Запрет эксгибиционизма и склонность к самоуничижению

Теперь поговорим о других характерных особенностях мазохиста, связанных с его сексуальной структурой. Я хочу рассказать только о тех находках анализа, которые, вместе взятые, имеют отношение к специфике мазохизма, а также о тех, которые составляют основу мазохистского отклонения в механизме удовольствия.

Около года понадобилось для того, чтобы, прорвавшись сквозь характерный панцирь злобы, провокаций и жалоб, попасть в раннее детство, а затем оказаться, наконец, в точке, где пациент начал активно участвовать в аналитической работе. После того как разрешилась вытесненная ненависть к отцу и страх перед ним, произошел сильнейший прорыв к генитальности. У пациента появилась эрекция, мастурбация перестала быть мазохистской, и он начал испытывать генитальное влечение к женщине. Материал об изначальных неудачных генитальных попытках привел к анализу глубокой особенной анальной любви к матери. Он быстро прогрессировал, но поражало следующее: несмотря на решительное обращение с женщинами, он не мог избавиться от ощущения внутренней борьбы и неестественности. Это все время проявлялось в мазохистских жалобах о том, что, несмотря на кажущийся прогресс, ему не становится лучше: «Все, что связано с мазохистским «болотом», остается неизменным».

Малейший инцидент мог стать причиной незамедлительного разочарования: ему было легче уйти от реальности в мазохистские фантазии. Это колебание между попытками перейти к генитальному уровню реальности и быстрым отступлением в мазохизм продолжалось многие месяцы. Я знал, что причиной этого была непроработанная кастрационная тревога. Концентрация работы на этом аспекте дала множество интересных результатов. С самого начала пациент, который прежде не выказывал никаких признаков генитальных потребностей, проявил генитальную тревогу во всей полноте. Вот только несколько примеров: вагина — это «топь», полная змей и червей; кончик его пениса отрезан; он погружается в пропасть и не может отыскать выхода. Обсуждение этих тревог, однако, ничуть не изменило его нестабильное состояние. В течение многих месяцев каждая наша встреча начиналась с мазохистского жалобного нытья, что он «внутренне разбит». Анализ ситуации переноса неоднократно показывал его пассивно-анальные склонности: например, он отступался от женщины, как только возникал какой-то соперник. Мысль о том, что его пенис мал, в то время нельзя было скорректировать. По отношению к сопернику он занимал позицию зависти, но это немедленно скрывалось пассивно-фемининной установкой. Таков хорошо известный механизм отведения страха перед отцом. Но даже глубинный анализ этих позиций не изменил чувства, что, несмотря на внешние успехи, он остается мазохистом.

После первых попыток совершить коитус, когда он был эрективно потентен, несмотря на неудовлетворенность, у него появилась фобия, связанная со страхом заболеть сифилисом. Однажды он показал мне свой пенис, спрашивая, не является ли небольшая эрозия признаком инфицирования, что было явным признаком эксгибиционистского желания. Теперь анализ непосредственно коснулся важного момента его генитального развития. Выяснилось, что в детстве он достиг генитальной фазы только в форме эксгибиционистской демонстрации своего пениса и что в связи с этим мать выразила ему решительный отпор. Это генитальное разочарование усугубилось еще и тем, что она не только не запрещала анальную эксгибицию, но и поощряла ее интенсивным интересом, который проявляла к его выделительной функции. Фактически она отправлялась вместе с ним в туалет, хотя ему было уже больше десяти лет. Удовольствие, которое он получал от анального эксгибиционизма, послужило причиной для начала генитальной фазы с эксгибиции пениса. Анализ выявил, что его первые попытки генитального подхода к матери были эксгибиционистскими. Но этот импульс вскоре был вытеснен, что привело к суровому запрету на все последующее поведение. При попытках совершить коитус он никогда не осмеливался предстать перед женщиной в обнаженном виде и не позволял ей прикасаться к своему пенису. После анализа этого элемента он всерьез задумайся о приобретении профессии и решил стать фотографом. Он начал с того, что приобрел камеру и снимал все, что видел вокруг. Это опять показало, насколько важно для сублимации устранить генитальное вытеснение. Сегодня этот человек очень преуспел в своей профессии. Но долгое время он не мог получить от нее внутреннего удовлетворения: «Я не чувствую себя, а если чувствую, то ничтожным мазохистом».

Для мазохистского характера типично эксгибиционистское начало генитальной фазы с незамедлительным строгим запретом и вытеснением импульса эксгибиционизма, а также с полным торможением дальнейшего генитального развития. Это столь же типично и специфично, как типичен для компульсивного невроза ранний фаллический садизм, запрет на него и анально-садистская фиксация. На этой основе формируются черты характера мазохиста, определяющие его неуклюжесть и неловкость. Наш пациент описал свои внутренние ощущения об этом так: «Я чувствую себя как офицер, который, выхватив саблю, ринулся впереди своего войска и, вдруг обернувшись, увидел, что за ним никто не последовал».

