Обряды (institutiones, Unndterweisung), установленные после венчания великого князя 8 страница

Всякий, кто привезет в Москву какие бы то ни было товары, должен немедленно объявить их и обозначить у сборщиков пошлин (portitores, Mauttner [или таможенных начальников (telonii praefecti)]. Те в назначенный час осматривают товары и оценивают их; после оценки [126] никто не смеет ни продать, ни купить их, пока о них не будет доложено государю. Если государь пожелает что-нибудь купить, то купцу до тех пор не дозволяется ни показывать товары, ни предлагать их кому-либо. Поэтому купцы задерживаются иногда слишком долго.

К тому же не всякому купцу, кроме литовцев, поляков или подданных их державы, открыт свободный доступ в Москву. Именно шведам (НГ датчанам), ливонцам и немцам из приморских городов позволено заниматься торговлей только в Новгороде (НГ где круглый год находятся их факторы (Factores)), а туркам и татарам — в городе по имени Хлопигород (Chloppigrod, Chlopigorod) ³⁷⁰, куда во время ярмарок собирается различный люд из самых отдаленных мест (НГ немцы, московиты, отдаленнейшие народы Швеции и Ледяного моря, дикие лапландцы и прочий сброд.). Когда же в Москву отправляются послы (НГ из Литвы или других соседних стран.), то все купцы отовсюду принимаются под их защиту и покровительство и могут беспрепятственно и беспошлинно ехать в Москву; так у них вошло в обычай (НГ Равным образом и когда московиты отправляют куда-либо послов, то с ними едут и купцы, так что с посольством двигается иногда восемьсот, тысяча, а то и тысяча двести лошадей.).

Большую часть товаров составляют серебряные слитки, сукна, шелк, шелковые и золотые ткани, жемчуг, драгоценные камни и золотые нитки ³⁷¹. Иногда в подходящее время ввозятся и различные дешевые вещи, которые приносят немало прибыли. Часто также случается, что всех охватывает желание иметь ту или иную вещь, и тот, кто первым привез ее, выручает гораздо больше положенного. Затем, если несколько купцов привезут большое количество одних и тех же товаров, то иногда следствием этого является такая дешевая на них цена, что тот, кто успел продать свои товары возможно дороже, снова покупает их по упавшей цене и с большой выгодой для себя привозит обратно на родину. Из товаров в Германию вывозят отсюда меха и воск, в Литву и Турцию — кожи, меха (НГ как невыделанные, так и тонкой выделки) и длинные белые зубы животных, называемых у них моржами (mors) ³⁷² и живущих в Северном море; из них турки чаще всего искусно изготовляют рукояти кинжалов, а наши земляки считают эти зубы за рыбьи и так их и называют. В Татарию вывозятся седла, уздечки, одежда, кожи; оружие и железо вывозятся только тайком или с особого позволения начальников. Однако в другие места, расположенные к северу и востоку (НГ как Хлопигород), они вывозят и суконные и льняные одежды, ножи, топоры, иглы, зеркала, кошельки и другое тому подобное (НГ Здесь в Хлопигороде серебро или деньги в малой цене; еще в меньшей — золото ³⁷³. Богатые же купцы из Московии или Германии выменивают там соболей, горностаев и т. п. на шляпы, ложки, нитки и другие названные выше товары, поскольку монеты, имеющие хождение у них на родине, там неупотребительны.). Торгуют они с великим лукавством и коварно, не скупясь на слова, как о том писали некоторые. Мало того, желая купить вещь, они оценивают ее с целью обмануть продавца менее, чем в половину ее стоимости, и держат купцов в колебании и нерешительности не только по одному или по два месяца, но обыкновенно доводят некоторых до крайней степени отчаяния. Но тот, кто, зная их обычай, не обращает внимания на коварные речи, которыми они сбивают цену вещи и тянут время, и не замечает их (dissimulat), тот продает свои товары без всякого убытка (НГ Я торговал однажды четырнадцать соболей, за которых с меня запросили тысячу восемьсот венгерских золотых, тогда как я давал шестьсот. Купец дал мне даже уехать, полагая, что все-таки переупрямит меня. Я уже с дороги, из Можайска, послал в Москву шестьсот золотых, и он уступил мне соболей; и за семь шкурок я уплатил также триста дукатов с небольшим ³⁷⁴.).

