Понимание и понятие культуры

“Вопрос о том, что такое культура, есть вопрос наших дней" - к такому выводу приходит А. Белый еще в 1909 году[22]. И это лишний раз подтверждает, что ХХ век пришел в историю с вопросом о культуре и уходит в нее, оставляя нам тот же вопрос. Конечно, наш век поставил перед человечеством множество вопросов, но все они, как это стало ясно к его концу, сводятся к одному - "Что же такое культура?"

При обдумывании этого вопроса, становится ясно, что он предполагает два различных ответа. Первый ответ заключает в себе понимание культуры действующим в ней человеком. Второй - понятие культуры, которое формируется в теоретической рефлексии. Эти два ответа связаны между собою, но не тождественны. Человек живет в мире культуры и постигает ее, овладевая ею. Это овладение культурой рождает определенное знание ее, но человек не только овладевает миром культуры, но и производит его, и тем самым противопоставляет его себе. Он ставит культуру перед собою, пред- ставляет ее, делает культуру не только предметом овладения, но и предметом понимания. Это знание-понимание человеком культуры входит в саму культуру, являясь необходимым элементом ее функционирования, так как культура только тогда и есть, когда ее реализует человек, и она есть такая, какой в процессе реализации человек ее представляет-осмысляет.

Научное понятие культуры содержит в себе знание о мире культуры, которое формируется в той или иной научной теории. Естественно, что научное понятие культуры появляется тогда, когда возникают науки о мире человеческой жизни, а это время XVIII века, поэтому вся предыдущая история понимания культуры развивалась как история осмысления сущности культурного мира человеком данного мира. Это осмысление выражалось в именовании (и тем самым в понимании) особенности данного мира.

Слово "культура", как известно, латинского происхождения и вошло в европейские языки с тем значением, которое мы все сейчас знаем в XVII-XVIII веках. В XVII веке Пуффендорф в духе естественного права Гоббса впервые противопоставил "естественное состояние" человека "культурному состоянию", и с тех пор собственно человеческое состояние, отличное от природного состояния, которое свойственно всем живым существам, а также и неживым, стали называть культурой. В латинском же языке эпохи древнего Рима слово "культура" означало "возделывание, обработка (земли)". Правда, уже и тогда возникло переносное значение этого слова, у Цицерона можно прочитать: " Cultura animi philosophia est " - "Философия - это возделывание души"[23]. В средние века этот термин употребляется в связи с религиозным культом - cultura Christi, cultura dolorum (культура страдания). В первом латинском переводе Библии, получившим название "Вульгата", слово cultura употребляется как синоним культа (например, " fugite idolorum cultura" - "избегайте идолослужения" [1 Кор.,10,14]). В Эпоху Возрождения гуманисты начинают употреблять этот термин в значении умственного и духовного совершенствования, поэтому снова говорят о cultura animi и даже о georgica animi - возделывание души [24] (сочетание греческого georgica c латинским anima, подобно латинскому выражению, подчеркивает, что в сознании гуманистов латинское cultura имело тесную связь со своим исходным значением).

После Пуффендорфа немецкий просветитель XVIII века Г.Гердер становится тем ученым, который устанавливает и закрепляет в науке современное толкование слова "культура" как мира подлинно человеческой жизни. Но если слово "культура" стало обозначать культуру только с XVIII века, то это не значит, что человек, да и сама культура не осмысляли своего своеобразия. Только это своеобразие культурной жизни выражалось в других терминах, которые каждый раз высвечивали в культурном бытии человека те его особенности, который в это время, для данной культуры представлялись наиболее важными.

Становление культуры как специфического мира бытия человека завершается тогда, когда возникает представление о сакральном мире. "Священное" у всех народов противопоставляется "мирскому" как "совершенно иное "[25], как особое место, особое пространство, где перестают действовать обычные правила жизни и привычные порядки: "И сказал Бог: не подходи сюда; сними обувь твою с ног твоих; ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая" (Исх. 3,5). Сакральный мир понимается человеком как та подлинная реальность, которая открывает, показывает человеку абсолютное бытие и которая придает значимость и смысл обычной реальности, мирскому человеческому бытию. Поэтому жизнь человека начинает строиться и упорядочиваться под знаком sacrum, что и обнаруживает культурное содержание sacrum, как его понимали древние культуры.

Античный мир осмысляет особенность культурного мира как мира пайдейи (paideia - воспитание, учение, образование; образованность), мира воспитания в соответствии с традициями этоса. Американский историк античности В. Йегер[26] назвал древнегреческую цивилизацию пайдевтической, так как целенаправленное воспитательное воздействие общества на гражданина пронизывает всю жизнь древнегреческого полиса: этому подчинена школа, религия, искусство, театр, спорт, сфера гражданской жизни. Феномен античной культуры обнаруживается, прежде всего, в ориентированности сознания античного человека на долг, на свободное принятие им установлений подлинного бытия, которые осмыслены могут быть по-разному: Креонт в "Антигоне" Софокла понимает эти установления как требование государственного закона, а Антигона - как требование традиции, Платон трактует их как требования сущего самого по себе[27].

