Ошибки в структуре силлогизма

При анализе этой группы ошибок обратим внимание на то, что уже однажды отмечалось: строго говоря, приведение силлогизма в целом отнюдь не всегда было обязательным условием хорошего доказательства. Речь шла, скорее, о возможности, построить корректный силлогизм в принципе, если в этом есть необходимость (например, по желанию слушателей).

Силлогизмы, которые для иллюстрации соответствующих ошибок будут приведены ниже (там, где это потребуется, имеют, таким образом, лишь одну цель: сделать ошибку наиболее наглядной. Следует помнить, что в принципе развернуть подозрительное рассуждение в силлогизм никогда не вредно; на фоне четкой структуры силлогизма логические ошибки становятся особенно хорошо заметными.

Второй момент, который следует иметь в виду, связан с тем, что некоторые типы логических ошибок (например, заключение о целом по части, о части по целому и др.) оказываются общими сразу для двух групп. Объясняется это тем, что соответствующие паралогизмы определяются и как ошибки вследствие неточного определения и деления понятий, и как ошибки рассуждения (оперирования понятиями). Поэтому (применительно к процедуре логического вывода) данные ошибки будут названы еще раз.

1 (17) Первичная ложь Греч. proton pseudo предполагает доказательство ошибочного тезиса. Понятно, чтоб ошибочный тезис становится основой дефектного доказательства в целом: по причине ошибки на старте остальные суждения тоже оказываются заблуждениями. При описании этой ошибки исходят из очевидного положения, касающегося так называемой цепной реакции: заблуждение провоцирует заблуждение.

· Модель:

Тезис: Камбалы болтливы

Демонстрация: Все рыбы болтливы

Камбалы рыбы (следовательно?)

Камбалы болтливы

 

· Пример:

Тезис: Дети великих людей талантливы

Поскольку родители передают детям лучшие свои качества, дети великих людей более талантливы, чем дети обычных людей.

(На первый взгляд весьма "благородное" суждение оказывается при ближайшем рассмотрении в полном разладе с наукой, утверждающей, что одаренность не наследуется. Однако для того, чтобы дать этой "первичной лжи" возможность проскочить" незамеченной, приходится воспользоваться и "неправильным аргументом" родители передают детям лучшие качества, поскольку ''правильным аргументом" ошибочный тезис доказать невозможно.)

2 (18) Неправильное допущение (fallacia suppositionis) можно было бы не выводить в самостоятельную рубрику: риторические пособия часто трактовали неправильное допущение в качестве случая первичной лжи. Действительно неправильное допущение мало, чем отличается от первичной лжи, пожалуй, только тем, что ошибочный тезис как показатель первичной лжи не всегда является следствием неправильного допущения.

В ряде случаев ошибочный тезис не только не представляет собой допущения, но, напротив, выдается (сознательно или бессознательно) за истину. Поэтому неправильное допущение и имеет смысл рассматривать в качестве, по крайней мере, четко очерченного в составе первичной лжи* и достаточно конкретного случая.

· Модель:

(Говорящие неправду часто краснеют

Барон Мюнхгаузен говорит неправду

(следовательно?)

и Барон Мюнхгаузен часто краснеет

· Пример:

Как бывшие коммунисты новые российские лидеры в глубине души, видимо, все-таки сожалеют об утраченной ими безграничной и никем не контролируемой власти.

(Логическая ошибка, вызванная явно неправильным допущением, в соответствии с которым все бывшие коммунисты сожалеют о потере прежних позиций: широко известны случаи, когда бывшие коммунисты "сознательно раскаялись" и добровольно отказались от прежних убеждений, а также от связанных с ними льгот.)

3) (19) Подмена тезиса (ignoratio elenchi" букв неведение довода) возникает в результате потери "нити" сообщения. В подобных ситуациях говорящий незаметно для себя (а иногда - и для окружающих) отказывается от выдвинутого изначально тезиса и переходит к какому-либо другому, теперь уже отдавая все силы его обоснованию. Обычно подмена тезиса все-таки замечается, и тогда сообщение в целом остается только признать несостоявшимся.

· Модель:

Тезис 1: Учителям надо повышать зарплату

Демонстрация (с подменой тезиса):

(но) Учителя часто работают недобросовестно

Тем, кто работает недобросовестно, надо снижать зарплату

(следовательно?)

Тезис 2: Учителям надо снижать зарплату

· Пример:

Коммунистическая эра закончилась в 90-х годах XX века. Правда на Кубе она еще продолжается, и более того, находится в расцвете. Так что, может N быть, коммунизм переживет еще и нас, и детей наших.

(Подмена тезиса произошла на этапе перехода от общей характеристики ("Коммунистическая эра уже закончена") к характеристике частной ("На Кубе коммунистическая эра находится в расцвете"), которая, в свою очередь, результировала в выводе: "Коммунистическая эра еще не закончена, а это привело фактически к отрицанию исходного тезиса.)

4 (20) Учетверение термина (quatemio terminomm) - классическая ошибка при построении силлогизма, являющаяся следствием нарушения главного правила силлогизма, в соответствии с которым в силлогизме должно быть не больше и не меньше трех терминов (трех соотносящихся между собой понятий).

В том случае, когда один из терминов употребляется двусмысленно, он как бы расщепляется надвое - в соответствии с двумя своими значениями. Таким образом, в силлогизме вместо трех и оказывается четыре термина. Силлогизм в этом случае считается несостоятельным, а доказываемый тезис - ошибочным. Иногда учетверение термина квалифицируют и в качестве figuradictionis - ошибки, вызванной смешением нескольких значений слова (см. выше - ошибки в определении и делении понятий).

· Модель;

Все корейцы едят собак

и:

Петров собаку съел на кражах со взломом

(следовательно?)

Петров - кореец

· Пример:

Психологи утверждают, что многие негативные оценки объясняются не чем иным, как яркой проекцией наших собственных недостатков на ту или иную ситуацию.

(Ошибка вызвана удвоением значения слова "проекция": на значение "передача на экран рисунков, кинокадров и т. п." (ср. яркая проекция) и значение "отождествление себя с кем-либо" (ср. проекция недостатков на <...>). Смысловая дефектность примера отчетливо видна. Ясно и то, что двусмысленность исчезла бы, не будь при слове "проекция" определения: слово "проекция" в значении механизма отождествления себя с кем-либо не может сопровождаться "световыми" определениями.)

5 (21) Ошибка в среднем термине силлогизма (a dicto secundum guid ad dictum sipliciter) также представляет собой хорошо описанный в риторических пособиях случай. Его особенность в том, что средний термин силлогизма входит в один из аргументов с ограничением, а в другой - без ограничения. Разумеется, при такой необщности среднего термина, который, вне всякого сомнения, должен быть общим и только общим, вывод не будет истинным

· Модель:

Бас есть низкий мужской голос

Чистый бас есть раритет

(следовательно?) Низкий мужской голос есть раритет

· Пример:

Доверять же свое здоровье представителям альтернативной медицины

(шарлатанам) чрезвычайно опасно.

(Логическая ошибка в результате весьма трудноуловимых метаморфоз среднего термина: действительно, все так называемые целители суть представители альтернативной медицины, однако лишь некоторые целители-шарлатаны. Поскольку в первом аргументе понятие целители берется целом, а во втором, с ограничениями, корректный вывод на базе этих аргументов достроить нельзя: любой из возможных выводов, в том числе тот, который представлен в примере, окажется неистинным.)

