Тридцать первое Октября. Пятница

РАЙОН ЛАЙЛЫ; 19:01.

Трипп приезжает на велосипеде к углу Сикамор и Двенадцатой и ищет Лайлу. Детишки в хеллоуинских костюмах бегают по газону перед кирпичным домом. Лайлы нигде не видно. Звонит его телефон.

– Где ты? – спрашивает Лайла.

Слышать ее голос – первое настоящее удовольствие за сегодняшний день.

– На углу Сикамор и Двенадцатой. Ты где?

– На углу Элм и Двенадцатой. Как доехал?

– На велосипеде.

– Ладно. Тащи свой велосипед, тогда ты меня не опередишь. Двигаясь по Сикамор, пересеки Двенадцатую и иди в сторону Тринадцатой.

– Хорошо. Я иду. Куда мы направляемся?

Район старый, окруженный огромными деревьями. Небольшие домики уступают перед домами, украшенными к Хэллоуину светильниками Джека на крыльце и привидениями, подвешенными к деревьям. Светят уличные фонари. Уже темно, но пока еще видно.

– У тебя такой грустный голос, – произносит она. – Не грусти. Тебе понравится. Продолжай идти по Сикамор.

– Ты там живешь?

– Я живу на пересечении Эш и Десятой. Иди вдоль Сикамор.

– Меня там ожидает горшочек с золотом?

– Да.

– А мне казалось, чтобы найти горшочек с золотом, надо следовать за радугой, а не голосом из трубки.

– Эй, посмотри направо.

Начав переходить Тринадцатую улицу, Трипп оглядывается и видит Лайлу в свете фонаря, в ее руках футляр для виолончели, и идет она в ту же сторону, что и он.

– Привет, мисс Чет.

– Привет, мистер Нечет. Мы сейчас на двух параллелях, – говорит она.

– А почему мы не идем вместе? – спрашивает он.

– Чтобы нас не подозревали, – объясняет она.

– А. А зачем тебе виолончель? – спрашивает он.

– Потом узнаешь.

Трипп продолжает двигаться по Сикамор и доходит до следующего квартала. Большинство домов окружены заборами, из-за которых не видно Лайлу.

– Идти дальше?

– Ага.

Приблизившись к Четырнадцатой улице, он смотрит вправо.

– Эта неизвестность убивает меня....Подожди... подожди... вот ты где. Привет виолончелистке по ту сторону.

– Привет странному парню по ту сторону. Я рада, что ты немного повеселел. Продолжай идти прямо. Эй, а знаешь, что это значит?

– Что?

– Если дойдя до перекрестка, мы все еще будем видеть друг друга, значит, мы шагали с одинаковой скоростью. При помощи алгебры мы можем вычислить длину наших шагов.

– Зубрила! Мне продолжать идти прямо?

– На Пятнадцатой поверни направо. Если длина шагов остается прежней, то между нами должен быть квартал.

На Пятнадцатой Трипп поворачивает направо и видит Лайлу в квартале от себя.

– Эй, ты куда ушла?

– Поворачивай налево на Волнат.

– Ты исчезла.

– Ой.

– Что случилось?

– Я ударилась о мусорный бак.

Трипп переходит улицу и идет по Волнат.

– Ладно, я на Волнат, куда дальше?

– Иди на задний двор дома на углу. Того что справа, где много деревьев. Я уже там.

– Я иду прямо в ловушку?

– Да, я решила заманить тебя в темный переулок, чтобы украсть... Что у тебя в карманах?

– Два доллара и медиатор.

– Чтобы украсть у тебя два доллара и медиатор. Подожди. Мне нужны обе руки.

– Зачем?

– Увидишь.

– А как же мой горшочек с золотом? Мне бы хотелось иметь много денег, чтобы купить собственный дом и собственную гитару и жить долго и счастливо.

– Ну... возможно, твое желание исполнится.

– Ты говоришь как-то запыхавшись. В чем дело?

– Просто продолжай идти. Скоро все увидишь.

Трипп останавливается. У дома на углу высокий забор.

– Ты на самом деле хочешь, чтобы я шел на задний двор? Чем это дом?

– Слишком много вопросов. Иди уже!

