Э-э. 5 минут назад. Получил 2 походу. 2 страница

Ее лицо было закрыто. "У меня нет моих сил в Подземном мире. Но я исцеляюсь, когда просыпаюсь."

"Поговори со мной", уговаривал он. "Ты же знаешь, ты можешь сказать мне, что угодно."

"Я знаю, что могу, но если я это сделаю, я буду платить за это позже", простонала она с юмором. Лукас поднажал на нее почувствовав ее добродушное настроение, желая увидеть ее улыбку еще раз.

"Ну? Просто скажи мне! ", Сказал он с усмешкой. "Насколько болезненно должно быть, чтобы ты поговорила со мной об этом?"

Ее смех умер, и она посмотрела на него, ее рот слегка приоткрылся, как раз настолько, чтобы Лукас увидел гладкий внутренний край нижней губы. Он вспомнил, как чувствовал его, когда целовал ее, и он напрягся — остановив себя прежде, чем он опустит голову вниз, чтобы почувствовать его снова.

"Мучительно", прошептала она.

“Элен! Сколько времени потребуется использовать порошок—” внезапно выбежала Кассандра, чтобы увидеть как Лукас удаляется по коридору, а Элен краснея бежит в сторону библиотеки.

 

***

Элен поспешила через комнату с обоями в петуньях, избегая сгнивших половиц обходя сырой, плесенью зараженный диван. Казалось, они впиваются взглядом в нее, когда она пробегала мимо. Она уже ходила в этом направлении дюжину раз, возможно больше. Вместо того, чтобы открыть дверь справа или дверь слева, обе из которых она знала, к чему привели, она решила, что нечего не потеряет, если заглянет в стенной шкаф.

Дымчато серое шерстяное пальто маячило в углу. У него была перхоть на воротнике, и пахло оно, как старый больной человек. Оно закрывало все, как будто пытаясь прогнать ее из своего логова. Элен проигнорировала вздорное пальто и начала искать дверь до тех пор, пока не обнаружила ее, скрытую в одной из боковых стенках шкафа. Проход был маленьким, но достаточным чтобы позволить пройти маленькому ребенку. Она опустилась на колени, и поспешила через дверь размером с ребенка.

Следующая комната была пыльным будуаром, затвердевшим за столетия запахом тяжелых духов, желтых окрасок, и разочарование. Но по крайней мере, было окно.

Элен поспешила к нему, надеясь выскочить и освободить себя из этой ужасной ловушки. Она с нарастающей надеждой отодвинула аляповатые персиковые занавески из тафты в сторону.

Окно было замуровано. Она колотила кирпичи кулаками, с нарастающим гневом, пока ее пальцы не стали сырыми. Все сгнило и разрушилось в этом лабиринте комнат—все, кроме выходов. Они были прочные, как Форт-Нокс.

Элен была в ловушке. Она так отчаялась, что даже закрыла глаза и попыталась заснуть, надеясь проснуться в своей постели. Это не сработало. Элен до сих пор не придумала, как контролировать ее входы и выходы из Подземного мира, наполовину не убивая себя. Она испугалась, что на самом деле умрет в этот раз, и боялась думать о том, что ей придется сделать, чтобы выйти отсюда.

Белые пятна переполняли ее видения, и несколько раз она едва не потеряла сознание от жажды и усталости. Она не пила воды так долго, что даже вяло-текущая слизь, которая неохотно брызгала из кранов в этот адском доме начинала выглядеть привлекательно.

Самое странное было то, что Элен была более напугана в этой части Подземного мира, чем она когда-либо была, и это при том, что не было ни какой нависшей опасности. Она не висела на выступе, не поймана в стволе дерева, не прикована запястьями к валуну, который тащит ее вниз по склону в направлении обрыва.

Она была просто в доме, бесконечном доме без выходов.

