Пари Жака Паганеля и майора мак-наббса 3 страница

Невозможно представить себе удивление, вызванное этими словами. Гленарван вскочил и, оттолкнув табурет, крикнул:

– Кто это сказал?

– Я, – ответил один из работников Падди О'Мура, сидевший в конце стола.

– Ты, Айртон? – проговорил колонист, изумленный не менее самого Гленарвана.

– Да, я, – отозвался взволнованным, но решительным голосом Айртон, – такой же шотландец, как вы, милорд, и один из потерпевших крушение на «Британии».

Впечатление, произведенное таким заявлением, было неописуемо. Мери Грант, почти лишившись чувств от волнения и счастья, склонилась на грудь леди Элен. Джон Манглс, Роберт,

Паганель вскочили со своих мест и бросились к тому, кого Падди О'Мур только что назвал Айртоном.

Это был человек лет сорока пяти, с суровым лицом и блестящими глазами, глубоко сидевшими под густыми бровями. Несмотря на свою худобу, он, должно быть, обладал незаурядной силой. Казалось, он весь состоял только из костей и нервов и, как говорят шотландцы, «жалел время жир нагуливать». Он был широк в плечах, среднего роста. Его решительная осанка, умное и энергичное, хотя и резко очерченное лицо располагали в его пользу. Внушаемое им чувство симпатии еще усиливалось при виде запечатлевшихся на его лице следов недавно пережитых тяжелых испытаний. Он, несомненно, много выстрадал, но производил впечатление человека, способного переносить страдания, бороться с ними и преодолевать их.

Гленарван и его друзья почувствовали это с первого взгляда. Личность Айртона внушала к себе уважение. Гленарван, выражая общие чувства, засыпал его вопросами. Оба они, и Гленарван и Айртон, видимо, были взволнованы этой встречей, поэтому вопросы Гленарвана вначале были довольно беспорядочны.

– Вы один из потерпевших крушение на «Британии»? – спросил Гленарван.

– Да, милорд, я был боцманом у капитана Гранта, – ответил Айртон.

– Вы спаслись во время кораблекрушения вместе с ним?

– Нет, милорд, нет! В ту страшную минуту меня смыло с палубы волной, и я был выброшен на берег.

– Стало быть, вы не из числа тех двух матросов, о которых упоминается в документе?

– Нет. Я не подозревал о существовании этого документа. Капитан бросил его в море, когда меня уже не было на судне.

– Но что же с капитаном… с капитаном?

– Я считал его утонувшим, исчезнувшим, погибшим вместе со всей командой «Британии». Мне казалось, что спасся я один.

– Ведь вы сказали, что капитан Грант жив!

– Нет, я сказал: «Если капитан Грант жив…»

– И вы прибавили: «то он в Австралии».

– Да, он может быть только здесь.

– Вам, значит, неизвестно, где он?

– Неизвестно, милорд. Повторяю: я считал, что он утонул в волнах или разбился о скалы. Это от вас я узнаю, что он, может быть, еще жив.

– Но тогда что же вы знаете?

– Только одно, что если капитан Грант жив, то он в Австралии.

 

– Так где же произошло крушение? – спросил майор Мак-Наббс.

Этот вопрос, конечно, надо было задать с самого начала, но Гленарван был так взволнован и так спешил узнать, где капитан Грант, что не осведомился о месте гибели «Британии». Разговор до сих пор велся сбивчиво, непоследовательно, скачками, лишь слегка касаясь вопросов, а, не углубляясь в них. После же слов майора беседа приняла более деловой характер, и вскоре слушателям стали совершенно отчетливо ясны все подробности этой загадочной истории.

На вопрос Мак-Наббса Айртон ответил так:

– Когда меня смыло с бака, где я в это время спускал парус, «Британия» мчалась к австралийскому берегу – до него оставалось меньше двух кабельтовых. Крушение и произошло, значит, у этого самого места.

