Зарождение и опыт социолингвистического исследования прессы

 

Социолингвистическим называется анализ языка разных типов изданий с учетом их концептуальной позиции в конкретных исторических условиях, а также социальных, психологических, языковых особенностей аудитории, на которую они ориентированы.

В русской лингвистике обостренный интерес к социальной дифференциации языковых явлений – национальная традиция, идущая от М.В. Ломоносова. Социально направленная критика языка всегда была связана с борьбой за его демократизацию. В работах выдающихся отечественных лингвистов XIX – начала XX в. Ф.И. Буслаева, И.И. Срезневского, А.А. Потебни, Н.В. Крушевского, И.А. Бодуэна де Куртенэ, А.А. Шахматова всегда присутствует проблема «язык и общество». В этих трудах часто встречаются экскурсы в смежные с языкознанием науки, широкие и комплексные комментарии языковых фактов. Хорошо известны традиции русской реалистической литературы и в воспроизведении социальных типов общества, и в создании социально-речевых характеристик персонажей.

Собственно социологическое направление развивается в отечественном и зарубежном языкознании во второй половине XIX – начале XX в. в условиях активизации общественно-политической и научной жизни европейских стран, когда больших успехов достигли науки о человеке: физиология, психология, история, социология. Выдающийся русский ученый И.А. Бодуэн де Куртенэ в конце XIX в. писал, что, кроме психической стороны, мы всегда должны отмечать в языке сторону социальную. Как и представители французской социологической школы в языкознании (А. Мейе, Ж. Вандриес, Ш. Балли), он считал, что языки необходимо различать не только в географическом и хронологическом планах, но и с точки зрения «общественных наслоений»: языки разных возрастов, полов, сословий, классов общества.

Современная наука, изучая социальную дифференциацию языка, оперирует термином социальные диалекты. В русском языке они пока мало изучены, хотя активные изыскания в этой области начались еще в 20-е годы XX в. Работы Е.Д. Поливанова, Г.О. Винокура, Я.М. Шафира, Р.О. Шор, В.Н. Волошинова, Н.М. Каринского, С.О. Карцевского, А.М. Селищева, Л.В. Щербы, А.М. Иванова, Л.П. Якубинского, Б.А. Ларина, В.М. Жирмунского, В.В. Виноградова заложили фундамент отечественной социолингвистики. Предметная область этой науки – изучение влияния социальных факторов на систему языка, а также роли языка в функционировании и развитии общества.

Учет и описание социальных факторов при порождении речи является одним из обязательных условий социолингвистических исследований. Выделяются следующие факторы, влияющие на речевое поведение человека: социально-классовая принадлежность, возраст, образование, род занятий, место жительства, пол, канал коммуникации, обстановка, тема, форма, цель, характер общения. Предмет социальной (социологической) лингвистики – взаимодействие языка и общества: влияние социальных факторов на речевое поведение человека; роль языка в формировании общественного сознания; культура речи и культура общества; государственный язык и социальный статус родного языка в многонациональном обществе.

Изучая с научных позиций систему и функционирование средств массовой информации, мы должны анализировать как типоформирующие факторы (издатель, цель издания, аудитория), так и типологические характеристики издания (программа, периодичность, объем, тираж, время, место выхода и т.д.). Язык и стиль газеты, радио- или телепрограммы, с нашей точки зрения, являются типологически значимыми характеристиками издания, которые грамотный читатель и слушатель обычно осознает.

Долгое забвение социолингвистики в отечественной теории журналистики привело к недооценке роли социальной дифференциации языка и в журналистской практике. Конечно, это связано с тем, что язык прессы всегда рассматривался в СССР как политическая проблема. Почти все съезды РСДРП(б), а затем и КПСС принимали резолюции о печати, в которых большое внимание уделялось популярности языка газет. Это объяснялось социальной структурой населения молодой советской республики: более 80% составляло крестьянство, причем грамотных в 1920 г. было лишь 37,8% сельских жителей.