Посещения частей Подземного мира, где она не была ни в какой непосредственной опасности, длились очень долго и в итоге заканчивалось тем, что они были самыми трудными. Жажда, голод и сокрушительное одиночество, которое она перенесла — были худшим видом наказания. Ад не нуждался в озерах огня, чтобы замучить. Времени и одиночества было достаточно.

Элен села под замурованным окном, думая о том, как проведет остаток своей жизни в Доме, куда ее не приглашали.

***

 

Начался проливной дождь прямо в середине футбольной тренировки, и все пошло боком. Ребята начали натыкаться друг на друга, спотыкаться об дерн и скользить в грязи. Тренер Брант, наконец, сдался и отпустил всех по домам. Лукас наблюдал за тренером, когда они собирались, и понял, что не в тренировке дело. Его сын, Зак, покинул команду за день до этого. Из того, что все говорили, тренер воспринял это плохо.

Лукас сочувствовал Заку. Он знал, что это такое иметь отца, который был разочарован в тебе.

“Люк! Пошли! Я окоченел,” крикнул Ясон. Он уже снял с себя форму и шел к раздевалке, и Лукас побежал догонять его.

Они бросились домой, оба голодные и мокрые, и прошли прямо на кухню. Элен и Клер были там с мамой Лукаса. Одежда девочек промокла насквозь, и они с возбужденными взглядами на лицах выжидательно зависли над Ноэль, укутавшись в полотенца. Сначала Лукас видел только Элен. Ее волосы были спутаны и ее длинные, голые ноги блестели от дождя.

А затем он услышал шепот в ухе, и вспышка ненависти мелькнула у него. Его мать разговаривала по телефону. На другом конце провода был голос Гектора.

"Нет, Лукас. Не надо," сказала Элен дрожащим голосом. "Ноэль, повесь трубку!"

Лукас и Ясон помчались к источнику голоса Отверженного, вынуждаемые Фуриями. Элен встала перед Ноэлем выставляя руки в жесте "стоп", и кузены столкнулись с ее руками так, как будто они столкнулись с твердой стеной. Хватая воздух, они были отброшены назад на пол. Элен не сдвинулась с места ни на дюйм.

"Мне так жаль!" Сказала Элен, склоняясь над ними с тревожным взглядом. "Но я не могла позволить вам сбить Ноэль".

“Не извиняйся,” застонал Лукас, потирая грудь. Он понятия не имел, что Элен была настолько сильной, но он был счастлив, что это так. Его мать была в шоке, но она, как и Клер была в порядке. И это все, что имело значение.

"Уу-уух," добавил Ясон, соглашаясь с Лукасом. Клэр присела рядом с ним и сочувственно похлопала его, пока он пытался отдышаться.

“Я не ожидала Вас мальчики домой так скоро,” запиналась Ноэль. “Он обычно звонит, когда точно знает, что Вы будете на тренировке....”

"Это не твоя вина, мама", сказал Лукас, прерывая ее. Он поставил Ясона на ноги. "Ты в порядке, брат?"

"Нет", честно ответил Ясон. Он сделал еще несколько вдохов и, наконец, выпрямился, удар в грудь больше не причинял ему боль. "Я ненавижу это."

Кузены обменялись огорченными взглядами. Они оба скучали по Гектору и не могли выдержать то, что Фурии делали с ними. Ясон внезапно повернулся и вышел за дверь, под дождь.

"Ясон, подожди," позвала Клэр, и поспешила за ним.

«Я не думала, что ты будешь дома так рано," повторила Ноэль, скорее для себя, чем для кто-либо еще, она не могла позволить так ему уйти. Лукас подошел к своей матери и поцеловал ее в лоб.

"Не волнуйся. Все будет в порядке, "сказал он ей сдавленным голосом.

Ему нужно было уходить отсюда. Все еще борясь с комом в горле, он пошел наверх, чтобы переодеться. На полпути по коридору в свою комнату и наполовину раздевшись, он услышал позади себя голос Элен.