6 (22) Игнорирование необходимого условия (необходимое условие conditio sine qua поп) в риторических пособиях обсуждается либо как вари ант ошибки в среднем термине силлогизма, либо (реже) как самостоятельная логическая ошибка. Основание для выделения этой ошибки в специальную группу состоит в том, что средний термин с условием в одном аргументе и средний термин без условия представляет собой вполне конкретные случай ограничения среднего термина, то есть случай конвенциональной ограничения. Кроме того, условие - это то, что обычно оговаривается эксплицитно. Может быть, поэтому данную разновидность ошибки средней термина довольно нетрудно идентифицировать.

· Модель:

Петров в гневе - лев

Львы - млекопитающие семейства кошачьих

(следовательно?)

Петров - млекопитающее семейства кошачьих

· Пример:

Увы, даже суперкачественный компьютер неспособен прослужить долго: компьютеры ломаются в руках дилетантов.

(Налицо игнорирование необходимого условия в тезисе: тезис отчетливо предусматривает рассуждение о качестве современного компьютера и отчетливо не предусматривает рассуждения об уровне обслуживания: условие "компьютер в руках дилетанта" есть действительно необходимое условие при прогнозировании срока службы любого компьютера. Само собой разумеется, что условие это не должно возникнуть вместе с аргументом: его место - в тезисе.)

7 (23) Предвосхищение основания (petitio principii) есть еще один из "классических" случаев ошибки: она возникает при использовании в качестве доказательства аргумента, который не имеет силы аргумента, поскольку сам нуждается в доказательстве. В данном случае логическая ошибка также приводит к выводу, которым практически нельзя воспользоваться: вывод либо будет носить гипотетический характер, либо окажется вовсе ошибочным.

· Модель:

Розовый приятен для глаз

Некоторые слоны - розовые (следовательно?)

Некоторые слоны приятны для глаз

· Пример:

Потребление соли можно вообще свести на нет Ge" yiqepoa для организма.

(Причина данной логической ошибки в том, что в качестве доказательства опущенного берется, скорее всего, сам по себе недоказанный довод, в соответствии с которым соль приносит организму только и исключительно вред если бы это действительно было так, вывод был бы справедлив, ибо потребление вредных для организма веществ действительно следует исключать. Но так это или не так, на сегодняшний день окончательно неизвестно, а потому от заявлений подобного рода лучше пока воздерживаться: аргументов, способных надежно обосновать их, не существует.)

8 (24) Гистерод-протерон (hysteron-proteron) - ошибка, близкая к только что обсужденной и характеризуемая как '"мнимое доказательство" вообще. В этом случае "предвосхищение основания" рассматривается по отношению к гистерон-протеррну как вид по отношению к роду.

При гастерон-протероне - а название его переводится с греческого как более позднее - более раннее (то есть более позднее становится в доказательстве более ранним или встает на место более раннего) - на передний план в доказательстве выдвигается то, что по существу должно было бы стоять после. То есть, скажем, само являться результатом логического вывода (во избежание, например, такого вопроса, как "С чего Вы это взяли?").

Чтобы точнее различать предвосхищение основания, с одной стороны, и гистерон-протерон - с другой, в риторике иногда конкретизировалось, что предвосхищение основания практически предполагает оперирование недоказуемым, а гистерон-протерон - недоказанным (но вполне подлежащим доказательству!) доводом.

· Модель:

Завтра будет мороз

В морозы лучше одеваться потеплее

(следовательно?)

Завтра лучше одеться потеплее

· Пример:

Вчерашнее заявление спикера просто бредовое: язык не поворачивается повторить его. От заявлений такого рода, разумеется, лучше воздерживаться.

(Не приводя соответствующего заявления, то есть - фактически - не приводя доказательства, говорящий оказывается лицом к лицу с гистеронпротероном, поскольку, вне всякого сомнения, при такой сильной инвективе "заявление... просто бредовое надо, видимо, все-таки заставить язык повернуться, хотя бы для того, чтобы дать и слушателям возможность вывести "бредовостъ" заявления из самого заявления.)

9 (25) Незаконные посылки (prenussae illegales) - это целая группа логических ошибок, связанных с так называемыми бесперспективными умозаключениями, при которых процедура демонстрации оказывается невозможной, поскольку из соответствующих посылок вообще не будет следовать вывода.

Дело в том, что существуют строгие правила, касающиеся того, какие комбинации посылок в принципе возможны, а какие " нет. В тех случаях, когда некомбинирующиеся посылки все же объединяются в умозаключении, говорят о незаконных посылках.

Две частные посылки не дают возможности получить вывод из двух "частностей" не следует общего правила. Даже если посылки эти реферируют к широкому кругу явлений, силы их недостаточно для построения силлогизма. При этом неважно, являются посылки частноутвердительными или частноотрицательными.

· Модель:

Некоторые медведи (не) плюшевые

Некоторые медведи (не)синтетические

(следовательно?)

(Не)плюшевые суть (не)синтетические

· Пример:

Одни требуют монархии, другие - капитализма. Неужели у России не может быть какого-нибудь другого будущего?

(Со всей ответственностью следует заявить: у России может быть другое будущее и, надо сказать, не одно, поскольку на основании двух частных посылок нельзя строить вывода! К высказыванию следовало бы добавить еще возможностей десять, исчерпывающих все мыслимые формы государственного устройства. В этом случае поставленный в нем вопрос был бы правомерен.)

Две отрицательные посылки - независимо от того, частные они или общие, - также не могут разрешиться каким бы то ни было выводом. Особенность отрицательных конструкций в том, что они не взаимодействуют по законам математики, где (-) и (-) дают (+). Впрочем, не дают они в результате и минуса: силлогизм просто не может состояться.

· Модель:

Ни один дурак не является стрекозой

Ни одна стрекоза не является человеком

(следовательно?)

Ни один дурак не является человеком

· Пример:

Ни одна страна в мире не знает такой системы налогообложения, как у нас.

Ни одна система налогообложения в мире не отбирает последнего. Только наша, российская!

(Вывод чрезмерно поспешен: если ни одна система налогообложения не отбирает последнего, то отсюда не может следовать, что "наша, российская" система налогообложения все-таки отбирает последнее, как бы категорически автор ни обособил "нас" от "них" в первой посылке. В противном случае - как следует из второй посылки - Россия лежит вне мира, что сомнительно.)

10 (26) Ошибкой большей посылки (ficta universalitas) удобно предварить разговор о таких паралогизмах, как "заключение о части по целому" и "заключение о целом по части". Эта группа ошибок связана с нарушением процедуры градации в ходе рассуждения. При этом ошибка большей посылки иногда рассматривается как частный случай "заключения о части по целому".

Это легко понять, если учесть, что при данном типе ошибки большей посылке придается всеобщий характер, которого она на самом деле не имеет. Наделенная тем не менее таким всеобщим характером, большая посылка как бы становится своего рода законом для всех соотносимых с ней частных случаев. При этом ни один из выводов по поводу соответствующих частных случаев, конечно, не будет иметь логической силы.

· Модель:

Все мужчины подлецы

Иван Сусанин мужчина (следовательно?)

Иван Сусанин подлец

· Пример:

Дети, выросшие в криминальной среде, практически обречены на то, чтобы || повторить печальную судьбу родителей.