– Могу я зайти через ворота?

– Ага. Я уже на месте. Обойди дом и иди на задний двор. Захвати велосипед. В самый конец участка. Там увидишь дом на дереве.

– Дом на дереве? Ты что, хоббит? А твой папа, случайно, не Властелин колец?

Она смеется.

– Это не мой дом. Он соседей.

– Так это незаконное проникновение?

– Продолжай идти... в самый конец участка.

Задний двор большой и темный. На большом дубе, в тусклом свете, он видит дом на дереве. Затем свет становится ярче, и Лайла выглядывает из окна, ее волосы в ореоле света.

– Ничего себе. – Он засовывает телефон в задний карман.

– Тебе нравится? – спрашивает она, глядя вниз.

– Очень круто.

– Готов к следующему сюрпризу? – спрашивает она.

– Вроде да.

– Открой футляр для виолончели, – говорит она. – Он у ствола.

Трипп видит темный силуэт у основания дерева. Он прислоняет велосипед, садится на корточки и открывает футляр. Через несколько мгновений он понимает, что лежит внутри: школьная гитара. Он смеется.

– Это контрабанда, – говорит она. – Я положила ее в футляр, а свою виолончель оставила в студии. Мистер Якоби никогда не заходит в студии. А если и зайдет, я скажу, что забыла ее забрать.

– Ты украла у школы гитару!

– Нет, – возражает она. – Лишь одолжила до тех пор, пока ты не вернешь себе свою. Просто отдала ее на благое дело.

– Это круто. Монументально. Поверить не могу, что ты это сделала.

– Настоящее преступление – не играть на музыкальных инструментах. Я убрала пустой чехол для гитары в кладовку. Мистер Якоби даже не узнает, что гитара пропала.

– Да ты прямо как Робин Гуд, – говорит Трипп. – Музыкальная его версия. Ты крадешь гитары у богатых и отдаешь их бедным.

Лайла смеется.

– Неси ее сюда!

Трипп вешает гитару себе за спину и забирается в домик на дереве через отверстие в полу.

Свеча, которую Лайла поставила на единственный здесь предмет мебели – небольшой деревянный столик, наполняет пространство теплым золотистым светом. Три стены с окнами, помимо той, где ствол дерева, прикрыты деревянными ставнями. Лайла их распахивает. На полу постелены толстые полосатые одеяла. Вокруг витают запахи кедра и шерсти.

– Вау, – произносит Трипп.

– Я знала миссис Виктор, женщину, что жила здесь...

–...В домике на дереве?

Лайла улыбается.

– В доме, который дом. Но она умерла, а дети ее выросли, и они никак не решат, продать дом или сохранить. Раз в месяц сюда приходит садовник, но в доме никого. Мое тайное убежище. – Она берет гитару и наигрывает аккорд. – И никто про него не знает.

Звуки гитары заполняют дом на дереве. Луна в окне выглядит как картина в рамке. Триппу кажется, что они словно попали в другое время.

– Думаю, миссис Виктор обрадовалась бы, что мы здесь, – говорит он. – Просто преступление пустовать такому дому.

Лайла улыбается.

– Я подумала оставить гитару здесь, чтобы мы оба могли приходить сюда когда угодно и играть. Мы накроем ее одеялами, так что по ночам она не замерзнет.

– Но это означает, что ты не сможешь играть на ней в школе.

– Знаю. – Пожимает она плечами. – Но тебе вообще нельзя заходить в студию, так что тебе она нужнее.

– Но и тебе она нужна.

– Она нам обоим нужна, так что, полагаю, мы можем вдвоем играть на ней здесь.

Трипп кивает.

– Спасибо.

– Не за что. Ладно. Давай поработаем над нашим вальсом, – говорит Лайла и достает свой блокнот.

– Я дописала текст. О, и угадай, что еще я принесла?

– Даже представить не могу.

Она засовывает руку в карман и достает небольшой цифровой диктофон.

– Папа дал мне его, чтобы записывать занятия с доктором Превски. Мы можем записывать наши песни и публиковать на сайте.

– Ты гений, – говорит он кивая.

Они работают над песней, а спустя несколько минут звонит телефон Лайлы.