"Раньше я думала, что ты хороший лжец", тихо сказала она. "Но даже я не купилась, на сказанное тобой "все будет в порядке".

Лукас бросил промокшую рубашку на пол и повернулся к Элен, слишком выжатый, чтобы сопротивляться. Он притянул ее к себе, и уткнулся лицом к ней в шею. Она наклонила его, прижимая к себе и обняла его широкие плечи, и держала до тех пор, пока он не успокоился и не смог говорить.

"Часть меня хочет пойти и найти его. Выследить его," признался он, не в состоянии рассказать об этом никому, кроме Элен. "Каждую ночь мне снится, как я пытаюсь убить его голыми руками на ступенях библиотеки. Я вижу, как бью его снова и снова, и просыпаюсь с мыслью, может быть, на этот раз я его убил. И я чувствую облегчение...».

"Ш-ш-ш". Элен провела рукой по мокрым волосам, разглаживая их и сжимая шею, плечи, мышцы спины—притягивая его к себе. "Я это исправлю", поклялась она. "Клянусь тебе, Лукас, я найду Фурий и остановлю их."

Лукас отступил так, чтобы видеть Элен, качая головой. “Нет, Я не хочу оказывать давление на тебя. Меня убивает, что все это должна сделать ты.”

"Я знаю".

Вот и все. Нет вины, нет "пожалейте меня". Просто принятие. Лукас уставился на нее, водя пальцами по ее прекрасному лицу.

Он любил ее глаза. Они постоянно меняли цвет в зависимости от настроения, и Лукасу нравилось запоминать их. Когда она смеялась, ее глаза были бледно-янтарными, как мед, находящийся в стеклянной банке на солнечном окне. Когда он целовал ее, они темнели, пока не становились насыщенного цвета кожи красного дерева, но с красными полосками и золотой нитью насквозь. А прямо сейчас они становились темными — приглашая прикоснуться его губами к ее.

"Лукас" рявкнул его отец. Элен и Лукас отпрянули друг от друга и повернулись, чтобы увидеть Кастора, застывшего наверху лестницы с белым лицом. "Одень рубашку и пройди в мой кабинет. Элен, иди домой ".

“Папа, она не сделала...”

"Сейчас!" закричал Кастор. Лукас не мог припомнить чтобы его отец, когда либо так сердился.

Элен побежала. Она протиснулась мимо Кастора со склоненной головой и выбежала из дома, прежде чем Ноэль смогла спросить, что случилось.

"Сядь".

"Это была моя ошибка. Она беспокоилась обо мне," озвучил Лукас свою позицию вызывающе.

“Меня не волнует, - сказал Кастор, его горящие глаза впились в Лукаса. “Меня не волнует, насколько невинно все это началось. Кончилось тем, что ты уже наполовину голый, твои руки вокруг нее, и вы всего в нескольких шагах от кровати.”

“Я не собирался—” Лукас даже не смог закончить эту ложь. Он собирался поцеловать ее, и он знал, что если бы он поцеловал ее, то продолжал бы целовать до тех пор, пока либо Элен, либо катаклизм не остановили его. По правде говоря, Лукаса больше действительно не беспокоило, что некий дядя, которого он никогда не встречал, был отцом Элен. Он любил ее, и не собирался менять это независимо от того, насколько все это неправильно.

"Позволь мне объяснить тебе кое-что."

"Мы кузены. Я знаю," прервал Лукас. "Тебе не кажется, что я понимаю, что она так же тесно связана со мной, как и Ариадна? Просто я не чувствую этого."

"Не лги себе," мрачно сказал Кастор. "Сционы страдают инцестом с Эдипа. Были и другие, в этом Доме, которые влюблялись в своих кузенов, как и ты с Элен."

"Что с ними случилось?" Спросил Лукас осторожно. Он уже догадался, что ответ отца ему не понравится.