В средние века культура открывается как слово и предписание. Для религиозного сознания средневекового человека мир сотворен по Слову, а само Слово тождественно Богу, поэтому постижение правильного Слова рассматривается как приобщение к подлинности[28]. Этим порождается фундаментальная особенность средневекового мышления - его рецептурный характер, который равно виден и в труде ремесленника, и в деятельности священника, и в жизни феодала или горожанина[29].

Возрождение подготавливает почву для понимания мира культуры как собственно человеческого мира, отличного от природного мира. Гуманисты, культивируя studia humanitatis, превращают Слово Бога в человеческое слово, а отношение к священному тексту в словесность. Теперь не Писание, а "занятие словесностью научают [человека] наилучшим основаниям благой жизни", - пишет Гуарино да Верона[30]. Внимание к слову, к его собственному значению приводит гуманистов, как уже отмечалось, к первичному пониманию культуры как обработке и уходу природных начал в человеке и духе. Разумные основания нравов, искусств и наук изначальны, считал, как и все гуманисты, Фичино. Природа наделяет ими человека по жребию. "И дух, оплодотворенный, производит их в положенное время на свет, если его правильно возделывают "[31]. Отсюда оставался один шаг до понимания культуры как мира, возделанного человека. И тогда слово "культура" отрывается от связи с предметом возделывания, обращая внимание на саму действительность возделывания и человеческой активности. Слово "культура" начинает свое самостоятельную жизнь.

Попадает оно в XIX веке через французский язык и в русскую речь. Владимир Даль в своем "Толковом словаре живого великорусского языка" отмечает, что это слово заимствовано с французского и означает "обработка и уход, возделывание, возделка", а также "обработка, возделывание души". Это второе значение постепенно закрепляется в русском языке. Но если слово культура пришло в наш язык всего век с небольшим назад, то, как до этого по-русски называли то, что мы сейчас называем культурой.

Обратимся снова к Словарю В. Даля, этому кладезю живой русской речи, в которой отпечаталась мудрость народа и его восприятие мира. В Словаре найдем такие слова как "искусство - искусный - искусственный" и "образ - образование - образованность", которые, что для нас, несомненно, фиксируют какие-то важные стороны той действительности, которую мы называем культурой.

Слова "искусство - искусный" входят в гнездо слов "искушать - искус - искушение", что значит испытывать, изведывать, убеждаться опытом в образе действий или мысли, чувств, как отмечает Даль. Слова "образ - образование" связаны с уже забытыми сейчас словами - "ображать и образить", т.е. придать чему-то образ, выделывать вещь, образ из сырья (Даль приводит такие примеры: "Образь деток" - умой, одень; "Эта женщина неображенная", что означает - неряха). "Образить" означало и обработать, придать должный, красивый вид, убрать, украсить ("Обрáзить невесту" - нарядить невесту, а на тамбовщине и в воронежской губернии когда-то говорили: "Обрáзь мне поле", т.е. обработай поле. Обратим внимание, что в этом последнем случае мы находим абсолютный русский эквивалент латинскому cultura - обработанная земля).

Слова "искус - искушать - искусство", с одной стороны, и "образ - ображать - образование", с другой, очерчивают границу той действительности, которую мы называем культурой, и высвечивают в ней такие смыслы, которые значимы именно для русского сознания.

"Искушать (искусить)" означало убеждаться на опыте, изведывать нечто самому. Хотя еще Пушкин писал в "Полтаве": "Но в искушениях долгой кары Перетерпев судеб удары, Окрепла Русь", это значение почти ушло из современного русского языка, оставив, правда, свои следы в выражении "искушенный человек". Нам же ближе и привычнее другое значение этого глагола - соблазнять, прельщать, стараться совратить кого-то с праведного пути. Но и в том, и в другом случае "искушение" несет в себе смысл приобретения опыта и преодоления человеком каких-либо трудностей или препятствий. Культурный мир и возникает в результате такого опыта-искушения. Вспомним, что даже по библейскому мифу о грехопадении именно с искушения (вкушения, от- кус -ывания яблока) началась человеческая история и культура. Но культура это не просто опыт, накопленное обществом достояние, а такой опыт, который всегда подвергает человека искусу, т.е. желанию испытать все самому. Культура есть там, где достижения и опыт общества испытаны человеком его собственной жизнью, прошли через него и стали его достоянием. Поэтому культурный человек - это человек, испытавший на себе искусы жизни и культуры, это искушенный человек. И этот аспект в понимании культуры очень важен для российского сознания - отсюда все испытания героев русских народных сказок, да и "искусы" героев русской литературы.

Но искус влечет не только к тому, чтобы испытать все самому, но и к тому, чтобы выйти за определенные пределы, за принятые нормы. Это не менее важно для сущности культурного мира. Творческий потенциал культуры живет в способности человеческого духа к подвижности, к по-двигу (старое значение этого слова - путь, путешествие), а подвижник - тот, кто славен своими делами. Умение пережить искушение, войти в него и не потерять себя, обратить искушение в подвиг, подвижничество - это великое умение видеть грань человеческого как изнутри (от того, что уже было), так и извне (от того, что может быть).