Один краковский гражданин привез двести центенариев [127] (centenaria, Centn) меди, которую хотел купить государь; он держал купца так долго, что тому, наконец, это надоело и (НГ уплатив пошлину) он повез медь обратно на родину. Как только он отъехал на несколько миль от города, его догнали некие нарочные (subordinati, verordnet), задержали его имущество и наложили на него запрет под тем предлогом, будто он не заплатил пошлины. Купец вернулся в Москву и стал жаловаться перед государевыми советниками на нанесенную ему обиду. Те, выслушав дело, тотчас предложили свое добровольное посредничество и обещали уладить дело, если он будет просить милости. Хитрый купец, зная, что для государя будет позором, если такие товары будут увезены обратно из его державы, так как там-де не нашлось никого, кто бы мог сторговать такие дорогие товары и заплатить за них, не стал просить милости, а требовал, чтобы ему было оказано правосудие. Наконец, когда они увидели, что он до такой степени упорен, что не отступает от своего намерения и не желает уступать их коварству и обману, они купили медь от имени государя и, заплатив надлежащую цену, отпустили этого человека.

Иностранцам любую вещь они продают дороже и за то, что при других обстоятельствах можно купить за дукат, запрашивают пять, восемь, десять, иногда двадцать дукатов. Впрочем, и сами они в свою очередь иногда покупают у иностранцев за десять или пятнадцать флоринов редкую вещь, которая на самом деле вряд ли стоит один или два.

Далее, если при заключении сделки ты как-нибудь обмолвишься или что-либо неосторожно пообещаешь, то они все запоминают в точности и настаивают на исполнении, сами же вовсе не исполняют того, что обещали в свою очередь. А как только они начинают клясться и божиться, знай, что тут сейчас же кроется коварство, ибо клянутся они с намерением провести и обмануть. Я попросил одного государева советника помочь мне при покупке некоторых мехов, чтобы я мог избегнуть обмана. Насколько легко он пообещал мне свое содействие, настолько долее держал меня в неизвестности. Он хотел навязать мне собственные меха. Сверх того, к нему собирались другие купцы, обещая ему награду, если он продаст мне их товары за хорошую цену, ибо у купцов есть такой обычай, что при покупке и продаже они предлагают свое посредничество и обещают той и другой стороне свое верное содействие, получив от каждой из них особые подарки.

Недалеко от крепости есть большой обнесенный стенами дом, называемый двором господ купцов, в котором купцы живут и хранят свои товары ³⁷⁵. Там продают перец, шафран, шелковые ткани и другие товары такого рода гораздо дешевле, чем в Германии. Это обстоятельство следует приписать обмену товарами. Именно коль скоро московиты очень дорого оценивают меха, приобретенные ими в другом месте за дешевую плату, то иностранцы в свой черед, может быть, по их примеру противопоставляют им свои товары, купленные также дешево, и запрашивают за них дороже. Из-за этого те и другие, произведя равный обмен товарами, могут продавать вещи, в особенности полученные за меха, за умеренную цену и без убытка ³⁷⁶.

В мехах существуют большие различия. У соболей признаком зрелости служит чернота, длина и густота шерсти. Стоимость их [128] возрастает и оттого, если они пойманы в надлежащее время (НГ года), что верно и относительно других мехов. По сю сторону Устюга (Ustyug) и Двины (Dwina) они попадаются весьма редко, а около Печоры (Peczora) гораздо чаще и притом гораздо лучшие.