– Я не отвечу, – говорит она.

Они пробуют другие гармонии, пока песня не приобретает свою форму.

– Готов записать ее? – спрашивает Лайла.

Трипп кивает, и она нажимает на кнопку.

Он играет проигрыш, и они начинают петь:

 

Мне нравится слушать, как звучит твое имя,

Я хотел бы услышать, что ты можешь сказать,

Хотел бы много внимания тебе уделять,

Вместо того,

Чтобы делать, что должен. О...

Что-то внутри уже на грани,

Что-то внутри уже на грани,

Что-то внутри уже на грани, о,

И это я...

Мне нравится с тобой пересекаться.

Хочу, чтоб каждый день можно было встречаться,

Наши слова прорастут как семена, не надо спешить,

Давай не спешить. О...

Что-то внутри уже на грани,

Что-то внутри уже на грани,

Что-то внутри уже на грани, о,

И это я...

Мне нравится твой склад ума.

Преимущества, каких мне не хватает,

А если тебе кажется, что мир вокруг рушится – я напишу,

И ты будешь знать, что я рядом. О...

Они в последний раз поют припев и, допев последнюю ноту, с улыбками смотрят друг на друга.

– Неплохо! – говорит Трипп.

– О-о, за время нашей передышки я придумала кое-что. Может, это станет нашей новой песней, – восклицает Лайла и забирает гитару. – Дай попробуй с твоим медиатором.

Он колеблется.

– Всего на минуту, – говорит она.

Он передает ей медиатор. Она проводит им по струнам, но так как держит его не крепко, он выскальзывает из ее руки.

– Прости, – говорит она, ее голос полон смущения. Она, ползая на коленях, ищет его. – Если не найдем, я куплю тебе другой.

Трипп осматривается вокруг и, не говоря ни слова, спускается вниз. Он ищет в темноте, на покрытой листьями земле.

– Прости! – повторяет Лайла. – Это же не конец света? У тебя же есть другой медиатор? – звонит ее телефон. Она не отвечает. – Посвети телефоном, вместо фонарика, – предлагает она.

Достав телефон, он наклоняется и светит на листья рядом с его ногами.

– Трипп, я куплю тебе другой медиатор, – произносит она.

И снова молчание... слышно только как он шелестит листьями.

– Я вернусь завтра, когда будет светло и поищу, – предлагает она.

Он продолжает поиски.

– Ты злишься на меня? – спрашивает она.

Он ничего ей не отвечает.

– Но это же смешно, – говорит она. – Это же просто медиатор.

– Это не просто медиатор. – Трипп пинает ногами листву и продолжает искать.

– Отлично, – говорит она.

Он слышит, как она одеялами накрывает гитару, как закрывает ставни. Когда она спускается по лестнице, он отходит в сторону, пропуская ее. Она достает телефон, чтобы присоединиться к его поискам. Но ее телефон опять звонит.

– Снова папа.

– Все нормально. Я сам поищу, – говорит он.

Она отвечает на звонок.

– Привет, пап, я как раз... – она слушает. – Нет!.. я возвращаюсь домой! – произносит она напряженно и быстро. – Нет!.. Через пять минут. Пап! Я буду дома через пять минут. – Она убирает телефон. – Это плохо. Надо было сразу же ответить на его звонок. Когда я не ответила, он позвонил Энни. – Она ходит из стороны в сторону. – Это очень плохо. Я ему сказала, что ушла к Энни, а Энни сказала ему, что понятия не имеет, где я могу быть. И теперь они оба знают, что я врала.

Трипп все еще продолжает поиски и она взрывается.

– Прости, но просто, чтоб ты знал, мне кажется, что ты не очень красиво реагируешь. Кто-то мне однажды сказал «Не стоит заводиться из-за чего-то незначительного в нашей жизни», то есть, это же просто кусочек пластмассы. Сколько он стоит, центов 75? Сравни с тем, что я притащила сюда гитару. И теперь у меня неприятности.

Трипп ничего не отвечает.

Лайла убегает.

ДОМ ЛАЙЛЫ; 20:08.

 

Когда Лайла добегает до дома она видит, что папа ждет ее у двери.

– Мне совсем не нравится, что ты обманываешь. Где ты была?