(Общей посылке в данном случае действительно придан чрезмерно широкий характер. Понятно, что в случае необходимости демонстрации посылку эту можно развернуть следующим образом: "Все, кто происходит из криминальной среды, потенциальные преступники". Обобщение это, разумеется, вполне беспочвенно, по крайней мере, по причине так называемой презумпции невиновности, которая распространяется на всех, в том числе и на тех, кто происходит из криминальной среды. Стало быть, рассчитывать на то, что на данном обобщений можно построить истинные выводы, более чем рискованно.)

11 (27) Заключение о части по целому (fallacia a sensu composite ad sensum divisum) может быть как ошибкой определения (см. выше), так и. ошибкой демонстрации. Во втором случае такое заключение не ведет к логически корректному выводу, ибо может, повлечь за собой ситуацию, в которой представляемое целое отнюдь не является однородным, то есть, не состоит из одинаковых элементов. Если же целое однородно, условие это должно быть предварительно введено в процедуру демонстрации (сведения о логической ошибке "игнорирование необходимого условия" см. ниже).

· Модель:

Украина прекрасна

Чернобыль находится на Украине.

(следовательно?)

Чернобыль прекрасен

· Пример:

Перед нами область логики, а из логики, как известно, можно почерпнуть лишь сухие примеры.

(Типичный случай, когда свойства целого ничтоже сумншеся приписываются каждой части этого целого. Даже если в целом логику и можно характеризовать как науку довольно сухую, это еще не означает, что из данной науки вообще нельзя почерпнуть ничего иного: логика - и в особенности символическая логика - изобилует весьма и весьма забавными примерами, хотя бы и на уровне тех же силлогизмов. Ср., например, многочисленные "не сухие" примеры в книге Льюиса Кэррола "История с узелками", один из которых мы позволим себе привести здесь (обратим, кстати, внимание на то, что при очевидной абсурдности аргументов и тезиса структурно этот силлогизм абсолютно правильный):

Все кошки знают французский язык[32]

Некоторые цыплята - кошки

следовательно)

Некоторые цыплята знают французский язык!

Стало быть, рассматриваемый нами пример есть случай суждения, не учитывающего неоднородность структуры характеризуемого объекта - логики и некорректно работающего с понятием "целое".)

12 (28) Заключение о целом по часта (fallacia a sensu diviso ad sensum compositum) - также взятое применительно к структуре силлогизма - представляет собой ошибочную демонстрацию, в ходе которой свойства "части" распространяются на целое. Вывод, получаемый посредством такой неправомерной логической операции, опять же не может считаться истинным (при той же самой оговорке), если предварительно не сформулировано условие гомогенности предмета.

· Модель:

Скупой рыцарь жаден

Скупой рыцарь - герой А. С. Пушкина

(следовательно?)

Герои А.С. Пушкина жадны '.

· Пример:

Встречаясь с подростками на улице, следует быть особенно осторожным.

(Логическая ущербность примера вполне ощутима, несмотря на то, что в принципе понятно, что могло руководить автором этого высказывания. Однако из того, что подростковая преступность растет, отнюдь не следует, что от любых представителей этой возрастной группы следует шарахаться на улице. Иными словами, по неблагополучной части (малолетние преступники) нейтрального целого (подростки) едва ли возможно составить Себе логически корректное представление о целом.)

13 (29) От возможного к действительному (a posse ad esse поп vallet consequentia) - так называется еще одна ошибка демонстрации. Как и другие ошибки, она объясняется либо поспешностью вывода, либо просто его некорректностью. Правило, лежащее в основе данной ошибки, формулируется так: "От возможного не следует заключать к действительному".

Формулировка эта весьма прозрачна и едва ли нуждается в комментариях. Нелишне, может быть, только заметить, что данная ошибка весьма близка к только что рассмотренной - заключению о целом по части, ибо возможное соотносится с действительным по схеме: "временный (или случайный) признак => постоянный (или существенный) признак". Не нужно быть особенно проницательным, чтобы заметить, что практически эта же самая схема составляет основание ошибки "частный признак ==> общий признак". Заключение от возможного к действительному, разумеется, также не гарантирует логической состоятельности вывода.

· Модель:

Яблоки дешевые

Яблоки - фрукты (следовательно?)

Фрукты - дешевые

· Пример:

Тинойджеров в церкви много, как никогда. Именно они составляет сегодня ядро русского православия. '

(Очевидный паралогизм: из того, что на той или иной службе - скажем, в церкви МГУ на ул. Герцена! - тинэйджеров больше, чем людей иного возраста, не следует, что так бывает всегда. А потому.на этом основании нельзя сделать вывода о том, что ядро сегодняшнего русского православия-тинойджеры; в частности еще и потому, что ^составлять ядро" чего-либо есть не только вопрос количества!)

14 (30) Аргумент, страдающий избыточностью доказательств (argumentum nimium probans) - является причиной ошибки, нестрого опре­деляемой в качестве многословия. Лишние доводы квалифицируются в риторике не только как не необходимые, но и как непосредственно "вредные", то есть мешающие доказательству. Qui nimium probat, nihil probat (кто доказывает много, тот ничего не доказывает) - в форме такой латинской поговорки оценивалась речевая деятельность говорящего, склонного к избыточной аргументации.

Опасность же избыточной аргументации усматривали в том, что так называемые "лишние доказательства" могут легко вступать в противоре­чие с основным. В этом случае вся логическая конструкция оказывается под угрозой разрушения и вместо ожидаемого вывода иногда следует не­что непредсказуемое, v

· Модель:

Тезис: сон полезен

Демонстрация: Полезно то, что успокаивает нервы

Сон успокаивает нервы

Во сне человек отдыхает

Во сне человек не совершает физических действий

Во сне человек не трудится

(следовательно?)

Не трудиться полезно

· Пример:

Пришедших на смену коммунистам стали по праву называть демократами. Действительно, "новички" сделали ставку на новые, гуманные формы взаимоотношений между государством и личностью, объявили войну тоталита­ризму, авторитарности и любой из форм деспотизма. И не беда, что трудности роста на первых порах сопровождались мучительным поиском достойной социальной структуры и перегибами в области преследования "бывших"; диктатура нового времени должна была уметь защищать себя не хуже диктатуры пролетариата.

(Классический пример реализации схемы "начать во здравие - кончить за упокой" - с лишними аргументами в качестве причины паралогизма. Желая доказать тезис о демократическом характере социальных преобра­зований, автор высказывания, находя все больше и больше аргументов "за", фактически приходит к отрицанию демократического характера новой власти и в конце концов прямо характеризует ее как диктатуру, то есть то­талитарный, авторитарный и деспотический режим.)

15 (31) Ошибка последнего основания (ad infmitum) - чрезвычайно рас­пространенный тип логической ошибки. Он напоминает предшествую­щий, связанный с избытком доказательств, с той лишь разницей, что в первом случае доказательства не неизбежны, а во втором - могут действитель­но оказаться желательными.

Паралогизм этот провоцирует так называемую "цепь доказательств" по­тому, что суждение, приводимое в качестве аргумента, недостаточно сильно само по себе и требует более сильного аргумента, который в свою очередь требует более сильного аргумента, который опять-таки требует более силь­ного аргумента, - и так до бесконечности, из-за невозможности установить последнее основание в цепи оснований или последнюю причину в цепи причин.