"Результат всегда один и тот же." посмотрел Кастор на Лукаса. "Такой же, как у дочери Эдипа, Электры, дети, рожденные от связанных Сционов всегда страдают нашим величайшим проклятием. Безумием".

Лукас сел, пытаясь осмыслить и найти выход из этого тупика. "Мы—мы не должны иметь детей."

Без предупреждения, без уведомления, что Лукас зашел слишком далеко, без звука, его отец бросился на него как бык. Лукас вскочил на ноги, но не знал, что делать дальше. Он был в два раза сильнее своего отца, но его руки остались недвижимы по швам, а Кастор схватил его за плечи и толкал его, пока не прижал к стене. Кастор посмотрел в глаза своего сына, и на мгновение Лукас подумал, что его отец ненавидит его.

"Как ты можешь быть таким эгоистом?" зарычал Кастор, и в его голосе слышалось отвращение. "Сционам не достаточно просто уехать и решить, что они не хотят иметь детей. Мы говорим о нашем виде, Лукас!" Как будто чтобы убедительнее доказать свою точку зрения, Кастор бросил Лукаса на стену настолько сильно, что она начала рушиться позади него. "Четыре Дома должны выжить и остаться раздельными для поддержания перемирия и держать в заключении богов на Олимпе, или каждый смертный на этой планете будет страдать!"

"Я знаю!" крикнул Лукас. Штукатурка из разрушенной стены обрушились на них, наполняя воздух пылью, и Лукас начал бороться с захватом своего отца.

"Но ведь есть и другие Сционы сделавшие это! Какое же это имеет значение, если у Элен и у меня не будет детей?"

“Такое, поскольку Элен и ее мать являются последними из их линии! Элен должна произвести Наследника, чтобы сохранить Дом Атрея и держать дома раздельно — не только для этого поколения — но и для будущих!”

Кастор кричал. Он казалось ослеп не видя белой пыли и ломающейся каменной стены. Это было похоже, как будто все, во что когда-либо верил его отец, падало сверху на голову Лукаса, душа его.

“Перемирие длилось в течение тысячи лет, и оно должно продлиться еще на тысячу и больше, или олимпийцы снова превратят смертных и Сционов в свои игрушки — начиная войны и насилуя женщин и обрушивая ужасные проклятия, поскольку это развлекает их,” продолжал Кастор неуклонно. “Ты думаешь, что несколько сотен из нас достаточно, чтобы сохранить нашу расу и поддерживать Перемирие, но этого недостаточно, чтобы пережить богов. Мы должны терпеть, а для этого каждый из нас должен оставить потомство.”

"Что вы хотите от нас?" вдруг крикнул Лукаса в ответ, отталкивая отца и поднимаясь из наклоненной и ломающейся стены. "Я сделаю все, что должен для моего Дома, и она тоже. Мы будем иметь детей с другими людьми, если это все, что требуется—МЫ найдем силы справиться с этим! Но не заставляй меня, держаться подальше от Элен, потому что я не могу. Мы можем справиться с чем угодно, кроме этого."

Они смотрели друг на друга, оба тяжело дыша от волнения, вспотевшие и покрытые белой пылью.

"Ведь это так просто для тебя, решить, справится с этим Элен или нет, не так ли? Ты смотрел на нее в последнее время?" резко спросил Кастор, с отвращением на лице выпуская сына. "Она страдает, Лукас."

"Я знаю, это! Не кажется ли тебе, что я сделаю все, чтобы помочь ей? "

"Это все? Тогда держись от нее подальше."

Было похоже, что весь гнев вышел из Кастора в мгновение ока. Вместо того, чтобы кричать, он теперь молил.

“Рассматривал ли ты возможность, что то, что она пытается сделать в Подземном мире, может не только установить мир между Домами, но также и вернуть Гектора в семью? Мы потеряли многих. Аякс, Эйлин, Пондора.” Голос Кастора сломался, когда он сказал имя своей младшей сестры. Ее смерть была все еще слишком свежа для них обоих. “Элен сталкивается с чем-то, что ни один из нас не может вообразить, и она нуждается в каждой унции силы, чтобы добиться успеха. Ради всех нас.”

