Третье, главное препятствие: непонятые слова

Слова — это полнейший ужас нашего ума. О них сказано много мудростей, но это нам мало помогает.

Вводная 1: при разговоре или в тексте, каждое слово имеет одно конкретное значение. То, которое имеет в виду автор. Это — очевидно и понятно.

Вводная 2: почти каждое слово имеет в языке несколько значений. Откройте толковый словарь и убедитесь. Редкие слова имеют одно определение.

Значение слов определяется контекстом. «На планете есть жизнь» — одно, «Жизнь у меня — поганая» — совсем другое, а «Его жизни угрожает опасность» — вовсе третье. И у каждой «жизни» — точное определение!

При этом, чем проще и общеупотребительнее слово, тем больше значений оно может иметь.

Такие слова, как «реальный», «жизнь», «любовь» «начало», «время» и прочие основы языка — имеют по два десятка значений.

Я уже молчу о предлогах, междометиях, местоимениях и союзах — их определения занимают по целой странице в словарях.

Вводная 3: все люди по-разному владеют определением слов.

Мы живём в разных местах и воспитываемся в разной среде. В результате, восприятие языка у каждого человека — индивидуально. Не просто кто-то не знает каких-то слов. У каждого есть свои фиксированные убеждения о словах!

Существует десять прекрасных, эффективных способов не понимать слова.

Например, одних слов мы не знаем вообще, другие знаем неполно, третьи — неверно или неточно; про четвёртые мы что-то придумываем сами и уверены в правильности; пятые путаем с синонимами, шестые не так толкуем в контексте; седьмые просто упускаем, а, при упоминании о восьмых, нас переклинивает — мы их отвергаем или навязчиво удерживаем, и вообще не хотим прояснять.

Для тебя любовь — святыня, а для меня — болезнь, и мы будем спорить до хрипоты. Зато, для тебя культура — это культура, а когда меня попросили определить это слово, я аж словарь бросил от злости: меня в детстве ругали за «некультурное поведение».

Я прояснял это слово и все его производные целый день! И, наконец, понял — ничего подавляющего в культуре нет! Вот сейчас я употребляю это слово в его всеобщем значении.

Вводная 4: сложите все три указанных вводных. Теперь вы имеете больше шансов понять, почему никак не можете договориться, если разгорается спор.

Я недавно дискутировал с другом-астрологом о жизни — и был снова поражён, насколько по-разному мы трактуем многие известные слова!

Вот для этого, братцы, и существуют толковые словари. Это — единственные книги, дающие возможность овладеть языком так, чтобы понимать других и быть понятым.

Возможно, на уровне быта, это — ни к чему. Но мы ведь — учителя, или где?..

 

Понятое слово. А что значит — понятое слово? А это, коллеги, явление, нам практически не знакомое.

1) Это слово, которому вы, без задержки, сразу, без всяких «ну… это…» даёте точное и подходящее определение;

2) вы знаете все другие его определения;

3) вы знаете его этимологию, сленг и идиомы с ним; но главное,

4) вы можете, без задержек и в нужном контексте, употребить его несколько раз в предложениях, которые сами придумали.

Не поленитесь, попробуйте придумать пять фраз с любым словом. Начните со слова «мама». Возьмёте круче — могут быть обидные затруднения!

Если быстро и точно составить фразы не получается — вы не понимаете слово. Мы, занимавшиеся прояснением слов, в этом уже не сомневаемся!

Прояснение слов — главное занятие на курсах. Особенно вначале. Наблюдатель просит придумывать фразы до тех пор, пока они вдруг не начинают сыпаться из вас одна за другой, без затруднений. Это — классное чувство: вот оно, ухватил, поймал, понял!

 

Насколько серьёзно непонимание слов?

Невозможно представить себе масштаб непонимания слов, пока не увидишь, что такое — понимание слов.

Существуют точные методы «вылавливания» непонятых слов. Они показали ошеломляющие вещи.

Учителя и профессура вузов не знают кучу слов в своих собственных текстах, по которым ведут уроки.

Учёные и философы не знают массу слов, которыми оперируют. Обычные люди пропускают несколько слов на каждой странице простого художественного текста.

Мы катастрофически не владеем своим языком — а нас заставляют учить синтаксис и морфологию!

Работая с толковым словарём, многие испытали озарение о том, что его составители тоже не знают многих слов!