Куньи меха привозятся из различных стран: хорошие из Северской области, еще лучшие из Швейцарии (Helvetiae, Schweitz), самые же лучшие из Швеции, но в первой местности их гораздо больше (НГ Встречаются они также в Литве и Польше.) [Я слышал, что некогда в Московии водились собольи меха, из которых одни продавались по тридцать, другие по двадцать золотых. Но таких мехов я так нигде и не увидел].

Шкурки горностаев привозятся также из многих местностей, причем вывернутые, однако большинство покупателей вводится этими шкурками в обман. Они имеют кое-какие признаки возле головы и хвоста, по которым можно распознать, в надлежащую ли пору пойманы животные. Ибо как только их поймают, с них снимают шкуру, а мех выворачивается, чтобы волос не вытерся и не стал хуже. Если какое-либо животное поймано не в свое время и мех его лишен надлежащего природного цвета, то они вырывают из головы и хвоста волосинки, служащие, как сказано, признаком, чтобы нельзя было узнать, что зверек пойман не в положенное время, и таким образом обманывают покупателей. Одна шкурка продается примерно за три или четыре деньги. У тех, что побольше, нет той белизны, которая обыкновенно в чистом виде проявляется в маленьких.

Лисьи меха, в особенности черные, из которых по большей части делаются шапки, ценятся очень дорого, они продаются за десять, а иногда и за пятнадцать золотых. Беличьи шкурки доставляются тоже из разных мест, наиболее широкие из Сибири (Sibier), а те, что благороднее всех прочих, — из Чувашии (Schuwaji), недалеко от Казани, а кроме того, из Перми, Вятки, Устюга и Вологды (Wolochda), откуда они привозятся всегда связанные пучками по десяти штук. В каждом пучке две самые лучшие называются личными (litzschna), три, несколько похуже, именуются красными (crasna), четыре — подкрасными (pocrasna), одна, последняя, называется молочной (moloischna), она самая дешевая из всех ³⁷⁷. Каждую из них можно купить за одну или две деньги. [Лучшие и отборные из них купцы с большой для себя выгодой вывозят в Германию и другие страны].

Рысьи меха стоят дешево, а волчьи, с тех пор как они вошли в цену в Германии и в Московии, очень дорого. Кроме того, мех со спины волка имеет гораздо меньшую ценность, чем у нас.

Бобровые меха считаются у них в большой цене; у всех опушка платья одинаково сделана из этого меха, потому что у него природный черный цвет.

Меха домашних котов носят женщины. Есть некоторое животное, которое на их языке называется песцом (pessetz); его мех они употребляют в дороге и в путешествиях, так как он очень хорошо согревает тело.

[Налог и] пошлина (vectigal seu portorium, Maut) со всех товаров, как ввозимых, так и вывозимых, идут в казну. Со всякой вещи стоимостью в один рубль платится семь денег, за исключением воска, пошлина с которого взыскивается не только по оценке, но и по весу. С каждой меры веса, которую они называют пудом (pud) ³⁷⁸, платится четыре деньги. [129]

О путях купцов, которыми они пользуются при ввозе и вывозе товаров, а также при разъездах по различным областям Московии, я подробно расскажу ниже в хорографии Московии.

Ссужать деньги под проценты у них в обычае, хотя они и говорят, что это большой грех, никто почти от него не воздерживается. Но процент прямо-таки невыносим, именно с пяти всегда один, то есть со ста двадцать. Церкви, как сказано выше, кажется, поступают более мягко, именно они берут, как говорят, десять со ста ³⁷⁹.

