Учреждения по призрению бедных детей

В 1797 г. воспитательные дома, дома призрения бедных детей были переданы в “Ведомство учреждений императрицы Марии Федоровны”, занимавшееся благотворительными заведениями, институтами благородных девиц, а в дальнейшем и детскими приютами. С этого времени установилось централизованное руководство и, мелочная регламентация всех сторон жизни воспитательных домов. За деятельностью воспитателей был установлен строгий бюрократический контроль, стесняющий проявление их инициативы. Это делалось для того, чтобы устранить проникновение в дома призрения детей каких-либо передовых влияний. Ничто не должно было мешать выполнению основной задачи — воспитанию покорных, терпеливых, раболепных слуг. В домах призрения занимались религиозным воспитанием детей, обучали их грамоте с помощью книг религиозного содержания и ремеслам, с тем чтобы по выходе из домов они могли добывать себе средства к существованию.

Медицинская помощь детям в воспитательных ломах не оказывалась, и в них по-прежнему была колоссальная смертность детей. В 1816 г. в воспитательных домах умерло: в Томском — 131 человек из 150, в Новгородском — 95 из 112, во Владимирском — 207 из 236, в Воронежском — 145 из 189 и т. д. Но не это тревожило ведомство императрицы Марии. Оно беспокоилось, как бы воспитанники, оставшиеся в живых, не увеличили в стране количество свободных от крепостной зависимости людей. Было отменено прежнее законоположение, в силу которого воспитанник, женившийся на крепостной, и воспитанница, вышедшая замуж за крепостного, получали, как и их будущие дети, свободу от крепостного права.

Введенная в Петербургском и Московском воспитательных домах в целях борьбы со смертностью детей система их патро-нирования — передача детей в малолетнем возрасте на воспитание жителям — не улучшила тяжелого положения воспитанников этих домов. Люди, бравшие сирот, зачастую руководствовались корыстными соображениями. Детей подвергали побоям, заставляли выполнять тяжелые домашние работы, держали в голоде и холоде, жестоко эксплуатировали.

В начале XIX в., когда правительство Александра I лживо заявляло о своих либеральных намерениях, в Петербурге была сделана попытка улучшить положение несчастных детей, обреченных либо умирать в воспитательных домах, либо подвергаться эксплуатации со стороны. бравших их невежественных корыстных людей. Правление Петербургского воспитательного дома открыло в 1802 г. в селе Гатчине, под Петербургом, Гатчинский сиротский воспитательный дом, рассчитывая на то, что жизнь детей в сельских условиях уменьшит их смертность. Однако и в новом учреждении, куда собрали 700 детей, смертность была столь же велика. С 1808 г. в Гатчине тоже стали передавать детей до 7 лет на патронирование.

В 1832 г. передовые русские педагоги А. Ободовский, П. Гурьев и Е. Гугель предложили руководителям Гатчинского дома открыть при нем дошкольное учреждение—школу для малолетних детей, находившихся на патронировании. Дети, оставаясь жить в семьях, должны были днем посещать эту школу. Ввиду того что руководство дома не приняло этого проекта, Гугель и Гурьев при поддержке Ободовского открыли на свои средства при Гатчинском сиротском доме маленькую экспериментальную школу.

Опыт ее работы они освещали в издаваемом ими первом русском “Педагогическом журнале”. Журнал стоял на демократических позициях, стремился творчески разрабатывать важнейшие педагогические проблемы, пропагандировать методические идеи Песталоцци. Большое внимание в журнале отводилось разработке вопросов первоначального воспитания и обучения детей в семье и воспитательных учреждениях.

Дети, находившиеся на патронировании у горожан Гатчины, приходили в школу для малолетних рано утром и к вечеру возвращались домой. Они получали в школе пищу и верхнюю одежду. Малыши занимались и играли большей частью на свежем воздухе. Со старшими детьми велись организованные занятия по обучению их грамоте, письму, счету, пению. Значительное время уделялось рассказыванию, беседам. Запрещение играть было самым большим наказанием для детей. Физические наказания не применялись.

Школа просуществовала недолго, но она оправдала надежды ее организаторов, и ободренный успехом Гугель представил “Проект об учреждении при Гатчинском воспитательном доме пансионов для содержания малолетних питомцев и школы для первоначального обучения детей”, утвержденный в январе 1837 г. П. Гурьев писал: “Дети, до того времени грубые, дикие и неопрятные, быстро стали изменяться и с радостью начали посещать школу, с горем и плачем возвращались из нее к тем людям, которые единственно из-за денег взяли их к себе”. У малышей значительно обогатились представления и понятия, возник интерес к учению.

В пансионы набрали детей в возрасте от 4 лет, находившихся на патронировании у горожан Гатчины, не более 5—6 мальчиков или девочек в каждый пансион. Дети должны были жить в пансионах до восьми лет, а затем переходить в Гатчинский воспитательный дом. Содержательницам пансионов рекомендовалось проявлять к детям гуманность, чуткость, воспитывать их нравственно, добиваться, чтобы они жили дружно, во всем помогали друг другу. Руководство работой пансионов возлагалось на смотрителей школы для малолетних детей.

Эта школа, находившаяся в тесной связи с пансионами, соединяла дошкольные учреждения (отделение для детей от 4 до 6 лет) и первые классы элементарной школы (отделение для детей 6—8 лет). В школе занятия шли по расписанию, много времени отводилось заучиванию молитв, беседам на моральные темы; кроме того, детей учили чтению, письму и счету, с ними занимались наглядным изучением природы, умственными упражнениями. В субботу повторялось все пройденное за неделю, но программ по отдельным учебным предметам не было.

В младшем отделении школы не рекомендовались урочно-предметные занятия и строгое расписание. Предписывалось проводить непродолжительные занятия (рассказывание, беседы, разные работы, обязательно игры). “Надзирательница ласковым обхождением с детьми должна давать собою пример и как добрая мать всегда присутствовать при их играх и занятиях, наблюдая, чтобы игра проводилась по предписанному порядку”.

Гугель проводил в школе много времени в беседах и разговорах со старшими детьми. По свидетельству современников, он проявлял при этом большое мастерство. “Надо было видеть детей вокруг него, оживленных его речью,— писал известный писатель, общественный деятель и педагог В. Ф. Одоевский.— Казалось, с каждым ребенком он употреблял особый прием разговора, с каждым он говорил языком, вполне ему понятным”.

Гугель создал оригинальные учебные пособия, помогающие учителям и воспитателям проводить умственные упражнения но развитию речи и мышления детей. Он был одним из предшественников К. Д. Ушинского в создании методики первоначального развития логического мышления детей и одним из первых русских педагогов, начавших разработку дидактических основ дошкольного воспитания.

К. Д. Ушинский считал, что “малолетняя школа основана Гугелем на здоровых педагогических началах”, что он создал учреждение, сочетающее в себе выгоды семейного воспитания детей с правильной, постепенной подготовкой их к систематическому обучению.