Моральная практика и моральное сознание

Что же представляет собой сфера моральной практики — нравственной деятельности и отношений? Как она взаимодействует с моральным сознанием?

Нравственная деятельность — это понятие, которое используется в этике для выявления смысла, присущего всем другим видам деятельности человека. Оно обозначает не особую сферу деятельности, имеющую предметно-содержательную определенность и специфику — например, трудовая, научная, художественная, — а общественную значимость любой деятельности человека. Любое моральное действие включает в себя работу сознания — мыслительные, чувственные, волевые компоненты, но в то же время не сводится только к ним, ибо предполагает свое опредмечивание, объективацию в реальной действительности в качестве определенного результата.

Правда, можно в целостном комплексе единой человеческой деятельности выявить такую, которая непосредственно по своим целям и содержанию подчинена сотворению добра и мотивируется исключительно моральными мотивами. Это «чистая» моральная деятельность — оказание гуманитарной помощи, филантропия, нравственное проповедничество и моральное воспитание. Однако в широком смысле слова под моральной деятельностью понимается вся человеческая деятельность, поскольку она имеет общественно значимый смысл, на нее распространяются нравственные требования, и она поэтому подлежит нравственной оценке.

Именно в том, насколько действия человека объективно пронизаны и наполнены общественно значимым смыслом, служат высоким целям и воплощаются в необходимые для нормальной жизни общества результаты, проявляется его нравственный потенциал, уровень нравственного развития. «Так как сфера нравственности есть по преимуществу сфера практическая и образуется преимущественно из взаимных отношений людей друг к другу, — писал В. Г. Белинский, — то здесь должно искать примат нравственности человека, а не в том, как человек рассуждает о нравственности».

Нравственная деятельность складывается из поступков, которые имеют собственную структуру, синтезируют в себе внешние, материально-вещественные его составляющие и внутренние, духовно-личностные компоненты.

Совершая поступки, человек вступает в определенные отношения с другими людьми, с обществом. Тем самым он устанавливает общественные отношения, совокупность связей и зависимостей, которые и называют нравственными отношениями. Нравственные отношения — это также не особый вид отношений, существующих отдельно от других общественных отношений, а их ценностное смысловое содержание (хотя можно выделить и «чисто» моральные отношения — например, отношения любви или дружбы).

Нравственные отношения несут в себе морально ценное содержание, выступают способом детерминации поведения человека наряду с ценностями морального сознания и внеморальными внутренними побуждениями. Вследствие этого они накладывают на человека определенные обязанности. В моральных отношениях человек постоянно как бы является и субъектом этих отношений, поскольку они и возникают как результат его деятельности, и их объектом, поскольку сам строй нравственных отношений, который застает человек при своем вступлении в общественную жизнь, сложился и существует независимо от него, предъявляя к нему определенные обязательства.

Поэтому как бы ни разнообразились нравственные отношения по содержанию, то есть какого рода обязанности устанавливаются данными нравственными отношениями, в какого рода поступках они реализуются, — их внутренним стержнем является отношение личности к обществу. Можно даже установить идеальный, то есть мыслимый в качестве самого совершенного и желаемого, характер отношения между человеком и обществом, модификацией которого и будут все реальные нравственные отношения.

Таким идеальным нравственным отношением можно считать отношение личности к общественному благу, которое потенциально предполагается во всех требованиях и ценностях морали, как к высшей, приоритетной цели, как наиболее важной для него ценности. Только при наличии такого внутреннего настроя его поведение и поступки могут служить установлению отношений солидарности и коллективизма, добросовестности в работе, патриотического служения на благо отечества, доброжелательности, гостеприимства и даже дружбы и любви. Ведь и самые интимные душевные отношения между близкими людьми предполагают следование общественно полезным ценностям — верности, преданности, бескорыстному желанию добра другому.

Однако само это отношение личности к общественному благу как высшей ценности, из фундамента которого вырастают другие моральные отношения, предполагает в качестве своего необходимого условия обратное, не менее фундаментальное отношение общества к личности как конечной цели своего существования и развития. Не человек является средством всех общественных преобразований, орудием общественных законов и исторической необходимости, а общество есть продукт взаимодействия людей, условие саморазвития и самореализации человека.

Это фундаментальное отношение к человеку как конечной цели общественного развития предопределяет гуманистический характер общественного блага и всех строящихся на его основе нравственных отношений. Ибо в противном случае они оказывались бы бесчеловечными, требуя от человека только одного —жертвенного самозаклания во имя чуждой ему ценности. Соответственно отношение общества к человеку как конечной цели своего развития результируется в принципе гуманизма и производных от него нравственных отношениях, выражающих права, свободу и достоинство человека.

Конечно, такое взаимоотношение на основе встречных векторов — отношение личности к общественному благу как высшей ценности и отношение общества к человеку как конечной цели — есть лишь идеальное воспроизведение мыслимого совершенства, к которому необходимо стремиться, если желать преодоления раскола между моральным сознанием и моральной практикой. Для этого необходимо еще пройти огромное расстояние в своем развитии и обществу, и человеку, но именно реальное состояние нравов, моральной практики и нравственных отношений фиксирует исторически конкретную меру приближения общества к этому идеалу.

Таким образом, становится очевидным, что моральная деятельность и нравственные отношения составляют объективированную, выраженную в поведении и социальных связях, сторону морали. Свое более или менее устойчивое закрепление они находят в общественных нравах, то есть относительно устойчивых, типичных и массовидных формах поведения и отношениях. Нравы по отношению к индивидуальной нравственной деятельности имеют значение детерминирующих ее наряду с моральными мотивами и внеморальными побуждениями факторов.

Нравственные отношения, как и моральная деятельность, и объективны по своему статусу, и субъективны одновременно. Ведь они существуют независимо от воли и сознания отдельного человека, но в то же время являются выражением побуждения общественной воли и проявлением сознательной деятельности индивида.

Нравственные отношения образуют социально-ценностный каркас общественных отношений, складывающихся во всех сферах общественной жизни — в экономике, политике, праве, художественной, научной, спортивной деятельности, — придавая им человеческое измерение. Ведь они остаются каналами морального общения и взаимодействия людей, взаимной поддержки и чувствами, переживаниями, моральным опытом.

Собственно же идеальную сторону морали представляет моральное сознание. Вследствие того, что мораль целиком есть способ практически-духовного освоения действительности, именно моральному сознанию там принадлежит основная роль.

Моральное сознание разделяет присущие морали характеристики, и его рассмотрение подчиняется тем же методологическим принципам, которые используются при анализе форм общественного сознания.

Вообще формы общественного сознания различают по объекту отражения, по лежащей в основе его появления общественной потребности и соответственно по роли в жизни общества, а также по особенностям отражения действительности.