Наверное, поэтому у Сергея Иваныча Ожёгова такие грустные глаза: он осознавал всю «силу слова»!

Констатирую: словарь Ожегова — самый дельный и толковый из всех наших толковых словарей (кстати, получилась пара омонимов: слово «толковый» употреблено в двух совершенно разных значениях).

Вот он — истинный смысл мифа о Вавилонской башне. Чтобы не понимать друг друга, нам не нужны разные языки. Мы и на одном языке договориться не можем — потому что, наивно считаем своё собственное понимание слов нормальным и всеобщим!

И вот мы слышим или читаем фразу. И одно слово — такое вроде знакомое — пропускаем: не поняли или поняли неверно.

Тут же возникает дефицит умственной массы: фраза не стала осязаемой. И тут же — нарушение постепенности: мы уже читаем дальше! Но это — уже иллюзия: после пропущенного слова, текст уже не воспринимается.

Доступность, понятность и читабельность текстов зависит от того, насколько близок язык автора к привычному для большинства читателей.

Если ты толкуешь слова так же, как все — тебя поймут. Если вводишь новое толкование — подробно определяй его, разжёвывай на понятном языке (именно это я стараюсь делать в своих книгах).

Я часто вижу книги, написанные заумным, специфическим языком. Через две страницы чувствуешь себя полным идиотом!

Такой язык — лучший способ отсечь общение с читателем. Я называю такие книги «коммуникационными киллерами». Ручаюсь: школьные учебники — к-киллеры для подавляющего большинства детей. Да, что там учебники!

Недавно наши литераторы рассказывали пяти-шестилетним детишкам в садике о русских писателях. Вроде говорили просто и ласково.

К счастью, воспитательница догадалась расспросить ребят: что же они услышали? Много интересного! Один — что писателем был толстый лев. Другой — что это вообще был Тигр Толстой.

Вот он — уровень нашего учительского снобизма: мы «сеем разумное» и не опускаемся до того, чтобы поинтересоваться: как нас поняли?

Думаете, утрирую? Откроем детские книжки. «Пошёл котик на торжок…» — и трёхлетнего малыша переклинивает. Он не может слушать дальше, расстраивается, злится.

Чепуха? Ну-ка, употребите быстренько «торжок» в нескольких фразах. Слабо?! А там ещё «коза-дереза», «кашка-малашка» и прочие головоломки.

Это — не шутки, братцы. Знакомая девочка в садике стала прояснять с малышами слова из книжек — и детвора повеселела на глазах!

Как видите, пропускать слова мы начинаем с пелёнок. Вот ваш малыш читает стих на празднике. Спросите его, что значит каждое слово. Если он не боится наказания — много интересного узнаете. Попробуйте составлять предложения с этими словами — узнаете ещё больше.

Закон: каждое пропущенное слово приводит к непониманию ещё нескольких слов. Непонимание множится и ветвится — как само словообразование.

Оказавшись в школе, человечек попадает в мир непонятых слов. Один учитель на тридцать человек, сорок минут на всю тему, определения, которые ничего не проясняют, а ещё сильнее запутывают — всё против понимания.

С первого класса в уме ученика растёт паразитический умственный механизм — пышное дерево непонятых слов. Что же получается в результате?

В результате получается неспособность. Неспособность делать, действовать, применять, понимать.

Непонятые слова — причина тупости, апатии, неспособности к искусствам, технической и умственной работе. Неспособность выражать мысли и понимать. Они просто превращают ум в сломанный компьютер.

Есть такой процесс, когда проясняются все слова по какому-либо предмету. Все, по списку. В результате, человек становится полным хозяином предмета. Мрак рассеивается. Открываются способности.

Если бы какой-нибудь математик прояснил все слова математики — он бы, скорее всего, навсегда ушёл из школы.

Кстати:правила составления понятных текстов. Текст, который не вызовет затруднений при восприятии, выглядит так:

q Язык его прост, ясен, понятен ребёнку. Тон — весёлый, с юмором.

q Текст максимально краток и ёмок — то бишь, талантлив.

q Каждая идея проиллюстрирована понятным примером.

q Каждая мысль проиллюстрирована рисунком (см. правила рисунка).

q Непонятные, допускающие двойственное толкование слова отсутствуют, прояснены в тексте или в сносках.

q Текст системен — разбит на главы, пункты и подпункты.

q Важные мысли и факты выделены изменённым шрифтом.