Так через значение слов искушать - искус высвечивается одна из глубинных сущностей культуры: культура сопряжена с умением видеть и утверждать границы, с умением ограничивать(ся). Искушение, искус - опыт границы, или опыт культурной границы, границы приемлемости, позитивности. При кратком определении того, что такое культурный человек, можно сказать, что культурный человек - это человек, умеющий ставить границу, знающий меру, в противоположность хаму, который никакой меры и границы не знает.

Мотив позитивности свойственный культурному миру, звучит в слове искусный, знающий свое дело, обладающий высоким мастерством, мастерски сработанный. Здесь идея границы, определяющая смысл культуры, приобретает иной оттенок - оттенок градации или уровня развития человеческого мастерства и представление о ценностной расчлененности самого опыта. Иерархичность, внутренняя ценностная расчлененность составляют сущностную характеристику культуры. Можно даже сказать, что сама эта иерархическая расчлененность и есть культура, так как в природе нет иерархии выше - ниже, лучше - хуже: "у природы нет плохой погоды". Культура же каждое свое явление сразу ставит в отношение иерархии, в которой актуализируется оценка данного явления. Понимание ценностей и умение работать с ними неотделимо от умения проводить границу между ценностью и ее антиподом. Может быть, в этом и заключается искусство - и как умения, и как рода творческой деятельности, которая прямо ориентирована на ценностное восприятие мира. Не случайно именно в произведениях искусства и через них любая культура проявляет себя наиболее ярко, а опыт общения с искусством открывает человеку дорогу в мир ценностей. И хотя это справедливо для любой культуры, но, прежде всего, в русском языке и российском сознании возникает сразу ассоциация культура - искусство, ибо она не просто фиксирует значимость художественной деятельности для культуры, но в ней выражаются те глубинные и органические связи, которые существуют в русском языке между семантическим рядом "искусство-искусный-искус-искушение" и тем миром, который мы сейчас называем культурой.

Семантика ряда слов "ображать-образ-образование" высвечивает в мире культуры свои особенности. Основной мотив этой семантической группы - "делать вид (образ), оформлять, обихаживать, устраивать" и результаты этих действий - "облик, вид, подобие" и даже "подлинная, сущностная вещь". Последнее значение, отмечает В. Даль, имеет слово "обрáз" (с ударением на втором слоге), которое ушло из современного русского языка, передав свое значение слову "образец" и сохранившееся в слове "образá"- иконы. Не исключено, что появление в русском языке в семантике слов "ображать-образ" значения подлинности и существенности, восходит к усвоению древнерусской культурой, благодаря принятию христианства от Византии с ее греческим языком, традиции древнегреческой философии, которая в слове "эйдос" - вид, наружность, красота, образ действия, идея - видела действительное бытие и его сущность. Культура, действительно, являет человеку истинный образ (обрáз) его действия и поведения, который обнаруживает себя в образовании человека, т.е. в проявлении себя в действительности человеческого материала. Человек образован - значит несет в себе образ (обрáз) и не может отказаться от него, посрамить его, ибо тогда его ждет "обрáза", что значит - стыд, позор, поношение. Удивительно, как мудр язык, который рождает такие родственные слова, которые, казалось бы, не могут быть родственными по своему значению - обрáз, обрáза, но которые тем самым открывают нам подлинный смысл человеческого мира. Культура содержит в себе и утверждает границу истинного лица человека (его обрáз), разрушение которой порождает не обрáз, а обрáзу - позор и стыд, без - образ ие.

Экскурс в семантику русских слов, обозначающих действительность культурного мира, показывает, что для русской ментальности культура поворачивается, прежде всего, своей личностной стороной, своими проявлениями в духовном мире человека и своею организацией этого духовного мира, а не как система норм или способов действия, что, прежде всего, фиксирует понятием культура традиция западноевропейской антропологии[32]. Духовность как специфическая тональность русской культуры, отмечаемая практически всеми в мире, имеет, таким образом, свои корни и в том, как в языке трактовалось предназначение культурной среды. В этой связи следует припомнить и такой факт, что именно в русском языке общеевропейское слово "интеллигенция" также получило свое специфическое значение, которого не было в западноевропейских языках - слой людей, преданных духовным идеалам.

Взгляд на историю самосознания культуры, которое проявлялось в способах именования и осмысления обществом своего значимого бытия, открывает не только то, что общество выделяло в своем бытии как значимое для себя, но одновременно выявляет и объективные характеристики культуры. Самосознание культурного бытия становится и познанием его оснований, которое завершается формированием понятия культура в XVIII веке. С этого момента начинается история развития самого понятия культура в рамках различных наук о культуре.

Менее чем за триста лет своей жизни в научном сознании понятие культуры приобрело столько толкований, что стали появляться труды, посвященные классификации различных определений культуры. Таким уже всеми культурологами признанным трудом стала книга А. Кребера и К. Клакхона, в которой они анализируют существующие трактовки культуры в культурной антропологии[33]. Во всем многообразии научных и философских трактовок культуры, можно, на мой взгляд, выделить четыре основных тенденции.