Комментарии

303. Десятина — доля раннефеодальной ренты в Древней Руси, централизованной феодальной ренты в период раздробленности и позднее, отведенная на содержание духовенства и церковных учреждений. Она складывалась из отчислений от даней в различных их видах, судебных доходов и торговых пошлин (IIIапов Я. Н. Церковь в системе государственной власти Древней Руси // Новосельцев А. П., Пашуто В. Т., Черепнин Л. В., Шушарин В. П., Щапов Я. Н. Древнерусское государство и его международное значение. — М., 1965. — С. 300, 302). Г., как полагает Я. Н. Щапов (Щапов Я. Н. Княжеские уставы и церковь в Древней Руси XI— XIV вв. — М., 1972. — С. 90), излагает устав кн. Владимира Синодальной редакции в изводе Стоглава. Сопоставление перевода Г. и текста устава кн. Владимира о десятинах, судах и людях церковных в изводе Стоглава не позволяет согласиться с Я. Н. Щаповым.

Г. воспроизвел церковный устав Владимира по так называемому “Правилу законну” в редакции (Юшков С. В. Исследования по истории русского права. — Саратов, 1925. — С. 50, 58), которую сохранили Софийская I летопись и некоторые сборники (ПСРЛ. — Т. 5. — Вып. I. — Л., 1925. — С. 119—120; ГБЛ. Рум. 238; Рум. 923; Унд. 820; Пог. 1112 и др.). В изложении Г. и “Правила законна” совпадают и порядок расположения статей (характеристика десятины, затем церковных людей и церковных судов), отличающийся от порядка их в уставе кн. Владимира (в нем перечисление судов предшествует характеристике церковных людей), и изложение от третьего лица, и указание на назначение десятины для поддержания бедных и убогих в соответствии с 59-м апостольским правилом, и сходство объема подсудности церковных судов (Юшков С. В. Указ. соч. — С. 50). Г. произвел весьма значительные сокращения. Опущена преамбула “Правила законного” (“От самое истинны... отдааху”), указания на синхронные правления в Византии (“в царьство Константина и Василья”), описание церковноустроительной деятельности кн. Владимира (“ако же устав положи... прияли”), ссылка на 59-е апостольское правило, короче изложено назначение десятины, хотя Г. в основном назвал все категории лиц, которым предназначалась десятина. Опущена фраза о практическом применении “Правила” (“Того ради... давали”). В перечислении лиц, подлежащих церковному суду, Г. игуменов переделал в архимандритов, переменил местами вдов, прощеника и задушного человека, завершил же список неправильно понятым им выражением “те, кто шьет одеяния монахам”, хотя в оригинале речь шла о расстригах: “а кто порты чернечьскые свержеть”. В перечислении конфликтов между церковными людьми он опустил термин “задница”, вероятно, не понятый им. Опущена фраза о распределении доходов между владыкой и представителем светской власти: “...а присуд и пересуд на полы со владыкою”.

Раздел о церковных судах у Г. лишен вступительной части (“А се... церковные судове... цари и князи”). Выражение “во всех крестьянских людех” переведено: “как в среде князей, так и бояр и всех мирян”. В перечислении дел, подлежащих церковному суду, пропущены “умычькы”, “зубояжа”, имущественные споры супругов (“о животе их”), родственников из-за наследства (“или племя тяжються о задницю”) и, наконец, общее замечание (“или что неподобно церкви сдееть”). Сравнительно с текстом Софийской I летописи добавлены содомиты, а также сообщение о поедании нечистого животного (неясно, введенного в церковь или вообще всякого). Последнего известия нет ни в одной редакции “Правила законного” или церковного устава Владимира (Древнерусские княжеские уставы XI—XV вв./Подг. Я. Н. Щапов. — М., 1976). В заключении раздела о церковных судах отсутствует вся концовка: о запрещении князю, боярам и судьям вступаться в церковные суды и о размерах десятины.

Крайне скупо изложен последний раздел “Правила” — “О мирилех”: опущено указание на то, что это меры городские и торговые, сообщения о видах мер (объема, веса и т. д.) и об обязанностях епископа сохранять их в должном порядке.