Пояснительный рисунок сработает на понимание, если:

q Его графика — простая и чёткая.

q Изображённая ситуация — достаточно проста и наглядна.

q Детали, при необходимости, пояснены подписями.

q Тон — весёлый, динамичный, годится стиль комиксов.

Именно эти правила я использую в книгах.

Проявления непонятых слов. Реакции на пропущенные слова — также специфичны: это отчётливое ощущение пустоты, бессмысленности и апатии. А потом — отстранённость, отчуждение, досада и даже истерика.

Если недостаток массы и постепенности вызывает, в общем, легко поправимые состояния дискомфорта, то пропущенные слова — это именно то, из-за чего происходит срыв в учёбе.

Бросить учиться вынуждают именно непонятые, пропущенные слова. Знаки и символы — тоже «непонятые слова». Особенно много их в математике, физике и химии. Сокращения, аббревиатуры, символы языка, и даже знаки препинания — всё это может стать «непонятым словом».

Механизм этого явления хорошо изучен. Пропуск слова вызывает непонимание, предмет становится нереальным — то есть, не близким, не ясным.

Человек всегда устраняется от того, что для него не реально. А устраняясь, он пытается остаться правым — поэтому, ищет оправдания, делает виноватым учителя или сам предмет.

Ненависть к предмету — это непонятые слова.

Если ученик, при этом, может бросить учёбу — он её бросает.

Но, в нашем образовании такого выбора нет. И мы постоянно видим проявления непонятых слов. Их — два, и особенно интересно второе.

 

Первое проявление — когда человек пропустил одно-два слова в понятном тексте. Он просто тупеет. Вдруг оказывается, что уже не понимаешь, о чём речь, мысли уже далеко, или в голове пусто.

Причина — в том, что непонятое слово оставляет после себя в памяти пустую полосу. После него — только иллюзия понимания. В этом я убедился на себе и своих детях.

Исправить это нетрудно: надо вернуться именно туда, где всё было хорошо понятно, и внимательно, пословно перечитать текст. Где-то тут, в конце понятного куска, пропущенное слово обычно и находится.

Если, после его прояснения, студент по-прежнему тормозит, значит, есть ещё непонятое слово — где-то раньше.

Правило: если есть непонятое слово, курс перечитывается заново от того места, где оно впервые встречается в тексте. Как-то, пройдя почти полкурса, я начал тормозить. И опытный наблюдатель, в конце концов, попал в точку: оказывается, у меня зависло слово «студент»!

Оно было в самом начале курса. И я действительно не понимал его точного определения — и это мешало мне быть студентом. Перечитывал курс я уже другими глазами, и открыл много нового!

 

Второе проявление — когда давно пропущено много слов. Это — просто шедевр приспособленности к среде.

Товарищи педагоги! Не сочтите за дерзость, но это — подавляющее большинство наших отличников. Наши «отличные ученики» и «блестящие студенты».

Что с ними произошло? Они давно убедились, что прояснить слова невозможно. Может быть, в началке они ещё переживали, старались выпутаться. Но увидели: это никому не нужно!

Пятёрки ставят и хвалят не за понимание. И тем паче не за применение изученного. От тебя хотят только правильных ответов на вопросы и решения примеров.

Бога ради — для этого не нужно никакое понимание! Нужно а) механически запоминать и б) схватывать форму решения. А если не схватил, можно и списать.

И вот, перед нами ученик, блестяще «знающий теорию». Он всегда отвечает без запинки. Правильные ответы тешат наше тщеславие — создают иллюзию хорошего результата.

И всё идёт просто замечательно… до тех пор, пока такого ученика не попросят применить изученное.

Он боится практических и смысловых вопросов. Он даже не понимает — чего это от него хотят!? А знаете, почему? Потому что его реально здесь нет.

Он давно устранился от учёбы. А вместо себя выставил манекен. Ролевой умственный контур, в точности соответствующий нашим, коллеги, требованиям.

Кстати, очень часто он это осознаёт — и презирает нас за притворство.

Чем человек старше, тем этот контур больше в него врастает.

В школе, куда я пришёл уже с небольшим опытом, я поставил биологию на уши: почти отменил учебники, отбросил глупый «устный опрос», много рассказывал и показывал, проводил массу лабораторных и письменных работ — и требовал реального понимания.

Видя «контур», пишущий чужими словами, я ставил тройку и писал: «Не твоё. Мне интересно твоё мнение».

