Глава 2. Преемники учений: Плутарх, Апулей

Оставив благоразумных современников мудрейшего из всех людей, я желаю придать рассмотрению текст Плутарха «О демоне Сократа» в переводе Я. Боровского. В этой работе представлено несколько точек зрения на демонов, без дополнительного указания на уникальность демона именно Сократа. Плутарх, в данном произведении, как мне кажется, преследует историческую и морализаторскую цели, не только описывая известные ему качества Сократовского демона, но и, через персонажей диалога, обозначая свою позицию, достаточно, кстати, высоконравственную.

Прежде всего, заявляется, что Сократ преобразовал философию Пифагора, Эмпедокла и других мыслителей, «преисполненную мифов, призраков и суеверия, <…> вывел ее из состояния вакхического опьянения и обратил на искание истины посредством трезвого рассуждения»[16]. Далее в работе описывается анекдот, в котором Сократ, вместе с группой товарищей, направлялся в гости к Евтифрону, но, внезапно, мудрец, остановившись и какое-то время поразмыслив, сворачивает на соседнюю улицу, к чему призывает и своих спутников, «сославшись при этом на полученное им указание от демона». Несколько юношей, шедших за Сократом, желая «изобличить демона», продолжают шествовать вниз по той же улице, и, в итоге, встречаются с тесно сплоченным стадом покрытых грязью свиней, вследствие чего оказываются сбиты с ног или обмазаны грязью.

Дальше собеседники рассуждают о том, является ли демон Сократа неким случайным знамением, которое, в зависимости от своих характеристик, помогало философу определить, что ему надлежит делать или не делать. Демон низводится до банального чихания, а параметры, на основании которых принимается решение – место относительно Сократа, откуда это чихание исходит. При этом упоминается, что Сократ нарочито говорил об этом чихании как о демоне. Здесь же упоминается случай, как Сократ, руководствуясь знаками своего демона, во время отступления спас себя и многих своих сослуживцев от встречи с фиванской конницей, после поражения афинян в битве при Делии.

Так, познакомив нас вначале с базовыми представлениями о Сократе и его демонии, Плутарх устами Симмия, непосредственного ученика Сократа и участника некоторых диалогов Платона, предоставляет читателю более взвешенный и интересный взгляд на демона. «Сократ, - утверждает Симмий, - людей говоривших о том, что им было явлено божественное видение, признавал обманщиками, а к тем, кто говорил об услышанном или некоем голосе, относился с уважением и внимательно их расспрашивал»[17]. Симмий уподобляет голос удару, «насильственно внедряющему в душу слова» и после объясняет, что Сократ, обладая одаренной душой и чистым, не отягченным телесными страстями умом, в таком ударе не нуждался. Демон, а вернее разум демона, как «разум более сильного существа», ведет одаренную душу не посредством голоса, а через некий смысл, «соприкасающийся с разумением воспринимающего как само обозначение». Мыслящая душа, в свою очередь, «увлекает за своим порывом телесный груз», после того как в ней «возникает мысль и порыв к движению». Симмий говорит, что общение людей непросвещенных происходит будто «на ощупь в темноте», и в словах они «видят образы и подобия мыслей, но самих мыслей не познают». Ну а «мысли демонов сияют своим светом тому, кто может видеть и не нуждается в речах и именах», в ударах голоса. «Речи демонов, разносясь повсюду, встречают отголосок только у людей со спокойным нравом и чистой душой; таких мы называем святыми и праведниками». Таким образом, у Плутарха демоны могут сообщать и сообщают стремления всякому (и этому доказательство – сновидения), но не всякий может эту информацию воспринять бодрствуя, находясь в полном сознании, в силу недостаточной утонченности и возвышенности ума и души как основных органов восприятия демонических мыслей[18].

Другие упоминания демонов в тексте не имеют прямого отношения к демону Сократа, но представляют интерес с космологической точки зрения и дают возможность нам узнать немного больше о демонах в восприятии Плутарха.

Странным может показаться фрагмент, где говорится о Лисиде, демон которого «с достоверностью» сообщил его товарищам о его, Лисида, смерти[19]. Ситуация проясняется, если мы, пользуясь уже изведанной нами демонологией, решим применить к этому эпизоду еще и более позднее откровение в тексте, согласно которому товарищи Лисида из снов узнали о его смерти, «ибо есть признак, по которому можно различить, принадлежит ли являющийся во сне образ живому или мертвому»[20]. То есть демон Лисида посредством снов передал свое сообщение товарищам умершего.