Первая тенденция развивает традиционное определение культуры и ведет к определениям, которые так или иначе строятся на противопоставлении "культура - натура", "искусственное - естественное", "человеческое - природное". В этом случае культура понимается как "вторая" природа, как человеческий мир и практически отождествляется с обществом и его историей.

Вторая тенденция в определении культуры отделяет культуру от общества и истории, рассматривает культуру как совокупность способов организации жизнедеятельности человека, как набор образцов и норм деятельности, которые задают своеобразную социальную технологию. Это направление определения культуры характерно для различных школ в культурной антропологии, которые, обращаясь к жизни исторически отсталых народов, изучали способы организации этой жизни, нормы и ценности, определяющие деятельность человека в этих сообществах.

Третья тенденция видит в культуре не результаты или способы деятельности, а саму продуктивную силу деятельности, саму творческую способность, присущую человеческой активности. Культура - это творчество, это продуктивная сила, получающая свое выражение в прафеноменах культуры, как говорит О. Шпенглер, или в сущностных силах человека, как отмечали некоторые направления в марксисткой философии культуры.

Четвертая тенденция формируется в ХХ веке в связи со становлением семиотики и в ней культура трактуется как специфический язык или как знаковая система, как система текстов, кодов и т.п. В этой традиции работает структурализм (К.Леви-Стросс и др.), семиотические интерпретации культуры (например, тартуская школа Ю.М.Лотмана), постмодернистские штудии над культурой (Ж.Деррида и его последователи).

Все отмеченные трактовки культуры, выделяя в культуре важные ее стороны, правомерны, каждое понимание культуры дополняет другие ее толкования, и все вместе создают достаточно полную и объемную картину культуры.

Мир культуры - это мир человека, его дом, который он должен был выстроить, когда возникло противопоставление человека и природы. И человек не просто живет в этом доме, как в новой внешней для себя среде обитания, нет, он живет в таком доме, который существует как дом только тогда, когда в нем есть жилец, есть его обитатель, когда дом постоянно созидается. Поэтому важно отметить, что культура существует всегда в двух измерения. Во-первых, она существует как значимые вещи, как артефакты (искусственно созданные вещи), как произведения, которые определенным способом соотнесены друг с другом во времени и пространстве. В этом случае культура представляется внешней средой обитания, данной человеку. Тогда культура напоминает нам дом как дом, который стоит на улице и будет домом, а не деревом или горой независимо от того заселен он или нет. Во-вторых, культура существует как "оживленные" в активном сознании и деятельности человека значения и смыслы артефактов, тогда культура предстает как актуальный опыт и содержание внутреннего мира личности. Существование культуры в этом измерении прямо связано со способностью человека понимать, порождать значения и утверждать их в действительности. Но эта же способность оказывается основанием бытия и культуры в форме объективированных артефактов, так как любая вещь, любое произведение открывает свое значение только "посетившему" их человеку. Культурное значение, объективированное в артефактах, требует актуального человеческого сознания и действия, оно не дано, а задано ему, т.е. должно быть утверждено человеком.

Две ипостаси культуры становятся возможны благодаря человеческой способности утверждать бытие. Способность утверждать может быть названа универсальной культурной способностью, благодаря которой возможна культура как особый мир. Культура - это утверждаемое бытие, поэтому всякое сущее в культуре, т.е. всякое конкретное явление (проявление) культурного бытия, предполагает активно действующего человека. Она предполагает его как то, ради чего она существует, и как то, благодаря чему она существует. Культура - это мир человека, из которого он принципиально не может уйти, даже и после своей смерти, так как и смерть становится утверждением культурного бытия.

1995-1996 гг.

ДИАЛЕКТИКА КУЛЬТУРЫ

КАК ДИАЛЕКТИКА ПОРОЖДЕНИЯ

Анализ диалектики культуры как специфического социального явления связан с поиском того сущностного противоречия, которое порождает культуру и определяет саму сущность культуры.

Какое противоречие человеческой жизни лежит в основе рождения того особого мира, который мы называем культурой? Вероятно, это противоречие человека и общества, противоречие между дискретностью человеческой деятельностью и непрерывностью истории общества. Существование и развитие общества требует с необходимостью, чтобы отдельные индивиды и их действия были социализированы, т.е. включены во всеобщее, в непрерывное существование, а всеобщее нашло себя в отдельном и временном. Разрешением этого противоречия и выступает культура, которая создает возможность деятельность человека, транслируя общественный опыт индивиду. Поскольку само противоречие человека и общества постоянно, постольку культура как средство его разрешения постоянно им порождается. Культура живет этим противоречием, интегрирует его в себя, разрабатывает внутри себя средства его представления и разрешения. Поэтому культура может быть рассмотрена как система порождения человека как личности, который способен к социально значимым действиям, тем действиям, которые сохраняют непрерывность общественного существования.