– Под тридцать седьмым градусом? – спросил Джон Манглс.

– Под тридцать седьмым, – подтвердил Айртон.

– На западном побережье?

– О нет, на восточном, – живо возразил боцман.

– А когда это случилось?

– В ночь на двадцать седьмое июня 1862 года.

– Так и есть! Все сходится! – крикнул Гленарван.

– Как видите, милорд, я имел основание сказать именно так, – добавил Айртон, – если капитан Грант еще жив, то его надо искать только на Австралийском материке, и нигде больше.

– И мы будем искать его, и найдем его, и спасем его, мой друг! – воскликнул Паганель. – Ах, драгоценный документ, – продолжал географ с бесподобной наивностью, – надо-таки признаться, что ты попал в руки людей проницательных!

Но этих самодовольных слов Паганеля, конечно, никто не слышал. Гленарван и леди Элен, Мери и Роберт – все обступили Айртона и наперебой пожимали ему руку. Казалось, присутствие этого человека служило верным залогом спасения капитана Гранта. Если при крушении удалось уцелеть матросу, то почему не мог спастись капитан? Айртон повторял, что, по всей вероятности, капитан уцелел, как и он сам. Где именно капитан находится, он, Айртон, сказать не может, но, без сомнения, где-нибудь на этом же материке.

На бесчисленные вопросы, которыми его забрасывали, боцман отвечал совершенно точно и ясно. Пока он говорил, мисс Мери держала его руку в своих. Ведь это спутник ее отца, один из матросов «Британии»! Он жил одной жизнью с Гарри Грантом, скитался с ним по одним морям, преодолевал те же опасности… И Мери, плача от радости, не могла оторвать глаз от сурового лица боцмана.

До сих пор никому не приходило в голову, действительно ли этот человек – тот боцман, за которого он себя выдает, и можно ли вообще доверять его словам. Только майор и, пожалуй, Джон Манглс, которых не так-то легко было убедить, колебались, заслуживают ли слова Айртона полного доверия. Встреча с ним была так неожиданна, что действительно могла внушить некоторое подозрение. Правда, Айртон говорил о событиях и числах, совершенно согласующихся с теми сведениями, которые заключались в документе, и приводил при этом разительные подробности. Но подробности, как бы они ни были точны, все же не делают рассказа достоверным, ибо замечено, что нередко за точностью подробностей скрывается ложь. Но Мак-Наббс оставил при себе свои сомнения и промолчал.

Что же касается Джона Манглса, то, как только матрос заговорил с молодой девушкой о ее отце, все его подозрения рассеялись, и он уверовал в то, что Айртон действительно товарищ капитана Гранта. Выяснилось, что бывший боцман знал и Мери и Роберта, так как видел их в Глазго перед отплытием «Британии». Он напомнил молодой девушке, как оба они с братом были на прощальном завтраке, который капитан дал друзьям на борту своего судна. На этом завтраке присутствовал шериф города Мак-Интайр. Присматривать за Робертом – ему едва минуло тогда десять лет – поручено было старшему матросу Дику Тернеру, а мальчуган вырвался от него и взобрался на бом-салинг.

– Правда, правда! – подтвердил Роберт.

Айртон припомнил много таких фактов, видимо не придавая им того значения, которое они имели в глазах Джона Манглса. И каждый раз, когда боцман останавливался, Мери с мольбой говорила:

– Еще, еще расскажите нам, мистер Айртон, о нашем отце!

И он рассказывал о чем ей было угодно. Гленарвану хотелось задать ему множество более полезных вопросов, но леди Элен удерживала его, указывая ему взглядом, какая радость для Мери этот разговор.