Моральное сознание порождается потребностью в регулировании общественных отношений и выполняет это свое назначение посредством выработки духовных ценностей, образующих в совокупности идеальную модель должного поведения и отношений. Моральное сознание не является предметно локализованным, ибо любые сферы жизнедеятельности человека —материальное и духовное производство, политика, взаимоотношения между человеком и государством, наука и искусство, быт и личные взаимоотношения между людьми, — все это является объектом его отражения, придавая моральному сознанию характер вездесущности.

Однако наука или искусство также в качестве форм общественного сознания имеют объектами своего отражения явления всей действительности.

Здесь необходимо вспомнить, что сознание вообще складывается из предметного сознания и рефлексии самосознания — оно знает то, на что направлено, что воспроизводит в своем содержании в идеальной форме и что составляет его предметное содержание, и одновременно оно осознает свое содержание как отличное от того, на что оно направлено, как свое субъективное бытие. И если эти моменты в индивидуальном сознании зачастую слиты и нужно специально фиксировать внимание, чтобы отличить предметное сознание, «то, что оно знает», от самосознания, осознающего, что это знание принадлежит именно субъекту, то в общественном сознании эти аспекты духовного освоения действительности оказываются четко разделены между различными формами, или видами, общественного сознания.

Роль предметного сознания, воспроизводящего действительность так, как она есть сама по себе, объективно, достается науке, идеалом которой является объективная истина.

Остальные же формы общественного сознания отражают действительность рефлексивно, через призму своего предназначения и роли в обществе. Так, в отличие от науки, отражающей действительность так, как она есть, вскрывающей фактическое положение вещей, причинно-следственные связи объективного мира, то есть сущее само по себе, моральное сознание постигает действительность с точки зрения ее значения для субъекта сознания. Поэтому даже там, где объектом отражения выступает природа, научное суждение констатирует то, что есть — «природа подвергается техногенным перегрузкам», а моральное суждение отражает значение природы для человека и выражает отношение к ней — «любите природу, мать вашу».

Вездесущность морального сознания не исчерпывается тем, что все, в особенности явления общественной жизни, может стать его объектом. Моральное сознание универсально и в смысле того, что свои суждения оно обращает от имени всех ко всем, выражая свое содержание в безлично-анонимной форме. Эта особенность морального сознания, которое, с одной стороны, явно пронизано субъективностью, устанавливает значение явления для кого-то, а с другой —старается избежать идентификации с каким бы то ни было субъектом, заставляла философов прошлого признать моральные суждения априорными и абсолютными истинами, установленными самим Господом. Ведь только ему под силу сначала формулировать ценностное суждение, а затем творить бытие таким образом, чтобы это суждение было, оставалось абсолютно верным.

На самом деле всякий раз, когда кто-либо высказывает моральное суждение от имени какого-то субъекта, его подлинным авторитетным источником в силу специфики морального сознания оказывается более широкий субъект — не индивид, не группа, не класс и даже не существующее на данный момент общество, а человечество в целом, с его прошлым и надвигающимся будущим.

Рефлексивная природа морального сознания особенно явственно проявляется в присущей ему деонтологической и аксиологической модальности. Все образования морального сознания пронизаны императивностью, повелительностью, и их можно представить как разновидности морального требования. Одновременно эти требования выражают некоторую нужду, необходимость, потребность, имеющую в качестве цели некое идеальное положение вещей, удовлетворяющее эту нужду. Вот эти идеальные цели и выступают моральными ценностями, идеальными образованиями, в сравнении с которыми моральное сознание и устанавливает моральную ценность реальных поступков и явлений жизни. То есть в моральном сознании находит отражение не действительность сама по себе, взятая объективно, безотносительно к субъекту, а отношение к ней субъекта. В требовании поступать так или иначе или, что то же самое, в признании должного поведения и его результатов целями и ценностями, находит отражение не то бытие, которое в данный момент наличествует, а некая идеальная проекция желаемого и требуемого, необходимого бытия. Поэтому сама особенность отражения действительности в моральном сознании, вытекающая из его назначения и проявляющаяся в присущих ему долженствовательности и оценочности, предопределяет его специфику — смотреть на мир через призму субъективно-пристрастного, заинтересованного отношения к нему. Своим содержанием и значением моральное сознание дает представление о том, какой действительность должна быть, чтобы соответствовать потребностям субъекта. Это предопределяет присущий моральному сознанию дух критичности и неудовлетворенности, постоянное отталкивание от действительности, от реально достигнутого уровня развития, и забегание в идеальное бытие, выражающее более совершенный уровень общественных отношений.

Моральное сознание своим содержанием как бы задает впереди субъекта линию горизонта, символизирующую более совершенное и лучшее будущее, к которому можно приближаться, но при этом сама эта линия, планка устремлений, также удаляется и повышается.

При этом очень важно отметить еще одну особенность морального сознания. Будучи по форме отражения всеобщим, безлично-анонимным способом воспроизведения действительности в виде идеального, должного бытия, моральное сознание приобретает некий трансцендентальный, абсолютный характер. Оно несет в себе требование лучшего, но не лучшего тому или иному отдельному субъекту, а лучшего самого по себе, вообще.

Поэтому каждый отдельный субъект морального сознания, будь то индивид, социально-этническая общность, сословие, класс, общество в целом, никогда не может полностью отождествиться, слиться с этим трансцендентальным, абсолютным моральным сознанием, способным аккумулировать в себе не просто эмпирические потребности и интересы наличных субъектов и требования существующего общества, а выражать некие общеисторические требования и законы развития человеческого общества вообще. Поэтому любое эмпирическое моральное сознание, то есть присущее отдельному субъекту моральное видение действительности, оказывается относительным, находится в постоянном беспокойстве за достоверность своего содержания, постоянно обращается к самоанализу и самообоснованию. Ощущая это свое несовпадение, моральное сознание отдельного субъекта оказывается пронизанным критической неудовлетворенностью не только по отношению действительности, но и к самому себе, что является мощным стимулом для его самосовершенствования.

В своем эмпирическом бытии человек как бы расслаивается — он принадлежит различным общностям: классу, нации, профессиональной и возрастной группе, семье, самому себе, наконец, и ощущает их потребности своими, хотя и в разной степени. Это стимулирует работу его самосознания, заставляет его искать самоопределения, находить и воплощать в себе, своем Духовном бытии некоторое сочетание, конфигурацию взаимопересекающихся потребностей и интересов общностей, к которым он принадлежит. Собственно, индивидуальное своеобразие этой конфигурации и составляет моральную позицию индивида.

Однако ни по отдельности, ни в совокупности моральное сознание отдельных субъектов, общностей не может полностью совпасть и исчерпывающе выразить содержание «всечеловеческого» морального сознания, которое остается абсолютным критерием для критического сравнения и оценки любой моральной позиции.