Сокращение “Правила законного” — результат творчества не столько Г., сколько его информаторов, стремившихся убедить посла в широте прерогатив великого князя. В изложение “Правила” Г. включил несколько толкований терминов, которые были ему непонятны — “просвирни”, “прощенника” как человека, получившего чудесное исцеление от святого” — “прощение” (Щапов Я. Н. Княжеские уставы и церковь в Древней Руси XI—XIV вв. — М., 1972. — С. 91. Ср.: Зимин. Холопы. — С. 243—244; Дворниченко А. Ю. К вопросу о “прощенниках” // Вестн. ЛГУ. — 1979. — № 14; Ист., язык., лит. — Вып. 3. — С. 109—111), “задушного человека”, отпущенного на волю ради спасения души. Возможно, “задушные” — это именно те люди, которые упомянуты в многочисленных завещаниях XV — начала XVI в.

304. Т. е., видимо, богаделен и кладбищ. А. Н.

305. Проскура (просфора) — хлебец, употребляемый, согласно церковному обряду, для совершения евхаристии, причащения. Из него на проскомидии вынимается частица в честь и память богородицы. Форма “проскура” (в XIX в. южнорусская. Даль. — Т. III. — С. 510) в памятниках церковно-учительной литературы средневековья обычна, она унаследована от Древней Руси (Яковлев В. А. К литературной истории древнерусских сборников. — С. 125).

306. Роль церкви как создателя и хранителя стандартов, не документированная другими письменными источниками, подтверждается находкой в Новгороде “еванского” (от церкви Иоанна Предтечи на Опоках) локтя для измерения сукон.

307. Странно отсутствие слова “кремль” в “Записках” Г. (Федорин К. Д. Стены и башни Московского кремля в мемуарной литературе конца XV — начала XVII в. // Стенам и башням Московского кремля 500 лет. — М., 1985. — С. 45).

308. Успенский собор Московского кремля.

309. Колпак — род головного убора (от тюркск. “калпак” — шапка). Изображения его находятся, например, на фресках Свияжского монастыря 1565 г.

310. Ров замка — ров вдоль восточной стороны Кремля, прорытый в 1508 г. Ни о каких работах в нем в 1517 г. сведений не имеется.

311. Раздел “ Способ заключения брака ” содержит много фактических деталей, которые неизвестны русским источникам — ни письменным (актовым и нормативным, в частности Домострою, этой своеобразной энциклопедии русского быта), ни этнографическим. Прежде всего вызывает сомнение, что инициативной стороной выступал отец; девушки. Русская практика конца XV — середины XVI в. была противоположной. С предложением о браке с великой княжной Еленой к Ивану III обратились представители жениха — великого князя литовского Александра (Сб. РИО. — Т. 35. — С. 78, 122—123; Козаченко А. И. К истории великорусского свадебного обряда // Советская” этнография. — 1957. — № 1. — С. 61—62). Такой же порядок предписывал и Домострой (Домострой по списку имп. Общества истории и древностей российских // ЧОИДР. — 1881. — кн. 2, 2-я паг. — С. 170; Рабинович М. Г. Свадьба в русском городе в XVI в. // Русский народный свадебный обычай. — Л., 1978. — С. 12).

Г. знает и о сговоре, во время которого старшими представителями семей будущих родственников обсуждаются размеры приданого и назначается день свадьбы, и об обручении, во время которого юноша берет на себя обязательство вступить в брак под угрозой “тяжкого наказания”. Об этом условии сообщают и русские актовые источники. Сговорная грамота приказчиков отца девушки-сироты с отцом жениха 1528 г. содержала условие: “А не дадим... и Колупаю на нас взята 200 рублев по сей записи” (Лихачев Н. П. Сборник актов, собранных в архивах и библиотеках. — Спб., 1895. — Вып. I. — № 30. — С. 104).

Состав приданого свидетельствует о том, что Г. (на что обратил внимание в Д. Кайзер) рассказывает о свадьбе представителей привилегированных сословий. В простонародье, судя по церковным проповедям и аналогии с ВКЛ, браки далеко не всегда заключались в церкви.