"Но я могу помочь ей," нуждаясь в поддержке своего отца, умолял Лукас. "Я не могу следовать за ней вниз, в Подземный мир, но я могу слушать и поддерживать ее."

"Ты думаешь, что помогаешь, но ты убиваешь ее," сказал Кастор, грустно качая головой. "Ты, возможно, примирился с тем, что чувствуешь к ней, но она не может справиться со своими чувствами к тебе. Ты ее кузен, и вина разрывает ее на части. Почему ты единственный, кто не может видеть это? Есть тысяча причин, по которым тебе нужно держаться подальше, но если ни одна из них не имеет для тебя значения, то по крайней мере, держись подальше от Элен, потому что это лучшее, что ты можешь сделать для нее. "

Лукас хотел спорить, но не смог. Он вспомнил, как Элен сказала ему, что она будет "платить за это позже", когда говорила с ним о Подземном мире. Его отец был прав. Чем ближе они были друг к другу, тем большую боль он причинял Элен. Из всех аргументов, которые привел его отец, эта глубоко ранила Лукаса. Он подошел к дивану и сел, так чтобы его отец не увидел как дрожат у него ноги.

"Что я должен сделать?" Лукас был полностью потерян. "Это как вода с горы. Она просто течет ко мне. И я не могу оттолкнуть ее. "

"Тогда построй плотину." вздохнул Кастор и сел напротив Лукаса, вытирая штукатурку с лица руками. Он выглядел маленьким, как будто только что проиграл бой, хотя он выиграл, судя по Лукасу. "Ты должны быть тем, кто остановит это. Никакого доверия друг другу, никакого флирта в школе и никаких тихих переговоров в темных коридорах. Ты должен сделать так, чтобы она возненавидела тебя, сынок."

 

***

 

Элен и Кассандра работали в библиотеке, пытаясь найти что-то — что-либо — что могло помочь Элен в Подземном мире. Это был неприятный день. Чем больше две девочки читали, тем больше они убеждались, что половина материала о Гадесе (Аиде) была написана средневековыми писцами на серьезных наркотиках.

"Ты когда-нибудь видела говорящих-скелетообразных-мертвых лошадей в Гадесе?" Спросила Кассандра скептически.

"Не-а. Никаких говорящих скелетов. Включая лошадей ", ответила Элен, протирая глаза.

"Я думаю, мы можем положить это в "он определенно был высокий" кучу". Кассандра отложила список вниз и несколько мгновений смотрела на Элен. "Как ты себя чувствуешь?"

Элен пожала плечами и покачала головой, не желая говорить об этом. Кастор поймал ее и Лукаса возле его спальни, и поэтому приезжая учиться, она вынуждена ходить на цыпочках в доме Делосов, и каждую ночь она застревала внутри адского дома.

Обычно в Подземном мире, Элен могла рассчитывать, по крайней мере, на одну или две ночи в неделю, попадать на бесконечный пляж, который так и не приводил к океану. Бесконечный пляж раздражал, потому что невозможно было стоять на месте, но по сравнению с тем, когда она попадала в ловушку внутри ад-дома, это был праздник. Она не знала, как долго сможет терпеть невозможность поговорить об этом с кем-нибудь. Как бы она смогла рассказать об извращенном шерстяном пальто и мрачных персиковых шторах, чтобы это не звучало смешно?

“Я думаю, что должна пойти домой и съесть чего-нибудь,” сказала Элен, пытаясь не думать о ночи, которая ждала ее.

“Но это - воскресенье. Ты ведь ешь здесь, правильно?”

“Гм. Я не думаю, что твой папа хочет чтобы я здесь задерживалась надолго.” Я не думаю, что Лукас тоже, подумала она. Он не смотрел на нее со дня, когда Кастор поймал их обнимающих друг друга, даже притом, что Элен попыталась несколько раз улыбнуться ему в коридоре школы.