Речь фактически идет об утверждениях, недоказуемых в принципе, именно в силу невозможности привести наконец достаточно веское дока­зательство, завершающее процесс демонстрации в целом. Традиционный пример из риторики - рассуждение о том, что первично, курица или яйцо.

· Модель:

Газеты должны содержать сенсации, поскольку сенсации любит читатель, а газеты выпускаются для читателей, поскольку читатель покупает газеты, а газеты должны покупаться, поскольку в противном случае они становятся нерентабельными/ а нерентабельная газета прекращает существование и в этом случае читатель оказывается без газет, не имея более возможностей читать о сенсациях, но читатель любит сенсации, и т. д.

· Пример:

Пожилые специалисты должны освобождать рабочие места для молодых специалистов.

(Дефектность данного, на первый взгляд безобидного суждения оказывается очевидной при первой же попытке его аргументации. Постав­ленная проблема принадлежит к разряду неразрешимых: гипотетически можно привести столько же доводов в пользу необходимости сохранения пожилых специалистов на рабочих местах (опыт, однородность коллектива, доскональное знакомство с функциями и проч.), сколько и в пользу необ­ходимости назначения молодых специалистов (избыток энергии, нестерео­типность мышления, свежий взгляд на положение дел в отрасли и т. д.).

Отметим также, что приведенный пример вполне может оказаться не утверждением, а всего-навсего мнением, отнюдь не требующем простран­ной аргументации. В этом случае его, разумеется, не стоит рассматривать как паралогизм: право на мнение (даже если это мнение типа: "Всех вело­сипедистов надо подвергать смертной казни через сожжение")- святое право каждого!)

16 (32) Аргументы, не связанные между собой с необходимостью (fallacia fictae necessitatis) - составляют следующий вид логических ошибок. Это весьма коварный и трудноуловимый дефект демонстрации. Речь идет о ситуациях, когда аргументы могут находиться, а могут и не находиться в корреспонденции друг с другом. Иначе говоря, предполагаются нестабиль­ные, вариабельные отношения между аргументами.

· Модель:

Проблема судьбы есть серьезная проблема

Серьезные проблемы подлежат немедленному разрешению

(следовательно?)

проблема судьбы подлежит немедленному разрешению

· Пример:

Какой же вывод следует из того, что больные— люди, как правило, психически нестабильные, притом что психически нестабильные люди агрессивны?

(К сожалению, никакого разумного вывода из двух предложенных по­сылок не следует- разумеется, если не считать выводом логически несо­стоятельный 'тезис "Больные агрессивны". Этот тезис возникает именно вследствие использования аргументов, которые не связаны между собой с необходимостью: с одной стороны, психически нестабильные люди отнюдь необязательно больны, с другой - психически нестабильные люда далеко не всегда агрессивны.

Дело, как мы видим, в среднем термине, который в данном случае - как и вообще в случаях с паралогизмом данного типа как бы неспособен уравновесить понятия в составе умозаключения. Именно эта его особен­ность и делает связь между аргументами, условно говоря, призрачной или, по крайней мере, неустойчивой.)

17 (33) Аргумент вне области обсуждаемого вопроса (aigumentum extemum) - это ошибка, которая возникает по причине отсутствия единст­ва между частями доказательства. В качестве самостоятельного паралогиз­ма он рассматривается потому, что отсутствие этого единства представляет собой вполне конкретное нарушение "механизма связи" суждений. В дан­ном случае имеется в виду то, что аргумент "выпадает" за пределы границ речевой ситуации. Точнее говоря, в доказательстве используется нереле­вантный довод (то есть, напомним, довод, который либо не соотносится с темой, либо не соответствует условиям места или времени, либо направлен не по тому адресу). В любом случае попытка демонстрации неспособна привести к разумному выводу.

· Модель:

Щуки едят карасей

Щуки - по-немецки Hechte

(следовательно?)

Hechte едят карасей

· Пример:

Революция — это всегда насилие, ибо движущей силой любого конфликта является вражда.

(Даже если оставить на совести автора содержание его аргумента и об­ратиться только к анализу того, насколько данный аргумент здесь на месте, очевидно, что соответствующий (или несоответствующий!) довод явно "из другой оперы". Тезис по поводу революции, может быть, и требует некоторого обоснования - учитывая, например, что существуют так называемые "бархатные", то есть бескровные революции. Однако предложенный аргу­мент обосновывает довольно далекую от тезиса мысль, а именно: конфликт способен существовать и развиваться лишь при условии явной недруже­любности сторон. Читателям самим предлагается решить, к чему автор привел это соображение.)

18 (34) Аргументацию ложными суждениями (fallacia faisi medii) иногда еще называют ошибкой ложного основания или "основным заблуждени­ем". Имеется в виду, что в качестве одного или даже двух аргументов могут использоваться доводы, заведомо не являющиеся истинными. Доводы эти бессознательно (а при предосудительной коммуникативной цели - даже сознательно!) предлагаются тем не менее в качестве истинных.

Однако объективная их неистинность фальсифицирует результаты де­монстрации, делая вывод логически непригодным. Так, говорящий может оперировать непроверенными сведениями, искаженными данными, мне­ниями, слухами, сплетнями. Разумеется, на таком "основании" трудно по­строить полноценный тезис.

· Модель:

Хрюша и Степаша артисты

Артисты морально неустойчивы

(следовательно?)

Хрюша и Степаша морально неустойчивы

· Пример:

Средний класс в Западной Европе, разумеется, состоятельнее, чем в сегодняшней России, в частности потому, что товары повседневного спроса там гораздо дешевле.

(Умозаключение вполне может быть охарактеризовано как ошибка по линии ложного основания; состоятельность среднего класса на Западе не­верно аргументировать низкими ценами на товары повседневного спроса. Цены эти, как правило, несколько, а иногда и значительно 'выше, чем в России.

Однако вполне возможно аргументировать тот же самый тезис высоким уровнем зарплат и пенсий, а также хорошо развитой системой социального обеспечения в Западной Европе. При том аргументе, который выбран ав­тором суждения, тезис его фактически остается необоснованным.)

19 (35) Аргументация недостоверного недостоверным rincerta incertibus) может пониматься как один из вариантов только что охарактеризованной ошибки с той лишь разницей, что в случае с данной логической ошибкой ложными оказываются как сам тезис, так и аргументы.

Видимо, излишне повторять, что неистинность их может быть как соз­нательно спровоцированной, так и не осознаваемой говорящим. Заметим, что даже если на уровне приводимых ниже модели и примера ошибка эта покажется слишком очевидной, обольщаться насчет быстрой ее распозна­ваемости не стоит. Фокус данного паралогизма состоит в том, что внешне умозаключение способно производить впечатление вполне правдоподоб­ного, поскольку никакой собственно логической ошибки здесь, как и в предшествующем случае, обычно не наблюдается. Более того, демонстра­ция часто оказывается вполне безукоризненной, однако умозаключение тем не менее находится в конфликте с действительностью по линии ис­тинности, а значит и не состоится.

· Модель:

Язык инопланетян - телепатический Телепатический язык совершеннее, чем человеческий

(следовательно?)

Язык инопланетян совершеннее/ чем человеческий язык

· Пример:

Психические расстройства в принципе неизлечимы, свидетельством чему служат многочисленные публикации последних лет, в которых постоянно говорится о возможных рецидивах практически любого заболевания такого рода.