Айртон рассказал всю историю плавания «Британии» по Тихому океану. Многое из того, что говорил он, было известно Мери, так как вести с судна приходили вплоть до мая 1862 года. За это время Гарри Грант побывал на многих островах Океании. Он заходил на Ново-Гебридские острова, Новую Гвинею, Новую Зеландию, Новую Каледонию. Но всюду оказывалось, что земли уже захвачены, и часто без законных оснований. Местные же английские власти чинили ему всяческие препятствия, будучи предупреждены о его предприятии из метрополии. Все же капитану Гранту удалось найти на западном берегу Гвинеи подходящие земли: ему казалось, что здесь нетрудно будет создать шотландскую колонию и что она, несомненно, будет процветать. И в самом деле, хороший порт по пути между Молуккскими и Филиппинскими островами должен был привлечь немало судов, особенно когда будет закончено прорытие Суэцкого канала и этим упразднен морской путь вокруг мыса Доброй Надежды. Гарри Грант был в Англии поборником начинания г-на де Лессепса[96], ставя международные интересы выше политического соперничества.

По окончании обследования Новой Гвинеи «Британия» пошла в Кальяо, чтобы возобновить запасы продовольствия и топлива. 30 мая она покинула этот порт и направилась в Европу через Индийский океан, а затем вокруг мыса Доброй Надежды.

Через три недели по выходе «Британии» в море страшная буря лишила судно управления, и оно легло набок. Пришлось срубить мачты. В трюме появилась течь, и справиться с ней не удалось. Вскоре команда совершенно выбилась из сил. Выкачать всю воду насосами было невозможно. Целую неделю «Британия» была игрушкой урагана. Вода в трюме дошла до шести футов. Судно мало-помалу погружалось. Шлюпки сорвал ураган. Экипажу предстояла неминуемая гибель, как вдруг в ночь на 27 июня (Паганель угадал правильно) показалось восточное побережье Австралии. Вскоре «Британию» выбросило со страшной силой на берег. Айртон был подхвачен волной, упал в бурлящую воду и потерял сознание. Когда он пришел в себя, то увидел, что он в плену у туземцев. Они увели его в глубь материка. С тех пор он ничего не слышал о «Британии» и вполне обоснованно предполагал, что она, разбившись о рифы Туфоллд-Бей, погибла со всем экипажем и грузом.

Этим закончилась та часть рассказа, которая имела отношение к капитану Гранту. Не раз, пока говорил Айртон, слова его прерывались горестными восклицаниями. Даже майор по справедливости не мог бы усомниться в правдивости боцмана. Теперь следовало выслушать историю самого Айртона – она представляла, пожалуй, еще больший интерес, чем даже история «Британии». Ведь благодаря документу не было сомнения в том, что капитан Грант с двумя матросами уцелел после крушения, как и сам Айртон, и, следовательно, зная участь одного, можно было с полным основанием судить об участи других. Поэтому Айртона попросили рассказать о его приключениях. Сделал он это очень просто и коротко.

Уцелевшего после крушения моряка, очутившегося в плену у одного туземного племени, увели в глубь страны, в местность, орошаемую рекой Дарлингом и отстоящую от тридцать седьмой параллели миль на четыреста к северу. Жил он там в тяжелых лишениях, потому что и само племя было нищее, но дурного обращения он не видел. Долго тянулись эти два года тягостного рабства. Но все же в сердце его жила надежда когда-нибудь вырваться на волю. Он решил бежать и выжидал только удобного случая, хотя знал, что ему будут угрожать бесчисленные опасности.

В одну октябрьскую ночь 1864 года ему удалось обмануть бдительность туземцев и скрыться в дебрях огромных лесов. Целый месяц блуждал он по этим пустынным местам, питаясь кореньями, папоротниками и мимозной смолой, ориентируясь днем по солнцу, ночью по звездам, часто впадая в отчаяние. Так перебрался он через болота, реки, горы – через всю необитаемую часть Австралийского материка, где побывали лишь немногие отважные путешественники. Наконец, истощенный, почти умирающий, дотащился он до гостеприимной кровли Падди О'Мура и здесь, поступив на работу, зажил счастливой жизнью.

