Жена. Теперь я не решаюсь вернуться домой

Муж. Вот она — твои месть. Но теперь спектакль окончен и начинается серьезный разговор. (Берет жену под руку,) Пошли. (Уходит, уводя молчащую, подавленную жену.)

Ж е н и х. Теперь они уходят, успев нажраться. Мм оста­емся одни, а вечер едва начался.

Невеста. Только что тебе хотелось, чтобы они ушли. Вот видишь, как ты непостоянен. И меня ты, конечно, тоже не лю­бишь.

Друг (заходит, не снимая шляпы}. Теперь уже такая вонь, что просто невтерпеж.

Жених. Какая вонь?

Друг. Твой клей, который оказался негодным. Это просто бесстыдство приглашать гостей на такую свалку мусора.

Жених. Тогда, значит, я вынужден просить у тебя прощения за то, что мне не понравилась твоя похабель, и за то, что ты переломал мне стулья.

Друг. Может, вам все же лучше дождаться пока вы получите эту кровать водяночного дядюшки под свое брачное ложе. Счастливо оставаться! (Уходит.)

Жених. Пошел к чертям!

Отец. Пожалуй, и нам лучше уйти. О мебели мы еще поговорим, а кровать, разумеется, в вашем распоряжении. Я-то думал, что лучше всего рассказывать о таких вещах, которые никого лично не касаются. Людей нельзя оставлять так просто друг с другом, они это плохо переносят. Пошли, Ина.

Сестра. Жаль, что такой прекрасный вечер и так закончился. В конце концов, это же единственное, что можно сохранить. А потом, как говорит Ганс, начинается жизнь.

Невеста. Ты, во всяком случае, основательно испортила вечер. И с каких это пор ты называешь Мильднера просто Гансом?

Молодой человек. Благодарю вас еще раз. Для меня это был прекрасный вечер.

Трое уходят.

Жених. Спасибо и богу и черту! Наконец-то ушли.

Невеста. И раэнесут наш позор по всему городу! Завтра уже все будут знать, что у нас произошло, будут смеяться над нами. Будут смеяться. глядя из окон. В церкви будут смотреть на нас и вспоминать о мебели, к как свет не зажигался, и крем не получился, и, самое поганое, что невеста беременна. А я надеялась, скажу, что преждевременные роды.

Жених. А наша мебель, а работа?.. Пять месяцев работы? Об этом ты не думаешь? Не думаешь о том, почему они так пока­тывались от хохота над похабщиной, которую пели? Потому что ты отплясывала, как в бардаке, пока лучшие стулья не развали­лись. Это ведь твоя подружка старалась.

Невеста. А похабщину распевал твой друг! Черт бы по­ брал твою мебель. Ты же даже не покрасил её— чего там забо­титься о внешнем виде, главное, чтоб прочно и удобно. Пять месяцев затратил на это, пока уже мое положение заметно стало. И все ради этого барахла, этого мусора, этой халтурной работенки. И зачем только мы поженились?

Ж е н их. Ну вот они ушли, и теперь начинается наша брачная ночь. Началась!

Пауза. Расхаживает по комнате. Она стоит у окна.

Невеста. Почему это тебе понадобилось танцевать первый танец, вопреки всем обычаям, с этой поганой бабой, До сегодняшнего вечера я не знала, какая она, считала ее своей подругой... Какой позор!

Жених, Потому что она сказала какую-то гадость о мебели.

Невеста. И ты хотел ее заставить переменить мнение. Так, по-твоему, лучше?

Пауза.

Ж е н и х. А все потому? Потому что, если поступаешь не как другие, тогда они злятся. И больше всего злятся, если знают, что получилось хорошо то, что сделано не по ихнему, Тогда они мстят. Никто из них не способен сделать ничего по­хожего на эти стулья, ни нарисовать, ни нарезать, ни подогнать. Но вот маленький просчет. Клей оказался плохим, это им на ру­ку. Но я и думать об этом больше не хочу. (Идет к шкафу, пы­тается открыть.)

Невеста, Не хочешь, так напомнят. Я никогда этого тебе не забуду. (Рыдает.)

Жених. Чего? Что клей оказался плохим?

Н е в е с т а. Бог тебя накажет за эти насмешки.

Жених. Уже наказывает. К чертям проклятый замок! Теперь уже все равно. (Нажимает на дверцу шкафа, она ломается.)

Невеста. А теперь ты сломал еще и шкаф нз-за того, что был сломал замок.

Жених, Теперь я достал домашнюю куртку, а не ты наконец можешь убирать. Долго мне еще ходить но этому свинюшнику?!

Невеста начинает убирать.