Глава 1 Инстинкт и деятельность

 

Осы‑хирурги

Широко известно, с какой математической точностью строят пчелы шестигранные соты, как будто понимая, что геометрически это самая выгодная форма соприкасающихся площадей. Но не все знают, с какой поразительной анатомической точностью осы наносят жалом укол в нервный центр своих жертв – жуков, кузнечиков и пауков, перед тем как замуровать их в специальной пещерке. Так осы запасают пищу для личинки, которая вылупится из яичка, отложенного на парализованную жертву.

Я не оговорился, именно парализованную, а не убитую. Убитая жертва была бы для личинки плохой, быстропортящейся пищей. Удар, нанесенный ядовитым стилетом в нервный центр, парализует насекомое. Оно заживо будет потом съедено прожорливой личинкой.

Нервная система насекомых состоит из скопления клеток – ганглиев, соединенных комиссурами – волокнами в цепочку. Такая нервная система называется комиссуральной, или цепочечной. Каждому членику тела насекомого обычно соответствуют свои ганглии. Чтобы парализовать такого жука, осе пришлось бы нанести много ударов жалом, а это не только не экономно, но и чревато последствиями для нее самой: хорош ведь тот тореадор, который убивает быка одним ударом шпаги. Однако есть жуки, называемые златками, у которых все нервные центры сближены; достаточно нанести один укол, чтобы парализовать их. И оса церцерис из многих жуков выбирает только златок.

 

Не думайте, что это ум. Это – инстинкт.

Скромный французский сельский учитель Жан Фабр (1823‑1915), прославившийся многолетними кропотливыми наблюдениями и экспериментами над насекомыми, и в частности над осой церцерис, писал в своих «Энтомологических воспоминаниях» (в русском переводе названных «Инстинкт и нравы насекомых»), которые читаются как увлекательный роман:

«Инстинкт все знает в той неизменной области действий, которая ему предназначена; инстинкт ничего не знает вне этой области. Его участь быть в одно и то же время величайшим ясновидцем знания и удивительной непоследовательностью глупости, смотря по тому, действует ли животное в условиях нормальных или же в условиях случайных».

Более сухим научным языком инстинкт (от латинского «инстинктус» – побуждение) определяется как закономерные врожденные акты поведения животного организма в ответ на изменения внешней и внутренней среды. Павлов показал, что инстинкты – это сложнейшие безусловные рефлексы. «С физиологический точки зрения, – писал он, – никакого существенного различия между тем, что называют инстинктами, и рефлексом найти нельзя».

Инстинктов очень много, и проявления их столь же многообразны, сколь многообразны формы взаимодействия животных с окружающей природой. Однако в конечном счете в основе всех инстинктов лежат два: инстинкт самосохранения и инстинкт продолжения рода. Животные, у которых эти инстинкты были выражены слабо, погибли в результате естественного отбора, не оставив потомства. Чем больше отвечало поведение животного в определенных условиях этим двум инстинктам, тем прочнее оно наследственно закреплялось.

Слепой инстинкт

Другая оса – сфекс лангедокский, которую изучал Жан Фабр, – заготавливает в пищу для своих личинок парализованных самок кузнечиков‑эфиппигер. Так как эта добыча слишком тяжела, чтобы с ней лететь, сфекс ее волочит за усики. Вот сокращенное описание Фабром своих опытов, доказывающих слепоту инстинкта.

Опыт № 1. «Сфекс, влачащий свою добычу, находится уже в нескольких дюймах от норки. Не трогая его, я перерезаю ножницами усики эфиппигеры, которые служат ей вместо вожжей. Перепончатокрылое возвращается к ней и без колебания тянет ее за основания усиков. Очень осторожно, чтобы не ранить сфекса, я отрезаю кончик и этих кусочков усиков. Сфекс схватывает длинное щупальце жертвы и продолжает свое передвижение. Добыча подтащена к жилищу и положена так, что головой обращена к входу в норку. Тогда перепончатокрылое входит одно в норку для того, чтобы сделать краткий осмотр внутренностей ячейки, прежде чем втягивать запас. Я пользуюсь этим кратким мгновением для того, чтобы схватить добычу, пообрывать у нее все щупальца и положить ее немного дальше, на шаг расстояния от норки. Сфекс появляется и прямо идет к дичи, которую он видит с порога своей двери. Он ищет со всех сторон головы жертвы, за что бы схватиться, но ничего не находит. Сделана отчаянная попытка: открыв во всю ширину свои челюсти, сфекс пытается схватить эфиппигеру за голову; но челюсть скользит по круглой и гладкой голове. Он много раз повторяет попытку, но без всякого результата. А между тем нет недостатка в местах, за которые можно было бы схватить эфиппигеру и так же легко подтащить, как за усики и щупальца. Есть шесть ножек и яйцеклад…

Сфекс тощит парализованную эфиппигеру в свою норку

 

Два часа спустя я возвращаюсь на то же место. Сфекса там уже больше нет, норка открыта, а эфиппигера лежит на том же месте».

Опыт № 2. «Сфекс занят зарыванием входа в норку, в которой уже отложены яйцо и добыча. Я прихожу в разгар работы. Отстранив сфекса, я старательно очищаю кончиком ножа короткую галерею и потом пинцетом, не разрушая здания, вытаскиваю из ячейки эфиппигеру, положенную туда обычным порядком, с яйцом на груди.