– Если Айртон доволен мной, – проговорил колонист-ирландец, когда моряк кончил свой рассказ, – то должен сказать, что и я доволен им. Человек он умный, храбрый, хороший работник, и если он захочет, то дом Падди О'Мура надолго будет его домом.

Айртон поклонился ирландцу в знак благодарности и стал ждать новых вопросов. Впрочем, ему казалось, что законное любопытство его слушателей должно уже быть удовлетворено. И в самом деле, что мог он еще сказать, чего бы уже раз сто не повторил!

Гленарван собирался было начать составление нового плана действий, учитывая полученные от Айртона сведения, но тут майор обратился к моряку с вопросом:

– Вы были боцманом на «Британии»?

– Да, – ответил, не задумываясь, Айртон и вслед за этим, понимая, что вопрос Мак-Наббса был продиктован остатком недоверия, прибавил: – У меня даже уцелел при крушении мой судовой договор.

И он тут же отправился за этим документом. Отсутствовал он менее минуты, но Падди О'Мур все же успел сказать Гленарвану:

– Милорд, поверьте мне, Айртон – честный человек. За два месяца его службы у меня я решительно ни в чем не могу его упрекнуть. О том, что он пережил кораблекрушение и был в плену, я знал от него и раньше. Это надежный человек, достойный вашего доверия.

Гленарван хотел ответить, что он и не думал сомневаться в порядочности Айртона, но в эту минуту боцман вернулся и подал Гленарвану заключенный по всем правилам договор. Подписан он был владельцем «Британии», капитаном Грантом. Мери тотчас же узнала почерк отца. Документ устанавливал, что «Том Айртон, матрос первого класса, был принят боцманом на трехмачтовое судно «Британия». Итак, относительно личности Айртона не могло быть больше никаких сомнений, ибо трудно было допустить, чтобы документ, находившийся в его руках, не принадлежал ему.

– А теперь, – сказал Гленарван, – прошу всех высказаться и немедленно решим, что следует сделать. Ваши советы, Айртон, для нас особенно ценны, и я буду вам за них очень признателен.

Подумав немного, Айртон ответил:

– Спасибо вам, милорд, за доверие, которое вы мне оказываете. Надеюсь, что я оправдаю его. Конечно, я кое-что знаю об этом крае, о нравах туземцев, и если я смогу быть вам полезен…

– Несомненно, – ответил Гленарван.

– Я думаю так же, как и вы, – продолжал Айртон, – что капитан Грант и двое матросов спаслись после крушения, а раз они при этом не добрались до английских владений и о них нет никаких сведений, то я не сомневаюсь в том, что они, как и я, попали в плен к какому-нибудь туземному племени.

– Вы, Айртон, повторяете те самые доводы, которые я уже приводил, – сказал Паганель. – Очевидно, капитан Грант со своими двумя матросами, как он и опасался, находится в плену у туземцев. Но можем ли мы считать, что их, подобно вам, увели на север от тридцать седьмой параллели?

– Вероятно, да, сэр, – ответил Айртон, – враждебные племена не очень-то любят жить по соседству с районами, подвластными англичанам.

– Это осложнит наши поиски, – проговорил озабоченно Гленарван. – Как найти следы пленников на таком огромном материке?

Ответом на эти слова было продолжительное молчание. Тщетно леди Элен обводила вопросительным взглядом своих спутников. Даже Паганель, вопреки своему обыкновению, оставался нем. Его всегдашняя изобретательность изменила ему.

Джон Манглс в замешательстве расхаживал по зале большими шагами, словно по капитанскому мостику своего судна.

– А что бы вы предприняли, мистер Айртон? – обратилась к моряку леди Элен.

– Я, сударыня, вернулся бы на «Дункан» и прямо отправился бы на то место, где произошло крушение, – с живостью ответил Айртон. – А там я бы действовал сообразно с обстоятельствами, а быть может, и с теми указаниями, которые бы мог послать мне счастливый случай.