Само «всечеловеческое» моральное сознание является не выражением интересов более широкой общности, ибо тогда автоматически моральная позиция большинства была бы выше позиции меньшинства, не проявлением в особой специфической форме безличного долженствования коллективного и общего интереса, а чем-то неизмеримо более глубоким. Моральное сознание призвано осознавать и выражать не интересы коллективных общностей в противоположность более частным и индивидуальным интересам, а некие абсолютные общеисторические потребности общественного развития. Абсолютные в том смысле, что они не зависят от конкретного уровня общественного развития, его социальной, этнической, классовой структуры, конфигурации общественных и индивидуальных интересов и выступают таковыми везде и всегда — потенциально, как в начале человеческой истории, или актуально, как на современном уровне, и останутся таковыми, даже если ей придет конец. Абсолютными также в том смысле, что они, эти потребности, составляют одновременно и средство, и цель общественного развития.

Таковыми можно считать потребности в признании и обеспечении ценности человеческой жизни во всех ее проявлениях — материальном и духовном. Именно рассмотрение и оценка всего происходящего, всей действительности с точки зрения человека как абсолютной ценности составляют сущность морального воззрения на мир.

Причем именно с точки зрения абстрактного человека, человека вообще, не принадлежащего никакому определенному обществу, классу, профессии, историческому этапу общественного развития, ибо все эти характеристики лишь модифицируют, изменяют и искажают порождаемыми ими интересами и потребностями абсолютную общеисторическую потребность в обеспечении ценности человеческой жизни. Именно эта потребность осмысливается и выражается в содержании морального сознания, задающего гуманистический вектор реальной деятельности людей и как бы парящего над развертывающимся в общественной жизни столкновением и борьбой интересов в качестве идеального эталона, мерила, оправдывающего или осуждающего положение дел в мире с точки зрения его соответствия или несоответствия принципам истинной человечности.

Ценность человеческой жизни, ценность личности со всеми ее правами, свободой и достоинством ныне признается базисной основой человеческого бытия вообще и морали в частности*.

* См. об этом: Перестройка и нравственность. Материалы «круглого стола» // ВФ. 1990. №7. А также: Степин B.C., Гусейнов А.А., Межуев В.М., Толстых В.И. От классовых приоритетов к общечеловеческим ценностям // Квинтэссенция. Философский альманах. М.,1992.

Только с такой позиции можно понять, почему морально более значимой, истинной может быть точка зрения индивида, а не коллектива, ибо истинность выносимых моральным сознанием суждений зависит не от того, что оно произносится от имени большинства или даже выражает интересы более широкой общности людей, а от его способности соответствовать универсальной базисной ценности всего исторического процесса и производным от нее ценностям — человеческой личности и ее интересам и потребностям.

Поэтому человек может быть прав, поступая вопреки общепринятым формам поведения, и может оказаться ответственным, даже если подчиняется им, поступает «как все», делает то же, что и другие.

Моральное сознание оказывается относительно независимым от фактического положения дел и интересов в обществе и само вносит суждения, оправдывающие или осуждающие существующие общественные порядки прежде всего потому, что оно не связывает свои суждения непосредственно с наличными фактами («поступай так, потому что это делают все») или с общественными интересами («нравственным является то, что служит интересам построения коммунистического общества»). В этих случаях моральное сознание пытаются подчинить другим видам социальной детерминации поведения человека, что оказывается для него неприемлемым.

«Поступай всегда так, чтобы выражать абстрактные принципы истинной человечности, интересы человеческой личности, даже если так никто не поступает, и это противоречит коллективным, общим, общественным (как разновидности общих) интересам!» — вот логика морального сознания, и отступление от нее может быть объяснено, но никак не оправдано. Моральное сознание не приемлет логики групповых интересов как критерия моральности — будь то интерес родоплеменной общности, средневекового сословия или потерявшего свои очертания в конце XX в. класса. В основе его требований и ценностей лежит не коллективное веление или совместное одобрение, а выражение подлинной цели социальной формы движения материи — потребности развития человеческой личности, их осознание и реализация в ответственном поведении человека.

В связи с этим весьма важным для понимания специфики морального сознания является выяснение его соотношения с общественным мнением. Ранее уже было показано, что регулятивная функция морали во многом осуществляется при опоре на общественное мнение, в связи с чем некоторые исследователи, видящие в морали прежде всего ее связь с общим интересом, почти отождествляют моральное сознание и общественное мнение. Раз моральные требования выражают волю социальной общности, а общий интерес является высшим критерием во взаимоотношениях человека и общества, то «естественно, что наиболее авторитетным субъектом моральной оценки выступает... общественность», считает Л. М. Архангельский*.

* Архангельский Л. М. Курс лекций по марксистско-ленинской этике. М., 1974. С. 97.

При этом общественное мнение он именно так и определяет, как «коллективное суждение по вопросам, имеющим общественный интерес»*.

* Архангельский Л. М. Указ. соч.

Действительно, общественность, понимаемая как субъект прозрачности, гласности, публичности в вопросах морали, является важнейшим фактором, воздействующим на моральное сознание. Но именно в смысле обеспечения свободного и гласного, публичного характера функционирования морального сознания, не как его подмена выражением группового интереса, который подминает и не дает свободно выразиться отличным от выраженного в «коллективном суждении» мнениям.

Поэтому более верной представляется точка зрения, что общественное мнение есть состояние общественного сознания, а не его часть. При этом оно может характеризовать не только моральное сознание, но и политическое, правовое, художественно-эстетическое, выполняя при этом экспрессивные, консультативные, директивные функции, вынося суждения и оценки, то есть внешне осуществляя процедуры, очень похожие на функции морали. Собственно, поэтому его и зачисляют в сферу морального сознания. Как и моральное сознание, общественное мнение носит неофициальный, неинституциональный характер, допускает дискуссионность и альтернативность суждений. То есть оно явно по своей форме может быть выражением морального сознания, его содержания.

Однако с таким же успехом оно может быть выражением содержания, расходящегося с содержанием и ценностями морального сознания, выражением классового, социально-группового эгоизма, национализма и вообще групповщины, что становится все более вероятным в условиях растущей зависимости от общественного мнения, от средств массовой информации, находящихся в руках отдельных социальных групп. Общественное мнение, ранее подобно морали характеризовавшееся стихийным характером существования, теперь все больше становится организованным продуктом целенаправленной деятельности, навязываемым обществу и заставляющим его усваивать штампы и стереотипы суждений и оценок. В этом смысле общественное мнение становится уже выразителем не морального, а аморального содержания, ибо игнорирует важнейшее его условие - уважение личной самостоятельности человека.

Таким образом, общественное мнение, складывающееся в атмосфере гласного, открытого, публичного обсуждения нравственных вопросов, препятствующего навязыванию односторонней позиции и обращенного к свободному человеку, оказывается действительно важным средством и способом выражения содержания морального сознания. Но при отсутствии этих условий моральное сознание отдельного субъекта оказывается искаженным и далеким от истинных моральных ценностей.

Итак, можно подвести итог рассмотрению специфической природы морального сознания и особенностей осмысления им действительности.

Моральное сознание характеризуется универсальностью, всеобщностью, способностью все сделать объектом суждения и оценки, которые она выносит с точки зрения «всего человечества». За этой «всечеловечностью», всеобщностью помещается общеисторическая потребность в признании и обеспечении ценности человеческой личности, абстрактных принципов подлинной человечности, присутствующих в истории наряду с искажающими их конкретно-историческими интересами.

