Юмор среди культурных барьеров

Известно, что юмор с трудом пересекает национальные границы, особенно в направлении с запада на восток. Если мы на минуту остановимся и проанализируем этот факт, то обнаружим, что у него есть несколько следствий. Во-первых, совершенно очевидно, что жертва подшучиваний вряд ли видит забавную сторону юмористического высказывания. Французский анекдот, выставляющий бельгийцев в виде сборища тупых мужланов, едва ли будет по достоинству оценен в Брюсселе. Бельгийцы в свою очередь так же обходятся с датчанами, которым это тоже не нравится.

Во-вторых, неспособность оценить заключенную в иностранном анекдоте шутку совсем необязательно объясняется тем, кто его жертва. Серьезный и внимательный к фактам немец не рассмеется от американских подтрунивании над техасцами, строящихся в основном на преувеличениях. Анекдот, в котором мексиканец жмет на газ своего авто все 24 часа в сутки и вдруг замечает, что все еще не выбрался из Техаса, поражает воображение американца, но оставляет совершенно невозмутимым немца, обычно замечающего: "Ему следовало сесть в немецкий автомобиль". Этот ответ сочтут очень смешным в Германии и довольно хорошим в Англии и Скандинавских странах.

Кроме корейцев (которые, кажется, готовы смеяться в ответ на чью угодно шутку), на Востоке мало кого забавляет американский и (тем более) европейский юмор. Конфуцианская и буддистская озабоченность правдолюбием, искренностью, добротой и учтивостью автоматически исключает такие формы юмора, как сарказм, сатира, гипербола и пародия, а также делает неуместными шутки на тему религии, секса и бесправных меньшинств. Мрачный или черный юмор там совершенно невозможен.

"Так что же остается?" — спросите вы. Восточный юмор, как мы его понимаем, построен на изощренных, вежливых и косвенных замечаниях и упреках. Они порой обращены в адрес слушателя, высказанны ловко, но всегда в дружеской манере, которая оставляет место для достойного ответа и не роняет чужого достоинства. Даже грубые и любящие непристойности корейцы всегда заботятся о том, чтобы не задеть достоинство или ранг слушателя. Китайцы известны своими афоризмами и поговорками, у них с индусами тонкий вкус на всевозможные сравнения и притчи, которые стали для них неистощимым источником юмора. Мы редко оцениваем эти шутки по достоинству, тогда как они совмещают в себе и глубокий смысл, и нравственный закон, и предсказание будущего. Мы способны уловить изюминку большинства конфуцианских афоризмов, индийских и малайзийских сказок, но никак не можем понять японский юмор. Правда, он недоступен и китайцу.

Существует ли в юморе "национальный стиль"? Прежде чем однозначно ответить на этот вопрос, следует обратить внимание на существование интернационального юмора, т. е. определенных видов юмора и шуток, присущих всем культурам. Именно таков, например, фарс — вид юмора, давно известный европейским, американским, африканским и азиатским народам. Особенно в ходу он на японском телевидении. Кажется, всеобщим пристрастием стало созерцание насилия, которое на международном уровне, возможно, служит своего рода компенсацией за то, что насилие не всегда позволяется. Существует также немало анекдотов, которые пересказывают во многих странах, такие, например, как спор о том, кому первым прыгать с самолета, или шутки на тему о слонах, ресторанах, игре в гольф.

Но даже в интернациональном юморе слышны национальные отголоски. Вот, к примеру, старый анекдот о журналистах, которые организовали соревнование на лучшую статью про слонов. Заголовки были следующие:

Англичанин	"Охота на слонов в британской Восточной Африке".
Француз	"Любовь слонов во французской Экваториальной Африке".
Немец	"Происхождение и развитие индийского слона между 1200 и 1950 гг. (600 страниц)".
Американец	"Как вывести самого большого и сильного слона".
Русский	"0 том, как мы запустили слона на Луну".
Швед	"Слоны и социально ориентированное государство".
Датчанин	"Сандвичи со слоновьим мясом".
Испанец	"Техника боя слонов".
Индус	"Слоны как средство передвижения до эпохи железных дорог".
Финн	"Что думают слоны о финнах".