Там же встречаем, что, по истечении какого-то времени с момента его смерти, душа Лисида «уже подверглась посмертному суду и послана к другому рождению и другому демону». Этот фрагмент имеет сходство с космологией Платона, описанной выше. Еще в этом месте упоминается Эпаминонд, который занимался погребением Лисида, и о котором рассказчик (Феанор) говорит следующее: «(он) был руководим в жизни тем же демоном, что и Лисид, - если я вправе, наблюдая плавание, прийти к заключению о кормчем». Исходя из этого, приходим к выводу, что разных людей может наставлять один и тот же демон.

Следующее и последнее упоминание о демонах в этом произведении Плутарха мифологично, хотя и имеет для нас определенный интерес. Я веду речь об истории юноши Тимарха, пересказанную Симмием. Внешне она имеет отголоски с теориями Ксенократа[21], который связывал Луну и демонов, но сущностно этот эпизод вторит, все-таки, скорее, Платону. Согласно Плутарху земные демоны живут на луне[22], которая является связкой между двумя последними из четырех началами всего – началом рождения и началом гибели. На этой же связке, но напротив луны восседает Лахеса (Лахесис) мойра-судьба. Луна висит над Стиксом, в котором можно обнаружить острова, что несут богов. Души людей, находящиеся в Стиксе, стремятся подплыть «снизу к луне, которая уносит их вверх, если им выпал срок окончания рождений». Если же души не очистились от скверны, полностью погрузились в тело, то луна устрашает их сверкающими молниями и грозным мычанием, устрашаясь которых, они отплывают от нее на подобающее случаю расстояние.

Дальше Плутарх утверждает, что кроме душ терзаемых страстями, есть те, что лишь частично смешались с телом. Он делит такие души на две части – ту которую увлечена телом и ту, самую чистую часть, что остается без смешения. Именно последняя «руководит жизнью души, поскольку та ей повинуется, не подчиняясь страстям». Ту часть, что погружена в тело Плутарх называет непосредственно «душой»[23] человека, а другую – «умом», но приписывает ей характеристику чего-то внешнего, коль скоро она не смешалась с телом, и, тут же, переименовывает в «демона». Согласно Плутарху душа должна стать подобной «прирученному зверю» и без боли и ударов, которыми являются «раскаяние в совершенных поступках и стыд за противонравственные и неумеренные наслаждения», повиноваться уму-демону, нежели чем придаваться грубости, дикости и порокам. При этом есть некоторые души, как, к примеру, душа Сократа, что с самого рождения покорствуют своему демону[24]. Такие души принадлежат боговдохновенным и прорицателям.

После окончания речи Симмия, Феанор подводит итог только что сказанному. Стоящие выше нас существа знаниями, воспринимаемыми разумом[25], направляют людей, которых посчитали лучшими. Тех же, кого боги пожелали «сделать поистине блаженными и сопричастными божественности» они «освобождают от рождения». Эти души, «обретшие полную свободу, становятся демонами», - вторит Плутарх Гесиоду. На протяжении своего существования душа многократно перерождается из тела в тело, но только пока мы привязаны к телесности. Когда же душа «возгорится честолюбивым стремлением вверх, то божество не возбраняет демону помочь ей и отпускает тяготеющего к этому демона; тяготеет же этот к спасению одной, тот – к другой; и душа либо соглашается с ним при встрече и находит свое спасение, либо не соглашается, и тогда демон оставляет ее в неблагополучии».[26] В этом заключении мы снова можем заметить сходство мировоззрения Плутарха с Платоновым: демон является связующим звеном между божеством и человеком; душа человека перерождается, в то время как тело умирает; демоны стремятся к душам праведным, чистым и сторонятся порочных; превосходство души разумной и чуткой над иной.

Следуя примеру Феанора, подведу итог и я. Как и Ксенофонт Плутарх не говорит о демоне Сократа, как о частном, уникальном явлении. Более того, Плутарх утверждает, что демоны сообщают наставления всем людям, но не все люди способны эти наставления воспринять из-за своей погруженности в телесное. Природа демонических наставлений у Плутарха не связана напрямую с категорическими императивами демония Ксенофонта и даймона Платона, но больше похожа на смесь учений об ейдосах и о душе Платона же. Демоны сообщают людям объективный образ, объективное знание, смысл, истину, которые могут быть восприняты той частью души, что не обременена телом, а именно – умом. После получения этого знания от демона, душа следует его наставлению, увлекая за собой тело. Иногда подразумевается что демон – это и есть ум человека. Демоны не ограничиваются сообщением стремлений, но могут быть, в том числе, и вестниками. Демон человека может общаться не только с самим человеком, но и с его знакомыми, как показано на примере Лисида. Каждому человеку-душе во время каждого из рождений приписывается новый демон, но, при этом, один и тот же демон может покровительствовать одновременно нескольким людям. Демоны, по иерархии, находятся между богами и людьми, но являются не столько божественными вестниками, сколько именно проводниками людей, ведь только в случае обретения согласия со своим демоном человек может найти свое спасение – прекращение постоянного цикла перерождений, обретение свободы вследствие этого и, наконец, собственное преображение в демона.