Пятые и шестые классы поняли меня за полгода. Седьмые и восьмые вошли в колею к концу года. Девятые и десятые — так и не поняли, чего я, чудик, от них хочу!

Вот что такое, братцы, наш «отличный результат». Сейчас, когда образование превратилось в легальный бизнес по продаже «лучших сочинений» и ответов, я вряд ли кого-то удивил этим открытием. Но тогда это было классное прояснение слова «отличник»!

Практики в нашем высшем образовании почти нет и не было. Вузы закрепляют «блестящее знание теории» — то бишь, имитацию учёбы. И имеем мы молодого спеца-неумеху, для которого работа — тот же театр.

Это — просто замечательно: можно держать его за салагу, ругать за промахи, равнодушие и безответственность и читать морали о духе коллективизма.

Так и живём — по закону Лоуренса Питера: каждый занимает ту должность, на которой он уже не компетентен. Компетентен — значит, управляется легко и без напряга. Нечего расслабляться — на повышение его! Но это — совсем другая тема.

 

Тренировка

«Весь день долбил корягу дятел! И спятил».
Перетренировался, значит!

О тренировке надо сказать особо. Вещь для нас экзотическая. Это — единственный способ создания способности что-то делать. Это — то, благодаря чему, понимание становится умением.

Тренировка имеет два конечных продукта.

1. Создание заученной программы действий — инструмента для продуктивной работы.

2. Глубокое осознание своих действий, их объяснение и поиск лучших вариантов.

1. Немного не вкусный торт
— уже не торт

Тренировать действие нужно обязательно до конечного явления. Это состояние, когда правильное действие уже не требует твоего внимания.

Кто учился водить автомобиль, хорошо это прочувствовал. Сначала каждое движение требует напряжения и внимания. А сейчас, тело само делает то, что надо, и внимание направлено на более важные вещи — на дорогу, новый проект или подружку на сидении справа.

Таблица умножения сейчас, сама по себе, в башке шарашит, а ведь, как тяжело было учить!

Музыкант начинает переживать — и, значит, исполнять музыку — только после того, как руки перестают требовать внимания. Именно эта задача никогда не ставится в музыкальных школах: программа же!

Часто ученик торопится закончить упражнение раньше, чем оно отработано. Для этого, наблюдатель использует тест: действие должно быть показано трижды подряд без единой задержки или запинки. Запнулся на полсекунды — пардон, работай дальше.

Я убедился, что в музыке трёх раз не достаточно — там важно именно освобождение от рук.

Часто конец тренировки знаменуется озарением: вдруг понимаешь, что ты делаешь, или — для чего, почему, или что-нибудь подобное. И настроение подпрыгивает так, будто пятьсот баксов нашёл!

 

2. Успешное действие порождает осознавание

Если бы в учебниках математики не было бы никакой теории, но тренировки всех действий и решений доводились бы до конца — ребята сами придумали бы теорию. Выше крыши. И каждый, вероятно, свою. Именно так и происходило в школе развивающего обучения у Н.Н. Пименовой.

Сначала человек что-то видит или делает. И только потом объясняет, как и почему. Мы же всё вывернули наизнанку. Если сообщить готовое объяснение, оно может быть понято, но останется чужим, абстрактным. Только то, к чему пришёл сам, можно использовать в деле.

Наибольших успехов в спорте достигают думающие спортсмены. Тренировка для них — не просто пахота, а постоянный анализ работы своего тела.

Они экспериментируют, исследуют, проверяют, и, в конце концов, изобретают что-то оптимальное для себя. Так создаются новые стили, открываются новые возможности.

Особенно важен такой самоанализ в тренировках умственных инструментов. Есть теория изобретательства, и можно тренироваться в способах решения изобретательских проблем.

А можно осваивать способы систематизации и концентрации материала. Способы стихосложения, образного восприятия, чувствознания. Или переживание эмоций — как актёры. Тренировки требует любая способность.

Поэтому в продуктивном обучении студенты работают в парах. Сначала они этому учатся, а потом очень эффективно применяют. Один — тренер, другой — тренируемый. Потом — наоборот.

Студент-тренер — почти тот же наблюдатель. Он отвечает за доведение упражнения до конца. Для этого, он внимательно следит, поправляет, возвращает назад, создаёт нужные реакции.

Тут есть важный момент. Если на проверке проваливается один — на переподготовку отправляются оба. Почему? Не смог натренировать — значит, сам не владеешь.