Перефразируя мысль М.К.Мамардашвили, высказанную им относительно науки как культуры[34], можно сказать, что культурой любая деятельность является в той мере, в какой в ее содержании выражена и репродуцируется сама способность человека владеть достигнутым опытом, способность воспроизводить его во времени и пространстве, т.е. в истории, в обществе, что предполагает, конечно, определенную систему, закрепляющую и порождающую эту способность. Такой системой выступает система категорий культуры или универсальных (всеобщих) культурных форм.

Проблема категорий культуры сравнительно недавно стала обсуждаться в советской культурологической литературе, хотя ее истоки мы можем найти еще в философии Гегеля, который в "Феноменологии духа" рассматривает последовательность развития "бытийственных форм" духа, последовательность тех обязательных "станций", которые чистое знание, абсолютный дух не может миновать, устремляясь к науке[35]. На примере конкретного типа культуры с позиции общей теории культуры наиболее полно и последовательно в литературе последних лет проблема категорий культуры была рассмотрена А.Я.Гуревичем. Он анализирует категории культуры как универсальные понятия, которые образуют "модель мира", "ту "сетку координат", при посредстве которых люди воспринимают действительность и строят образ мира, существующий в их сознании". А.Я.Гуревич выделяет два типа категорий культуры: космические категории (пространство, время, изменения, причина, судьба, число и т. п.) и категории социальные (индивиды, социум, труд, богатство, собственность, свобода, право и т.п.)[36]. И те и другие категории, отражая природу и общественную практику, направляют поведение индивидов и групп, своим конкретным содержанием определяют историческую специфику культуры.

Анализ истории культуры конкретных стран, культуры тех или иных периодов, истории отдельных подсистем культуры, в частности литературы и искусства, проведенный многими советскими исследователями, показывает, что культуре свойственны устойчивые образования, организующие ее "костяк", ее типологическое сходство. Так, академик Н.И.Конрад отметил, что сходная система культурных представлений (понятий), характеризующих культуру Возрождения, появляется у разных народов, в разных регионах, в исторически подобное время[37]. Академик Д.С.Лихачев пишет о "литературных структурах", различающих исторические этапы в развитии литературы, об "эстетическом климате", который характеризует всю художественную культуру того или иного времени[38]. С.И. Клочков говорит о глубинных особенностях "видения мира", "привычках сознания", которые свойственны носителям определенной культуры[39]. В работе А.М.Панченко, посвященной кануну культурного переворота в России времен Петра I, вводятся понятия "топика культуры", "запас устойчивых форм", которые обеспечивают единство и определенность культуры[40].

Подробный, обстоятельный, во многом новаторский анализ связи категорий разного уровня отражения действительности и культуры дается в коллективной монографии киевских авторов "Категории философии и категории культуры". Авторы книги совершенно справедливо связывают процесс возникновения и развития культуры со становлением различных видов категоризации действительности, где категории понимаются "не только как формы мышления и сознания вообще, но также как обобщенные формы и схемы деятельности, прежде всего предметно-практической"[41].

Выделенные в отмеченных выше работах, как и во многих других, аспекты исследования связи категорий и культуры имеют большое значение как для понимания культуры, так и для разработки методологии изучения истории культуры как целостности. Однако нам представляется, что практически во всех работах (и это особенно видно на примере исследования киевских авторов) не проводится различия между категориями в культуре и категориями культуры. Действительно, такие категории, как пространство, время, право, красота, качество, количество и т.п., принадлежат культуре, но постольку, поскольку они порождены особыми ее отраслями - наукой, искусством, моралью и т.д., а не самой культурой. Категории же самой культуры имею особый статус.

Категории культуры - это специфические культурные феномены. Это не абстрактные понятия, подобно категориям науки или философии, не художественные образы или какие-либо другие формы отражения действительности, свойственные тем или иным конкретным отраслям культуры. Категории культуры - это всеобщие, универсальные формы, которые возникают и существуют в культуре для выявления достигнутого уровня развития реальной деятельности человека, для закрепления, сохранения и передачи этого опыта с целью превращения его во всеобщее достояние. Социальный опыт может быть зафиксирован в каких-либо конкретных для каждого данного вида деятельности формах: например, в форме конкретных орудий производства, навыков, знаний операций, технологии в материальной культуре, в каких-то совершенно конкретных нравственных правилах, когда речь идет о культуре поведения, в конкретных политических манифестах, программах, лозунгах и т.п., когда речь идет о политической культуре, и т.д. Но кроме того, в культуре развились универсальные формы, которые используются для воспроизводства и передачи содержания любых видов деятельности, для закрепления и трансляции разнообразных конкретных содержаний и значений культуры. Отношение между всеобщими культурными формами и конкретными культурными формами такое же, как отношение между категориями философии и понятиями конкретных наук или между грамматическими значениями и лексическими значениями в языке и т.п. Если категории философии (науки) - это логические формы мышления и познания[42], в которых закрепляются "всеобщие схемы развития познания и преобразования материального мира общественным человеком"[43], которые задают "способ познавательных действий с предметом познания"[44], то категории культуры - это культурные формы, в которых закрепляются всеобщие, универсальные схемы постижения и преобразования социальной действительности человеком, которые задают способы выявления, закрепления, сохранения и передачи опыта отношения (взаимодействия) человека и общества.

