Глава 26 переходная стадия

I. "Жертва" единством

1. В "динамике" атаки ключевая роль принадлежит идее жертвы. Она — тот центр, вокруг которого приходят в видимое равновесие все компромиссы, отчаянные попытки сделок и все конфликты. Жертва символизирует центральную доктрину, гласящую, что кто-то непременно должен потерять. Сосредоточенность такой концепции на теле очевидна, поскольку жертва — всегда попытка ограничить потерю. Тело, само по себе, — жертва; отказ от силы во имя сохранения ничтожно малой ее части для себя. Увидев брата в теле, отдаленном от твоего, значит пожелать увидеть лишь незначительную его часть, пожертвовав всем остальным. Взгляни на мир вокруг себя и убедись: ничто не связано ни с чем, всё замкнуто на самом себе. Соображаемые сущности могу сойтись поближе или же отдалиться друг от друга, но не соединиться.

2. Мир, видимый тобою, основан на "жертве" единством. Он есть картина полной разобщенности, отсутствие какого-либо единения. Каждая сущность обнесена такой по виду крепкой и сплошной стеною, что заключенное внутри не в состоянии достичь чего-либо снаружи; тому же, что снаружи от нее, не дотянуться до укрытого внутри и не соединиться с ним. Каж-дая часть должна пожертвовать другою для сохранения собственной полноты. Ведь при соединении они тотчас же утратят индивидуальность, но разобщенные, они сохраняют свое лицо.

3. Жалкая, огороженная телом часть, становится тем я, что сохраняется через жертву всем остальным. А остальное, в свою очередь, должно утратить эту небольшую часть и стать неполноценным для сохранения ее полноты. В подобном восприятии себя потеря тела действительно была бы жертвой. Ибо картина тел становится знаком ограничения жертвы, знаком того, что что-то всё еще осталось одному тебе. И ради обладания этой малостью положены пределы всему вовне, как и всему, что видится твоим. Ибо давать и получать — одно и то же. А принимать ограничения тела, значит навязывать эти пределы каждому увиденному брату. Ты должен видеть его так же, как себя.

4. Тело и есть потеря, и его можно сделать жертвой. Покуда ты видишь брата телом с собою врозь, в его отдельной скорлупе, ты жертвы требуешь и от себя, и от него. Возможно ли потребовать от Сына Божьего большей жертвы, нежели восприятие себя без своего Отца? Или его Отца без Сына? А между тем, любая жертва требует их раздельного существования. Память о Боге отвергается, когда с кого-то спрашивается жертва. Какого же свидетеля Сыновней целокупности можно увидеть в мире разделенных тел, как бы он искренне ни свидетельствовал истине? Он — невидимка в подобном мире. А его песнь единства и любви в том мире не слышна. Ему дано, однако, заставить мир отступить перед его песней и стать видимым, заместив собою зрение плоти.

5. Желающие видеть свидетелей истины, а не иллюзий, просят возможности увидеть в мире цель, что наделяла бы его значением и смыслом. Вне твоей особой функции мир для тебя лишен всякого смысла. Однако он может стать сокровищницей, невиданно богатой и беспредельной, как и сами Небеса. В каждом мгновении здесь зрима святость брата, чтоб пополнять неистощимыми запасами каждый убогий клок, каждую кроху мизерного счастья, тобою отведенного себе.

6. Единство можно утерять из виду; пожертвовать его реальностью нельзя. Нельзя утратить то, чем ты согласен жертвовать или же отстранить Святого Духа от выполнения Его задачи: показать тебе, что оно не было утрачено. Внимай же песне, что поет тебе твой брат, дай миру отступить, прими отдохновение, братским свидетельством предложенное во имя покоя. Но брата не суди; иначе не услышишь песни своего освобождения и не увидишь, о чем ему дано свидетельствовать, чтобы и ты увидел это вместе с ним и с ним возрадовался. Не жертвуй его святостью во имя своей веры в грех. Ты жертвуешь его невиновностью вместе со своей, и умираешь всякий раз, завидев в брате грех, заслуживающий смерти.

7. Но в любой миг ты можешь родиться снова; жизнь можно снова возвратить тебе. Святостью брата тебе дается жизнь, ведь ты не умираешь, ибо безгрешие его известно Богу и может стать твоею жертвой не более, чем свет в тебе погаснуть лишь оттого, что он его не видит. Ты, приносящий в жертву жизнь и обращающий свои глаза в свидетелей смерти Бога и Его святого Сына, не думай, что тебе под силу сделать Их тем, чего для них нет в Божьей Воле. В Царстве Небесном Божий Сын — не пленник тела, не жертва одинокая греху. А каков он на Небесах, таким он остается вечно и повсюду. "Христос во веки тот же". Тожденный свыше" в каждое мгновение и временем не тронутый, недосягаем он для смерти или для жертвы жизнью. Ведь им не создана ни та и ни другая, и лишь одна из них ему дана Тем, Кто знает, что Его дарами нельзя пожертвовать или же их утратить. 8. Господня справедливость в добросердечии покоится на Его Сыне и ограждает его от всякой несправедливости мирской. Способен ли ты сделать его грех реальностью, обратив в жертву Волю для него его Отца? Не осуждай же его, видя его в застенках гнилой тюрьмы, где он и сам видит себя. Твоя особая задача — держать открытой дверь, чтобы он вышел и осиял тебя, чтоб отдал тебе обратно дар свободы приятием его от тебя. А что еще могло составить особую функцию Святого Духа, если не освобождение святого Сына Божьего из загнивающих застенков, созданных им затем, чтоб отстранить себя от справедливости? Разве же твоя функция может быть иной, с другой задачей, нежели Его?