Это — точно установлено. Как владеешь — так и учишь. Вот такие вот озарения даёт грамотная тренировка!

 

Проверки и экзамены

Классный журнал — это дневник успеваемости учителя.

Напоминаю, что произведение сие проходит под грифом «невыполнимая фантастика», и предназначено только для индивидуального использования.

Уточняю: совсем не хочу обесценить чью-то реальную работу. В том числе и экзамены с проверками. В разумном обучении они выглядят также фантастично и непохоже. Но знать о них всё равно полезно.

 

Оценки

Человек учится, чтобы получить способность. Если всё отработал до конца — она есть. Если не отработал хоть что-то, какую-то часть — её нет. Это — очень просто.

Неполная способность — это, в общем, неспособность, так как, на деле, быстро возникнут трудности с применением.

Этим грешат почти все платные практические курсы: окончил, вроде научился и многое узнал, а потом, немного попробовал — и всё, и как-то постепенно забылось.

Поэтому, в разумном обучении есть только одна оценка: «овладел в совершенстве». Если речь идёт о способности, любые другие оценки — предательство.

А если человек «не сдал экзамен»? Ну, тогда его просто отправляют проходить материал повторно, а не портят «неудами» журнал или зачётку!

Наша оценочная система — цифровое выражение взаимного договора о неспособности обучать и обучаться, о котором я уже упоминал.

Тройка или четвёрка, по сути, означает: «Я не смог тебя научить — а ты научиться. Иди дальше, и сам расхлёбывай свои проблемы, а я — пас».

Кроме того, за несколько минут установить уровень реальных знаний ученика невозможно — для этого надо проверить всю тему или весь курс. Значит, к самому обучению оценки имеют очень мало отношения. Что же они такое? Зачем и почему мы их ставим?

Во-первых, чтобы не отвечать за результат. Оценки спихивают всю ответственность на ученика: делает, старается — хорошо, а не может — значит, не старается!

Совершенно непробиваемое и универсальное оправдание. Каким бы халтурщиком ни был учитель — он всегда прав. Умные учителя понимают: «двойки ставим себе», но реально ничего сделать не могут.

Во-вторых, оценки — способ контроля. Недаром ребята иногда жгут дневники и журналы. Если обучение настоящее — кондуиты ни к чему.

А, в-третьих, оценки — отличный инструмент психологического давления. Если бы мы ставили их объективно, они имели бы какой-то смысл. Но это бывает редко.

Чаще мы награждаем пятёрками не просто «блестящие ответы», а «хорошее поведение»: демонстрацию послушания, старания и внешней активности, а то и откровенное заискивание и кокетство.

Все мы — люди. Редкий учитель, особенно молодой, остаётся профессионалом под напором распахнутых глаз, обаяния и красноречия, как бы мало оно не относилось к ответу на заданный вопрос. И редкий учитель поставит пятёрку своему завзятому классному «врагу» — как бы хороша не была его работа.

Увы — оценки часто отражают наши личные отношения с учениками. Могу только добавить: чем это ярче выражено, тем больше ребята презирают такого учителя.

И ещё мы любим награждать оценками за старание. Он же учил, старался, три часа сидел!

Братцы, это — чистое сочувствие, не имеющее отношения к учёбе. Оценка-то должна соответствовать результату. При чём тут старание!?

Посмотрите трезвыми глазами: что мы делаем в жизни? В основном, «стараемся». Мы стараемся, толку от этого — чуть, а награды и сочувствия нам подавай — по полной программе! Это потому, что нам ставили хорошие оценки «за старание».

Трудолюбие — величайший миф этой планеты. Его смысл прост: главное — не бойся трудиться, а остальное — не так важно. Вот мы и трудимся — не задумываясь о результате.

А те, кто задумался, видят: в жизни — всё наоборот. Процветает не тот, кто трудится, а тот, кто достигает результата меньшими усилиями.

Тот, кто умеет трудиться головой, всегда использует тех, кто привык трудиться бездумно. Лучший способ поработить человека — заменить способности трудолюбием. Этим, в общем и целом, и занято наше образование.

 

Для чего нужны экзамены?

Экзаменов не будет. Все билеты проданы.

Если курс проходится по контрольному листу, в специальных экзаменах нет никакого смысла.

По каждой главе курса ты отработал до результата всю цепочку заданий и упражнений, рядом с которыми наши контрольные работы — детский лепет.

