Школьный театр в России и Беларуси

Школьный театр[править | править вики-текст]

Коллегиум иезуитов в Полоцке. Рисунок Наполеона Орды

В XVI—XVIII веках в православных академиях и братских школах, иезуитских, базилианских, пиарских и доминиканских коллегиумах и школах широко был представлен так называемый школьный театр, показывавший интермедии и драмы на библейские, а позднее и на исторические и бытовые сюжеты. Первое упоминание о школьном театре мы встречаем у Ивана Вишенского, который упрекал братчиков (членов религиозных братств) в том, что они мало молятся, а только «комедии строят и играют»^[4].

Показ школьного театра вёлся на на латинском, польском и западнорусском языках, в сценках использовались приёмы и сюжеты батлейки и народных игрищ. Сюжеты для школьных драм сначала брали из Библии, они носили дидактическо-назидательный характер, позже стали преобладать исторические и бытовые темы. Влияние на развитие школьного театра оказало творчество писателя Симона Будного, автора пьес «Комедия притчи о блудном сыне» и «О Навходоносоре царе». Пользовались популярностью драма Георгия Конисского «Воскресение мёртвых» (1747) и «Комедия» К. Марашевского (1787). Известны постановки «Святой Ксаверий» и «Антоний Подевский» в 1750 году в Бресте, где были использованы объёмные декорации, в том числе башни, подвижные объёмные фигуры рыб, раскрашенные музы, которые поднимались на шнурах^[5].

Актёрами были ученики, которых обучали сценическому искусству учителя риторики. Школьный театр имел свою разработанную поэтику с канонизированными средствами сценического движения, манерой исполнения, гримом и оформлением сценической площадки. Сцена освещалась рампой, имела рисованный задник и объёмные декорации в виде поворотных призм для сценических эффектов.

Особенно часто спектакли проходили в учебных заведениях иезуитов, где школьному театру придавали особое значение как методу воспитания. Практически со времени открытия Полоцкого иезуитского коллегиума при нём действовал школьный театр, который широко использовался иезуитами для миссионерской и просветительской деятельности. В репертуаре полоцкого школьного театра были пьесы на французском, итальянском и латинском языках. В иезуитских коллегиумах и академиях, братских школах в Вильне, Минске, Могилёве, Гродно, Витебске, Несвиже и Бресте также стали давать представления.

Популярны спектакли были и в протестантских школах, где школьная драма рассматривалась как элемент образовательной системы. Спектакли чаще всего ставились в церковные праздники ― Рождества Христова, Пасхи и другие. Эти представления назывались мистериями (от лат. misterium ― тайна, таинство). Представления-мистерии, в основе сюжета которых лежали чудеса какого-либо святого, назывались миракли (от лат. miraculum — чудо), а пьесы с аллегорическими существами (Земля, Небо, Вера, Надежда, Любовь, Вражда, Фортуна и другими) получили название морали (лат. moralites)^[6]. Спектакли игрались в братской церкви при стечении горожан^[7].

Пьес школьного театра сохранилось мало. Это объясняется тем, что каждый раз ставилась новая пьеса, зачастую написанная учителем братской школы или даже учеником, а к старым пьесам не возвращались. Например, до нас дошла мистерия автора толкового словаря «Лексикона славеноросского» Памвы Берынды ― «На рождество Христа Бога и Спаса нашего вирши для утехи православным христианом». Это декламация представляет собой евангельский рассказ о рождении Иисуса Христа, по выражению автора, «на утеху православным христианам»^[8]. После поэтического посвящения епископу следует пролог, произносимый первым юношей с призывом радостно встречать Рождество. Далее юноши рассказывают евангельский сюжет. Разыгрывают диалоги 7 учеников. Кроме декламации следует и сценическое действие. Один из учеников спрашивает: «Ест ли ту кто с пастухов, нех ся отзывает?» Пастухи как свидетели Рождества Христа рассказывают о «таемници», свидетелями которой они «очне насмотрили» и так далее. Памва Берында не ограничивается поэтическим пересказом евангельского сюжета, он старается его оживить. Так, после поклонения пастухов Христу, показываются дальнейшая жизнь пастухов, возвращающихся к своим стадам, и их радость передается всему живому. Пастухи слагают и поют хвалебные радостные песни и все вокруг радуется вместе с ними. Заканчивается мистерия эпилогом, тоже в стихах^[9].