(Ошибка демонстрации вполне отчетлива: безосновательный тезис о неизлечимости психических расстройств - несмотря на то, что разумеется, существует и прямо противоположная точка зрения, а также кое-какие подтверждения ее возможной состоятельности - поддержан глухой ссыл­кой на некие исследования последних лет (не названные и не документи­рованные), в пару к которым, конечно же, существуют и другие исследова­ния ставящие проблему в прямо противоположную плоскость. Однако недостоверность тезиса и аргумента вполне могла бы пройти незамечен­ной, поскольку внешне высказывание имеет все признаки вполне и вполне приемлемого.)

20 (36) Порочный круг (circulus vitiosus) называют еще кругом в демон­страции (circulus in demonstrando) или кругом в доказательстве (circulus in probando). Названия говорят сами за себя: строящий умозаключение воз­вращается по окончании построения к исходному пункту, замыкая, таким образом, круг и фактически бесславно завершая рассуждение.

Практическое описание порочного круга может быть таким; тезис под­тверждается теми же самыми аргументами, из которых выводится; или доказательство, в предпосылках которого уже заключено то, что требуется доказать.

· Модель:

Норвегия - скандинавская страна

Скандинавские страны - это страны, находящиеся в Скандинавии

(следовательно?) Норвегия находится в Скандинавии

· Пример:

Только тот, кто сам служит образцом высоких моральных норм, может быть удостоен чести принести клятву Гиппократа. Ведь это именно она делает врача носителем подлинной нравственности.

(Порочный круг объединяет в данном случае клятву Гиппократа и того, кто ее приносит, - врача. При этом врач ставится в чрезвычайно сложное положение: от него требуется до произнесения клятвы Гиппократа быть образцом высоких моральных норм", чего, оказывается, можно достичь лишь после произнесения клятвы Гиппократа. Вопреки желанию автора этого высказывания клятва Гиппократа в таких условиях становится пус­той формальностью, поскольку, если ты "образец высоких моральных норм", тебе явно незачем обещать стать "носителем подлинной нравствен­ности"!)

21 (37) Смешение нескольких вопросов в одном (fallacia plurium mterrogationum) предполагает следующий тип ошибки: выносимый на об­суждение тезис оказывается неконкретным и не может быть доказан в ходе одной логической процедуры, поскольку заключает в себе, по крайней ме­ре, два вопроса. Вот почему аргументы, предлагаемые для его обоснования, не в состоянии выполнить требуемых от них функций: они либо акцентируют лишь один из аспектов тезиса, либо являются и вовсе невразумитель­ными.

· Модель:

Тезис: Все спорящие либо приходят к решению, либо нет

Демонстрация;

Все спорящие всесторонне обсуждают предмет спора Всесторонне обсуждающие предмет спора приходят к решению

(следовательно?) Все спорящие приходят к решению

Никакие спорящие всесторонне не обсуждают предмета, спора Не обсуждающие предмета спора всесторонне не приходят к решению (следовательно?)

Никакие спорящие не приходят к решению

· Пример:

Классикой принято считать то, что нравится большинству. Достаточно посмотреть, какой длины очередь на выставки Шилова, чтобы признать его современным классиком.

 

 

(Ошибка вследствие смешения в посылке - "классикой принято счи­тать... «таких вопросов, как" "что такое классика?" и "что такое популяр­ность?". Автору высказывания приходится акцентировать один из аспектов классики (количество "потребителей") и игнорировать как минимум еще один из ее аспектов - качество '"продукции" Результатом оказывается па­радоксальный вывод, связанный с "современным классиком [противоре­чие в определении!] Шиловым".)

22 (38) Смешение причины и следствия- логическая ошибка, описы­ваемая латинской формулой post hoc, ergo propter hoc, что переводится как "после этого значит по причине этого". Эта ошибка представляет собой типичное заблуждение в ходе демонстрации, при котором событие, проис­шедшее после другого события, рассматривается как событие, происшед­шее по причине этого события. Иначе говоря, движение событий друг за другом трактуется в качестве причин и следствий.

· Модель:

Волк съел овцу - овца умерла

· Пример:

Заканчивая среднюю школу, тинэйджеры выходят в мир уже хорошо подготовленными ловкачами от коммерции. Мир нечестной торговли встречает их с распростертыми объятиями.

(Легко читается "смешение причины и следствия": тинэйджеры стано­вятся ловкачами, не "потому что" этому учат в средней школе, а "после того как" заканчивают среднюю школу. К этому времени опыт ловкачества, приобретенный за пределами школы, становится достаточным для даль­нейших действий в "мире нечестной торговли". Однако, строя высказыва­ние так, как оно приводится выше, автор ухитряется косвенным образом возложить ответственность за состояние коммерции на среднюю школу.)

 

* * *

Итак, некорректные способы логической демонстрации были расписаны как развернутая система продемонстрированных только что ошибок - не­намеренных паралогизмов. Под демонстрацией же впоследствии стали понимать просто наглядную иллюстрацию предмета, явления или процесса, то есть его "физическое" или вербальное (посредством точного словесного описания) предъявление слушателям: процедура эта получила название ad oculus ("перед глазами").

 

Заключение

Рекомендации, которые риторика дает по части заключения, предпо­лагают прежде всего рассматривать заключение как одну из частей в соста­ве целого. Этот, на первый взгляд самоочевидный, акцент в действительно­сти оказывается далеко не праздным. Уже на ранних этапах становления риторики было замечено: говорящий, успешно справившийся с введением и благополучно одолевший основную часть, нередко был склонен считать: дело сделано, настало время расслабиться. Как реакция на подобного рода установку и возник в риторике долгий, по временам прерывавшийся, но всякий раз вновь и вновь затеваемый спор о так называемом "элегантном финале" сообщения.

Суть этого спора была как раз в том, до какой степени может говоря­щий позволить себе "отпустить поводья" в преддверии окончания речи. Отпустить поводья" значит оставить в стороне содержательные аспекты речи и дать себе волю отыграть тот или иной красивый прием - именно как "элегантный финал", безотносительный наконец к предмету сообщения.

Таким "элегантным финалом" могла быть шутка, не касающаяся темы, цитата, переводящая разговор в другую плоскость, самохарактеристика, демонстрирующая, например, скромность оратора, образ, по касательной соотнесенной с речью в целом, обрывание речи на полуслове как заранее продуманная акция и т. д., то есть весь спектр ^релевантных по отношению к теме тактик.

Существовало мнение, что чем резче контраст между корпусом речи и финалом, тем глубже впечатление, производимое оратором на публику. Мнение это базировалось на том, что, завершив основную часть, оратор тем самым снимал с себя ответственность за "руководство слушателями" и должен был продемонстрировать, что слушатели отныне остаются один на один с содержанием речи, в то время как автор уже стоит в стороне. (Реци­див этой точки зрения то и дело возникает в современном искусстве, осо­бенно в кино- и театральном искусстве, где время от времени становятся популярными либо "пристегнутые", то есть нарочито отдельные сцены в финале, либо так называемые "открытые" заключительные сцены/создаю­щие у зрителя впечатление незаконченности целого.)