Я уступаю место сфексу, который все это время оставался настороже совсем близко, пока его жилище подвергалось ограблению. Найдя дверь открытой, он входит к себе и остается там некоторое время. Потом выходит и снова принимается добросовестно заделывать вход в норку, отметая назад пыль и нося пылинки с таким усердием, как будто он делает полезную работу. Вход опять хорошо замурован, и насекомое окончательно улетает».

А вот еще один опыт, проделанный Фабром. Положив свою добычу у отверстия норки, перед тем как окончательно втащить туда, оса быстро «обыскивает» свое помещение. Это целесообразно, так как волочить добычу приходится очень далеко и в квартиру мог кто‑нибудь залезть. Когда оса заходила в норку, Фабр отодвигал добычу на небольшое расстояние, оса, выйдя наружу, подтаскивала ее поближе и опять ныряла в норку. Фабр сорок раз отодвигал добычу, и оса каждый раз «обыскивала» норку, вход в которую ей был виден.

Известный русский зоопсихолог Владимир Александрович Вагнер (1849‑1934) рассказывал о том, как один натуралист вынул из гнезда, устроенного на вершине сосны, двух молодых белок, которые еще никогда не выходили из него. В возрасте одного или двух месяцев они обнаружили весьма интересный инстинкт. Когда орехов было больше, чем можно съесть, белка оглядывала комнату, ища подходящего места, и в каком‑нибудь укромном углу, например, около ножки дивана, прижимала орех к ковру, производя такие движения, словно скребла землю. Затем оставляла орех в покое.

В естественных условиях, обыкновенно во время изобилия, взрослые белки этого вида зарывают орехи в землю, для чего выкапывают маленькую ямку, толкают туда орех, прижимают его и выравнивают над ним землю. Белки, взятые от родителей, никогда не видели, как зарывают орехи, и делали запасы инстинктивно. Интересно, что в этом белки очень похожи на некоторых насекомых, хотя их общие предки, кишечно‑полостные, никаких запасов не делали.

Этот инстинкт накопления у белок и у насекомых, принадлежащих к разным ветвям развития животного мира, не гомологичен, а аналогичен. О чем вы прочтете дальше.

Цыпленок в беде

Цыпленок попал в беду. Кто‑то привязал его за ногу к столбику. Наседка, услышав писк, не видит своего птенца, но инстинктивно стремится к нему на помощь. Тогда немецкий биолог Икскюлль – это он привязал цыпленка – накрывает его стеклянным колпаком. Курица хотя и видит бьющегося птенца, однако сразу успокаивается: она не слышит жалобного писка.

 

Этот опыт, поставленный в начале нашего века, доказывает, что наседка не осознает опасности, угрожающей цыпленку, а реагирует только на его писк, на звук, являющийся для нее безусловным раздражителем. Подобная инстинктивная реакция на крик ребенка иногда проявляете и у молодых женщин‑матерей.

 

Человек давно научился использовать в своих интересах рефлекс на звук у животных, «подманивая» на охоте птиц и зверей, подзывая и погоняя домашних животных.

Вопреки инстинкту!

В Уголке Дурова можно видеть кошку, которая мирно дремлет рядом с обнюхивающими ее крысами. Такие противоречащие инстинкту нормы поведения животного могут быть выработаны человеком.

У кошки обонятельный анализатор сильнее зрительного. Если новорожденных крысят помазать слюной котят, немного подержать вместе с ними, а затем и тех и других подложить к кошке, она не только не съест крысят, но будет облизывать их и выкормит как своих детенышей.

Но изменение инстинктов за счет образования новых условных рефлексов может осуществляться только у животных, имеющих кору головного мозга.

Поэтому у насекомых инстинкты неизменны. Хотя и у них, как и у моллюсков, за счет имеющихся нервных ганглиев условные рефлексы могут с трудом образовываться.

Осьминоги, так увлекательно описанные И. И. Акимушкиным в книге «Приматы моря», являются в своей ветви животного мира вершиной эволюции. Их поведение в основном определяется инстинктами, но и условные рефлексы у них могут вырабатываться неплохо. Недаром Герберт Уэллс в романе «Борьба миров» изобразил марсиан похожими на осьминогов.

Если подкармливать пчел сиропом, настоянным на цветках клевера, можно резко повысить взяток с этого растения. Тараканов удавалось приучить брать пищу только с белых клеток шахматной доски.

Но путь эволюции коры головного мозга, дающей возможность легкого образования условных рефлексов, завершился появлением разумного человека, завоевывающего космос, а путь эволюции комиссуральной нервной системы не привел муравьев и пчел дальше муравейника и улья.

Кнутом или пряником?

Владимир Леонидович Дуров (1863‑1934) увековечил свое имя не только в науке о дрессировке животных, но и в зоопсихологии. Как дрессировщик, он выпустил из своей «школы» более полутора тысяч питомцев – различных зверей и птиц. Он работал в цирке с животными, которых до него обучить не удавалось. Так, он выдрессировал свинью, овцу, барсука и даже капибару – самое крупное из грызунов, но необыкновенно пугливое животное.

Раньше все дрессировщики применяли болевые приемы. Цыгане ставили медведя на горячую плиту и били в бубен, медведь «танцевал» от боли, а потом, заслышав бубен, проделывал то же самое уже на земле. Лошадь шпорами заставляли под музыку делать танцевальные па. Тигра уколами принуждали прыгать через обруч или, ударяя палкой, стоять в неудобной позе.