Лайла заходит в дом и ставит на пол футляр.

– Пожалуйста, не раздувай из мухи слона. Я собиралась зайти к Энни, но передумала, потому что в последнее время мы не очень-то и ладим. Мне следовало позвонить и предупредить тебя. Я просто не подумала.

– Так, где же ты была?

– Просто прогулялась.

– С виолончелью?

– Я зашла в парк на Волнат и немного там посидела, – говорит она.

– Немного там посидела? И что делала?

– Просто думала. А что, нельзя сидеть в парке и думать?

– Мне не нравится твой тон, Лайла.

– Прости. Серьезно, пап. Мне жаль.

– Это совсем на тебя не похоже. Почему не отвечала на звонки?

– Отключила звук. Прости, пап. Я не знаю, что еще тебе сказать.

– Что ж, не выключай звук, Лайла. Телефон тебе нужен для того, чтоб я всегда мог с тобой связаться.

– Хорошо. Мне жаль.

– А почему ты принесла виолончель домой? Доктор Превски говорила, чтобы ты репетировала на виолончели своей матери.

– Знаю. Мистер Якоби просил всех забрать инструменты на выходные, потому что в школе будут разбирать кладовые помещения.

Он качает головой.

– Я в замешательстве. И Энни была какой-то грустной.

– Папа, Энни всегда грустная.

Кто-то звонит в дверь. Попрошайки сладостей.

– Я сама, – говорит Лайла, поднимая чашу с конфетами. – Позанимаюсь здесь, так что могу сама открывать дверь.

Звонит домашний телефон, и, к счастью, он идет к нему.

Она раздает конфеты на Хеллоуин и затем спешит отнести пустой футляр для виолончели в спальню и там достать мамину виолончель. В гостиной она ставит стул и пюпитр и только собирается начать играть, как сигналит телефон.

 

Трипп/ нашел медиатор.

Лайла/ очень за тебя рада.

Трипп / прости. Сложно объяснить.

Лайла / ну да. Мне пора.

 

Покраснев, Лайла откладывает телефон в сторону и поднимает смычок. В течение следующего часа она, играя, замаливает свои грехи; показывает папе, что все хорошо; перестает нервничать из-за глупой ошибки с Триппом. Она играет, потому что даже дом от нее этого ожидает.

Спустя какое-то время кто-то стучит в дверь.

Это Трипп, сильно запыхавшийся, он стоит на крыльце в желтоватом свете уличного фонаря. Прежде чем она успевает что-либо произнести, он кладет письмо в чашу, берет конфетку и уходит.

Дорогая Лайла,

Я был расстроен, а может, я просто псих, но хочу тебе рассказать про медиатор. Это из-за моего отца. Больше всего мне нравилось ходить с ним в наше место, Литл Дир Лейк. Это озеро, окруженное лесом, мы хотели построить там хижину, но я был слишком маленьким и слабым, чтобы действительно что-то строить, поэтому мы начали с малого. Мы вырыли яму и обложили ее поленьями. Потом мы подвесили на деревья что-то вроде колокольчиков. В следующий раз мы сделали почтовый ящик, что, если подумать, смешно, ведь кто додумается присылать нам туда письма? И каждый раз мы разжигали костер и ставили палатку. Днем мы плавали на лодке и ходили в походы, а по вечерам сидели вокруг костра и обсуждали, какой будет наша хижина.

Когда мы ходили туда в последний раз, в почтовом ящике была записка. В ней выражалась благодарность от какого-то парня, который с друзьями ходил в поход, они воспользовались нашим местом для костра. Он написал, что ему очень понравился наш почтовый ящик и колокольчики на деревьях. В записку он вложил гитарный медиатор. Мы подумали, что это очень здорово, и я положил медиатор в карман куртки.