– Отлично, – сказал Гленарван, – но только придется подождать, пока отремонтируют «Дункан».

– А, так у вас на судне есть повреждения? – спросил Айртон.

– Да, – отозвался Джон Манглс.

– И серьезные?

– Нет, но для исправления нужно оборудование, которого у нас нет на судне. У винта погнулась одна из лопастей, и починить его смогут только в Мельбурне.

– Но разве нельзя идти под парусами? – спросил боцман.

– Можно. Но если подует встречный ветер, наш переход до Туфоллд-Бей затянется надолго, а зайти в Мельбурн все равно надо.

– Ну, так пусть «Дункан» идет в Мельбурн, – воскликнул Паганель, – а мы и без него доберемся до бухты Туфоллд!

– Каким же образом? – поинтересовался Джон Манглс.

– Мы пересечем Австралию подобно тому, как пересекли Южную Америку, придерживаясь тридцать седьмой параллели.

– А как же «Дункан»? – с какой-то особой настойчивостью спросил Айртон.

– «Дункан» придет к нам или мы придем к нему. Это будет зависеть от обстоятельств. Если во время нашего перехода мы найдем капитана Гранта, то вместе с ним вернемся в Мельбурн. Если же мы продлим поиски до самого побережья, «Дункан» явится туда за нами… Кто возражает против этого плана? Вы, майор?

– Нет, – ответил Мак-Наббс, – если только переход через Австралию возможен.

– Настолько возможен, что я предлагаю леди Гленарван и мисс Грант присоединиться к нам, – ответил ученый.

– Вы серьезно говорите это, Паганель? – спросил Гленарван.

– Вполне серьезно, дорогой лорд. Это переход в каких – нибудь триста пятьдесят миль. Делая по двенадцати миль в день, мы закончим его меньше чем за месяц, то есть за то время, какое потребуется для ремонта «Дункана». Вот если бы нужно было пересечь Австралийский материк севернее, там, где он шире всего, где простираются его необозримые безводные пустыни с нестерпимым зноем, – словом, проделать то, чего не пытались еще осуществить самые смелые путешественники, тогда другое дело. А тридцать седьмая параллель проходит через провинцию Виктория, через английские владения, почти везде заселенные, с дорогами, поездами. Такое путешествие можно совершить даже в коляске, а еще лучше на телеге. Это все равно что прогулка из Лондона в Эдинбург, не больше.

– А хищные звери? – заметил Гленарван, желая предусмотреть все заранее.

– В Австралии нет хищных зверей.

– А дикари?

– Дикарей под этой широтой нет, и, во всяком случае, они не так свирепы, как новозеландцы.

– А каторжники?

– В южных провинциях Австралии их нет. Их много лишь в восточных колониях. Провинция же Виктория не только не принимает каторжников, но даже издала закон, не допускающий на ее территорию людей, отбывших наказание в других провинциях. Еще в этом году власти провинции Виктория грозили одной пароходной компании прекратить выдачу ей субсидии, если та будет продолжать погрузку угля в портах западного побережья, где разрешается проживать ссыльным… Удивительно, что вы, англичанин, этого не знаете!

– Прежде всего я не англичанин, – ответил Гленарван.

– То, что сказал мистер Паганель, совершенно верно, – заявил Падди О'Мур. – Не только провинция Виктория, но и вся Южная Австралия, Квинсленд и даже Тасмания – все они не допускают к себе бывших каторжников. С тех пор как я живу на этой ферме, я не слыхал ни об одном из них.

– Я тоже никогда ни одного не встречал, – заметил Айртон.

– Как видите, друзья мои, – продолжал Жак Паганель, – в этих краях очень мало дикарей, совсем нет ни хищных зверей, ни каторжников, а ведь немного мест найдется в Европе, о которых можно было бы сказать то же самое… Итак, решено?