Содержание категорий культуры - это обобщенное, абстрактное социальное содержание[45], в котором нет указания на конкретные поступки и действия, но в котором есть общее представление о значимости самой деятельности человека, с одной стороны, и представление о направленности деятельности на утверждение общественной и человеческой сущности - с другой. Поэтому каждая категория культуры своим общим содержанием фиксирует какую-то принципиально важную сторону отношения "человек - общество", оказывается ступенькой на пути становления человека как социального субъекта, на пути выделения человека из нерасчлененного социального целого, оказывается узловым пунктом в сети тех культурных значений, которые охватывают весь общественный опыт, узловой станцией, которую проходит человек направляясь к богатству опыта. Система категорий культуры - это те "станции", которые не может миновать ни одна культура, развиваясь как выявление и закрепление исторического опыта, ни один человек, развиваясь и формируясь как личность.

Категории культуры - это превращенные формы, в содержании которых отражаются всеобщие стороны деятельности и социального существования человека, а также отражаются и закрепляются отношения и связи в самой культуре, отношения и связи культуры и человека. Это содержание, хотя и восходит в своих истоках к запредельным для культуры областям (к реальной деятельности и социальным отношениям), но не выходит за границы культуры. Поэтому когда человек овладевает категориями культуры, пользуется ими, он непосредственно, сразу входит в мир культуры как системы, а через него и в мир истории. Категории культуры предоставляют ему возможность видеть и организовывать свою деятельность как социально значимую, позволяют включать ее результаты в общественную жизнь и культуру.

Итак, категории культуры - формы закрепления в культуре общественно значимого начала в человеке и исторически значимого начала в обществе, в них и через них индивид в определенной последовательности осознает свое социальное становление. Они - ступеньки на лестнице восхождения человека к своей общественной сущности. "Человек удваивает себя реально в созданном мире, - писал К. Маркс, - и созерцает себя в этом созданном мире"[46]. Мир культуры как мир, созданный человеком, есть его первая характеристика. И здесь зарождается первое отношение человека и общественного мира (первоначально только с его предметной частью) - отношение субъекта деятельности и продукта деятельности, субъекта и достигнутого результата, отношение субъекта к результату как продолжению своей деятельности, но уже в иной форме существования. Отражением этого свойства культурного мира (быть результатом человеческих действий, нести в себе деятельность, объективировать ее) в самой культуре выступает категория достижения, первая категория культуры, первая универсальная культурная форма.

В содержание категории достижение входит не только то, что нечто является результатом, но и то, что это нечто обладает известной для человека значимостью. Категория достижение указывает также на взаимосвязь результатов человеческой деятельности, т.е. конкретных явлений мира культуры. Таким образом, в ее содержании находят отражение сами внутрикультурные отношения, которые выступают как отношения иерархические и через данное представление культура уже осознает и организует себя. Благодаря данной категории культуры человек становится способным выделять в своей деятельности и деятельности других значимые результаты, достойные сохранения. Тем самым категория достижение вводит человека в мир исторического времени, открывая ему пространство общественной жизни как связь прошлого, настоящего и будущего.

Достижение ориентировано на сохранение - и в этом его значение как категории культуры, поэтому в культуре возникают специальные формы трансляции достигнутого, которые также приобретают статус категорий культуры. Среди таких культурных форм первыми выступают формы демонстрации: показ, пример, образец, эталон, изображение, образ, символ и т.п. Все эти культурные формы составляют ряд остенсивных (от лат. ostendere - показывать, держать напротив) категорий культуры, которые непосредственно демонстрируют человеку накопленный общественный опыт. Если каждый образец, эталон и т.п. несут в себе вполне конкретное общественное достижение, которое и составляет их содержание, то абстрактным содержанием самой остенсивной категории культуры выступает закрепление простейшей, начальной сущности отношения человек-общество, которая непосредственно является в самом противостоянии отдельного индивида и социального мира. В этом противостоянии индивиду открывается существование сообщества (отличного от него мира) как существование его сущности.

В сфере культуры это отношение выступает как отношение наставника и ученика, где первый открывает второму некое значимое содержание, вовлекает его в сложившийся в обществе круг действий и значений. Именно это открытие, вовлечение индивида в культуру и выражается такой универсальной культурной формой как остенсивная категория культуры. В самой структуре, в самом строении остенсивных форм данное абстрактное содержание находит свое материальное проявление: показ, демонстрация деятельности могут по своим элементам быть прямо тождественны реальной деятельности, образец - вычлененный из реальности ее фрагмент, образ - иконический знак и т.п.