Эта шутка, родившаяся, вероятно, в кулуарах какой-нибудь журналистской конференции, обыгрывает различные национальные слабости: французскую гривуазность, немецкую серьезность, американскую хвастливость, британский колониализм и т. д. Кульминационная точка анекдота — финская озабоченность тем, что о них думают остальные. В Хельсинки можно

услышать и другую версию анекдота, где в конце добавлен заголовок норвежца "Норвегия и норвежские фиорды".

Финны, шведы и датчане находят этот вариант совершенно уморительным. Норвежцы (считающие себя веселым народом) не видят в этом добавлении ничего смешного. В самом деле они его не понимают. А вы?

Юмор в бизнесе

По мере растущей глобализации бизнеса деловые люди встречаются все чаще и все ближе узнают друг друга. Совершенно естественно, что, когда один из собеседников старается завязать более тесные отношения с иностранцем, он стремится уйти от излишне серьезного тона и создать более непринужденную атмосферу. Растопить лед и расположить к себе слушателя во многих ситуациях помогает обмен анекдотами. Хорошим началом может послужить рассказ о забавном случае, когда герой попадает в неловкую ситуацию, испытывая дискомфорт и смущение. Вскоре за этим следует колкий выпад против "общего врага".

Юмор в бизнесе "в ходу" во многих европейских странах, хотя среди романских народов он прижился меньше, чем среди североевропейцев, для которых это важное средство установления отношений. Возможно, испанцам, португальцам и итальянцам почти не приходится растапливать лед. Их живой, сплетничающий и откровенный стиль общения сам по себе содержит немалый заряд юмора.

Систематически к юмору обращаются в англосаксонских странах. Легкий в Канаде и Новой Зеландии, в Австралии он может быть колким и провокационным. В Соединенных Штатах сарказм, подтрунивание и притворное негодование считаются важными факторами переговоров, облегчающими работу и позволяющими сделать больше в меньшее время. Ведь время в конце концов деньги. По-видимому, более всего юмор используется в деловых кругах Соединенного Королевства. Британцы не выносят скучных и натянутых встреч и, чтобы оживить беседу, прибегают к самым разным формам юмора и тактикам разрядки.

Тем не менее есть два народа, которые особенно избегают шуток и других форм юмора за столом переговоров. Немцы считают юмор неуместным во время деловой беседы. По их мнению, бизнес — занятие серьезное, бесполезные истории и отвлечения не имеют к нему отношения. Если вы отвлекаетесь от главной темы, то тем самым проявляете неуважение к собеседнику. Они считают, что подшучивать нечестно, это привносит путаницу в дискуссию. Они хотят знать цену, качество, а также дату поставки ваших товаров, и поточнее, пожалуйста!

Лишь после того как раунд переговоров завершается, немцы расслабляются и вовсю шутят со своими партнерами в барах, ресторанах и дома. Юмор и анекдоты в этих обстоятельствах только приветствуются. Отдыху, как деловым беседам и многому другому, в Германии отведено строго определенное время.

Японцы также не видят никакой пользы от привнесения юмора в деловую встречу. Они будут смеяться, если узнают, что вы шутите (вряд ли они поймут смысл шутки), но это выходит за рамки настоящей вежливости. Как правило, они беспокоятся о том, чтобы не пропустить ни слова прежде всего из того, что вы говорите "по существу", так что даже умело сделанный акцент или ироническое высказывание могут привести их в замешательство. Все, что вы говорите, они понимают буквально. Расхожие американские выражения "Вы меня убиваете" или "Скажите это еще раз, и я выхожу из дела" повергают японцев в оцепенение. Однажды во время переговоров американский бизнесмен заявил, что определенное условие договора может "вытащить дело из воды" (Blow the deal out of the water — спасти положение, сдвинуть с мертвой точки (англ.). Его попросили уточнить, из какой воды. Под конец одного делового обеда японский официант спросил англичанина, не принести ли десяти присутствующим на десерт мороженое. Поскольку стол был уставлен пивом, англичанин решил пошутить и сказал, что на десерт у них пиво. Через две минуты официант подал десять порций пива.