Такое чувство связано с еще одной чертой характера: мазохист не способен принять похвалу и сильно склонен к самоуничижению. Несмотря на значительные амбиции, наш пациент не смог стать одним из первых лиц в классе: «Если я стану хорошим учеником, то буду чувствовать себя так, будто стою перед толпой, демонстрируя свой эрегированный пенис». Это замечание вовсе не было одним из тех высказываний ни о чем, которые часто случаются во время анализа, его слова выразили суть происходящего. Запрет и вытеснение генитального эксгибиционизма наносят большой вред сублимации, активности и уверенности в себе на всю последующую жизнь. У мазохиста этот запрет порождает полярные черты. Эксгибиционизм нарциссического характера имеет замаскированную форму; мазохистский характер использует реактивное образование, противоположное эксгибиции, а именно: самоуничижение, для того чтобы выстоять. Он отнюдь не обладает самоуверенностью генитального характера.

По этим причинам мазохистский характер не может быть лидером, хотя, как правило, бывает переполнен грандиозными фантазиями о героизме. Анальная фиксация делает его пассивным, а запрет на эксгибицию приводит его к самоуничижению. Здесь структура эго вступает в конфликт с активным, фаллическим эго-идеалом, который нельзя не почувствовать и который порождает другое напряжение и другой источник страдания, усиливающие мазохистский процесс. Образ офицера впереди войска выражает эго-идеал, который мазохист вынужден скрывать, стыдиться его, поскольку эго (войско) не следует и не может следовать за ним.

В связи с этим необходимо отметить особенную черту характера мазохистов и детей с мазохистскими склонностями: они чувствуют себя глупыми или представляются глупыми. Использование всякого запрета с целью самоуничижения полностью гармонирует с мазохистским характером. Один пациент сказал, что он не мог выдержать похвалы, потому что она заставляла его чувствовать себя так, будто он стоит со спущенными штанами. В генитальном развитии ребенка не следует преуменьшать значимость анальной фиксации, демонстрацию ягодиц. Чувство стыда, приобретаемое в связи с анальной активностью, позже переносится на гениталии. Поскольку всякая похвала провоцирует эксгибиционистские тенденции, а демонстрация себя связана со значительной тревогой, мазохист вынужден «преуменьшать» себя, чтобы этой тревоги избежать. Поступая таким образом, он обнаруживает еще одну причину, по которой чувствует себя покинутым, что, в свою очередь, провоцирует потребность в любви.

«Глупость» или симуляция глупости тоже имеет место. Наш пациент однажды описал сцену из детства, в которой он следующим образом симулировал глупость: «Я захотел чего-то, но никак не мог этого добиться, а потом я разозлился и стал вести себя как Дурачок. Но интересно, насколько они будут продолжать любить меня, если я стану глупым? Если меня не любят, я не достоин любви и должен становиться все более скверным и глупым».

Как ответить на вопрос, почему мазохистский характер выражает свою потребность в любви в такой замаскированной форме, почему он совершенно неспособен открыто проявить свою любовь или потребовать ее? Еще один мой пациент, стремясь завоевать женщину, всегда демонстрировал свою убогость. Он панически боялся откровенно проявить свою любовь, потому что женщина могла разозлиться, наказать или устыдить его. В его случае налицо был все тот же запрет на эксгибицию, что и у нашего пациента.

Все это вместе взятое служит причиной ощущения внутренней атаксии и зачастую болезненного смущения по поводу собственного внешнего вида. Запрет на возможную демонстрацию любви и открытый ее запрос порождает все виды искаженного самовыражения и делает человека, как это было в случае нашего пациента, «бюрократичным», то есть неестественным и одеревенелым. За этим всегда стоит страх разочарования или отпора. Наш пациент однажды сказал: «Я столкнулся с задачей ввести неэрегированный пенис в вагину, которую мне не предлагают».

Вместо откровенного проявления любви истерический характер развивает тревогу, компульсивный — ненавидит и чувствует себя виноватым, а мазохистский, показывает и требует любовь, маскируя свое поведение жалобой, провокацией и демонстрацией своей ничтожности. Эти различия полностью соответствуют генезису: генитальность истерического характера развита полностью, но перегружена тревогой; у компульсивного характера генитальность подменяется фаллическим садизмом; мазохистский же характер достигает генитальности на уровне эксгибиционизма, а затем вытесняет ее, после чего выражает свою любовь в особой, искаженной форме.