Важной стороной абстрактного содержания остенсивных форм является их "открытость" человеку и присущее им динамическое начало, в чем и выражается сам момент открытия человеком своей причастности к сообществу, момент его вовлечения в деятельность. Остенсивные формы несут в себе динамизм, направленность на их воссоздание человеком, на их культивирование в деятельности. Поэтому функционирование остенсивных форм в культуре на уровне личности порождает такой феномен, как культ, первичный тип организованного культурой поведения, который отнюдь не обязательно связан с религией, но который всегда подчиняет отдельного человека сложившейся традиции. Функционирование в культуре остенсивных форм ведет к развитию в культуре традиций, обрядов, ритуалов, т.е. таких способов проявления опыта, когда "реальная форма жизни является здесь одновременно и ее возрожденной идеальной формой", если воспользоваться словами М.М. Бахтина о карнавальных формах, которые сами выступают ярким примером остенсивных форм[47].

Остенсивные формы задают человеку определенную "схему" действия, тип связи с окружающим его социальным миром. Они непосредственно вплетены в реальный язык предметно- и социально-практической деятельности и хотя используются культурой как средства организации деятельности человека, но не имеют в культуре рационально отрефлектированного существования. В культуре нет какой-либо единой формы, которая бы представляла остенсивную категорию как таковую, а есть всегда ряд остенсивных форм, которые в самой культуре осмыслены как эталоны, ритуалы, обычаи, культ, праздники, имена и т.п. Остенсивные формы, сохраняя и передавая достижения, выступают по отношению к ним также формой систематизации и упорядочивания: образцы, эталоны могут организовываться в различного рода "экспозиции" - от выкладывания на прилавках рынка до музейных демонстраций, эталонные поступки и действия выстраиваются в ритуалы, обряды, этикет, в конце концов, вероятно, и миф выступает очень сложным, но все-таки представителем остенсивной категории культуры, который организует все культурные достижения древнейших обществ.

Формирование остенсивной категории культуры - ступенька в овладении и осмыслении культурой сущности "первого порядка" отношения человека и общества, и в то же время она оказывается для всякого индивида первой ступенькой в его становлении как личности. Благодаря действию остенсивных форм порождаются самые первые характеристики человека, вырастающие из его приверженности данному ему содержанию.

Логически (а в некоторой степени и исторически) следующей универсальной категорией культуры выступает императивность, которая вырастает из императивных форм хранения и передачи достижений культуры: нормы, предписания, приказы, инструкции, призывы, законы и т.п. Если остенсивные формы манифестируют культурное содержание и вовлекают в него, то императивные формы побуждают человека выполнить определенные требования общества. В конкретных нормах, инструкциях и т.п. задается тот или иной план деятельности, который должен быть реализован. Абстрактное содержание самой императивной категории культуры отражает более глубокую сущность противоречивого отношения человека и общества: в нем отражается отношение зависимости индивида от общества, его производность от общества, его вторичность. Содержанием императивной категории становится сама идея долженствования, выражающая эту сторону противоречия человека и общества. Именно это абстрактное содержание, объективно присущее императивным категориям культуры, послужило для И.Канта причиной выделения категорического императива как априорной идеи практического разума, выступающего, по Канту, конечным основанием воли, а следовательно, и социальности.

Императивная категория, выражая отношение зависимости индивида от общественных отношений, порождает своим функционированием дистанцию между индивидом и обществом, преодоление которой и составляет обязанность, долг индивида. Это преодоление достигается путем выполнения тех конкретных требований, которые несут в себе императивные формы. Осуществляя это преодоление, индивид порождает свое общественно-значимое лицо, себя как личность определенного общества, группы, чьи требования он принял как свои.

Всеобщее содержание императивной категорий более богатое и, главное, более наполнено общественным смыслом, чем содержание остенсивной категории, поэтому ее действие на человека ведет к формированию более глубоких социальных свойств личности, в частности, веры и убежденности человека. Вера в необходимость принятия требований культуры и убежденность в неизбежности их осуществления - это важная общественная направленность сознания личности, в которой отражается сама способность культуры порождать общественную деятельность и которая выражается императивными формами[48].

Таким образом, остенсивная и императивная категории культуры являются отражением двух существенных моментов отношения человек - общество: остенсивность, раскрывая индивиду своим содержании его общественное содержание, выявляет общность, единство двух сторон противоречия; содержание императивности отражает различие сторон, акцентируя первичность общества и вторичность индивида, а следовательно, и производность его от общества. Овладение абстрактным содержанием остенсивных и императивных категорий формирует человека как личность, но на этом этапе он существует как "личность-в-себе", т.е. уже несет в себе определенное общественное начало, но "не распоряжается" им, не выделяет себя из общественного и культурного окружения. Превращение человека из "личности-в-себе" в "личность-для-себя", т.е. действительное и окончательное порождение личности, происходит в деятельности человека, которая направляется и организуется следующим уровнем категорий культуры - аксиологическими категориями.