Подобного рода тактика однако не имела слишком много привержен­цев: генеральная линия в решении заключения как части композиции всегда предполагала так называемый "целесообразный финал" в противо­поставлении "элегантному финалу". Сущность целесообразного финала составляла опять-таки идея релевантности заключения по отношению к теме.

Стало быть, на этапе заключения оратору следовало все еще нести на себе ответственность за слушателей. Более того, он должен был как бы по­строить мост между основной частью и заключением, не только не оставляя слушателей один на один с содержанием речи, но напротив, помогая им "выйти" из речевой ситуации в нужном оратору направлении ("Дверь - здесь").

Будучи наукой нормативной, риторика и по отношению к заключению выработала некоторые конкретные типы целесообразного, или релевант­ное финала. Типов таких предлагалось три: в соответствии с ними заключение могло строиться как:

• суммирующее.

• типологизирующее,

• апеллирующее.

 

ü Суммирующее заключение определялось как подведение итога и формулирование выводов. Это заключение синтетическое.

Данный тип заключения предполагал ретроспективный ход говоряще­го: ему следовало вернуться к важнейшим пунктам основной части и по­строить заключение как напоминание о них.

Важнейшим требованием тактики суммирующего заключения было тре­бование помнить о том, что содержание сообщения, таким образом, повто­ряется уже в третий раз. Первый раз это было сделано в изложении, второй раз - в доказательстве. Третий "круг" в таком случае обязывал говорящего к практически аптекарской точности: ему следовало взвесить каждый пункт основной части и определить, "тянет" ли данный пункт на то, чтобы стать первоочередным.

Понятное дело, первоочередных пунктов не могло быть много. С другой стороны, от того, какие пункты были повторены в третий раз, зависели и приоритеты слушателей, которым тоже предстояло выполнить определен­ную работу: сопоставить первоочередные, с их точки зрения, пункты с пунктами первоочередными, с точки зрения говорящего, и таким образом скорректировать свой "набор" пунктов.

Говорящему следовало иметь в виду, что речь его хранится в памяти слушателей двояко: в качестве совокупности полученных ими предметных сведений, с одной стороны, и в качестве совокупности представлений о речи как определенной композиции. В расчете на это суммирующее за­ключение может быть развернуто либо на предмет сообщения, либо на структуру сообщения.

Заметим, что, употребляя слово "развернуто", мы говорим только о на­правлении преимущественного внимания: разумеется, в реальной речевой практике никто не стремится к тому, чтобы суммировать только и исклю­чительно сведения о предмете или только и исключительно сведения о са­мом сообщении. Однако отдавать себе отчет в том, какое направление сум­мирования я выбираю, отнюдь нелишне.

Суммирующее заключение, развернутое на предмет сообщения, в соот­ветствии с риторической традицией определяется как заключение, воспроиз­водящее схему события. Необходимость в этом иногда может ощущаться весьма остро - особенно в тех случаях, когда основная часть построена фабулярно, то есть не в соответствии с линейной схемой.

При таком построении основной части слушатели явно нуждаются в том, чтобы навести порядок в структуре события, проследив, "что за чем происходило". Этого порядка может не быть в их сознании, если они про­слушали сообщение о событии, упорядоченное в повествовательном разде­ле основной части в соответствии с логикой говорящего (in medias res), а не в соответствии с "логикой жизни".

И напротив, если они прослушали сообщение о событиях, упорядочен­ное в соответствии с "логикой жизни", им может не хватать некоторых "авторских акцентов" (в каком именно отношении интересует событие го­ворящего, что он считает необходимым выделить в качестве аспектов первостепенной важности и т. п.). Таким образом, в любом случае заключение может быть так соотнесено с основной частью, что это пойдет на пользу как '"предмету" (событию), так и слушателю. Разумеется, если процедура суммирования осуществлена грамотно.

Скажем, суммируя в направлении предмета сообщения книгу "Алиса в Стране чудес", я/ видимо, должен буду сжато сообщить, кто такая Алиса и как она оказалась в Стране чудес, лаконично назвать основные "пункты" ее движения по Стране чудес и основные фигуры, встреченные ею по пути, а также кратко описать ее возвращение домой.

Процедура суммирования, развернутая на предмет сообщения, сродни процедуре разработки резюме и строится фактически по тем же самым пра­вила. Правила эти таковы:

 

• не следует смешивать факт/оценку факта (то есть объектив­ное/субъективное);

• не следует смешивать существенное/случайное;

• не следует расширять/сужать границ предметной области (то есть до­полнять картину новыми сведениями или упускать из виду те из пред­лагавшихся сведений, которые необходимы);

• не следует слишком сильно варьировать исходные формулировки;

• не следует уходить в сторону,

• не следует вводить новую точку зрения.

В отличие от этого вида суммирования суммирование, развернутое на структуру сообщения, призвано воспроизвести не схему самого события, но логическую схему рассказа о нем. Это тоже может оказаться весьма полез­ным, ибо трудно ожидать, например, что сложная композиция сообщения имеет шансы прочно отпечататься в памяти слушателей с одного раза.

Если в композиции постоянно чередуются блоки "фрагмент изложе­ния - аргументация", "другой фрагмент изложения - аргументация" и т. д., важно на этапе заключения дать прочувствовать слушателю, какие из бло­ков приоритетны с точки зрения говорящего. Например, на какие аргумен­ты он делает ставку в первую очередь. Для этого в суммирующем заключе­нии, развернутом на структуру сообщения, может потребоваться воспроиз­ведение в общих чертах самой конструкции сообщения, а также последова­тельности возникновения в ней аргументов (вплоть до называния частей сообщения: в первой части (в начале, середине или конце первой части), во второй части, в третьей и т. д.

Например, суммируя содержание "Алисы в направлении структуры сообщения, я должен буду коротко представить ее как главную героиню книги, состоящей из 12 глав, в каждой из которых представлен один из эпизодов пребывания героини в Стране чудес. Далее, выделив принципиально важные (узловые) для книги главы, скажем, 1, 3, 8, 11, 12 (взаимоотношения Алисы с "карточным королевством"), - дать лаконичные сведения о том, что в главах этих происходит. Естественно, что мне при этом не удастся избежать называния номеров глав или определения их места (в начале, в середине, в конце) в структуре целого.

Суммирование, развернутое на структуру сообщения, можно уподобить аннотированию. Процесс аннотирования предполагает короткий обзор того, в какой последовательности и в каком объеме подавалась информа­ция о событии, и тоже подчинен определенным правилам:

• * не следует забывать о необходимости общей характеристики структуры сообщения;

• не следует перестраивать структуру сообщения на ходу;

• не следует придавать разным частям структуры одинаковое значение;

• не следует упускать внешних средств маркирования частей;

• не следует упускать мотивировок при переходе от одной части к другой.

Напомним еще раз, что здесь приведены лишь ориентиры в направлении суммирования. Понятно, что суммируя содержание, трудно воздержаться от называния компонентов сообщения, и наоборот. Более того, требования, предъявляемые к резюме, справедливы (правда, в несколько другом качест­ве) и по отношению к аннотации - и опять же наоборот. Речь же, как уже сказано, идет лишь о том, чтобы хорошо представлять себе, какой из типов суммирования говорящий предпочитает и какие это ставит перед ним пер­воочередные задачи.

ü Типологизирующсс заключение- это в классическом определении заключение, ставящее сообщение в перспективу или вводящее фон для лучшего его понимания. Перед нами, таким образом, аналитический тип заключения.