– Что скажете, Элен? – обратился к жене Гленарван.

– То, что готов сказать каждый из нас, дорогой Эдуард, – ответила она, поворачиваясь к остальным путешественникам. – В дорогу! В дорогу!

 

Глава VIII

ОТЪЕЗД

 

Не в обычае Гленарвана было тратить много времени между принятием решения и его выполнением. Как только предложение Паганеля было одобрено, Гленарван тотчас распорядился как можно скорее готовиться к путешествию. День отъезда был назначен на послезавтра, 22 декабря.

Чего можно было ожидать от этого перехода через Австралию? Раз было бесспорно, что капитан Грант здесь, экспедиция могла дать существенные результаты. Она увеличивала благоприятные шансы.

Правда, никто не обольщал себя надеждой найти капитана Гранта именно на тридцать седьмой параллели, которой было решено в точности придерживаться, но можно было ожидать, что обнаружатся какие-нибудь следы пребывания Гарри Гранта, и, во всяком случае, параллель эта вела прямо к месту кораблекрушения. А это было самым главным.

Если бы еще Айртон согласился присоединиться к путешественникам и, указывая им дорогу в лесах провинции Виктория, довел их до восточного побережья, это дало бы лишний шанс на успех. Гленарван понимал это и потому, стремясь заполучить в помощники бывшего спутника Гарри Гранта, спросил хозяина дома, не будет ли тот недоволен, если он предложит Айртону сопровождать их. Падди О'Мур заявил, что ничего не будет иметь против этого, хотя и очень жалеет, что лишается такого превосходного работника.

– Что ж, Айртон, согласны ли вы принять участие в наших поисках потерпевших крушение на «Британии»?

Айртон не сразу ответил на этот вопрос. Казалось даже, что несколько минут он колебался, но затем, подумав, сказал:

– Хорошо, милорд, я отправлюсь с вами, и если даже мне не удастся навести вас на следы капитана Гранта, то все же я доведу вас до того места, где разбилось его судно.

– Спасибо, Айртон, – промолвил Гленарван.

– Разрешите, милорд, задать вам один вопрос.

– Говорите, мой друг!

– Где встретитесь вы с «Дунканом»?

– В Мельбурне, если нам не понадобится пересекать всю Австралию от берега до берега, или на восточном побережье, если наши поиски приведут туда.

– А как же капитан…

– Капитан будет ждать моих распоряжений в порту Мельбурна.

– Что ж, милорд, – сказал Айртон, – рассчитывайте на меня.

– Буду рассчитывать, Айртон, – ответил Гленарван. Пассажиры «Дункана» горячо поблагодарили боцмана. Дети капитана не знали, как выказать ему свою нежность. Все радовались решению Айртона, за исключением ирландца, терявшего умного и надежного помощника. Но Падди О'Мур понял, какое значение придавал Гленарван участию боцмана в экспедиции, и потому примирился с этой утратой. Гленарван поручил ирландцу снабдить экспедицию средствами передвижения для путешествия через Австралию. Заключив эту сделку и условившись с Айртоном, путешественники направились обратно на яхту.

Возвращались весело. Все изменилось, колебаниям не было места. Теперь отважной экспедиции не придется вести вслепую поиски вдоль тридцать седьмой параллели. Гарри Грант находится на этом материке, это несомненно, и сердца всех были переполнены радостью, как обычно бывает, когда вслед за сомнениями является уверенность. Через два месяца – при благоприятных обстоятельствах – «Дункан» высадит Гарри Гранта на берег Шотландии.

Когда Джон Манглс поддерживал предложение Паганеля совершить переход через Австралию, он, конечно, надеялся, что на этот раз и сам присоединится к пассажирам. Заведя на эту тему разговор с Гленарваном, он привел всевозможные доводы в пользу своего участия в экспедиции: говорил, как он предан леди Элен и самому Гленарвану, как полезен он будет при организации каравана и как бесполезно сейчас его присутствие как капитана на «Дункане». Словом, Джон Манглс привел множество всяких соображений, за исключением самого важного, которое и не понадобилось, чтобы убедить Гленарвана.