Конечно, толика юмора в международных переговорах может принести безусловную пользу: взломать лед формализма, ускорить ход обсуждения, вывести из тупика, раскрепостить партнера и вызвать доверие к вам как человеку. Однако у него есть и обратная сторона, часто связанная с большим риском. То, что кажется забавным французу, араб может принять за святотатство, ваша пикантная история может оказаться совершенно непонятной для китайца, ваш самый невинный анекдот может серьезно задеть турка. Культурные и религиозные различия приводят к тому, что одной и той же шутке смеются далеко не все. Кто может с уверенностью сказать, что нечто действительно забавно? Если все ценности относительны и обусловлены культурой, то юмор, терпимость и даже сама истина не исключение. Следует помнить, что смех чаще всего является проявлением смущения, нервозности и даже презрения.

Учитывать различия

Тем, кто работает в международном бизнесе, не удастся обойти стороной суть (the bottom line — хорошее американское выражение) проблем, о которых говорится в этой главе. Картина мира меняется от одного языка к другому, и деловое поведение меняется вслед за ней. Не существует одной-единственной метафизической сферы человеческих мыслей и действий. Различным языкам соответствуют различные "сегменты опыта", и нам не остается ничего другого, кроме как изучать больше языков. Мы не можем выучить их все, но уже одно то, что мы знакомы с проблемой и учитываем картину мира иноземного друга, поможет установить такой уровень взаимопонимания, какой возможен при различии наших ментальностей.

ВЛИЯНИЕ КУЛЬТУРЫ

Мы уверены, что мыслим самостоятельно и свободно, но на самом деле, подобно американским летчикам, попавшим в плен во Вьетнаме и в Северной Корее, подвергаемся основательной промывке мозгов. Коллективное программирование в нашей культуре, которое начинается с пеленок, развивается в детском саду, школе и на работе, утверждает нас во мнении, что мы нормальны, а другие эксцентричны.

Что такое культура?

ХОФСТЕД ОПРЕДЕЛЯЕТ КУЛЬТУРУ КАК "КОЛЛЕКТИВНОЕ программирование мыслей, которое отличает одну категорию людей от другой". Ключевое выражение в этом определении — коллективное программирование. Хотя и не такое мрачное, как "промывка мозгов" — словосочетание с оттенком политического принуждения, — оно тем не менее описывает процесс, через который каждый из нас проходит начиная с момента рождения (некоторые даже скажут — до рождения, но, наверное, это слишком!). Разумеется, когда родители, вернувшись из роддома, вносят малыша через порог, они прежде всего решают, где он будет спать: японского ребенка на первые пару лет непременно размещают в комнате родителей, поближе к маме;

британским и американским младенцам выделяют сразу же или спустя несколько 'недель или месяцев отдельную комнату. Установки относительно зависимости/независимости ребенка и его способности решать проблемы здесь видны отчетливо.

Согласно одной теории, японские дети, которые привыкают на первом году жизни все делать вместе со своими родителями, а затем в детском саду вести себя в унисон с другими 50 детьми, абсолютно такими же, как они сами, развивают в себе склонность к групповому поведению и "групповому мышлению", которая подготавливает их к тесному сотрудничеству и совместным занятиям в школе, университете, клубах (где эта склонность закрепляется) и в конечном счете в предпринимательской компании.

Родители и учителя непосредственно дают детям самые лучшие советы, какие только возможны. Это помогает подросткам успешно взаимодействовать в их собственной культуре и обществе, где есть четкие представления о том, что хорошо или плохо, правильно или предосудительно, нормально или ненормально.

К сожалению (по крайней мере, в некотором смысле), американские и европейские дети усваивают совершенно другой набор предписаний, хотя для их среды эти правила столь же действенны.

Когда мы вырастаем, эти "национальные" понятия, которые в нас буквально вдолбили, становятся нашими взглядами на жизнь, отказаться от которых мы уже не в состоянии. Мы считаем привычки и убеждения других (русских, китайцев, венгров...) несколько странными или эксцентричными большей частью потому, что они не похожи на наши. Бесспорно, японцы — это не американцы!

С другой стороны, в глубине души мы знаем (и часто слышим, как об этом говорят другие), что, "по существу, все люди схожи". И в этом есть своя доля истины, ведь есть такое понятие, как "универсальные человеческие черты". Они немногочисленны, так как национальная запрограммированность "искажает" некоторые наши основные инстинкты (шотландцы бережливы, тогда как американцы расточительны). На рис. 1 показано, как национальная культурная программа "прививается" к наследуемым чертам характера. На вершине этой пирамиды мы поместили индивидуальные свойства человека.