Если суммирующее заключение требует, как видно выше, логических приемов, то типологизирующее заключение - в первую очередь (хотя и не только!) аналогических. Ведь соотнести содержание сообщения с другими сообщениями как раз и означает построить своего рода аналогию.

Стало быть, типологизирующее заключение вовсе не предполагает пря­мого (хотя и лаконичного) пересказа основных положений сообщения, не предполагает оно и возврата к структуре сообщения. Поэтому собственно событийная сторона дела как бы остается за порогом основной части. К ней говорящий уже не возвращается. Может показаться, что типологизи­рующее заключение поэтому менее "выгодно", чем суммирующее: возни­кает впечатление, что автору приходится добровольно отказываться от того, чтобы расставить все точки над "i" во имя, например, "всего-навсего" аналогии!

Однако впечатление это ошибочное. Типологизирующее заключение является отнюдь не менее мощным средством атаки слушателя, чем заклю­чение суммирующее. Дело в том, что у типологизирующего заключения есть, кроме прочих, одна очень сильная сторона: в отличие от суммирую­щего, оно дает слушателям еще один шанс понять сообщение. Разумеется, тем из них, кто еще не понял его или понял не до конца. Тем же, у кого на сей счет нет сомнений, типологизирующее заключение тоже способно принести немалую пользу: оно - опять же в отличие от суммирующего за­ключения - углубляет представление о предмете, показывая его с новой (и часто неожиданной) стороны.

Как следует из приведенного выше определения, существуют два вида типологизирующих заключений:

· заключение с перспективой,

· заключение с фоном.

Типологизирующее заключение с перспективой есть заключение, кото­рое прогнозирует результаты сообщения. Применительно к практике су­дебной речи типологизирующее заключение с перспективой могло пока­зывать полезные или вредные следствия предстоящего решения суда по соответствующему вопросу. А поскольку в основе фактически любого со­общения лежит проблема, всегда существует возможность показать, как выглядит эта проблема в перспективе.

Таким образом, типологическое заключение с перспективой задает од­но или более направлений гипотетического развития ныне существующего положения вещей ("с одной стороны, посмотрим, что будет, если...; с другой стороны, посмотрим, что будет, если...").

При общей характеристике типологизирующих заключений уже отмечалось, что они широко оперируют аналогическими приемами. В данном случае проследить это можно не так отчетливо (аналогии - принадлежность заключений с фоном), поскольку прогноз" вопрос, скорее, вывода, чем аналогии.

Прогнозируя, мы как бы осуществляем процедуру вывода последствий из актуальной ситуации. Нелишне поэтому иметь в виду, что прогноз/показ перспективы подлежит тем же законам, что и обычный логический вывод. Объясняется это тем, что любой прогноз, как правило, включает в себя элемент экстраполяции, которая определяется как заключение по части о другой части целого или обо всем целом. А потому, совершая прежде всего логическую процедуру, мы должны помнить, что на этом пути подстерегает нас самая коварная из групп логических ошибок - группа ошибок, отве­чающих за градацию понятий в определении и суждении.

Разумеется, делая сообщение о правонарушении и даже серии правонарушений, я поостерегусь прогнозировать криминализацию общества в целом. Прежде всего, именно потому, что такой прогноз будет сильно напоминать логическую ошибку заключения о части по целому: слитком уж широко будет в данном случае экстра­полировано частное явление.

Однако ничто не помешает мне, видимо, рассмотреть микросреду, породившую соответствующее правонарушение, и, в зависимости от того, что это за среда, спрогнозировать рост или падение количества правонарушении в данной среде.

В принципе никаких ограничений для типологизирующего заключения с перспективой (разумеется, если перспектива разумна!) нет. Более тою, именно риторике принадлежит остроумное наблюдение, в соответствии с которым самая простая схема, годящаяся чуть ли не для любого сообщения на любую тему, есть схема "вчера - сегодня - завтра". Как явствует из ее условного обозначения и как это было сформулировано в риторике, всегда уместно, строя высказывание, показать:

· чем был объект вчера, что представляет собой объект сегодня,

· чем будет объект завтра.

За неимением другой схемы можно " практически в случае с каким угодно сообщением" пользоваться этой готовой (и, кстати, чрезвычайно "грамотной"!) структурой во всех случаях жизни. А отсюда следует, что прогнозирование (как показ объекта, события или, явления в перспективе) возможно всегда. Другое дело. что и здесь следует придерживаться опреде­ленных правил, выработанных, в частности, и в риторических пособиях:

· не следует давать слишком дальнего прогноза (во избежание утраты связи между положениями),

· не следует давать слишком жесткого прогноза (помня о том, что про­гноз есть вероятностное суждение).

· не следует утрировать перспектив (во избежание потери доверия слуша­телей);

· не следует прогнозировать по поводу неосновной темы (во избежание

· увода читателей в сторону от существа дела);

· не следует забывать о программирующем эффекте любого прогноза

(например, пожелание успеха мобилизует силы, в то время как предска­зание неудачи лишает сопротивляемости).

Типологизирующее заключение с фоном есть заключение, ставящее объ­ект (предмет, явление, событие) в ряд ему подобных или в оппозицию к ним, Здесь мне прежде всего потребуется искусство аналогического мышления, которое состоит в том, смогу ли я найти действительно приемлемое, а еще лучше - выгодное окружение, по отношению к которому объект "заиграет"

новыми гранями.

В данном случае тоже совершается экстраполяция, однако не времен­ная, как в случае с прогнозирующими заключениями, а пространственная: объект переносится с одного "места" на другое и погружается в ту или

иную среду.

Нельзя сказать, что логика (то есть процедура определения понятия, с

одной стороны, и логического вывода" с другой) вовсе не потребуется мне при построении аналогии, вспомним, что аналогия тоже есть логическая операция. Мне придется особенно позаботиться о том, чтобы предмет (ес­ли сообщение касается предмета) не попал в ряд процессов, событие (при сообщении о событии) - в ряд качеств и так далее. Видимо, мне будет необ­ходимо поискать логически оправданное окружение.

Скажем, делая заключение к профессиональному сообщению об особенностях польского синтаксиса, я воздержусь от того, чтобы на последнем этапе сообще­ния громоздить вокруг польского языка языки типа фарси, суахили или даже фран­цузского: ясно, что точно выстроить отношения между синтаксическими систе­мами этих языков за короткое время мне не удастся. Скорее всего, я в заключении вообще не выйду за пределы славянских языков, если к концу сообщения мне угодно будет провести какие бы тони было параллели.

Может показаться, что, вообще говоря, все мы вправе (если уж выбрано типологизирующее заключение с фоном!) заканчивать сообщение любой аналогией, лишь бы она была обоснована. То есть, в случае поиска заклю­чения к сообщению о бабочках, я могу позволить себе рассмотреть их хоть и на фоне слонов - найди я, разумеется, почву для сопоставления. При не­сомненной элегантности такого финала (об "элегантном финале" см. вы­ше) старые риторики предостерегли бы от него как чрезмерно эффектного и потому нецелесообразного; потребуется действительно недюжинное ора­торское мастерство, чтобы "уравновесить" слонов бабочками (с точки же зрения собственно предметной - потребуется слишком много бабочек).