Способ же Дурова как зоопсихолога – это наталкивание животного на определенные, свойственные ему движения.

Раскрывая мне свой секрет, он рассказывал:

– Мои ученики почти каждый раз за исполнение заданий в виде поощрения получают лакомство, что заставляет их охотно, несколько раз подряд исполнять задания. Я называю это вкусопоощрением.

На все эти компоненты комплексного условного раздражителя могут образовываться условные рефлексы

 

Как‑то вечером я пил у него чай. Помню, он посадил перед собой на стол «свежую», еще не дрессированную белую крысу, взял пинцетом маленький кусочек сахару и, говоря: «Повернись, повернись!» – пинцетом вел перед ее мордочкой. Как только крыса делала еле заметное движение в нужную сторону, он сразу давал ей немного погрызть сахар. Потом, уже перестав подманивать, снова приказывал: «Повернись!» И, как только крыса делала хотя бы самое слабое движение, тотчас подкармливал ее, заставляя тянуться к сахару. Движения животного становились все более отчетливыми, не прошло и получаса, как на команду «повернись!» крыса безотказно делала полный поворот, после чего сразу же получала положенное ей поощрение.

– Пряником можно от животных больше добиться, чем кнутом, – сказал мне Владимир Леонидович и, помолчав, добавил: – и, пожалуй, не только от животных.

Если бы животные могли, они поставили бы памятник Дурову, избавившему их от вековых мучений!

Предыстория деятельности

О человеке судят по его деятельности. Но что такое деятельность? Вопрос непростой. Есть ли деятельность у животных, или у них только поведение? И где оно начинается? Всегда ли оно связано с психикой?

Нам теперь ясно, что сознание появилось вместе с речью и под влиянием коллективного труда лишь у человека. Ну а психика? Она возникла одновременно с условным рефлексом, когда некоторые раздражители стали приобретать для животного значение сигнала.

Звук съесть нельзя, а на звук у собаки, если у нее воспитан соответствующий условный рефлекс, появляется психическое слюноотделение.

Лягушка не реагирует на громкий крик человека. Но звук легкого шлепка ладонями заставляет ее спасаться бегством. Он для нее сигнал опасности, воспринятый другой лягушкой, прыгнувшей из‑за этого в воду. А олень сразу реагирует на шорох шагов. Все эти звуки имеют для собаки, лягушки и оленя сигнальное значение.

И все же дело не так просто. Для образования условного рефлекса нужна нервная система. А у одноклеточной инфузории‑туфельки ее нет. Но попробуйте одну туфельку долго держать в небольшой треугольной камере, а другую в квадратной. Они привыкнут обегать каждая свое помещение: первая – по треугольнику, вторая – по квадрату.

Путь инфузории‑туфельки, содержавшейся в треугольном

 

Пересадите их теперь в несколько бо́льшую круглую камеру. Окажется, что первая будет вписывать в круг треугольник, а вторая – квадрат. Является ли это психическим актом? Конечно, нет. И это не деятельность и даже не поведение, а их предыстория.

 

Глава 2 Работа духа

 

Игра с куклами

Известный этнограф Маргрет Мид не так давно обнаружила на одном из островов Тихого океана племя туземцев, жившее совершенно изолированно от остального мира. Быт этого племени оказался весьма своеобразным: например, ни дети, ни взрослые не знали кукол.

Привезенные этнографом и розданные ребятам куклы в равной степени заинтересовали и девочек, и мальчиков. Они начали с ними играть так же, как играют в куклы дети всех народов мира: нянчить, одевать, укладывать спать, наказывать за проступки.

Логично подумать, что в девочках заговорил биологический инстинкт материнства, а мальчики временно увлеклись игрой в куклы из подражания девочкам. Действительно, у половины детей увлечение куклами было временным, и вскоре они перестали играть. У другой половины интерес не проходил, а, напротив, усиливался, и дети придумывали все новые и новые игры с куклами. Но вопреки, казалось бы, логике быстро охладели к куклам… девочки, в то время как мальчики продолжали играть с ними.

Своеобразие деятельности этих островитян состояло, между прочим, и в том, что главные заботы по уходу за детьми и их воспитание обычаем возлагались на более свободных мужчин, в то время как женщины всегда были заняты добыванием и приготовлением пищи.

В этом случае проявилась общая, но не всегда так отчетливо видимая закономерность: общественные условия более существенно определяют интересы, чувства и деятельность человека, чем его биологические особенности.

Гомология и аналогия деятельности

Учение об эволюции давно уже знает два понятия: гомология и аналогия в строении организмов.

Гомологические органы – это плавник рыбы, лапа лягушки, крыло птицы; копыто лошади и кисть руки человека; они общи по происхождению и образовались в силу наследственности.

Аналогичные органы – это крыло бабочки, плавники летающей рыбы, крылья птицы и летучей мыши; они общи по их функции и образовались в результате нужды в этой функции.

Но гомология и аналогия существуют не только в строении органов, но и в поведении и деятельности. Гнездование рыбы корюшки, птиц и орангутанга гомологично. Но их гнездование и гнездование осьминога и ос – аналогично.

Фетиши первобытных людей, католические скульптуры богородицы и православные иконы – гомологичны; но фетиши североамериканских индейцев и африканских негров – аналогичны.