Вследствие этого моральное сознание стремится смягчить и отрегулировать столкновение и борьбу этих интересов, само оставаясь как бы над ними и отражая поведение и отношения людей друг к другу с позиции идеального долженствования, с позиций критической неудовлетворенности сущим и противопоставления ему некой идеальной справедливости, совершенства.

Поэтому моральному сознанию присущи императивность повелительность и оценочность. Оно требует, вменяет человеку идеально-должную модель жизнеустройства и оценивает степень соответствия или несоответствия его поведения этой модели.

Моральное сознание выступает в безлично-анонимной форме, обращая свои повеления и оценки от имени всех ко всем, и поэтому не приемлет отождествления с позициями и интересами отдельных общностей — рода, племени, народности, нации, сословия или класса. Моральное сознание выражает не общий, а более глубокий и перспективный интерес в выработке свободной индивидуальности, самостоятельной и ответственной личности. Отношение к личности как цели и ценности исторического развития выступает поэтому в моральном сознании как критерий моральных ценностей и оценивания на их основе всех явлений социальной действительности, в том числе сословных, национальных и классовых интересов, а не наоборот.

Моральное сознание может опираться на общественное мнение, когда оно не противоречит его ценностям, но может и отвергать его с позиций индивидуальной честности и совести как индивидуального морального локатора.

Моральное сознание — структура и содержание

Моральное сознание является некоторым целостным образованием, организующим свое содержание посредством определенной структуры, внутренней связи составляющих его элементов.

Простейшими и исторически первыми формами нравственного отражения были нормы, выражающие заключенную в многократно повторяющихся практических действиях людей общественную целесообразность.

В самом общем виде норма представляет собой требование, которое должно быть выполнено для достижения определенной цели. Она может быть выражена в форме наставления, запрета, поучения, правила или предписания, в форме заповеди и пожелания. Однако во всех случаях эти формы выступают способом выражения должного и несут в себе повелительное начало — требовательность, императивность.

Более всего норма похожа на правило, которое тоже устанавливает способ и характер выполнения того или иного действия. Однако, если правила сознательно устанавливаются людьми для достижения определенных целей, могут вводиться, отменяться или изменяться, то нормы имеют более объективно необходимое происхождение и складываются не по произволу и соглашению, а по логике той сферы действительности, которую призваны регулировать. Таковы, например, нормы правильного мышления, нормы языка, нормы морали.

В узком смысле слова, моральная норма представляет собой единичное частное предписание, понуждающее к совершению определенного поступка или запрещающее его. Здесь важно подчеркнуть, что речь идет именно о поступке — субъективно мотивированном действии индивида, совершаемом в условиях наличия возможности поступить так или иначе, в отличие от обычая или ритуала. Если в обычае его предписывающая сила как бы коренится в самом действии, многократно совершаемом всеми, и не отделяется от него в виде идеальной модели, образца или запрета, то моральная норма — это уже идеальное образование в сознании, противостоящее реальному бытию, обращающее к нему свое долженствование.

Одновременно моральная норма предполагает определенный минимум самостоятельности индивида, его способность мотивировать свои действия, ориентируясь на идеальные ценности в сознании, а не на обычно повторяющиеся и практикуемые формы поведения, требующие лишь подражания.

Таким образом, в норме уже выражено присущее моральному сознанию долженствование, противостоящее существованию, то есть антитеза должного и сущего. Моральное сознание отражает сущее с точки зрения должного, более лучшего и совершенного, а моральная норма оказывается наиболее простой формой противоречивого единства сущего и должного в морали.

Действительно, присущее морали долженствование вытекает из сущего как своего основания, ибо в своих нормах выражает объективную необходимость и общественную целесообразность определенных форм взаимоотношений между людьми, которые еще не стали обыденным явлением. Моральные нормы «не лги», «будь честен», «помогай другу», «уважай старших» призывают и требуют от человека определенного поведения не потому, что все и всегда были и остаются честными, хорошими друзьями и оказывают почтение к старшим. Если бы это было так, необходимость существования этих норм оказалась бы под вопросом, они стали бы излишними.

Следовательно, моральные нормы отражают не само сущее как оно есть, а выражают его в тенденциях и стремлениях в виде идеального, более высокого и совершенного строя отношений между людьми, с точки зрения его желательности и общественной необходимости. В свою очередь, становясь постепенно достоянием отдельных индивидуальных субъектов морального сознания и воплощаясь в практику их поведения и отношений, моральные нормы также постепенно входят в привычное им следование, превращаются в нравы. Получается, что моральная норма как бы отталкивается от реально практикуемого поведения, противостоит ему в виде идеального образца должного, необходимого, желаемого поведения и постепенно «подтягивает» реальное поведение к этому образцу, наполняя человеческую деятельность все большим нравственным содержанием.

В то же время это касается далеко не всех моральных норм, ибо большая их часть всегда нарушалась и будет нарушаться вследствие того, что поведение человека мотивируется далеко не только моральными соображениями, что делает необходимым существование моральных норм, утверждающих в своей совокупности некий идеальный образец для подражания или для вынесения оценки.

В связи с этим некоторые исследователи даже вводят среди моральных норм градацию по степени соотношения в них должного и сущего. При этом выделяются нормы нарождающиеся, находящиеся на стадии формирования, отражающие вновь назревшие потребности и являющиеся вначале достоянием узкого круга наиболее развитых в моральном отношении людей. Они еще не стали нормами фактического поведения, и в самом моральном сознании формируются в виде некоторых желаемых и должных целей, постепенно преобразуя саму систему приоритетов в моральном сознании. Вторую группу образуют нормы, широко вошедшие в практическую жизнь, чей долженствовательный потенциал нашел реализацию в массовом поведении, в сущем. Существование этих норм обусловлено наличием возможностей при определенных условиях их нарушить, что требует подкрепить это правильное поведение и предохранить, предотвратить человека от соблазна поступиться этими нормами. И третья группа норм — отживающие, превратившиеся в обычно традиционные формы поведения и разделяющие присущие обычаям ограниченности.

Первоначально моральные нормы черпали необходимый для их выполнения авторитет и силу из религиозного обоснования, вследствие чего принимали вид религиозных заповедей. Таковыми является, например, большая часть заповедей, составляющих «закон Божий», — «не убий», «не кради», «почитай отца твоего и мать твою», «не произноси ложного свидетельства», «не прелюбодействуй», «не пожелай ничего, что у ближнего твоего».

Разумеется, они существуют и вне религиозных заповедей, обретая только за пределами религии чистоту нравственной мотивации и свою моральную специфику — «всегда говори правду», «не обижай других людей», «исполняй обещания». Выражая потребности повседневного человеческого бытия и общения, моральные нормы требуют от него поступать, так, чтобы не разрывать ткань этого общения, делать его удобные приятным, а не только полезным, для чего необходимо быть вежливым, помогать нуждающимся, не нарушать порядок и чистоту и т. д.