Так странно, что мы не можем предугадать будущее. Мы вернулись домой, и все было хорошо. А потом, во вторник, меня на уроке математике вызвали в администрацию, и там меня ждала плачущая мама. Она вывела меня на парковку и сказала, что папа в больнице. У него произошла аневризма сосудов головного мозга. Я хотел навестить его, но она не разрешила. В ту ночь со мной дома сидела тетя, а я не мог понять, что будет. А на следующий день приехала мама и сообщила, что он умер. Я не плакал. Это казалось нереальным. А потом понаехали все эти родственники. Мой папа был евреем, а евреев хоронят быстро, так что уже на следующий день я был на кладбище, стоял в оцепенении, на мне была куртка поверх костюма, потому что было очень холодно. В какой-то момент, я засунул руку в карман куртки, а когда пальцами наткнулся на медиатор, кожу покалывало словно от тока. Вместо того, чтобы слушать раввина, я пальцами потирал медиатор, думая о времени, проведенном с папой на озере. Это был приятный островок, за который можно ухватиться. А когда гроб опустили в землю, до меня дошло. Раввин передал маме лопату, и она начала рыдать, но взяла себя в руки, и каждый раз, когда земля ударяла по крышке гроба, меня словно в грудь ударяли. Словно взрыв. Папа на самом деле умер. Он не вернется. Никогда. Впервые я ощутил эту горькую правду, и внутри меня раздирала жуткая печаль, я не знал, как с ней справиться. Я заплакал, держался за медиатор в кармане и мысленно разговаривал с папой. Я говорил, как сильно любил его, сколько радости мне приносили походы к озеру, а затем неожиданно сказал, что достану гитару и научусь играть на ней. Месяц спустя у меня была гитара.

До сих пор я никому не рассказывал про медиатор. Когда ты его уронила, мне показалось, что я умру. Я не знал, как тебе все объяснить, потому что, если бы он так и не нашелся, ты бы себя сильно винила.

Так что теперь, так как он нашелся, в целости и сохранности, я могу все объяснить.

Посветить телефоном было отличной мыслью, мисс Чет. И сегодня мы написали целую песню.

– Мистер Нечет.

ДОМ ТРИППА; 21:57.

 

Фары освещают окна дома, когда Трипп подъезжает к дому. Только он ставит велосипед в гараж, звонит его телефон. Он видит имя Лайлы и вместо того, чтобы зайти внутрь, садится на ступеньки перед дверью и отвечает.

– Привет.

– Привет.

– Любишь, есть конфеты на Хэллоуин? – спрашивает он.

– Нет. А надо бы. Шоколад полезен. В нем полно антиоксидантов.

– Почему ты шепчешь?

– Папа думает, что я сплю.

– Так рано?

– Ну да. Мне завтра в МОМ и на творческий вечер. И папа искренне верит, что я сплю.

– Тебе попало?

– Все нормально.

– А что с Энни?

– Это уже другая история. Она со мной не разговаривает.

– Мне жаль. – Подумав, он добавляет: – Я очень рад, что дверь открыла ты. Я как-то побаиваюсь твоего отца.

Лайла смеется.

– Почему?

– Да видел его пару раз. Он производит сильное... впечатление.

– Когда ты его видел?

– Когда он забирал тебя со школы и записывал школьные концерты.

– Да. Он умеет производить впечатление.

– Интересно... а он расстроится, если ты уедешь в Коулс?

– Он говорил, что, если я поступлю, он переедет. Он бухгалтер, так что найдет работу где угодно. Эй, спасибо за письмо. Я рада, что ты рассказал про медиатор. И прости, что взяла его. Я рада, что ты смог его найти.

– Не хотелось бы, чтобы ты считала меня психом. То есть, знаю, что ты считаешь меня странным, но не психом же.

– Эй, я загрузила на наш сайт mp3 с «Гранатовым вальсом». Гармония вышла идеально.

– Скорее бы послушать.

– Кажется, я слышу папу, – шепчет Лайла. – Лучше пойду.

– Встретимся завтра в домике на дереве?

– Не могу. Хотя, могу прийти в воскресенье.

– Не против, если я туда завтра наведаюсь?

– Для этого все и задумано.

– Спасибо.

– Пока.

Трипп заходит в дом и идет сразу же к себе в комнату. Он подключает наушники, переходит на их сайт и слушает песню. Их голоса прекрасно сочетаются, и впервые ему нравится понятие совершенства.

 

ПЕРВОЕ НОЯБРЯ. СУББОТА.

ДОМИК НА ДЕРЕВЕ; 16:31