Эта проблема, еще очень мало изученная, имеет существенное значение для гипотез об инопланетянах.

Тотемы и фетиши

Тотем – слово, заимствованное у североамериканских индейцев. Это обычно животное или растение, которых племя считало своим предком.

Тотемизм, как одна из составных частей древних религий, был распространен у всех народов мира. Археологические памятники показали, что тотемизм был уже у людей каменного века.

Чтобы фетиш не забыл просьбы, в него забивают гвозди

 

По умершему животному, являющемуся тотемом, носили траур и хоронили его с теми же почестями, что и людей. Так было с улитками в Серифе, с волком в Афинах, кошкой, скарабеем, крокодилом, быком и козлом в Египте, газелью в Аравии, гиеной у народов ваника в Западной Африке, коброй в Траванкоре, курицей в Южной Америке и т. д.

Как и в основе любой формы религии, в психологической основе тотемизма лежит искаженное фантастическое отражение в сознании людей условий их жизни. Первобытный человек рано стал осознавать господствующие в первобытных охотничьих общинах кровнородственные связи между ее членами. Отражение этих связей было бессознательно перенесено им и на животных, растения, на неодушевленные предметы.

Вера в тотем кое‑где впоследствии перешла в веру в богов – полуживотных. Особенно большая «коллекция» таких богов была в Египте: бык – бог Апис, небесная корова – богиня Хатор, сокол – бог Гор, львиноголовая Сохмет, бараноголовый Хнум, шакалоголовый Анубис и т. д. В раннем христианстве Христа также изображали в виде ягненка, но и теперь кое‑где сахарного ягненка прикрепляют на верх кулича перед его освящением.

Тотемы можно видеть на гербах средневековых рыцарей, и они сохранились как один из элементов гербов некоторых государств и городов.

Психология тотемизма была тесно связана с психологией фетишизма, то есть с почитанием единичных, обычно неодушевленных, предметов. Фетишизм – это наиболее общий и постоянный элемент большинства религий. Уже в XV веке португальские моряки называли гвинейских божков фетишами – «сделанными». Канонизированными фетишами являются в исламе – «черный камень» Кааба в Мекке; в буддизме – священные ступы.

Чуринги

«Чуринг» на языке одного из австралийских племен – это камень или кусок дерева, который якобы является двойником, вторым телом человека.

Вера в возможность воздействовать на человека через его чуринг прошла сквозь многие века и до сих пор существует не только у первобытных народов. В сибирской тайге в начале 30‑х гг. я видел женщину, ворожившую над фигурками из глины. Это были чуринги ее пациентов, которых она заочно лечила.

В повести М. Коцюбинского «Тени забытых предков» есть эффектная сцена; Иванко, герой повести, подслушивает, как колдун Юра путем магического действия над его изображением (чурингом) «сживает его со свету». Аналогичная сцена есть и в известном романе «Королева Марго» Александра Дюма. Да что говорить, во время войны, когда люди часто обменивались фотографиями, мне не раз приходилось слышать, что это «дело рискованное», так как, если портрет попадет в руки врага, он сможет «навести порчу» через него на оригинал, например, выколов глаза.

Во французском языке даже есть глагол envouter, означающий «портить», «околдовать кого‑либо», прокалывая его восковое изображение. Современный французский писатель Морис Дрюон в своем историческом романе «Яд и корона» из хроники «Проклятые короли» красочно, исторически правдиво и подробно описывает эту процедуру «анвутирования» кардиналом короля Людовика X. Интересно, что прежде чем кардинал проткнул иглой восковую фигурку, она была окрещена по всем правилам церкви, даже с крестным отцом и матерью.

Гадание

Раз в крещенский вечерок

Девушки гадали:

За ворота башмачок,

Сняв с ноги, бросали;

Снег пололи; под окном

Слушали, кормили

Счетным курицу зерном;

Ярый воск топили…

Так В. А. Жуковский в «Светлане» описывал гадание. Несколько десятков очень занятных способов различных гаданий описал Франсуа Рабле в начале третьей книги романа «Гаргантюа и Пантагрюэль», например аэромантию, стихомантию, котонтромантию и т. д. По каждой такой отрасли этой своеобразной деятельности специализировались сотни профессионалов и профессионалок, которые весьма успешно обеспечивали себе безбедную жизнь.

Психологическим корнем гадания является всегдашний интерес человека к будущему и стремление заглянуть в него.

Кто больше увидит в этой кляксе, у того фантазии больше

 

Посмотрите на кляксу, изображенную на рисунке, а еще лучше сделайте такие кляксы сами. Для этого надо согнуть лист белой бумаги, капнуть чернила на место сгиба, сложить бумагу пополам и пальцем потереть место, где соберутся чернила, чтобы разогнать их возможно шире. Испортив несколько листов бумаги, вы научитесь делать замечательные кляксы.

Ответьте сами и спросите кого‑нибудь, что напоминает сделанная вами клякса? Чем богаче у смотрящего фантазия, тем больше он увидит в этих кляксах. Подобные кляксы вошли в историю экспериментальной психологии как метод швейцарского психолога Роршаха. Он рассматривал его как тест для изучения особенностей целостной личности. Кто что увидит? А наши бабки в тенях от застывшего воска на стене видели тройки с женихами, брачный венец, смерть с косой, гроб… Видели они в результате апперцепции то, что либо хотели, либо, наоборот, очень боялись увидеть.