Он просто прошел мимо, как будто ее там не было.

"Это нонсенс," твердо ответила Кассандра. "Ты являешься частью этой семьи. И если ты не придешь на ужин, моя мама обидится".

Она обошла вокруг стола и взяла Элен за руку, выводя ее из кабинета. Элен был так удивлена непривычно теплым жестом Кассандры, что спокойно последовала за ней.

Было уже поздно, чем девочки думали, и ужин уже начался. Ясон, Ариадна, Паллас, Ноэль, Кастор и Лукас уже сидели. Кассандра села на свое привычное место рядом с отцом, и единственное пустующее место на скамейке, было между Ариадной и Лукасом.

Когда Элен перешагивала через скамейку, она случайно рукой задела Лукаса.

Лукас напрягся и попытался отодвинуться от нее.

"Извини", запинаясь проговорила Элен, пытаясь положить руку подальше от его, но не было никакой возможности отодвинуться на переполненной скамье. Она почувствовала, что он ощетинился, и попыталась под столом сжать его руку, как бы спрашивая, “Что случилось? ” Он выхватил свою руку из ее. И во взгляде, которым он окинул ее было столько ненависти, что кровь застыла в ее венах. Разговоры в комнате затихли и повисло гробовое молчание. Все взгляды устремились к Элен и Лукасу.

Без предупреждения, Лукас отбросил скамейку назад, уронив Элен, Ариадну и Ясона на пол. Лукас встал над Элен, глядя на нее сверху вниз.

Его лицо было искажено от ярости.

Даже когда они были одержимы Фуриями, и Элен и Лукас ожесточенно боролись, она никогда не боялась его. Но теперь его глаза выглядели черными и странными — как будто его не было там больше. Элен знала, что это не просто игра света. Тень расцвела внутри Лукаса и гасила свет его ярко-голубых глаз.

“Мы не держимся за руки. Ты не говоришь со мной. Ты даже не СМОТРИШЬ на меня, ты понимаешь? - продолжал он безжалостно. Голос его повышался от скрипучего шепота до хриплого крика, когда Элен отпрянула от него в шоке.

“Лукас, достаточно! ” Испуганный голос Ноэль был окрашен тревогой. Она не узнавала своего сына.

“Мы не друзья,” ворчал Лукас, игнорируя свою мать и продолжая угрожающе надвигаться на Элен. Она дрожа всем телом отодвигалась от него пятками своих кроссовок, от которых исходил жалостный скрип, когда она провела их по плитке, ища опору.

"Люк, какого черта?" крикнул Ясон, но Лукас не обратил на него внимания.

“Мы не болтаем, не шутим, не делимся больше ни чем друг с другом. И если ты КОГДА-ЛИБО надумаешь, что имеешь ПРАВО сесть рядом со мной снова...”

Лукас протянул руку, чтобы схватить Элен, но отец сзади схватил его за плечи—помешав ему причинить ей боль. И тогда Элен увидела Лукаса делающего такое, что и приснится не могло, что он может это сделать.

Он развернулся и ударил своего отца. Удар был настолько тяжелым, что Кастор пролетел через всю кухню и снес шкаф со стаканами и кружками над раковиной.

Ноэль закричала, закрыв лицо, когда осколки разбитой посуды полетели во все стороны. Она была единственной смертной в комнате боя Сционов и в серьезной опасности получить травму.

Ариадна побежала к Ноэль, чтобы защитить и прикрыла ее собой, в то время как Ясон и Паллас бросились на Лукаса пытаясь повалить его вниз.

Зная, что ее присутствие будет только еще больше бесить Лукаса, Элен вскарабкался на колени, скользя по разбитой посуде добралась до двери и прыгнула в небо.