В первые годы советской власти социологам и лингвистам партийные органы поручали изучение степени подготовленности различных социальных групп к восприятию языка политического документа. Анкетные опросы по проверке понимания отдельных слов и выражений проводились партийными работниками на политзанятиях. Социологов прежде всего интересовали социальный состав читателей разных типов газет, эффективность проведения газетных кампаний, психология восприятия газетных материалов, методика агитации и пропаганды. Эти вопросы активно обсуждались в журналах «Красная печать», «Журналист», «Печать и революция», в трудах Я.М. Шафира, В.А. Кузьмичева, С.Б. Ингулова и др. Характерно, что социологическое изучение газеты и ее читательской аудитории в 20-е годы соединялось с лингвистическими наблюдениями, а лингвистическое описание газеты было, как правило, социолингвистическим. Какова была методика этих исследований?

В работе Я.М. Шафира «Газета и деревня» (М., 1923) представлен результат обследования воронежской крестьянской газеты «Наша жизнь» по заданию подотдела печати Агитпропа ЦК РКП(б). Читателям предлагалась анкета из 26 вопросов. Один вопрос содержал 47 слов, часто употребляемых в газете. Нужно было объяснить их значения. Результаты анкетирования показали, что многим читателям газеты неизвестны точные значения таких сложносокращенных слов, как сельмаг, продфронт, совнарком; непонятны значения иностранных слов элемент, авторитет, инициатива, интрига, оккупация, пленум, ультиматум и др. Автор книги давал практические рекомендации работникам газеты, какие слова надо употреблять, чтобы писать более понятно для крестьян.

Другое исследование (Шпильрейн И.Н., Рейтынбарг Д.И., Нецкий Г.О. Язык красноармейца. М.; Л., 1928) представляет собой опыт изучения словаря красноармейца Московского гарнизона. Оно выполнено по заданию Агитотдела МК ВКП(б) с целью выявить эффективность политической работы в армии. Авторы изучили опыт зарубежных ученых в области составления словарей различных социальных коллективов, использовали практику проведения анкетных опросов 1923–1924 гг. в армии и выработали следующую процедуру анализа:

 

w Были расписаны 2 номера газеты «Красный воин» за 1924 г. и составлен словник красноармейской газеты.

w На основании 12 стенограмм политзанятий составлены словники устной речи политрука и красноармейца.

w В результате обработки 141 письма в газету «Красный воин» составлен словарь письменной речи красноармейца.

w Проведены опыты по выявлению понятности 400 слов тремя разными группами красноармейцев (дифференциация осуществлялась по уровню образования, возрасту, сроку призыва в армию и роду войск).

 

Обработка полученных данных позволила авторам сделать интересные выводы о языковых особенностях устной и письменной речи (учитывалось статистическое соотношение имен, глаголов, наречий), о языке газеты как особом функциональном единстве, о влиянии социальных факторов (возраст, образование, среда) на словарь индивидуума. Интересен в социолингвистическом плане вывод о языке политрука: «Он (язык) другой в каждой из обследованных групп и везде имеет, в общем, ту же структуру, как язык той красноармейской группы, с которой политрук занимается». В работе содержатся важные психолингвистические рекомендации для успешной пропаганды: систематическое воздействие словом должно быть рациональным («Рациональность словесного воздействия должна заключаться в наибольшем его соответствии предшествующему “словарному опыту” объекта воздействия») и дозированным («Систематическое словесное воздействие следует дозировать отдельными небольшими контекстами, группами понятий, учитывая психологическую возможность для слушателя усвоить за раз то или иное количество понятий»).

Четкая социолингвистическая направленность есть в работе М. Гуса, Ю. Загорянского, Н. Кагановича «Язык газеты» (М., 1926). Авторы взяли для обследования три газеты, ориентированные на разные типы читателей: «Коммунист», «Беднота», «Рабочая газета», – и исследовали синтаксические явления, мешающие быстрому восприятию текста. Это конструкции с отглагольными существительными и формально служебными словами, пассивные обороты, непродуманный порядок слов, создающий двусмысленные предложения.

Больше всего отглагольных существительных встретилось в передовой статье и в информационной заметке. Причем в популярной газете «Беднота», которая издавалась для крестьянского актива, таких явлений оказалось в два раза меньше, чем в «Коммунисте» или «Рабочей газете».