Простота нравственных норм делает их понятными и доступными каждому, а их социальная целесообразность и ценность самоочевидными и не нуждающимися в дополнительном обосновании. Они предостерегают человека от поступков с нежелательными последствиями, а их соблюдение обеспечивает порядок и гармонию в обществе.

В то же время простота этих норм и их самоочевидность не означают легкости их исполнения и требуют от человека и моральной собранности, и волевых усилий — достаточно припомнить, как нелегко бывает сохранить вежливость в переполненном транспорте или в очереди.

Моральные нормы складываются в моральном сознании в определенную систему взаимозависимости и соподчинения, образуя более высокий, общий строй нравственного мышления — моральный кодекс, то есть совокупность моральных норм и принципов, объединенных по единому основанию.

Кодекс предполагает в человеке не просто готовность следовать именно этой норме поведения, но и умение оценить ситуацию и выбрать правильно подходящую для этого случая норму, чтобы не оказаться в положении Иванушки-дурачка, который усвоенную на свадьбе норму — пожелание побольше подарков молодым («таскать вам, не перетаскать!») некритически перенес и на случай с похоронами, за что был нещадно бит.

Тем не менее жизнь всегда богаче и многообразнее всех норм и кодексов, а сложность жизненных ситуаций не поддается охвату в сколь угодно широком перечне предписаний. Вследствие этого в моральном сознании с необходимостью появляются моральные принципы. При всей смысловой и содержательной близости принципов и норм они все же отличаются друг от друга прежде всего тем, что принципы — это более обобщенное выражение нравственного долженствования, относящееся не к отдельным ситуациям и поступкам, а к самой направленности деятельности человека, его жизненной ориентации.

Моральные принципы пронизывают собой и организуют моральное сознание, являясь его своеобразными «несущими конструкциями». Они выражают выработанные моральным сознанием общества требования, касающиеся самой сущности и назначения человека, смысла его жизни, характера взаимоотношении с другими людьми.

Давая человеку общую перспективу его деятельности и поведения, моральные принципы обычно служат основанием для более частных и детальных норм поведения, в которых содержание принципов конкретизируется.

Соответственно этот уровень моральной регуляции предполагает от человека значительный рост личной сознательности, его способность добровольно ориентироваться на основные ценности морали, выраженные именно в моральных принципах — гуманизма, коллективизма, добросовестного выполнения общественного долга, трудолюбия. Зрелая моральная личность должна быть способна осознавать содержание нравственных принципов и их значение, ставить исходя из них нравственные цели и самостоятельно вырабатывать способы их достижения применительно к конкретным обстоятельствам.

Наряду с содержательными принципами мораль вырабатывает и формальные принципы, раскрывающие особенности функционирования ценностей и требований в моральном сознании. Моральное сознание предполагает в качестве собственных формальных оснований принцип сознательности, добровольности, бескорыстия, самоотверженности в отличие от других форм императивно-ценностного сознания, характеризующихся некритическим принятием, догматизмом, авторитаризмом, фанатизмом.

Только сочетание содержательных и формальных принципов в моральном сознании позволяет ему осуществлять свое предназначение.

Так, принцип гуманизма предполагает от личности сознательное и добровольное следование нормам доброжелательности, уважения и любви к любому человеку, готовность прийти к нему на помощь, защитить его достоинство и нрава. Гуманность оказывается несовместимой с насилием, принуждением, давлением, унижением человеческого достоинства, оскорблением человека, нанесением ему обиды, обманом, несправедливым отношением.

Правда, вследствие большой общности, неоднозначности и некоторой неопределенности в содержательном плане, необходимой для предоставления субъекту морали самостоятельности и выбора поступков, моральные принципы вынуждены саморефлектировать, стремиться к самообоснованию, что приводит к смыканию морального сознания с этическим сознанием и рождению моральных «кентавров» вроде «пролетарского гуманизма».

«Пролетарский гуманизм» распространяет требования гуманности только на «своих» и признает оправданность и необходимость жестоких и насильственных способов обращения с теми, кто является «врагом народа» и куда зачисляются все, не принадлежащие к трудящимся классам или не разделяющие предписанные этим классам установки. Однако, к каким бы оговоркам при этом ни прибегала марксистская этика, оправдывающая насилие по отношению к человеку тем, что это «не самоцель», а лишь «средство» и «момент» на пути осуществления гуманистических целей, даже она вынуждена признать, что «нравственное сознание не может рассматривать его как облагораживающую и возвышающую деятельность; человеколюбие и насилие в этом смысле всегда находятся в состоянии напряженного разлада»*.

* Марксистская этика. М.,1980. С.206.

Действительно, какими бы экономическими и политическими причинами ни вызывалась необходимость нарушения требования принципа человеколюбия, мораль не может переходить на точку зрения, оправдывающую эти нарушения, не утрачивая самое себя, ибо она существует вовсе не для обслуживания экономических и политических -интересов, а для оценки степени их человечности.

Так же принцип добросовестного отношения к труду, трудолюбия, конкретизируется в признании нравственной ценности любого вида общественно полезной деятельности как сферы самореализации личности в уважении к умелой, профессиональной деятельности и честному, прилежному добросовестному работнику, который бережно и по-хозяйски относится к средствам труда и рабочему времени, делится своими знаниями, умением и опытом с другими.

При этом на саму личность возлагается ответственность за правильное понимание содержания моральных принципов и разрешение возникающих при этом коллизий, не прячась за наукообразные рассуждения, которые личность обязана принимать в расчет, но не имеет права подменять ими собственное моральное сознание.

Подобного рода коллизиями наполнена нравственная жизнь, и именно отсутствие некоей «окончательной», «высшей» инстанции при их разрешении заставляет индивида испытывать мучительные колебания и сомнения в правильности понимания ею моральных требований. Например, гуманное отношение к человеку предполагает быть с ним всегда честным, но в то же время чувство сострадания и нежелание причинить дополнительную боль иногда не позволяют сообщить правду.

Наиболее трудной в этом плане коллизией, пожалуй, является проблема сочетания в моральном сознании принципов коллективизма с принципом самоценности индивидуальной личности и порождаемых этим индивидуалистических ценностей. Долгое время в этике считалось, что именно коллективистские ценности соответствуют природе морали как выразителя общественного интереса и общественной воли, в то время как индивидуалистические ценности лишь ослабляют и подрывают ее.

При этом упускалось, что мораль имеет своей целью не просто утвердить некий общественный интерес вопреки индивидуальным стремлениям людей, но прежде всего обеспечить гармонию взаимоотношения людей в обществе. Исторический опыт нравственной жизни общества показал, что попытка превознесения одного из этих принципов за счет принижения другого оборачивается разрушением морали вообще.