Но во всяком гадании: с воском, на картах, на бобах или по полету птицы, как гадали в древние времена, всегда заложена вера в возможность предвидения, вера в наличие магической связи между результатом гадания и судьбой человека.

Репродуцирующее воображение

То, что не поддается непосредственному восприятию, помогает представить воображение, называемое «репродуцирующим».

«Электрон меньше пылинки примерно во столько раз, во сколько пылинка меньше – чего бы вы думали? – земного шара», – писал автор популярной в первой половине нашего века «Занимательной физики» Яков Исидорович Перельман [16].

«Представьте себе алмазный куб, каждая грань которого равна ширине Ганга. Раз в тысячелетие прилетает ворон и чистит свой клюв об алмазную глыбу. Постепенно глыба истачивается. Время, в течение которого вороний клюв изотрет всю глыбу так, что от нее не останется и зернышка, – лишь мгновение в вечности», – так объяснял своим ученикам понятие вечности, отличное от бесконечности, древнеиндийский философ.

Вдохновение

И забываю мир, и в сладкой тишине

Я сладко усыплен моим воображеньем,

И пробуждается поэзия во мне:

Душа стесняется лирическим волненьем,

Трепещет, и звучит, и ищет, как во сне,

Излиться, наконец, свободным проявленьем –

И тут ко мне идет незримый рой гостей,

Знакомцы давние, плоды мечты моей.

И мысли в голове волнуются в отваге,

И рифмы легкие навстречу им бегут,

И пальцы просятся к перу, перо к бумаге…

Минута – и стихи свободно потекут.

О психологической сущности творчества и вдохновения лучше Пушкина не сказал ни один психолог! «Вдохновение обычно возникает в процессе упорного напряженного труда. Вдохновение ошибочно считают возбудителем работы. Вероятно, оно является в процессе успешной работы, как следствие ее», – писал Горький. Но и Пушкин ведь не говорит, что вдохновение кончается, когда на бумагу излиты первые варианты мыслей. Нет. Вся последующая работа над совершенствованием наброска может идти со всевозрастающим и захватывающим подъемом. Петр Ильич Чайковский говорил, что «вдохновение – это такая гостья, которая не любит посещать ленивых».

Поэзия –

та же добыча радия.

В грамм добыча, в год труды.

Изводишь

единого слова ради

Тысячи тонн

словесной руды.

Эти слова Маяковского замечательно точно передают работу над словом не только в поэзии, но и в любой области, связанной с письменной речью. Посмотрите на черновик пушкинских строк:

И молвил: «Вы ко мне писали,

Не отпирайтесь. Я прочел

Души доверчивой признанья,

Любви невинной излиянья…»,

– в которых Пушкин искал слова, лучше всего выражающие эту мысль. И записывал:

Души открытой излиянья…

Души прозрачной излиянъя…

Души доверчивое чувство…

Письма доверчивые чувства…

Слова доверчивые чувства…

Любви доверчивое чувство…

Так Пушкин искал нужные слова

 

Некоторые главы своих романов Лев Толстой переписывал более десяти раз.

«Вдохновение неотрывно и от потребности творчества. Тот, в ком сидит душа композитора, пишет потому, что не может не писать», – сказал Моцарт. Связано вдохновение и с фантазией.

Она нужна не только в искусстве. Никакой поиск даже в точных науках не осуществим без фантазии.

Так, падение яблока натолкнуло мысль Ньютона на открытие закона всемирного тяготения.

Без фантазии нет вдохновения

 

Художник‑анималист

с рисунка И.Кеша

Фантазия есть частный случай воображения, а воображение – это психический процесс, состоящий в создании новых образов на основе переработки прошлых восприятий. Как ни своеобразны, иногда парадоксальны образы фантазии, они всегда группируют ранее известное: избушка на курьих ножках; сфинкс – крылатый лев с лицом женщины; кентавр – лошадь с торсом мужчины. Ведь и богов, и инопланетян люди создавали и создают по своему образу и подобию. Ни один художник не мог бы творить, не опираясь на фантазию.

Привычка

В минуту жизни трудную

Теснится ль в сердце грусть:

Одну молитву чудную

Твержу я наизусть.

Есть сила благодатная

В созвучье слов живых,

И дышит непонятная

Святая прелесть в них.

С души как бремя скатится,

Сомненье далеко –

И верится, и плачется,

И так легко, легко…

Эти стихи хорошо всем известны из «Полного собрания сочинений» поэта. Но тот же Лермонтов написал и такие строчки:

… Но что такое ад и рай?..

Не для толпы ль доверчивой, слепой

Сочинена такая сказка? – я уверен,

Что проповедники об рае и об аде

Не верят ни в награды рая,

Ни в тяжкие мученья преисподней.

Как же психологически понять стихотворение Лермонтова «Молитва», написанное им в двадцатилетнем возрасте? Что это: только дань времени или правдивое описание чувств нерелигиозного человека? Я думаю, что второе. И объяснение, почему Лермонтов успокаивался, когда «одну молитву чудную» твердил наизусть, надо искать в привычке. Можно не сомневаться, что к этой молитве Лермонтов привык с детства. Привычка – вторая натура.

Привычка свыше нам дана:

Замена счастию она!