Стало быть, вопрос о приемлемом фоне - это вопрос о целесообразном фоне, действительно способном дать существенные дополнительные пред­ставлена об объекте сообщения. Поэтому призыв риторики "держаться вещи" означает для типологизирующего заключения с фоном "держаться естественных связей объекта".

Правила построения аналогии уже были обсуждены нами в этой главе, поэтому далее задерживаться на данном типе заключения, видимо, не име­ет смысла.

ü Апеллирующее заключение - в отличие от суммирующего (синтетического) и типологизирующего (аналитического) — представляет собой спо­соб эмоционально покинуть речевую ситуацию.

Если иметь в виду, что под апелляцией понимается обращение (apellatio в переводе с латинского и есть обращение), то заключение этого типа предполагает в соответствии с рекомендациями риторики прямое воззва­ние к чувствам слушателей. В практике судебных речей это адвокатское заключение типа: "Я признаю, что мой подзащитный виновен, я не могу отрицать этого, но давайте подумаем о том, не найдется ли в наших сердцах немного сочувствия и к нему, уже достаточно сильно наказанному самим собою. Пусть бросит в него камень тот, кто сам без греха!"

Уже из этого примера видно, что из всех обсужденных типов заключе­ния данный тип - самый "неделовой", однако едва ли стоит в этом случае относиться к слову "деловой", как к характеристике качественной. Вне всякого сомнения, прямой рекомендации пользоваться заключениями только и исключительно деловыми мы нигде не найдем. Не найдем мы их, стало быть, и в риторике. Напротив, наука эта, с ее постоянным стремлени­ем к поиску целесообразности, настойчиво призывает использовать пре­имущества апеллирующего заключения в качестве своего рода "аргумента к человеку" (aigumentum ad hominem), который как раз и определяется как аргумент, апеллирующий к личным свойствам слушателей.

В чем преимущества апеллирующего заключения? Прежде всего в том, что оно, как никакое другое, сокращает дистанцию между говорящим и слу­шающим. Апеллирующее заключение есть в этом смысле мощное средство интимизации сообщения, то есть приближения его к адресату. Это точка со­общения, в которой наиболее желательно единство взглядов того, кто дела­ет сообщение, и того, для кого оно делается.

Как и типологизирующее заключение, которое оставляет содержание собственно сообщения за чертой основной части, апеллирующее заключе­ние есть заключение, возвращающееся к объекту лишь косвенно может быть, еще более косвенно, чем типологизирующее заключение. Поэтому крайне важно на момент перехода к апеллирующему заключению "полностью разобраться" с объектом, не оставив в предметной области ни­каких белых пятен.

Это необходимо еще и потому, что "призыв к союзничеству" по поводу объекта, о котором не все известно или понятно, - предприятие, по край­ней мере, рискованное. Недаром в качестве одного из типичных переходов к апеллирующему заключению в риторике считался переход посредством выражений типа: "Теперь, когда содержание дела вам известно не хуже, чем мне... и др.

Данный тип заключения рассматривался также в качестве своеобразной "разрядки", дававшей слушателям возможность переключиться на другой регистр, то есть выйти из "дела", в которое они были погружены на протя­жении всего сообщения, и попытаться взглянуть на него со стороны sine ira et studio (без гнева и пристрастия). Апеллирующее заключение ценилось еще и за то, что оно задавало направление и характер такого взгляда: в этом смысле данный тип заключения можно рассматривать как своего рода "напутствие".

Понятно, что, апеллятивно заключая сообщение, например, об эколо­гии, я добьюсь наибольшего эффекта не тогда, когда суммарно изложу со­держание сообщения, и не тогда, когда поставлю экологию в ряд других проблем XX века, а, видимо, тогда, когда спровоцирую слушателей прочув­ствовать на себе опасность игнорирования соответствующей проблематики.

Вот пример заключения одной из лекций на эту тему, прослушанных мною в Орхусском университете:

 

"Организм каждого из присутствующих здесь на 90% состоит, как известно, из воды. Той самой отравленной воды, которая поступает в организм из наших кранов. Есть о чем задуматься".

Апеллирующее заключение, несмотря на кажущуюся его простоту, тре­бует знания довольно длинного списка правил и учета их при обращении к слушателям:

· не следует использовать прямых форм воздействия на аудиторию - са­моочевидных способов вербовки (во избежание возникновения у слу­шателей чувства протеста);

· не следует использовать вертикальную модель речевого взаимодейст­вия, то есть модель "снизу - вверх" (учитель - ученики), годится лишь горизонтальная модель, то есть "собеседник - собеседник";

· не следует подчеркивать дистанции между говорящим и слушателями;

· не следует прибегать к средствам саморекламы;

· не следует "выпрашивать" у слушателей согласия;

· не следует характеризовать аудиторию (например: "Здесь собрались действительно достойные люди");

· не следует противопоставлять одну группу слушателей другой (например: "Те, кто согласны со мной, уже понимают; что...");

· не следует предвосхищать оценок аудитории (например: "Может быть, кому-нибудь кажется, что я запутался..."),

· не следует принуждать слушателей к ответу на прямо поставленные во­просы.

Есть еще один важный момент, который следует иметь в виду, выбирая один из трех типов заключена, а именно: каждый из них и каждый по-разному соотнесен с избранной ранее речевой тактикой ~ логической, ана­логической или паралогической. Отношения между типом заключения и типом речевой тактики весьма сложны и не поддаются четкой системати­зации. Здесь можно опять рассчитывать лишь на некоторые ориентиры, задающие вектор в каждой конкретной речевой ситуации.

Например, понятно, что суммирующим типом заключения удобнее воспользоваться тогда, когда говорящий строит сообщение в соответствии с тактикой логической демонстрации, типологизирующим - при аналоги­ческой демонстрации и апеллирующим - при демонстрации паралогиче­ской. Рекомендацию эту ни в коем случае, впрочем, не следует рассматри­вать как жесткую, однако подумать над тем, почему она дается, все же не совсем бесполезно.

Остается лишь сказать, что право свободного выбора одного из типов заключения в каждом конкретном случае принадлежит исключительно говорящему: точных рекомендаций, касающихся того, когда и какой из„ типов предпочтителен, от риторики - науки о целесообразности? - ждать не приходится.

Дело в том, что каждый из типов вполне может "работать" примени­тельно к любому сообщению. Важно лишь понять, чего именно добивается говорящий в конкретной речевой ситуации. Нет типа заключения, который в том или ином случае было бы "запрещено" использовать, как нет и иде­альных типов заключения для сообщений о конкретных объектах.

 

* * *

Диспозиция, или наука о расположении материала в. составе сообще­ния, гарантировала, таким образом, успешность речевого взаимодействия с точки зрения требований логики, в том числе и правил аналогии. Однако, несмотря на то, что в данной главе структура сообщения оказалась пред­ставленной целиком - от введения до заключения, риторика, будучи нау­кой гармоничной, предполагала, что разговор о речевом целом как таковом еще далек от завершения.

В данной главе была, таким образом, представлена тактика речевого по­ведения, ориентированного прежде всего на логику. За пределами нашего внимания, как об этом предупреждалось, осталась речевая тактика. Она была названа паралогической, предполагающей обратное, негативное ис­пользование законов логики. За успешное осуществление паралогической речевой тактики и отвечал следующий раздел риторики " элокуция.

 

ГЛАВА 4. ЭЛОКУЦИЯ