Что же касается приданого, то состав его, перечисленный Г., в целом соответствует и русским данным, причем прежде всего росписям приданого и разрядам великокняжеских свадеб (Xорошкевич А. Л. Из истории дворцового делопроизводства конца XV в. Опись приданого великой княжны Елены Ивановны 1495 г. // Советские архивы.— 1984. — № 5. — С. 29—34; Древняя российская вивлиофика. 2-е изд. — М., 1790. — Ч. XIII. — С. 1—5; БАН. 16.15.15).

Спорным и недостоверным как русским этнографам XIX в. (А. В. Терещенко, [автору наиболее основательного труда о свадебных обрядах), так и современным исследователям (вплоть до Д. Кайзера) представляется известие Г. об оценке женихом подарков с помощью официальных “присяжных” лиц и возмещении стоимости подарков или попросту возвращения их дарителям.

К иному мнению приводит изучение сговора, целью которого было установление юридических условий будущего брака. Эти условия закреплялись в специальных документах, носивших общее наименование “рядных”, т. е. договорных. Рядные носили различные наименования: рядная данная, рядная сговорная, рядная-договорная (Котляров Г. М. К вопросу о времени появления на Руси свадебных актов // Русский исторический журнал. — 1920. — Кн. 6. — С. 160—161). Их различия позволяют установить Домострой по Забелинскому списку. В нем говорится о “зарядной” и “рядной” (Домострой. — С. 170). В первой устанавливается, что должен был получить жених: “всколки (т. е. сколько. — А. X.) за ряд”, во второй — “сколко приданого” или “в колки писати зарядноые и что приданово” (Там же. — С. 170, 194). “Зарядное” — это те подарки, которые должен был получить жених до брака и во время весьма длительной процедуры свадьбы от тестя и тещи. В число этих подарков входили и кольца, и оружие, и ткани. В приданом могли быть эти же предметы, но дополнительно к ним и земли, и люди.

Таких даров было очень много. В день сговора тесть преподносил зятю образ, кубок или ковш, кусок дорогой материи — камки или бархата, сорок соболей (Домострой. — С. 170), а будущая теща — ширинку. Иван III отправил своему будущему зятю в Вильнюс крест, золотую цепь, пояс золотой, несколько соболиных шуб, другую одежду (БАН. 16.15.15. — Л. 1—4).

А на свадьбе великой княжны Федосьи 1500 г. кн. Василий Данилович Холмский получил не только драгоценности, но и рукомои (Там же. — С. 40—43 об.).

Разделение предбрачного дара и приданого известно и греко-римскому праву (Павлов А. “Книги законные”, содержащие в себе в древнерусском переводе византийские законы земледельческие, уголовные, брачные и судебные. — Спб., 1885; Остроумов Н. И. Свадебные обычаи в Древней Руси. – Тула, 1905. – С. 15. Таким образом, рассказ Г. вводит в практику осуществления старинных норм брачно-семейного гражданского права, восходящего через Византию к античности.

По окончании свадебных веселий или на третий день свадьбы новые родственники приступали к “разделке”: “саженья (т. е. ювелирных предметов, украшенных драгоценными камнями. — А. X.) и платья приданово смотрят и за сколко которое саженье и платье помечают, и как розделаются, и на рядной подписывают и зарядные кои (каждый. — А. X.) ж свою назад емлют” (Домострой. — С. 197). Вот здесь-то и могли произойти неприятности при различии оценки одежды и драгоценностей, вот здесь-то и могло помочь вмешательство присяжного оценщика, о котором пишет Г. И Домострой предусматривает возможность конфликта: “...А будет в чем спор и они откладывают до иново дни” (Домострой. — С. 193; Рабинович М. Г. Свадьба в русском городе в XVI в. — С. 26). Однако в Домострое неясно, идет ли речь об оценке “зарядного” или только приданого. Г. же, очевидно, говорит лишь об оценке даров, т. е. зарядного.