Так Пушкин в «Евгении Онегине» переложил на стихи слова своего современника, французского писателя Шатобриана: «Если бы я имел безрассудство верить еще в счастье, я бы искал его в привычке». Привычка – это действие, выполнение которого стало потребностью. Привычка образуется тогда, когда повторяемое действие условнорефлекторно связывается с какой‑либо положительной эмоцией. Так психологическая наука раскрывает закон образования привычек.

Вполне понятно, что действия, которые повторно выполняются при одновременном переживании религиозного чувства, очень легко становятся нашими привычками. В этом случае выполнение уже привычного действия будет вызывать, как и выполнение любой привычки, чувство удовлетворения, покоя.

Так, человек, привыкший мурлыкать какую‑либо приятную по своим воспоминаниям песню, успокоится, если, разволновавшись, начнет ее напевать. Я, например, если хочу успокоиться, напеваю, хотя бы мысленно, первые строфы лермонтовского «Бородина».

Хорошие бытовые и профессиональные привычки очень облегчают жизнь и труд. Привычки укрепляют и дружбу, и любовь.

Интуиция – дочь информации

– И как это вы определяете, где сегодня будет клевать, а где нет?!

– А я сам не знаю как… Интуиция подсказывает, – ответил опытный рыбак рыбаку‑неудачнику.

Выражения «интуиция говорит мне», «догадался по интуиции» употребляют часто. Особенно их любят искусствоведы.

Многие философы и психологи под интуицией понимают некое таинственное и подсознательное познание мира. По их мнению, интуиция – мать информации: она – причина действия.

Но никакой «тайны интуиции» для психологии, опирающейся на теорию отражения, в этом явлении нет. Интуиция – это обобщение в сознании ряда мелких, трудно учитываемых и улавливаемых особенностей оцениваемого явления. Такое обобщение дается только на основании длительной успешной деятельности в той или иной области.

Следовательно, матерью интуиции все‑таки является информация о каких‑то событиях. Правда, информация эта синтезируется далеко не всегда осознанно. Интуиция свойственна «мастеру своего дела» как результат его очень большого опыта – это высокоавтоматизированный умственный навык.

Хорошо понимая разницу между «молодым» и высокоавтоматизированным двигательным навыком, обычно забывают, что также автоматизируются и сенсорные навыки, и навыки мышления.

Опытный земледелец по нескольким неуловимым, малозаметным признакам предсказывает будущий урожай; старый врач при беглом взгляде на пациента сразу, интуитивно, ставит правильный диагноз. Он же таких больных видел многие сотни.

Такая интуиция присуща, конечно, только человеку.

Но есть другая форма интуиции, свойственная не только ему, но и высшим животным. Это тот каузальный рефлекс, о котором я писал в главе о сознании на стр. 52. И я советую вам сейчас перечитать этот рассказ.

Но и в той и в другой форме интуиция не мать, а дочь информации.

 

Глава 3 Моторика

 

Воображаемые действия

Заслуженный мастер спорта самбист Харлампиев перед соревнованиями заболел и довольно долго пролежал в постели. И все же он не отказался от соревнований. Более того, к общему удивлению, был в такой отличной форме, что завоевал звание чемпиона Москвы. Как же так могло случиться?

Дело в том, что все время, пока спортсмен лежал в постели, он упорно тренировался, проводя схватки… мысленно. В таких условиях он, возможно, более отчетливо и более детально представлял себе все приемы и движения противника и свои.

Пианист Исаак Михновский, будучи студентом консерватории и оказавшись без инструмента, полностью подготовил для исполнения «Времена года» Чайковского, разучивая это произведение только в своем воображении.

Мой ученик, Владимир Яковлевич Дымерский, теперь известный специалист по психологии автовождения, в прошлом долго не летавший летчик, восстановил разрушенные перерывом летные навыки, систематически проводя воображаемые полеты. Работники аэроклуба даже не поверили, что у него был такой большой перерыв в полетах, а решили, что последнее время он много летал на планерах, так как у него были свойственные планеристам «размашистые движения». Дело в том, что мысленно он мог представить себе направление движений, но не их объем.

 

Я очень советую учесть этот опыт не только спортсменам, но и каждому желающему восстановить свои двигательные навыки или предохранить их от разрушения под влиянием длительного перерыва в упражнении.

Импульсивные действия

«Когда мы бежали от своей машины к щели, один из наших товарищей, серьезный человек, увидев низко плывущий немецкий самолет, внезапно выхватил из‑за пояса ручную гранату и замахнулся… Пришлось схватить товарища за руку. Он в самом деле намеревался метнуть гранату в самолет. Тут же он опомнился и вместе с нами посмеялся», – вспоминал в одной из своих книг Алексей Федорович Федоров.

Это пример импульсивного действия, то есть действия, протекающего без контроля сознания, без осознания способов и возможностей достижения цели. Это своеобразное, очень упрощенное в своей психологической структуре, но обычно ярко эмоционально окрашенное поведение человека, в котором иногда очень причудливо переплетаются инстинктивные акты со своеобразно измененными «обломками» сознательных действий.

Импульсивные действия – это всегда проявления потери волевого контроля над своими действиями, и с ними надо бороться.