Очень показательны выводы по языку рабкоровских материалов. Рабкорами редко употребляются формально служебные слова вопрос, задача, часто встречающиеся в информационных отчетах, а отглагольных существительных в них оказалось в несколько раз меньше, чем в статьях и заметках, причем самый маленький процент (4,4%) опять дала «Беднота». Таким образом, популярность этой газеты у читателей нашла объяснение, в частности, и в ее особых языковых характеристиках.

Интересен по методу исследования стилистический эксперимент, проведенный авторами с целью выявления оптимальной синтаксической структуры для быстрого понимания фразы. Анкета, в которой было 17 примеров и столько же синтаксических синонимов к ним, была предложена трем группам красноармейцев. Выяснилось, что 25% примеров оказались непонятными читателям из-за затрудненного синтаксиса. В результате исследования авторы предложили ряд практических рекомендаций журналистам по упрощению синтаксиса газеты. С их точки зрения, улучшение газетного языка должно быть направлено «по пути приближения его к русской литературной речи, с одной стороны, и к свежей, нетронутой речи рабкора и селькора – с другой».

Таким образом, в этой работе так же, как и в «Языке красноармейца», язык читательской аудитории соотносится с языком рабкоровских материалов, которые являются своеобразным камертоном стиля газеты определенного типа. Эти выводы ученых подтверждали языковую политику в области пропаганды, проводимую РКП(б). Рекомендации исследователей внедрялись в журналистскую практику.

Конечно, один из самых спорных вопросов языковой культуры 20-х годов был связан с разрушением риторической традиции дореволюционной прессы. Приобщение к литературной деятельности рабочих и крестьян, недостаточно владевших стилистическими нормами официального общения, вызвало в те годы приток в газету просторечных слов и разговорных конструкций, которые не всегда гармонично сочетались со сложными книжными оборотами. А руководящее партийное издание («Правда») использовало обилие иностранных слов и канцеляризмов. Разрушались традиционные нормы письменной речи, что представителями образованной части общества воспринималось как «революция в языке», «порча языка». Много позже лингвисты, анализируя языковые процессы первых послереволюционных лет, пришли к выводу, что казенный язык, утвердившийся на страницах периодической печати, не столько следствие неграмотности журналистов, сколько результат бюрократизации журналистики, формирующей тоталитарную политическую систему.

Как отразились на языке прессы социально-политические изменения в советской России? Газеты и журналы делились на руководящие (для партийного актива) и массовые (для широких слоев населения). Стилистической доминантой газеты руководящего типа («Правда») была книжность, официальность, а газет массовых, популярных («Беднота», «Крестьянская газета») – разговорность.

Четкая классовая оценка, эмоциональные разговорные заголовки, набранные крупным шрифтом, обилие писем крестьян о житейских трудностях – таковы особенности стиля газет для массового читателя. Разговорность и эмоциональность вызывали доверие малограмотных людей к «Бедноте», которое усиливалось оттого, что письма в газету направлялись редакциями в органы власти для ответа на критику. Советская газета была доступным посредником между человеком и властью.

Ментальность советского человека формировалась под лозунгами классовой борьбы с помощью резкой полярности стилистических средств и эмоциональных оценок, используемых в прессе. Восторженная гиперболизация советского общества в послереволюционные и последующие годы соседствовала с уничижительным изображением классового врага, антитезой «мы – они». Императивность и декларирование лозунгов («Поднимем миллионы на штурм мясной проблемы!»; «Комсомольская организация блестяще сдала экзамен на политическую сознательность!»; «Колхозная система должна взять большевистские темпы в организации нового колхозного прилива!») – яркая особенность стиля газет не только 20-х годов, но и всего советского периода. Механическое повторение общих истин в стереотипных формулах («Экономика должна быть экономной»; «Партия – наш рулевой» и др.) программировало одновариантное восприятие действительности, тормозило развитие личности, способствуя застойным явлениям в интеллектуальной жизни общества.