Некоторые индивиды из-за оригинальности своей личности, особенностей восприятия, настойчивости или даже таланта стоят в стороне от своих соплеменников и значительно отклоняются от национального образа жизни. Такие люди часто становятся знаменитыми благодаря ''своеобразию склада ума"; некоторым из них удается изменить судьбу своего народа (король Генрих VIII, Кемаль Ататюрк, император Японии Мейдзи). Однако в целом скорее национальная и местная культура формирует наше поведение, чем наоборот, и мы в зависимости от обстоятельств становимся респектабельным немцем, хорошим шведом, настоящим американцем или истинным британцем. Общаясь со

своими соотечественниками, мы обычно обнаруживаем, что, чем строже придерживаемся правил, принятых в нашем обществе, тем больше нравимся людям.

Культурный шок

Наши важнейшие ценности и убеждения попадают в переделку, стоит только нам выехать за рубеж. "Поддержите неудачника!"— кричат англичане, переживающие за Гая Фокса(Гай Фоке (1570—1606) — британский солдат, участник "порохового заговора" католиков (против короля Якова I и членов обеих палат парламента) 5 ноября 1605 г. Фоке должен был взорвать здание парламента в ч or момент, когда в нем находился король. Попытка не удалась, Фоке был схвачен и казнен). Австралийцы, сами знаменитые исторические неудачники, охотно присоединяются к ним. Немцы и японцы, ставшие неудачниками лишь после Второй мировой войны, поддерживают более могущественного из двух соперников и непременно видят в неудачнике фигуру менее компетентную. Японское правительство через MITI (MITI — Министерство торговли и индустрии Японии) направляет директивы в крупнейшие банки с указанием инвестировать средства только в процветающие и перспективные отрасли промышленности и в то же время препятствовать выдаче ссуд устаревшим или малоперспективным предприятиям. Подобная установка в корне отличается от ситуации, бывшей долгое время характерной для Великобритании, где старинные фабрики находились под государственной защитой и такие слабые отрасли, как текстильная и угледобывающая, долго субсидировались даже после того, как экономически утратили свою жизнеспособность.

На рис. 2 представлены различные сценарии, по которым развиваются взгляды на жизнь, в зависимости от культуры, в которой мы их пытаемся утвердить. Ныне трудно судить о ценностях человека по его внешности. Некоторое представление можно составить по стилю одежды, которую носят, но в наши дни большинство бизнесменов одеты одинаково. Только когда мы что-то говорим или делаем, окружающие могут глубже понять, чем мы живем. Высказывание или действие можно описать как культурное проявление или событие, поскольку с помощью них мы демонстрируем свои культурные установки. Как показано на рис. 2, таким проявлением культуры мог бы стать тот факт, что итальянка (возможно, жительница Рима) прибывает на заграничную встречу с опозданием на полчаса. В ее собственной культурной среде это не вызовет никакого негодования, так как другие чаще всего тоже опаздывают. Ее поведение не вызовет упреков, ведь в конце концов это национальная традиция. Стоит же ей опоздать на 30 минут в стране иной культуры (скажем, в Германии), это вызовет культурный шок с серьезными последствиями. Немцы негодуют, даже если их заставляют ждать 3 минуты, не говоря уже о тридцати. Раздражение и протест, которые не заставят себя ждать (immediate), вынудят итальянку защищать и себя (дорожная пробка, дочь больна) и в конечном счете итальянский образ жизни вообще. ("Почему вы, немцы, так оглядываетесь на время? Вы сами как часы!") Такая конфронтация ведет в тупик и может закончиться разрывом отношений.

В близкой культуре (скажем, французской) критика будет выражена в грубоватой, но все же в менее категоричной и осуждающей форме. ("Дружище, из-за тебя я полдня потерял!") Итальянец, чувствительный к нападкам представителей романской культуры, в следующий раз опоздает только на 20 минут. Француз, не доверяющий пунктуальности других, уложится в 15 минут. Итальянца это устроит. Это называется романским взаимопониманием.