Последним алчу я рассмотреть произведение Апулея «О божестве Сократа» в переводе А. Кузнецова. Апулей старается в своих рассуждениях следовать Платону и часто ссылается на последнего, отзываясь о нем: «одаренный небесным красноречием, равный в своих рассуждениях бессмертным богам»[27]. Сам текст является скорее нравоучительным, нежели чем философским, а демон в нем задействован не то с целью мистификации, не то как апелляция к авторитету Платона. Следует так же отметить, что этот текст, в отличии от всех предыдущих, написан на латыни.

Апулей помещает демонов, между богами и людьми. «Род демонов – существа одушевленные, дух – разумен, душа – чувственна, тело – воздушно, время – вечно. Из пяти свойств, упомянутых мною, первые три – те же, что и наши, четвертое – их собственное, последнее – общее с бессмертными богами, от которых они отличаются, однако, чувственностью».[28]

Демоны, являются божественными посыльными, сообщающие людям посредством знамений и внезапных ободрения или вдохновения, то, что хотят передать им боги.

Существует два рода демонов: те, которые когда-либо пребывали в человеческом теле, и более высокие демоны, всегда свободные от пут и оков тела. Первый из этих родов делится еще на 2 вида демонов: Гениев и Лемуров; вдобавок к этому Лемуры делятся на Ларов и Ларву. Гений – это «доброе вожделение» души, душа совершенная в добродетели, которой обладают люди блаженные, иначе именуемые «эвдемонами». Подразумевается, что гений – не отдельная сущность, а сама по себе блаженная душа человека. Лемуры же – «это человеческие души, когда, после уплаты долгов жизни, они отреклись от своего тела»[29]. Лар Семейный – «тот, кто заботится о своих потомках и владеет домом как мирное и безобидное божество». Ларва – беспредельно блуждающее «пугало» для дурных людей, снискавшее себе такую участь заслугами своей преступной жизни. Что интересно, Апулей определяет Сократу Лара Сожителя в качестве демона-стража.

Демоны из второго рода «начальствуют над определенными силами». Среди этих демонов, кроме прочих - Сон и Любовь. Апулей утверждает, что, согласно Платону, именно этот тип демонов является особым свидетелем и стражем жизни человека. Когда человек умирает, приставленный к нему демон «тотчас хватает своего пленника и увлекает его на суд», где следит за процессом и свидетельствует о всех делах и помыслах, совершенных человеком за его жизнь. Демон этот выступает в качестве и учителя, и хранителя, и наставника, которому под силу, к примеру, предоставить необходимое нам знамение, поэтому его следует познавать и почитать «(а почитание это есть не что иное, как служение философии)»[30].

Не из-за недостатка мудрости нуждался в демоне Сократ, «муж совершеннейший и добровольно готовый к достойным его обязанностям»[31], но потому что мудрость и прорицание – две разных области знания, взаимодополняющие, но не взаимозаменяемые. К чести Сократа надо отметить, что демон его, согласно Апулею, когда дело доходило до советов, довольствовался исключительно отрицательным категорическим императивом, тем самым не ставя под вопрос мудрость мудреца.

Что же касается характера посланий, которые демон сообщал Сократу, то Апулей утверждает, что мудрец слышал не просто «голос», а «некий голос», необычный, нечеловеческий, что схоже с рассуждениями Плутарха, о возвышенной образности сообщений демонов. Но Апулей идет дальше и заявляет, что Сократ не только слышал, но еще и видел своего демона, ведь зачастую у Платона мудрейший из всех людей описывает вмешательство демона не как «голос», но как «божественный знак».

В целом – текст Апулея следует Платоновской демонологической традиции, с несущественными, относительно целей данной курсовой работы, отличиями в мифологической составляющей. Из интересующих нас «нововведений» стоит выделить злых демонов Ларва, и вообще общее смещение с демонов как существ исключительно возвышенных и разумных в сторону демонов человечных и чувствующих. Текст, тем не менее, очень занятный, наполненный вкуснейшими афоризмами и наблюдениями, всячески достойный внимания и прочтения.

На этом я заканчиваю работу с «первоисточниками» и перехожу к изучению разнообразных исследований по нашей теме.