– Один только вопрос, Джон, – сказал Гленарван, выслушав молодого капитана, – вполне ли вы доверяете своему помощнику?

– Вполне, – ответил Джон Манглс. – Том Остин хороший моряк. Он доведет «Дункан» до Мельбурна, умело произведет ремонт, а затем приведет судно куда нужно, в назначенный день. Том – человек долга и дисциплины. Он никогда не решится отступить от приказа или выполнить его с опозданием. Вы можете положиться на него совершенно так же, как и на меня, милорд.

– Решено, Джон, вы отправляетесь с нами, – сказал Гленарван, а затем, улыбаясь, добавил: – Ведь лучше, чтобы вы присутствовали, когда мы разыщем отца Мери Грант.

– О, милорд! – пробормотал Джон Манглс.

Это все, что смог произнести молодой капитан. Побледнев, он сжал протянутую ему Гленарваном руку.

На следующий день Джон Манглс в сопровождении плотника и матросов, несших съестные припасы, снова отправился в усадьбу Падди О'Мура. Он должен был заняться вместе с ирландцем организацией транспорта для экспедиции.

Вся семья колониста ждала его, готовая начать работать по его указанию. Айртон тоже был здесь и не скупился на советы, подсказанные опытом.

Падди с Айртоном сошлись на том, что женщинам следует ехать в повозке, запряженной быками, а мужчинам – верхом на лошадях. Ирландец взялся снабдить экспедицию как животными, так и повозкой. Повозка была длиной в двадцать футов, с брезентовым верхом. Четыре колеса ее были сделаны из сплошного дерева, без спиц, без ободов, без железных обручей – словом, это были просто деревянные диски. Передний ход, отстоявший на большом расстоянии от заднего, был прикреплен довольно первобытным способом, так что сразу повернуть повозку было невозможно; к этому переднему ходу было приделано длиннейшее, в тридцать пять футов, дышло; в него впрягались три пары быков. Они тянули повозку, запряженные ярмом и прикрепленным к нему железной чекой шейным кольцом. Нужна была большая ловкость, чтобы управлять этой узкой, длинной и валкой колымагой и править быками с помощью одной только остроконечной палки. Но Айртон постиг это искусство на здешней ирландской ферме, и Падди ручался за его ловкость. Поэтому Айртону и были поручены обязанности возницы.

Повозка без всяких рессор была, конечно, малоудобна, но приходилось принять ее такой, какова она есть. Джон Манглс, не в силах изменить что-либо в топорном строении колымаги, постарался устроить все поудобнее хотя бы внутри. Прежде всего он разделил ее дощатой перегородкой на два отделения. Заднее предназначалось для хранения съестных припасов, багажа и походной кухни мистера Олбинета, переднее же отделение должно было всецело поступить в распоряжение путешественниц. Плотник превратил его в уютную комнатку, с толстым ковром на полу, туалетным столиком и двумя диванчиками для леди Элен и Мери Грант. Ночью для защиты от холода можно было опускать плотные кожаные занавеси. В крайнем случае и мужчины могли укрыться там во время ливней, но обычно они должны были ночевать в палатке. Джон Манглс умудрился собрать в этом маленьком помещении все вещи, необходимые для обеих женщин. Леди Элен и Мери Грант не пришлось слишком жалеть о комфортабельных каютах на «Дункане».

С мужчинами дело было проще. Приготовили семь лошадей: для лорда Гленарвана, Паганеля, Роберта Гранта, Мак-Наббса, Джона Манглса и двух матросов – Вильсона и Мюльреди, сопровождавших своего хозяина и в этой новой экспедиции. Айртону предстояло занять место на козлах колымаги, а мистер Олбинет, не прельщавшийся перспективой верховой езды, мог прекрасно устроиться в багажном отделении. Лошади и быки паслись на лугах фермы, и к моменту отъезда их легко можно было собрать.