Действительно, общественно-коллективистская сущность морали требует от личности ориентации на коллективные формы ценностной самореализации, развитие отношений человеческой солидарности, товарищества и взаимопомощи, взаимной честности и доверия между людьми. В этом смысле все моральные принципы ориентируются на приоритет общественно значимых ценностей, даже те, которые раскрывают не содержание деятельности, а формальные особенности выполнения моралью своих функций, например принцип самоотверженности.

В то же время мораль выполняет свое назначение только при свободном и добровольном выборе личности, ее способности к самостоятельному осуществлению собственной индивидуальной инициативы. А это возможно только при условии, что общественные коллективистские ценности не навязываются человеку под жестким социальным контролем, а выступают как итог, к которому приходит личность в своем индивидуальном свободном развитии, как высшее проявление ее морального достоинства и личной ответственности.

Именно поэтому игнорирование моральной ценности индивидуализма как формы личной сознательности, добровольности, ответственности в условиях формального, догматического или фанатического, следования нормам коллективистской нравственности, отнюдь не свидетельствует о высоком уровне морального состояния общества. Подобная коллективистская нравственность не только не является результатом свободного развития личности, поднявшейся до сознательной саморегуляции взаимоотношения личного и общественного интереса, а наоборот, демонстрирует, что эта личность даже не поднялась еще до осознания необходимости такой регуляции.

Важность личностных характеристик в процессе развития нравственности обусловливает формирование в моральном сознании параллельно с выработкой норм и принципов представления о моральных качествах личности, делающей ее способной жить по законам морали.

В классической этике моральные качества личности назывались высокопарно, но весьма точно — добродетели, то есть способности к деланию добра. Душевная щедрость, доброта, отзывчивость, мужество и великодушие, трудолюбие и скромность, верность и самоотверженность — все эти качества делают человека нравственной личностью, а душевная черствость, эгоизм, лень и тщеславие, нечестность, мелочность и жадность, трусость разрушают общественные связи и отношения и поэтому осуждаются моралью.

Таким образом, в понятиях моральных качеств личности («добродетелей») конкретизируются ценностные представления морального сознания о хорошем и плохом, праведном и грешном в характеристиках самого человека. Их содержание отражает требования морали к самому человеку как субъекту нравственных отношений. И хотя в каждом конкретном человеке перемешано много хорошего и плохого, моральное сознание стремится мысленно выделить самые ценные нравственные характеристики человека и соединить их в обобщенном идеальном образе нравственно совершенной личности.

Так постепенно в результате работы морального сознания складывается понятие нравственного идеала личности, воплощение идеи морально безупречного человека, сочетающего в себе все мыслимые добродетели и выступающего образцом подражания. Моральный идеал личности предстает в моральном сознании как критическое отрицание несовершенной действительности и ее духовное преодоление, выполняя тем самым оценочную и стимулирующую функцию, давая человеку перспективу и цель для развития и совершенствования. Моральный идеал играет также важнейшую организующую роль — объединяя воедино и придавая смысл моральным нормам, принципам, моральным качествам человека относительно более высокой цели, котором они служат. Одновременно он задает самый общий масштаб оценки не только отдельных поступков или моральных качеств личности, но и самих моральных норм и принципов, менее общих по отношению к идеалу ценностей.

По большей части свое персонифицированное воплощение моральный идеал всегда находил в религиозных или художественных образах как продуктах духовной деятельности — в образах Будды, Христа, Дон-Кихота, князя Мышкина.

Моральный идеал удовлетворяет одну из важнейших потребностей человека — жить не только сегодняшним днем, но и стремиться заглянуть в будущее, предвидеть его и приблизить. Без такой исторической перспективы человек утрачивает представление об осмысленности жизни, уверенность в себе, становится равнодушным, проникается скептицизмом и цинизмом.

В то же время осознание зависимости нравственных характеристик человека от условий общественной жизни, неудовлетворенность морального сознания царящей в жизни несправедливостью, открытой и замаскированной враждой, нечестностью, неверностью, насилием и жестокостью, вызывают в нем мечты о таком общественном устройстве, где все эти пороки будут изжиты, где будут созданы условия для воспитания нравственно здоровых и порядочных людей.

Так вслед за личным нравственным идеалом в моральном понятии складывается представление о нравственном идеале общества, отражающем несовершенство реальной жизни и надежды на лучшее будущее и другую, совершенную, жизнь. Таковы, например, религиозные упования на грядущее «царство божие», литературно-художественные и социально-философские утопии.

Сама моральная идеализация коренится в критической неудовлетворенности действительностью, в нежелании и неспособности морали примириться с несовершенством реальной жизни и в неуемной устремленности морального сознания в лучший, идеальный строй взаимоотношений людей.

Она как бы вырастает из самого несовершенства человеческой жизни, и природа ее такова, что любой достигнутый уровень цивилизованности и нравственной культуры является с моральной точки зрения всегда недостаточным и требует постоянных усилий для дальнейшего совершенствования. Моральные идеалы и выполняют роль «горизонта», к которому необходимо постоянно стремиться, но достичь невозможно вследствие природы нравственной идеализации.

Однако это не означает бессилия и бессмысленности нравственных идеалов —дескать, раз невозможно достичь, то незачем и стремиться, — а наоборот, подчеркивает незавершенность человеческой природы, ее открытость для бесконечного развития и совершенствования безотносительно к заранее установленным масштабам.

Перечисленные элементы морального сознания образуют в сознании отдельных моральных субъектов различные своеобразные конфигурации, придающие этому сознанию определенную целеустремленность и целостность. Поэтому А. И. Титаренко выделяет еще в структуре морального сознания такую конфигурацию нравственных ценностей и требований, которую он обозначает как ценностную ориентацию. Это способность нравственного сознания постоянно и в самых различных обстоятельствах направлять помыслы и действия человека на достижение определенной моральной цели и результата. Это ценностно-императивная устремленность морального сознания, обеспечивающая единство и целенаправленность действий морального субъекта, всей структуры нравственного сознания личности.

Ценностная ориентация сознания есть более глубокое и устойчивое образование, нежели отдельные нормы, правила, принципы, добродетели и идеалы, ибо есть результат их взаимодействия. Этот результат образует некую исходную позицию личности, ее нравственный потенциал, и проявляется не в отдельных действиях и поступках, которые могут быть и случайными, ситуационными, а во всей линии поведения и нравственного самочувствия личности, выражая его нормативную тенденциозность. Она поэтому является более фундаментальном характеристикой поведения, нежели отдельные мотивы. Она сама способна оценивать те или иные мотивы, оправдывать одни и приглушать другие, проявляться в поступках-порывах, не являющихся на первый взгляд результатом морального выбора субъекта, но вытекающего из его характера, который обязательно включает и моральный выбор, и сознательную работу над собой. Именно ценностная ориентация личности, пронизывая все этажи и подвалы психики человека — мышление, волю, чувства, подсознательные импульсы, — позволяет человеку мгновенно и не задумываясь выбрать верную линию поведения.