На основании Домостроя можно утверждать, что Г. перепутал дары гостей, приглашенных на свадьбу, с дарами свойственников, которые обязывались к расходам на свадьбе согласно собственным “зарядным” и “рядным” грамотам. Однако в целом процедура оценки приданого, вероятно, имела место.

312. На Русь из ВКЛ в 1482 г. приехал не Василий, а Федор Иванович Бельский. В 1498 г. Иван III женил его на своей племяннице, Анне Рязанской. Его сыновья: Дмитрий, Семен и Иван (Зимин. Служилые князья. — С. 31—34). Князья Бельские происходят от Владимира Ольгердовича Киевского (Мaleszewski J. Ksiazeta Bielscy herbu Pogon. — Warszawa, 1939. — S. 11). Летом 1534 г. в ВКЛ бежал кн. С. Ф. Бельский, а также И. Ф. Ляцкий и “многие дети боярские великого князя дворяне” (ПСРЛ. — Т. 26. — С. 315). Бела находится на р. Орше, к северу от Смоленска.

313. Сообщение Г. об исполнении холопами всей домашней — женской работы проливает новый свет на их положение. Перевод А. И. Малеина давал основание сделать вывод о ремесленных занятиях холопов (Зимин. Холопы. — С. 291—307).

313а. Сообщения Г. о качелях и “чертовом колесе” уникальны. Последнее он сравнивает с колесом Фортуны, античной богини, которая изображалась на колесе или шаре персонификацией непостоянства и случайности. Несмотря на несовместимость ее с христианской концепцией единого бога-творца и господствующего в мире божественного промысла, Фортуна была включена в систему мировоззрения абсолютного теизма, ей отводилась служебная роль по отношению к богу-творцу, именно она должна была исполнять его предначертания, недоступные пониманию человека. Символ Фортуны — стремительно вращающееся колесо. В эпоху Возрождения фортуна постепенно превратилась в образ беспрерывного становления, подвижности, текучести всего сущего, полного возможностями, которые могут реализоваться лишь благодаря добродетелям, доблести человека (Кудрявцев О. Ф., Уколова В. И. Представление о фортуне в средние века и в эпоху Возрождения // Взаимосвязь социальных отношений и идеологии в средневековой Европе. — М., 1983. — С. 177).

314. Речь идет о привилегированных сословиях. Возможно, подобная форма обращения возникла в сфере русско-ордынских и русско-крымских отношений: послы в Крым так именовали себя по отношению к Ивану III уже в конце XV в. Внутри страны эта форма зафиксирована в начале XVI в. (Лурье Я. С. Рассказ о боярине И. Д. Всеволожском в Медоварцевском летописце // Памятники культуры. Новые открытия. — Ежегодник. 1977. — М., 1977. — С. 10). Слово “холопы” транскрибировано Г. по устному польскому образцу (Исаченко II. — С. 510). Ср. коммент. 149.

315. Неясно, говорит ли Г. о крестьянах (тогда это свидетельство действенности норм Судебника 1497 г. (ст. “О крестьянском отказе”) или субвассалах-слугах, что более вероятно.

316. Свидетельство Г. послужило основанием для утверждения Б. Д. Грекова о массовом отпуске холопов, оспоренного Л. В. Черепниным и А. А. Зиминым. Анализ завещаний высшего и среднего слоев феодалов показал случайный характер этого явления (Черепнин. Образование. — С. 258—260; Зимин. — Холопы. — С. 109— 112, 318, 319, 334).

317. Г. точно перечисляет источники холопства (Зимин. Холопы. — С. 347—368; Колычева Е. И. Холопство и крепостничество: конец XV—XVI в. — М., 1971. — С. 29—30 и др.).

