40. К Навкратию сыну, стр. 394).

Есть и такой вопрос, который в наше время и в наших условиях может приобрести несколько иной вид, но по существу это тот же самый вопрос, но только в более острой форме. Святый исповедник пишет:

“Если кто, поклявшись, что он не поклоняется Божественной иконе и не принимал также православного монаха, но после клятвы, сознав свое падение, раскается и станет тайно покланяться, то все равно – это тяжкое падение; он уже сделался отступником от Христа...; поэтому должен быть отлучен от Святых Таин на три года, при великом снисхождении”. (Там же, стр. 395).

Но поскольку теперь дело идет о вере и поклонении Богу, то ясно, что: если кто скажет, заявит, что он – неверующий, а потом раскается и станет тайно веровать и, насколько это возможно, поклоняться Богу, то все равно, это великое и тяжкое падение. Это – отречение от Бога и Христа. И таковой человек – есть отступник.

Итак, укрываться от гонителей-еретиков можно. А заявлять им, обманывая их: “Я, мол, неверующий” – отречение от веры и Бога.