Вениамин Фильштинский. Открытая педагогика. рен, что разрыв или противопоставление физической и психической жизни или выпячивание физических действий и физической жизни не полезны

рен, что разрыв или противопоставление физической и психической жизни или выпячивание физических действий и физической жизни не полезны. Считать физическую жизнь (безусловно, лидирующую в методике обучения) панацеей от всех бед нельзя.

Другой аспект проблемы физических действий. И еще один пример из занятий второго курса. Мы работали над отрывком из «Подростка» Достоевского. С того момента, когда Аркадий вбегает в квартиру князя, вбегает возбужденный, оскорбленный, взволнованный. Дело в том, что он находится к этому времени в странных отношениях с князем — в отношениях дружбы-соперничества, дружбы-подозрения. А тут еще его вывалили из саней, и ему пришлось гнаться за князем на другом извозчике. Оскорбленный пренебрежением князя, через несколько минут после того, как князь вошел в квартиру, к нему вбегает Аркадий. У Достоевского подробно описано, как он взбегает но лестнице, как он вспотел в своей тяжелой шубе, как тяжело дышит и т. д.

И вот на уроке завязался такой разговор. Студент спрашивает: «Можно мне перед выходом взбежать по реальной институтской лестнице, чтобы «нагнать ритм»?» Видимо, он имел в виду, что если он взбежит но лестнице, то верное физическое самочувствие поможет внутренней жизни. На это А.И. сказал: «Нет, взбегайте дома, чтобы исследовать и запомнить это самочувствие, а здесь это было бы пошло. Тут нужно сосредоточиться на содержании и начать отрывок». Я заметил: «Аркадий Иосифович, не знаю, прав я или нет, но мне кажется, что можно взбежать и сейчас. К тому же, и дома нужно не просто взбегать. Взбегать, конечно, нужно, физику возбудить нужно, но обязательно одновременно подключать и воображение. Взбегать и, грубо говоря, успевать при этом думать. Пусть отрывочно, пусть спазматически, но думать о чем-то, связанном с ситуацией: об оскорблении, о том, что сейчас скажу князю и т. д. И таким образом в результате «взять» и взбегапье, и оскорб-ленность подростка. То есть, мне кажется, сразу нужно атаковать и свою физику, и свою психику, то есть воображение. Ибо, мне кажется, что физика все же автоматически не включает психику. Надо заниматься и тем, и другим... Мне кажется, что метод физических действий как раз и изобретен, чтобы все время чувствовать, подчеркивать и, если так можно сказать, радоваться этой связи между физическим самочувствием и психическими процессами». А.И. тогда со мной не согласился. Однако разговор продолжался...

Вернусь к рассказу о первом курсе. Середина первого семестра особенно запоминалась лекциями А.И. Он одно время раз в неделю читал лекции для студентов, как бы специально вооружая их тео-

Из прошлого

рией. Можно по-разному на это смотреть: нужна студентам отдельно теория или не нужна, когда ее давать — на первом курсе или на старших? Тем не менее, ряд лекций А.И. был очень хорош, отличался продуманной точностью формулировок, стройностью изложения. Вот, к примеру, фрагменты его лекции, прочитанной И ноября 1987 года.

Он рассматривал проблему: как актеру подманить чувство? Сперва он привел классическую, Станиславскому принадлежащую мысль о трех полководцах нашей жизни — мысль, чувство и действие... Потом он пришел к важному выводу: «Действие — это рычаг нашего искусства... Чувству нельзя приказать — оно неуправляемо... И мысль неуправляема... Управляемо только действие. Театр исследует действующих людей, только действующих... Не нужно путать движение и действие... Не нужно путать действие и деяние. Действие — это волевая акция. Действие — это процесс. Действие не может быть без цели... Действие — это структурная единица человеческого поведения... Действие — всегда акция психофизическая. Действие всегда определяется обстоятельствами...»

Наконец, он продиктовал студентам знаменитую формулировку, которую они потом должны были знать (и знали!) наизусть. Эта формулировка была выработана совместно с Г. А. Товстоноговым. Она звучит так: «Действие — это единый психофизический процесс достижения цели в борьбе с предлагаемыми обстоятельствами малого круга, каким-то образом выраженный во времени и в пространстве». Отлично сформулировано. Хотя мне кажутся уязвимыми здесь последние слова «выраженный во времени и в пространстве». Мне кажется, что если бы мы говорили «сценическое действие», тогда можно было бы говорить о выраженности. Ведь в жизни участники действия или «действующие лица» о выраженности во времени и в пространстве, естественно, не думают.

Одна из лекций была посвящена теме «Событие».

«Событие, — говорил А.И., — это сумма обстоятельств с одним действием. Событие — структура жизненного и сценического процесса. Событие называется отглагольным существительным. Событие — всегда процесс. Событие — это то, что происходит здесь, сейчас, на наших глазах... Пока действие не поменялось, событие прежнее.

Событие меняется, когда появляются новые обстоятельства, которые «убивают» старые цели и рождают новые.., или когда паша цель исчерпана...»

Дальше он подошел к оценке... Вообще, об оценке А.И. всегда очень пекся, и что такое оценка, студенты знали хорошо: «Процесс перехода из одного события в другое называется оценкой».