318. Г. неточен. Со времен Русской правды господин имел право распоряжаться жизнью холопа. Возможно, источник этой ошибки — идентичность терминов, которыми обозначались холоповладелец и глава государства — государь, осподарь. Под “другими лицами” можно понимать либо вотчинников (Судебники. — Ст. 21—24), либо их и черных (великокняжеских) крестьян.

319. Результаты подобных переписей фиксировались в “десятнях”, сохранившихся лишь с конца XVI в. Аналогичные им “полисы” в ВКЛ сохранились за 1528, 1565, 1567 гг. (Хорошкевич А. Л. Русское войско первой четверти XVI в. по сообщению С. Герберштейна // Феодализм в России. Юбилейные чтения, посвященные 80-летию со дня рождения академика Льва Владимировича Черепнина. Тезисы докладов и сообщений. — М., 1985. — С. 93—96).

320. Так в НГ; в латинском тексте здесь опечатка: stipendio militant вместо sine stipendio militant. A. H.

321. Эту же цифру о численности русского войска на южных границах сообщают и более поздние записки иностранцев, общая же его численность в середине XVI в. достигала 150—160 тыс. (Зимин. Реформы. — С. 447—448). В битве под Оршей в 1508 г. участвовало 50—60 тыс. русских воинов (Нerbst St. Wojna moskiewska 1507—1508. — Warszawa, 1935. — S. 20).

Перекопские татары -крымцы. Данные Г. показывают, насколько велика была угроза нападения на южные и восточные территории со стороны ханств — Крымского и Казанского, наследников Джучиева улуса. Недаром борьбу против них Г. трактует как жизненную задачу Руси.

322. Кистень, бассалык — оба термина тюркского происхождения (Шипова Е. Н. Словарь тюркизмов в русском языке. — Алма-Ата, 1976. — С. 185; Даль. — Т. 1.— Стб. 52; т. II. — Стб. 111). М. У.

323. Г. сообщает о событиях 1521 и 1522 гг. “ Нынешний государь Василий ” — эта неисправленная при окончательном редактировании обмолвка показывает, что текст был написан до 1533 г. А. X.

Г. неточен в изложении крымско-казанских и русско-крымских отношений: внуком Менгли-Гирея на казанском престоле был Сафа-Гирей, сын Махмуд-Гирей-султана, шестого сына Менгли-Гирея. Сафа-Гирей (1510—1549), коронованный в 1524 г. (после бегства из Казани своего дяди Сахиб-Гирея, родного брата Махмуд-Гирей-султана), трижды находился на престоле: 1524—1532, 1535—1546 и 1546—1549 гг. Уточненная родословная Гиреев представлена в работе X. Иналджика (Inalcik H. Giray // Islam ansiklopedisi. — Istanbul, 1945. — С. 4. — S. 783—789). М. У.

324. Г. сообщает о зародыше стрелецкого войска. Литовцы — это, вероятно, выходцы из ВКЛ, бывшие спутники М. Глинского и его слуги, известные в русских источниках под названием: “литва дворовая”. Возможно участие в этом войске и немцев, наем которых практиковал еще Иван III.

325. Наместник в Москве в 1521 г. — царевич Петр (ПСРЛ. — Т. 21. — С. 221). Немецкий пушкарь — Николай с Рейна (возможно, одно и то же лицо с Николаем Фрязиным, “Людовиковым товарищем”, который в 1533 г. отливал колокол (ПСРЛ. — Т. 8. — С. 284; Т. 26. — С. 315). “Очень большое орудие” — пушка Паоло де Боссе 1486 г. (ПСРЛ. — Т. 13. — С. 219).

326. Епанча (япанча, японча) — плащ, бурка, покрывало, попона, покров в санях (тюрк, от корня “яп” — крыть. Шилова. — С. 133). М. У.

327. Латинское palma и немецкое Spanne, строго говоря, обозначают разные меры: первая соответствует ширине ладони, вторая — русской пяди, т. е. расстояние между расставленными большим и указательным пальцами. А. Н.