Ценности культуры по своему содержанию могут быть различны: нравственные, политические, эстетические и т.п. В каждом из этих типов ценностей всегда содержатся определенное содержание. Но ценность как категория культуры, как универсальная форма предъявления опыта сама содержательна. И содержательность ее - результат отражения нового аспекта отношения личность - общество, отражение ситуации выбора. Аксиологические формы культуры объективируют в себе, делают достоянием культуры развивающийся в реальной истории опыт выбора. Абстрактным содержанием аксиологической категории и оказывается сама альтернативность, возможность и действительность ее, которая в реальном содержании конкретных ценностей превращается в альтернативность ценностей. Всякие ценности, как известно, существуют в противопоставлении, рефлексивны по сущности своей. Эта их рефлективная природа (вспомним гегелевское определение рефлективных категорий логики) и выражает сущность абстрактного содержания аксиологической категорий культуры.

На уровне личности абстрактное содержание аксиологической категории культуры находит свое проявление в способности оценки и выбора, в надежде на осуществление тех ожиданий, которые даны человеку в системе его ценностных представлений и в ценностных ориентациях. Без способности оценки и выбора невозможно осознание своей свободы в общественных отношениях и культуре. Именно эта рефлексия-оценка и оказывается тем механизмом, который порождает возможность суверенности личности.

Вся многообразная система ценностей культуры (нравственных, эстетических, художественных, политических, экономических и т.д.) составляют то объективное содержание, интериоризация которого, овладение которым ведет к становлению всего духовного мира личности. Вот почему и сформировалось представление о культуре как о системе ценностей, которые аккумулируют в себе и выражают собою все сущностные силы человека.

Культурное функционирование аксиологических форм связано с возникновением еще одного типа культурной категории - категории принцип. Принцип - конечное основание деятельности человека. В его всеобщем содержании как категории культуры отражается самая глубинная сущность отношения личность - общество: не только то, что стороны этого противоречия едины и связаны, ибо личность черпает свое содержание и направленность действия в общественном опыте, но и то, что именно человек как развитый общественный субъект является в конце концов творцом, создателем всего социального мира. Во всеобщее содержание принципа обязательно включаются представление о его интенциональности и о его необходимой связи с субъектом, о том, что принцип всегда является внутренним достоянием действующего субъекта. Принцип - организующее начало субъекта деятельности. Содержание всякого принципа сугубо интенционально, оно задает только направленность деятельности, но организация деятельности, ее наполнение конкретным содержанием и т.д. - дело рук самого субъекта. Содержание принципа реализуется и раскрывается всегда только в той системе, которая на его основаниях организована. Поэтому появление в культуре принципов как специфических культурных форм есть одновременно и появление содержательной систематизации всей культуры, всего общественного опыта, достижений, ценностей и т.д., возникновение целостности культуры и рефлектирование этой целостности.

На уровне личности категория принципа находит свое проявление в мировоззрении личности, в способности ее сохранять свою определенность. Как культурная категория принцип порождает способность личности осмысленно пользоваться своей суверенностью, своей свободой. Будучи "последней" в логике развития категорий культуры, принцип, действительно, становится первым (лат. princeps - первый по порядку) основанием личности и ее индивидуальности.

В принципе как категории культуры порождающая способность культуры находит свое наиболее адекватное выражение: принцип по сущности своей всегда ориентирован на организацию деятельности, всегда существует как становящаяся деятельность и становящийся субъект. Ни одно конкретное действие, ни одна конкретная индивидуальность не выражает принцип полностью, но единственный способ предъявления принципа - это конкретные его исполнения. Содержание принципа - это способ его работы и его действия.

Рассмотренные категории культуры являются наиболее общими категориями, которые отнюдь не исчерпывают все категориальное строение культуры (оно требует еще своего изучения), они отражают своим содержанием в абстрактном виде диалектику отношения личность - общество, отвлекаясь от конкретно-исторического содержания данного противоречия. Последнее также выражается в культуре, но уже в конкретных значениях и ценностях, определяющих ее историко-типологическое строение.

Всеобщие категории культуры связаны между собой, образуя категориальную систему культуры, ее культурологический каркас. Их взаимосвязь строится, с одной стороны, на исторической последовательности их развития в культуре, когда каждая последующая категория возникает на основе предыдущих и вбирает в себя содержание и логику предшествующих категорий (остенсивная категории несет в себе содержание категории достижение, аксиологическая категория вырастает на базе императивности и развивает дальше ее содержание и т.д.). С другой - на том, что каждая категория "более высокого" ранга общности становится основанием систематизации тех исторически и социально конкретных содержаний, которые выражаются в форме категорий предшествующего уровня (например, ценности определяют систему правил, предписаний и т.д., а принципы становятся фактором систематизации ценностей и всей культуры в целом).

Система категорий культуры как культурологический каркас целостности культуры составляет ту сеть культурных форм, с помощью которых реальное содержание деятельности человека превращается в содержание культуры, входит в нее и сохраняется, т.е. с их помощью культура порождает свое конкретное содержание, и тогда можно говорить о системе категорий культуры как порождающей модели любых культурных значений, о культуре как "порождающей аксиологии". Система категорий культуры выступает "порождающей моделью личности" данного общества и культуры, ибо определяет всеобщую структуру личности и пути ее формирования и культурного наполнения.

1982-1987 гг.