Последняя подпись наблюдателя — это подтверждение того, что ты теперь способен применять изученное. Какие тут ещё нужны экзамены?..

Но, уж если они есть, можно говорить о том, насколько они корректны и целесообразны.

Разумный экзамен может выглядеть так.

1. Студента просят точно определить некоторые важные слова — вразброс. Если он запинается и ошибается — ясно: предмет не может быть усвоенным. Это — уже аксиома, проверенная тысячи раз: если есть непонятые слова, понимание материала невозможно. Такого студента, без лишних слов, отправляют на переподготовку.

Не думайте, что это — перегиб, узурпация. Я прошёл через это. Вы усвоили материал ровно настолько, сколько слов точно и верно понимаете.

Не обязательно требовать определения всех слов текста подряд. Но все важные понятия и термины должны быть точно определены.

Я не советую делать такой эксперимент на реальном экзамене — сдавших не будет, включая и всю профессуру. Но вот дома, при залатывании дырок, это весьма применимо.

2. Если все слова определены, студенту предлагают разные ситуации и просят объяснить, а то и показать, продемонстрировать, как он будет действовать.

Можно попросить объяснить — почему он делает именно так. Если человек действительно научился применять, его не смущает смена ситуаций, ролей, данных и вводных.

Вот тут на переподготовку красивым клином улетят все «блестящие студенты», зубрилки и пустозвоны, выучившие определения назубок. (Кстати, при чём тут «зубок»?..)

3. Студенту выдают сертификат и поздравляют. На этом разумный экзамен заканчивается.

Конечно, если охота отыграться за все мучения, насладиться статусом преподавателя или насмотреться на красивые юные лица и тела, можно задавать кучу теоретических вопросов: когда было то, сколько стало этого, кто сказал о том-то, и почему об этом не сказал другой.

Но, между нами, это — унизительно, бессмысленно и тоскливо для нормального, сознательного студента.

Нормальный человек знает: справочный материал, и вообще любой фактаж — для того и накоплен в справочниках, чтобы не засорять им мозги.

Сам по себе, как предмет изучения, фактаж никому не нужен. Он может помочь в деле — и тогда его легко найти. Навык работы со справочной литературой — вот всё, что нужно для владения любым фактажом.

Посему, пространные вопросы — скорее вид подавления, демонстрация контроля. Кстати, есть всего один способ завалить знающего, но неугодного студента: теоретические вопросы.

Тут есть и другая сторона. Экзамен — не просто проверка. Экзамен — этическая процедура. Это момент подтверждения успехов. И преподаватели, и студенты здесь подтверждают друг другу, что не зря вместе работали.

Студенты получают награду — одобрение. Преподаватели получают награду — возможность одобрять собственных учеников. Если это разрушить, смысл экзамена теряется.

Посему, нормальный экзамен требует времени: чтобы подтвердить успех студента, нужно проверить весь материал.

Во-первых, если человек успешно отработал курс, он хочет показать все свои успехи. А, во-вторых, только так вы убедитесь, что сами отработали качественно.

Не подтвердить успех — то же, что бить по рукам. Не убедиться в своём результате — ещё хуже.

В обычной, «билетной» системе, если вся группа выучивает только половину материала, то полгруппы неучей уходит с блестящими оценками.

Вот поэтому, если уж всерьёз экзаменовать, то — по каждой главе, а не раз в полгода!

Как-то мой тринадцатилетний сын показал демо экзамена. Накрыл чашкой яйцо: «Это человек и его знания». Поднял чашку: «Теперь знания всем видны — это экзамен». Молодец, наивный мой Ванька! Точно показал желаемое.

А вот — точное демо действительного. Нам несут обед — поднос, накрытый крышкой. Вместо того, чтобы открыть, крышку чуть сдвигают. Показывается бумажка, на которой написано: «Яичница с беконом». Приятного аппетита, коллеги!

Традиционный экзамен — следствие необучения. Он нужен только при отсутствии учебного результата. «Какой ещё экзамен? Ты что, не знаешь, чему научил своих учеников!?» Мы понятия не имеем — вот и экзаменуем. Точнее — экзаменируем…

— Ну-с, что тут у нас?.. Да-с… Учебные курсы — справочный материал, стиль экзамена — теоретические вопросы, система проверки — лотерея. Всё те же симптомы, батенька, всё те же!

— Ага. Хреново мне, доктор…