Жесткая идеологическая цензура плодила стандарт во всех типах изданий, порождая канцелярит (термин К.И. Чуковского) – особый советский новояз (сложносокращенные слова, аббревиатуры, оценочные клише). В газетах появились специфические, официозные жанровые формы (передовая статья, отчеты с партийных конференций и др.), которые отражали содержание политической жизни общества. Идеологическое влияние проводилось через создание специального семантического кода, формировавшего двойные стандарты социальной жизни. Употребление этого кода либо порождало двоемыслие, либо создавало иллюзорную картину мира у читателей. Новые смыслы появились у глаголов выбить (добиться решения вопроса), пробить (с трудом получить разрешение), отфутболить (отослать к другому начальнику), закопать (не решать вопрос долгое время), скорректировать (изменить задание в сторону уменьшения плана) и др.

Такая подмена понятий объясняется социальными причинами, но возможность подобного словоупотребления обусловлена и психофизиологическим механизмом порождения и восприятия речи: одно понятие может быть выражено разными словами (синонимия). «Личностные», субъективные смыслы одной звуковой оболочки слова – коварное оружие в политической борьбе. Свобода, демократия, права человека имеют разное содержание в устах представителей разных политических партий. Поэтому так важна лингвистическая экспертиза законов и договоров, необходимо обсуждать, проговаривать формулировки отдельных статей в парламенте (фр. parlement от parler –говорить).

За годы советской власти канцелярит и стереотипы сухой казенной речи, порожденные бюрократическим образом жизни, привели к обеднению русского публицистического стиля. Журналисты знали, что отступление от канцелярита трактуется как инакомыслие. Безопаснее было употреблять тавтологические штампы, использованные в руководящих документах, чем живые и точные варианты. Поэтому писали достигнутые успехи вместо успехи; настоящее мастерство вместо мастерство; Что мы имеем на сегодняшний день в смысле дальнейшего развития товарной линии производства молочной продукции и ликвидации ее отставания по плану надоев молока? вместо Как делать больше сметаны и творога? Даже в разговоре с детьми можно было услышать официальное Ты по какому вопросу плачешь?, а в кафе вместо Приятного аппетита! посетителей встречали суровые плакаты: Предприятия общественного питания предназначены для употребления продукции на месте.

Газетное слово внедрялось в сознание людей во всех сферах жизни, ведь средства массовой информации пользовались авторитетом как рупор власти. Постоянный контроль со стороны КПСС воспитывал у журналистов страх перед нарушением стандарта. У языка газеты появился неизменный эпитет – «сухой». Недаром Михаил Задорнов в одном из фельетонов писал: «Если б А.П. Чехов работал в современной газете, ему бы не дали написать так “несовременно”: “В человеке должно быть все прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли...” Он бы наверняка постарался бы блеснуть журналистским красноречием: “В человеческом индивидууме все должно отвечать эстетическим нормам: и морально-нравственный фактор, и внутренние резервы, и изделия текстильной промышленности, и лицевой фасад”».

Политический строй и социально-экономическая система являются главными типоформирующими факторами стиля официальной прессы. История советского общества четко показала, как менялся стиль прессы в зависимости от изменения курса КПСС. Особенно заметные изменения произошли в 1986 г., благодаря политике перестройки, провозглашенной М.С. Горбачевым. Первые сигналы этой политики прозвучали именно в прессе, появилась полифония общественного мнения в «Правде», «Московских новостях», «Аргументах и фактах», в журнале «Огонек». Новые темы, запретные для прессы советского периода (религия, эмиграция, положение в армии, репрессии и голод 1930-х годов), требовали новой стилистики: менялась оценка и употреблялась новая для советской прессы лексика. Разговорные слова стали проникать в молодежную газету, а после отмены цензуры 1 августа 1990 г. – и в другие издания. Изменился не только стиль информационных и аналитических жанров, обновилась структура прессы: исчезли передовые статьи, уступив место подборкам писем и полемике. К 90-м годам произошла перестройка системы прессы. Стилистическая палитра сегодняшних газет отражает неоднородность сознания изменившегося общества.