Дав указания плотнику и обо всем распорядившись, Джон Манглс отправился обратно на «Дункан» вместе с ирландским семейством, пожелавшим посетить лорда Гленарвана. Айртон тоже решил присоединиться к ним. Около четырех часов пополудни Джон и его спутники уже были на борту «Дункана».

Гостей приняли с распростертыми объятиями. Гленарван пригласил всех отобедать на яхте: он не захотел остаться в долгу у гостеприимных австралийцев. Те с удовольствием приняли его приглашение. Меблировка кают, обои, стенные ковры и вся надводная часть яхты, отделанная кленом и палисандровым деревом, – все это привело в восторг Падди О'Мура. Айртон же, наоборот, отнесся довольно равнодушно ко всей этой дорогостоящей роскоши.

Зато боцман «Британии» осмотрел яхту с точки зрения мореплавателя. Он спустился до самого дна трюма, побывал там, где помещается винт, и в машинном отделении, осведомился о мощности машины, о том, сколько ей нужно топлива. Он обследовал угольные ямы, запасы продовольствия и пороха. Он особенно заинтересовался запасами оружия и пушкой, поставленной на баке, ее дальнобойностью. Гленарван имел дело с опытным моряком. Он увидел это по тем специальным вопросам, которые задавал Айртон. Боцман закончил свой обход осмотром мачт и такелажа.

– Красивое у вас судно, милорд, – сказал он.

– Хорошее судно, это главное, – ответил Гленарван.

– А каков его тоннаж?

– Двести десять тонн.

– Кажется, я не очень ошибусь, если скажу, что «Дункан», идя полным ходом, легко делает пятнадцать узлов.

– Прибавьте еще два, – отозвался Джон Манглс, – и вы не ошибетесь.

– Семнадцать! – воскликнул боцман. – Так, значит, ни одно военное судно – даже из самых лучших – не угонится за ним?

– Ни одно! – заявил капитан. – «Дункан» – настоящая гоночная яхта, и он не даст обогнать себя.

– Даже под парусами?

– Даже под парусами.

– Ну тогда, милорд, и вы, капитан, примите поздравления моряка, знающего цену хорошему судну.

– Рад слышать это, Айртон, – ответил Гленарван. – Оставайтесь на нашем судне, и если вы захотите, оно станет и вашим.

– Подумаю об этом, милорд, – просто ответил боцман. Появившийся в эту минуту мистер Олбинет доложил, что обед подан. Гленарван со своими гостями направился в кают – компанию.

– Этот Айртон – умный малый, – заметил Паганель, обращаясь к майору.

– Слишком умный, – тихо отозвался Мак-Наббс. Майору, без всяких, впрочем, оснований, не нравилось лицо боцмана и его манера держать себя.

Во время обеда Айртон, прекрасно знавший Австралийский материк, рассказал о нем много интересных подробностей. Между прочим, он спросил Гленарвана, сколько матросов берет он с собой в экспедицию. Услыхав, что только двоих – Мюльреди и Вильсона, – он, видимо, был удивлен и стал советовать Гленарвану сформировать целый отряд из лучших матросов «Дункана». Он даже настаивал на этом, что, кстати сказать, – должно было рассеять последние подозрения майора.

– Но ведь наше путешествие в Южную Австралию не представляет никакой опасности? – проговорил Гленарван.

– Никакой, – поспешил подтвердить Айртон.

– Тогда надо оставить на судне как можно больше народа. Люди понадобятся, чтобы вести «Дункан» под парусами в Мельбурн, чтобы ремонтировать его. Очень важно, чтобы яхта могла без опоздания прибыть в то место, которое ей будет назначено. Поэтому не будем сокращать его команду.