Когда она летела домой, то попыталась прислушаться к звуку своего тела в высоком, разреженном воздухе. Органы шумят. Если они в беззвучном пространстве, как Подземный мир или атмосфера вы можете услышать все виды звуков, такие как фырканье, буханье и бульканье. Но тело Элен было тихо, как в могиле. Она не могла даже услышать собственное сердцебиение. После того, что она только что пережила, оно должно было греметь, но все, что она чувствовала это невыносимое давление, как будто гигантское колено размалывало грудь.

Возможно, оно не бьется, потому что разбилось и остановилось.

 

"Это то, что ты хотел?" кричал Лукас на своего отца борясь, чтобы вырваться на свободу. "Как ты думаешь, она ненавидит меня?"

"Просто дайте ему уйти!" крикнул Кастор Палласу и Ясону.

Они остановились, но не отпустили сразу. Сначала они посмотрели на Кастора, чтобы убедиться, что он уверен в этом. Кастор стоял и кивал головой, прежде чем осуждающе проговорил.

"Убирайся, Лукас. Убирайся из этого дома и не возвращайся, пока ты не сможешь контролировать свои силы возле своей матери."

Лукас замер. Он повернул голову и увидел, как Ариадна стирает капли крови с лица Ноэль, ее светящиеся руки мгновенно исцеляли порезы.

Эти слова вызвали в памяти Лукаса картинки из прошлого. Даже тогда, когда он был малышом он был сильнее, чем его мать, и один раз во время истерики он толкнул ее лицо, когда она нежно пыталась поцеловать его. Он поранил ей губу и у нее текла кровь.

Лукас вспомнил звук боли, который она издала—звук, который по-прежнему наполнял его стыдом. Он очень сожалел об этом, и с тех пор он ни разу не коснулся своей мамы тяжелее, чем он коснулся бы лепестка розы. Но теперь у нее снова шла кровь. Из-за него.

Лукас оторвал свои руки от дяди и кузена, бросился к открытой задней двери и бросился в темное ночное небо. Его не волновало, какие ветры подхватили его.

 

Глава 2

 

Элен задыхаясь делала крошечные вдохи. Это была пятая ночь подряд, когда она попадала в одно и тоже место в Подземном мире, и она знала, что чем меньше она двигается, тем медленнее она погрузится в зыбучие пески. И чем глубже она дышала, тем быстрее ее затягивало в яму.

Она продлевала пытку, потому что просто не могла вынести мысль, что утонет в грязи снова. Зыбучие пески не были чистыми. Они были наполнены мертвыми и распадающимися телами всех их бывших жертв. Элен чувствовала разлагающиеся остатки всех видов существ, натыкающихся на нее, когда ее медленно тянуло вниз. Вчера вечером ее рука скользнула по лицу — человеческому лицу — где-то в испорченном песке.

Карман газа вырвался на поверхность, подняв шлейф зловония. Не в состоянии контролировать себя Элен вырвало. Когда она в конце концов утонет, гнилая грязь будет забиваться в нос, глаза, и заполнять ее рот. Даже при том, что сейчас Элен затянуло только до талии, она знала, что за этим последует. Она начала плакать. Она не могла больше этого терпеть.

"Что еще я могу сделать?" закричала она, и опустилась ниже.

Она знала, что ничего, но, возможно, в этот раз она дотянется до сухих камышей на стороне бассейна и будет в состоянии схватить их перед тем, как эта гадость проглотит ее. Она пробиралась вперед, но за каждый дюйм успеха она платила дюймом глубины. Когда она погрузилась по грудь, она остановила движение.Вес зыбучего песка выдавливал воздух из нее, и все больше давил на грудь— как будто гигантское колено давило на нее.

"Я поняла, хорошо?" плакала она. "Я попадаю сюда, будучи расстроена, когда засыпаю. Но как я могу изменить то, что я чувствую? "Зыбучие пески были уже у ее шеи. Элен откинула голову назад и вытянула подбородок, пытаясь сделать себя выше.