Безусловно, что важная роль в формировании ценностной ориентации человека принадлежит теоретическим знаниям об устройстве общества, о месте человека в нем, его назначении и призвании, но еще более важным фактором является практическая жизненная позиция человека в системе общественных связей и отношений.

Продуманная и осознанная в результате освоения мировоззренческих наук, и особенно этики, ценностная ориентация морального сознания служит основой для выработки моральной убежденности личности. И только тогда, когда у человека выработана устойчивая ценностная ориентация на нравственно положительные ценности жизни, объединяющая все уровни сознания и элементы структуры морального сознания, можно считать, что обеспечена общая моральная надежность личности.

Однако, понимая под ценностной ориентацией определенную структурно-функциональную конфигурацию моральных целей и смыслов, характеризующую ее общую направленность и готовность действовать, нельзя смешивать ее с установками и позицией действующего субъекта, как она складывается и проявляется в жизни. На человека действует множество детерминирующих его практическое отношение к действительности факторов — материально-экономических, политических, правовых, бытовых, среди которых моральное воздействие стоит зачастую далеко не на первом месте. В первую очередь его жизненную позицию определяют именно реальные интересы, вытекающие из практического положения, из осознания этого положения и своих отношений с окружающим миром.

В условиях дифференциации общественного разделения труда, усложнения социальной структуры, выделения индивида из «субстанции» сообществ, к которым он принадлежит, и становления его в качестве самостоятельного субъекта, совершенно закономерно происходит формирование установки на собственный интерес и выгоду. Чем большее развитие получает в данном обществе разделение труда и закрепляющее его упрочение частнособственнических отношений, тем очевиднее формируются в массовом сознании индивидуалистические установки и ценности.

Однако нельзя этот совершенно объективно происходящий процесс смешивать с процессом становления морального сознания, которое всем своим содержанием как раз и стремится сгладить обострение отношений, вытекающее из столкновения интересов, выработать в противовес им совокупность духовных ценностей и мотивов поведения, призванных предохранить общество от окончательного духовного распада на эгоистически ориентированные атомы-субъекты. Действительно, частнособственническое общество в массовом масштабе порождает таких атомизированных индивидов, делающих себя точкой отсчета и оценки всех происходящих в нем процессов и ценящих других индивидов только с точки зрения пользы, которую из них можно извлечь.

Но нельзя вслед за философами XVIII—XIX вв. совершать ошибку и объявлять эту социально-историческую детерминированность сознания и поведения человека буржуазного общества его моралью. Наоборот, чем жестче и рациональнее становились отношения в буржуазном обществе, где на место всех других связей приходила одна — вытекающая из разделения труда взаимополезность, тем больше такое общество нуждалось в компенсаторном механизме, сохраняющем и поддерживающем духовное единство людей, высоко оценивающем все, что ему способствует, и осуждающем всякий чрезмерный, экстремистский индивидуализм, переходящий в эгоизм.

В таких исторических условиях, когда именно собственность становится реальным воплощением общественной силы и возможностей развития индивида, его самоутверждения, присущий человеку индивидуалистический инстинкт получает развитие и выражение в собственнической, эгоистической ориентации и установке. Мораль же сопровождает этот процесс в качестве его сдерживающего, ограничивающего и направляющего начала, она постоянно стремится удержать и направить индивидуалистические мотивы поведения в нравственное русло, сделав их целью признания права каждого на собственную личностную самореализацию, на духовную независимость и самостоятельность, на достойную, свободную и счастливую жизнь.

Поэтому если и можно говорить об индивидуалистической ценностной ориентации морального сознания, понимая под нею законное стремление отдельного человека к реализации своих интересов без ущемления интересов других людей, к представлению интересов и прав абстрактной человеческой личности общей моральной целью всех, то вряд ли уместно рассматривать эгоистические установки поведения как моральные. Эгоизм, понимаемый как стремление утвердить себя за счет другого, добиться удовлетворения своих устремлений за счет ограничения прав, притязаний и интересов других, однозначно расценивается моральным сознанием как аморальная ценностная ориентация, имеющая родовое значение по отношению ко множеству проявлений аморализма — властолюбию, жадности, грубости, жестокости, бесчестности и коварству.

Не может быть «эгоистической морали», как и эгоистической ценностной ориентации морального сознания, хотя есть и, по-видимому, всегда сохранится эгоистическая мотивация и корыстолюбивое поведение людей, наличие которых и вызывает потребность в их ограничении и преодолении силой права, религии, морали. «Эгоистическая мораль» — это противоречие в определении, это «жареный лед».

Наряду с рассмотренными нравственными ценностями и на их основе в моральном сознании формируется целая сеть понятий, образующих его «высший этаж». Это понятия добра и зла, долга и совести, чести и достоинства, счастья и смысла в жизни. С их помощью люди ориентируются в жизни, оценивают человеческие поступки и поведение, устанавливают значение и ценность общественных явлений с точки зрения, их соответствия гуманистическим ценностям морали.

Наиболее общими понятиями морального сознания, служащими для разграничения и противопоставления нравственного и безнравственного, являются понятия добра и зла.

Добро — это все, положительно оцениваемое моральным сознанием при соотнесении с гуманистическими принципами, то есть то, что способствует развитию в человеке и обществе человечности, взаимопонимания и согласия. Моральное сознание всем своим содержанием утверждает необходимость следования моральным ценностям, и поэтому можно утверждать, что добро есть выполнение требований морали, следование моральному долгу. Объективным же основанием долга и добра является общественная необходимость в регулировании общественных отношений с точки зрения их соответствия ценностям человеческой жизни — свободному развитию человеческой личности.

Соответственно зло означает нарушение требования добра, пренебрежение моральными ценностями и долгом им следовать.

И если первоначально представления о добре заключали в себе идею блага, полезности и ценности вообще — это значение понятия добра как материальных благ, имущества можно проследить во многих языках, — то с развитием морали как духовного саморегулятора поведения эти представления все более идеализируются и наполняются нравственным содержанием.

Добро все более приобретает характер не просто чего-то полезного и целесообразного, а осознается как добровольно и сознательно реализуемая в поступках ориентация на достоинство и самоценность человека, его права и интересы. Поэтому добро перестает пониматься как средство для достижения какого-либо внешнего, постороннего для морали результата, а осознается как бескорыстное следование требованиям человечности, принципам гуманности, не приемлющим утилитарных и внешних для морали критериев для своего оправдания. То есть невозможно оценивать нечто как добро на основании того, что это соответствует «общественной пользе», «прогрессивному развитию общества» или, как его определяли совсем недавно, способствует «построению коммунизма». Ведь, смотря по обстоятельствам и ситуации, «полезным» и «прогрессивным» сегодня может объявляться одно, а завтра — уже другое, и любое злодеяние окажется «оправданным» общественной полезностью его результатов.