Открытие Сеченова

«Смеется ли ребенок при виде игрушки, улыбается ли Гарибальди, когда его гонят за излишнюю любовь к родине, дрожит ли девушка при первой мысли о любви, создает ли Ньютон мировые законы и пишет их на бумаге – везде окончательным фактом является мышечное движение», – писал Иван Михайлович Сеченов (1829‑1905) на первых страницах своей замечательной книги, которую он сначала назвал «Попытка свести способ происхождения психических явлений на физиологические основы».

Однако цензура нашла его заглавие неудобным и потребовала нового. В 1863 г. книга была издана под названием «Рефлексы головного мозга». Огромное влияние ее на умы современников от такой перемены не уменьшилось, и под этим названием она навсегда вошла в историю мировой науки.

Автор завершил этот труд, подводя итог всему сказанному, следующим вызовом: «Пусть говорят теперь, что без внешнего чувственного раздражения возможна хоть на миг психическая деятельность и ее выражение – мышечное движение».

И никто даже не попытался его опровергнуть.

Рабочие движения

«Сложные мышечные движения действительно малодоступны анализу со стороны состава и деятельности участвующих в них мышц. Но ведь в рабочем мышечном движении важна не эта сторона, а направление движения, его сила (то есть производимое движением давление или тяга), протяжение (длина пути) и скорость – стороны, допускающие опытное измерение», – эти слова взяты из книги Сеченова «Очерк рабочих движений человека», вышедшей в свет в 1901 г.

Рабочие движения обычно характеризуют разными прилагательными: правильное, неточное, несоразмеренное и так далее. Все эти характеристики могут быть сведены в приведенную таблицу. Понаблюдайте за движениями работающего человека. Эта таблица поможет правильно оценивать рабочие движения, совершаемые и другими, и вами самими.

Быстрые и медленные движения

Возьмите лист бумаги и тупо заточенным карандашом попробуйте в течение тридцати секунд поставить возможно больше точек. Чтобы точки не совпадали и их можно было потом подсчитать и чтобы не усложнять движения, попросите кого‑нибудь немного двигать лист бумаги.

Учтите, что хорошие пианисты могут ударять пальцами по клавишам до одиннадцати раз в секунду, когда выполняют трель. Это самое быстрое рабочее движение.

Попробуйте сделать возможно больше размахов туловища, как будто раскачиваете что‑нибудь, толкаете плечом или рубите дрова. Я не думаю, что вам удастся добиться двадцати пяти качаний за пятнадцать секунд. Это самое медленное из рабочих движений, которые человек старается сделать возможно быстрее. Но сознательно человек может значительно замедлить движения, как это бывает, например, при тонкой настройке радио.

Мы оцениваем свои движения на глаз, но, измерив амплитуду движений в сантиметрах, умножив ее на число сделанных движений и разделив на число секунд, можно получить среднюю скорость движений.

Рабочие движения изучают и очень точными методами, в частности с помощью ускоренной киносъемки.

 

Личное уравнение

В 1796 г. глава Гринвичской обсерватории Маскелайн уволил молодого астронома Киннеброка, так как он опаздывал отмечать прохождение звезды через меридиан на полсекунды. Ошибочность вычислений Киннерброка Маскелайн установил сравнением его данных со своими, которые он, разумеется, считал непогрешимыми.

Через тридцать лет (вот уж подлинно: лучше поздно, чем никогда!) немецкий астроном Бессел восстановил репутацию Киннеброка, показав, что неточно отмечают время все астрономы, в том числе и Маскелайн, да и он сам, и что у каждого астронома есть свое среднее время ошибки. Это время с тех пор включалось в астрономические вычисления в виде коэффициента, получившего название «личного уравнения».

С этого случая принято начинать историю изучения скорости простой двигательной реакции.

Однако личное уравнение – это не скорость простой реакции, а точность реакции на движущийся объект. Ведь астроном может не только опоздать, но и поторопиться отметить то время, когда нить в объективе как бы перерезает светило пополам.

Простая двигательная реакция, называемая иногда сокращенно «психическая реакция», – это возможно более быстрый ответ простым и заранее известным движением на внезапно появляющийся, но известный сигнал. Более полно и точно эта реакция называется простой сенсомоторной реакцией, поскольку существует и сложная сенсомоторная реакция выбора (напомню, что сенсорика обобщает ощущения и восприятия).

Время простой реакции и его слагаемые (в миллисекундах)

 

Время простой реакции, то есть время от момента появления сигнала до момента начала двигательного ответа, впервые было замерено в 1850 г. Гельмгольцем. Оно зависит от того, на какой анализатор действует сигнал, от силы сигнала и от физического и психологического состояния человека. Обычно оно равно: на свет 100‑200, на звук 120‑150 и на электрокожный раздражитель 100‑150 миллисекундам.

Нейрофизиологические методы позволили разложить это время на ряд отрезков, как это видно на рисунке.

Скорость реакции

Время простой реакции у различных людей не одинаково. Меняется оно также и у вас в зависимости от того, отдохнули вы или утомлены. Среднее время реакции, свойственное тому или иному человеку, называют его «скоростью реакции». В различии этой скорости у разных людей можно убедиться на простом опыте.

«Оборудованием» здесь служит обыкновенная половая щетка. Из гигиенических соображений ее надо перед опытом хорошо помыть. Ручка должна быть хорошо отполированной, чтобы не занозить пальцев. Сделайте на палке отметки карандашом. Расстояние между ними должно быть 1 см. Последняя отметка делается в 15 см от низа.