"Я не могу больше делать это в одиночку," сказала она пустому небу. "Мне нужен кто-то, кто бы помог мне."

"Элен!" позвал глубокий, незнакомый голос.

Это был первый раз, когда Элен услышала другой голос в аду, и поначалу она подумала, что это галлюцинация. Ее лицо все еще было наклонено, и она не могла двигаться, чтобы посмотреть, иначе ее сразу бы засосало.

“Дотянись до меня, если сможешь,” сказал молодой человек напряженным голосом, когда он изо всех сил пытался по краю ямы добраться до нее. “Двигайся, пробуй, черт побери! Дай мне руку!”

И в этот момент ее уши заполнились, и она больше не могла услышать то, что он кричал ей. Все, что она видела, было вспышкой золота — яркое мерцание, которое проникло через унылое небо, пронзило светом Подземный мир как спасительный луч маяка. Она мельком увидела угловатый подбородок и полный, скульптурный рот на самом краю ее видения. Затем, под поверхностью зыбучих песков, Элен почувствовала, как теплая, сильная рука, ухватила ее и вытащила.

 

***

 

Элен проснулась в своей кровати и рухнула вперед, отчаянно выскабливая гадость из ушей. Ее тело все еще было под адреналином, но она заставила себя быть неподвижной и послушать.

Она услышала, как внизу в кухне Джерри издал каркающий звук — как высокий шум сирены "ВУП-ВУП", который больше подходил для середины переполненного танцпола, чем для аккуратного дома Элен в Нантакете. Джерри пел. Ну, вроде того.

Взрыв радостного смеха вырвался из Элен. Она была в безопасности у себя дома, и на этот раз она ничего не сломала, не заколола себя, не утонула в гнойном болоте. Кто-то спас ее.

Или это все у нее в голове?

Она подумала о глубоком голосе и теплых руках, которые вытащили ее из ямы. Целители, как Ясон и Ариадна могли спуститься на край Подземного мира в виде духа, но никто, кроме Элен не мог физически попасть в Подземный мир с его или ее телом все еще привязанным к душе. Предполагалось, что это невозможно. А Элен была в Тартаре—ниже некуда. Этот Подземный мир был ниже, чем сам Гадес (Аид). И даже самые сильные целители никогда не спускались сюда. Действительно ли она так отчаянно нуждалась в помощи, что уже галлюцинировала?

Смущенная от того, что на воображала себе все это, Элен сидела в своей промокшей кровати в течение нескольких моментов и слушала, как калечит песню Принца "Поцелуй" ее отец во время приготовления завтрака.

Джерри пел половину текста неправильно — что означало, он был в отличном настроении. Дела между ним и Кейт шли очень хорошо: так хорошо, что Элен за прошлые три недели большую часть времени не видела своего отца. Даже их ветхая система недель, когда они готовили друг для друга, была заброшена в неисправном состоянии, но для Элен это было хорошо. Она хотела, чтобы ее отец был счастлив.

Джерри повторил строчку “вы не должны быть красивыми” четыре раза подряд, вероятно, потому, что он не мог вспомнить никаких других слов. Элен улыбнулась и покачала головой, благодаря ее счастливой звезде у нее был отец, такой как Джерри, даже если он был ужасным певцом. Она понятия не имела, почему он не мог запомнить слова песни, но подозревала, что это как то связано с тем, что он был родителем. НИКТО из родителей не должен петь как Принц. Если бы они так сделали, это бы стало поводом для беспокойства.

Откинув покрывало, Элен запустила режим очистки. Две недели назад, Клэр взяла Элен на материк, чтобы купить специальные пластиковые листы, которые используют мамы, если у них ребенок писается в постель, в результате чего в пути было рассказано тысяча анекдотов о Принцессе и "Пи". Элен не возражала.Листы были неудобными, и супер-неловко их было покупать, но необходимо, так как каждую ночь она возвращалась из Подземного мира либо в крови, либо в грязи.