Перед полуднем! Разве я еще не промок от печали твоей, как

Облитая водою собака?

Теперь я встряхнусь и убегу от тебя, чтобы просохнуть:

Этому ты не должен удивляться! Не кажусь ли я тебе невежливым?

Но здесь мои владения.

Что же касается твоего высшего человека -- ну, что ж! я

Мигом поищу его в этих лесах: оттуда раздавался крик

Его. Быть может, его преследует какой-нибудь лютый зверь.

Он в моих владениях -- здесь не должно случиться с

Ним несчастья! И поистине, есть много лютых зверей у меня".

С этими словами Заратустра хотел уйти. Тогда сказал

Прорицатель: "О Заратустра, ты -- плут!

Я знаю: ты хочешь отделаться от меня! С большим

Удовольствием побежишь ты в леса и будешь охотиться на диких

Зверей!

Но поможет ли это тебе? Вечером все-таки я буду у тебя; в

твоей собственной пещере буду я сидеть, терпеливый и тяжелый,

как колода, -- и поджидать тебя!"

Quot;Пусть будет так! -- крикнул Заратустра, уходя. -- И что

Есть моего в пещере моей принадлежит и тебе, дорогому гостю

Моему!

Если же ты найдешь в ней еще и мед, ну что ж! полижи его,

Ты, ворчливый медведь, и услади душу свою! Ибо к вечеру оба мы

будем веселы,

Веселы и довольны, что день этот кончился! И ты сам

Должен будешь плясать под песни мои, как ученый медведь мой.

Ты не веришь этому? Ты качаешь головой? Ну что ж! Ступай!

Старый медведь! Но и я прорицатель".

Так говорил Заратустра.

Беседа с королями

Заратустра не ходил еще и часу в горах и лесах своих, как

Вдруг увидел он странное шествие. Как раз по дороге, с которой

Он думал спуститься, шли два короля, украшенные коронами и

Красными поясами и пестрые, как птица фламинго; они гнали перед

Собой нагруженного осла. "Чего хотят эти короли в царстве

Моем?" -- с удивлением говорил Заратустра в сердце своем и

Быстро спрятался за куст. Но когда короли подошли близко к

нему, он сказал вполголоса, как некто говорящий сам с собой:

Quot;Странно! Странно! Как увязать это? Я вижу двух королей и

только одного осла!"

Тогда оба короля остановились, улыбнулись, посмотрели в ту

Сторону, откуда исходил голос, и затем взглянули друг другу в

лицо. "Так думают многие и у нас, -- сказал король справа, --

Но не высказывают этого".

Король слева пожал плечами и ответил: "Это, должно быть,

Козопас. Или отшельник, слишком долго живший среди скал и

Деревьев. Ибо отсутствие всякого общества тоже портит добрые

Правы".

Quot;Добрые нравы? -- с негодованием и горечью возразил другой

Король. -- Кого же сторонимся мы? Не "добрых ли нравов"? Не

Нашего ли "хорошего общества"?

Поистине, уж лучше жить среди отшельников и козопасов, чем

Среди нашей раззолоченной, лживой, нарумяненной черни, -- хотя

бы она и называла себя "хорошим обществом",

Хотя бы она и называла себя "аристократией". Но в ней

Все лживо и гнило, начиная с крови, благодаря застарелым дурным

Болезням и еще более дурным исцелителям.

Я предпочитаю ей во всех смыслах здорового крестьянина --

Грубого, хитрого, упрямого и выносливого: сегодня это самый

Благородный тип.

Крестьянин сегодня лучше всех других; и крестьянский тип

Должен бы быть господином! И однако теперь царство толпы, -- я

Не позволяю себе более обольщаться. Но толпа значит: всякая

Всячина.

Толпа -- это всякая всячина: в ней все перемешано, и

Святой, и негодяй, и барин, и еврей, и всякий скот из Ноева

Ковчега.

Добрые нравы! Все у нас лживо и гнило. Никто уже не умеет

Благоговеть: этого именно мы все избегаем. Это

Заискивающие, назойливые собаки, они золотят пальмовые листья.

Отвращение душит меня, что мы, короли, сами стали

Поддельными, что мы обвешаны и переодеты в старый, пожелтевший

Прадедовский блеск, что мы лишь показные медали для глупцов и

Пройдох и для всех тех, кто ведет сегодня торговлю с властью!

Мы не первые -- надо, чтобы мы казались первыми: мы

Устали и пресытились наконец этим обманом.

От отребья отстранились мы, от всех этих горлодеров и