Моральное сознание считает добром все, что способствует развитию в обществе и человеке гуманности, искреннего и добровольного единения людей, их духовной сплоченности и согласия. Это доброжелательство и милосердие, взаимопомощь и сотрудничество, взаимопонимание и уважение, следование долгу и требованиям совести, честность и великодушие, вежливость и тактичность. Все эти духовные, моральные ценности могут в отдельных случаях оказаться и нецелесообразными, и бесполезными, если под этими словами понимать утилитарную полезность, которую «можно положить в карман», но в целом именно они составляют единственно прочное духовное основание для осмысленной человеческой жизни.

Злом же оказывается все, что препятствует единению людей и гармонии общественных отношений, направлено против требований долга и совести ради удовлетворения эгоистических побуждений человека — корыстолюбие и алчность, тщеславие и жадность, грубость и насилие, неуважение, равнодушие и безразличие к интересам человека и общества.

Противостояние добра и зла составляет основное содержание нравственного развития общества и одну из труднейших проблем этики.

Ценностная ориентация на добро требует от человека определиться в отношении зла, понять необходимость его искоренения, причем адекватными самой морали средствами.

С позиций социально-исторической этики в конечном счете причинами зла и злой воли морального субъекта являются такие общественные отношения, при которых человек не может удовлетворять свои потребности предписанными культурой способами, а поэтому вынужден либо отказаться от них, накапливая в душе потенциал неудовлетворенности, либо отвергнуть сами культурные ценности, переплавив этот потенциал в злую волю.

Поэтому этика настаивает на необходимости борьбы со злом как социальным явлением, а не с людьми как его носителями. В первом случае победа добра достигается через поиск новых, более совершенных общественных отношений и способов разрешения противостояния добра со злом, а во втором, когда идеалы добра пытаются воплотить решительно и скоро, присущими злу средствами —принуждением, ложью, насилием, — лишь умножают зло.

Поэтому слова поэта о том, что

Добро должно быть с кулаками,

Добро суровым быть должно,

Чтобы летела шерсть клоками,

Со всех, кто лезет на добро,

можно рассматривать как поэтическую метафору, передающую активно-деятельный характер морали, но никак не этическую рекомендацию об истреблении зла вместе с его вершителями.

Противостоять злу можно только социально-культурными и морально оправданными средствами. При этом моральная победа над злом вовсе не означает устранение самой противоположности добра и зла, основу существования нравственности. На каждой ступени развития люди решали и будут решать свои проблемы, не останавливаясь на достигнутом уровне цивилизованности и культуры и борясь против старого, отжившего и мешающего дальнейшему совершенствованию человека, того, что выступает объективной основой существования зла в противоположность добру. Через это постоянно воспроизводимое противостояние добра и зла они решают каждый раз более высокие и сложные проблемы своей жизни более культурными и человечными средствами.

Приверженность идеалам добра на практике означает, таким образом, верность требованиям морали, постоянно испытываемую на прочность житейскими искушениями и соблазнами, давлением и принуждением. Превращение нравственных требований и ценностей в личную задачу человека и выражает понятие нравственного долга. Посредством сознания долга личность осознает свои обязанности как нравственного существа. Спецификой морального долга является его превращение из внешней необходимости определенного поведения в добровольно принимаемую на себя обязанность, становящуюся внутренней потребностью личности.

Понятно, что требования нравственного долга, выражающие ценности морали через внутренний настрой личности, зачастую расходятся с требованиями, предъявляемыми человеку социальной группой, коллективом, партией, государством или даже просто личными склонностями и желаниями. И что предпочтет человек — уважение к духовным ценностям и необходимость утверждения гуманности, составляющие содержание долга и добра, или свои сиюминутные желания и капризы, амбиции и страсти или же тихую расчетливую выгоду — быть, как все, не высовываться, следовать более удобным требованиям, — этот выбор характеризует его духовную развитость и нравственную зрелость. И правильное понимание нравственного долга дает человеку силы сделать этот выбор в пользу морали и человечности.

Наиболее трудным в этой связи для морали и для этики является именно этот вопрос о содержании морального долга, его основаниях и критериях — в чем он состоит, кто и каким образом правомочен определять это содержание?

Мораль в качестве глубоко личного, интимного регулятора поведения предполагает, что человек самостоятельно осознает объективное общественное содержание своего нравственного долга, и никакие ссылки ни на какие авторитеты, обычные формы поведения, общепринятость и распространенность не снимают с него ответственность за это и не могут его оправдать, если он понял свой долг верно.

Здесь вступает в свои права совесть — способность человека формулировать моральные обязательства, требовать от себя их выполнения, контролировать и оценивать свое поведение.

Руководствуясь велениями совести, человек берет на себя ответственность за свое понимание добра и зла, долга, справедливости, человечности, сам задает изнутри критерии моральной оценки и сам оценивает свое поведение. И если внешние опоры нравственного поведения — общественное мнение, веления закона, установленный распорядок или практикуемые обычно нормы поведения можно при случае как-то обойти или перехитрить, то обмануть самого себя оказывается невозможно. Если это и удается, то исключительно самой дорогой ценой — ценой отказа от совести и потери человеческого достоинства.

Совесть для духовно развитой личности — средоточие духовных ценностей и убеждений, основа самоуважения и чувства собственного достоинства, где разум и чувства сплетаются в такие «узы, вырваться из которых нельзя, не разорвав своего сердца, и победить которые можно лишь подчинившись им» (К. Маркс).

Совесть неподкупна и бескомпромиссна в своих позициях, ибо в противном случае она начинает постепенно разрушаться, если пытается смягчить собственные требования и оценки и злоупотребить присущей ей способностью самореабилитации. Она как бы стоит на страже интересов всеобщих принципов человечности в каждом отдельном человеке.

Поэтому совесть обязует человека целиком ориентироваться на идеалы гуманности и доброты, долга и чести, какими бы иллюзорными и нелепыми они ни казались в данный момент, и критически ответственно относиться к любым мнениям и собственным побуждениям, какими бы рассудительными и практичными они ни выглядели, расходясь с этими требованиями.

Зрелая развитая совесть предъявляет человеку максимальные требования, не приемля никаких компромиссов и уступок, и предполагает ответственность человека не только за свои убеждения и действия, но и за все происходящее вокруг. Порядочный, совестливый человек, даже если сам живет в согласий с моралью, преодолевая усилиями воли жизненные искушения и соблазны, не может не переживать несоответствия реальной жизни и требований нравственности и не чувствовать укоров совести за несовершенство человеческой природы и общественной жизни. Именно это свойство совести лежит в основе присущего моральному сознанию чувства виноватости даже без вины, которое абсолютизировалось религиозной христианской этикой в понятии греха и раскаяния. Причем парадокс совести заключается в том, что требования раскаяния, то есть переживание комплекса чувств недовольства собой и желания исправиться, способна предъявить моральному субъекту только развитая совесть, которой не в чем каяться, в то время как остро нуждающаяся в покаянии совесть не способна этого осознавать.

Это же свойство совести быть моральным самосознанием и самоконтролем личности позволяет ей быть внутренним двигателем нравственного самосовершенствования человека, серьезным стимулом его активно