В опыте участвуют экспериментатор и испытуемый, которые могут меняться местами. Экспериментатор, встав на стул, берет щетку за верх палки двумя пальцами. Исследуемый держит руку на уровне нижней отметки, согнув пальцы полукольцом и не прикасаясь к палке. Экспериментатор говорит: «Внимание!» – и через несколько секунд после этого разжимает пальцы. Испытуемый должен возможно скорее схватить падающую палку.

Опыт повторяется пятнадцать раз, причем каждый раз записывается число делений, на которые успела упасть палка. Пять первых замеров отбрасываются, как идущие на ознакомление с условиями опыта, а из остальных десяти вычисляется среднеарифметическое, которое сравнивается с такими же показателями других испытуемых. Сделав этот опыт правой и левой рукой, можно убедиться, что время реакции для правой руки меньше, чем для левой.

Проведите исследования до и после длительной прогулки, и вы обнаружите, что утомление увеличивает время реакции. Поупражнявшись в течение нескольких дней, вы установите, что скорость реакции в процессе тренировки возрастает. Наконец, исследовав скорость реакции у играющих в волейбол, теннис, настольный теннис и у не занимающихся никаким спортом, можно не на словах, а на факте убедиться в том, что спорт ускоряет реакцию.

Хлопки

Широко распространенная игра в «хлопки» имеет несколько вариантов.

Один играющий кладет руку на стол и старается ее отдернуть, когда другой неожиданно хочет хлопнуть по ней.

Во втором варианте правая рука кладется на левую руку хлопающего. Наконец, в третьем, наиболее сложном варианте, обе руки кладутся на ладони хлопающего, поднятые кверху. Хлопающий, быстро отдернув свои руки, должен ударять сверху по рукам другого игрока. Успевший отдернуть руки становится хлопающим.

В этой игре соревнуются скорость движения и реакции участников. Если играющие не приходят в азарт, игра полезна, так как развивает и психомоторику, и волю.

А вот совет, как, играя по последнему из трех вариантов, никогда не проигрывать.

Перед тем как ударить, надо… предупредить партнера:

– Сейчас я хлопну по этой руке! – И при этом слегка ее встряхнуть, чтобы он понял, по какой руке вы будете бить. Но ударить надо, не докончив последнего слова.

Ваш партнер не успеет отдернуть руку, так как будет непроизвольно ожидать конца фразы, внимание его будет привлечено к вашим словам, которые к тому же вызовут у него некоторую напряженность.

Если не все три, то хотя бы одна из этих причин «сработает», и вы станете победителем.

На перекрестке

Выехав из переулка и повернув к пустынному перекрестку, шофер внезапно увидел в светофоре желтый свет. Он насторожился, хотя еще не знает, что должен сделать. Ведь если сейчас зажжется красный свет, тогда нужно отжать сцепление и затормозить. Но если зажжется зеленый – ехать, увеличивая обороты мотора. А реагировать надо быстро: на перекрестке медлить нельзя.

Как бы быстро ни реагировал шофер, латентное (скрытое, внешне не проявляющееся) время его реакции будет больше, чем при простой реакции. Реакция шофера в этом случае является одной из сложных, а именно реакцией выбора, при которой двигательный ответ меняется в зависимости от нескольких заранее известных значений воспринимаемых сигналов. Время реакции выбора колеблется от нескольких десятых секунды до нескольких секунд.

Однако обычная деятельность летчика, шофера и представителя любой другой водительской профессии строится не по схеме ряда простых или даже сложных реакций, а по схеме так называемой сенсомоторной координации.

Трудные координации

Попробуйте одновременно правой рукой написать на стене большую букву Д, а левой ногой нарисовать на полу круг. Вы думаете, это легко? Нужно довольно долго тренироваться, пока сможешь это хорошо делать.

Чем более биологически целесообразна координация, то есть согласованность нескольких одновременных движений, тем легче и точнее она достигается. Чем больше координация противоречит биологически сложившимся согласованиям, тем она труднее.

Идя, мы в такт ходьбе несколько наискосок размахиваем руками, повторяя координацию бега наших четвероногих предков. Нам это нетрудно, а вот четырехлетнему ребенку нелегко научиться последовательно и ритмично хлопать при игре в ладушки.

Попробуйте вращать руки перед собой в одну сторону, к себе или от себя, сначала совпадающими фазами (так, чтобы обе руки были одновременно вверху, а потом оказались внизу), а потом с отставанием на пол‑оборота (так, чтобы, когда одна рука вверху, другая была внизу). И то и другое очень легко. Но не каждому удастся одновременно вращать руки в разные стороны – одну к себе, другую от себя. Эта координация биологически никогда не была нужна, и ей надо учиться заново.

Довольно легко научиться одной рукой хлопать себя по животу, а другой гладить по голове, или одной рукой писать на доске тройки, а другой – восьмерки. Но очень трудно делать это, меняя руки.

Правая, левая где сторона?

В ведущей роли зрения при сенсомоторной координации легко убедиться с помощью следующего опыта.

Скрестив руки, сложите ладонь с ладонью. Потом переплетите пальцы и выверните руки так, чтобы сплетенные пальцы оказались перед вашими глазами. Теперь пусть кто‑нибудь, не прикасаясь к вам, покажет, каким пальцем вы должны пошевелить.

 

Вы упорно будете ошибаться. Ведь палец правой руки вы будете видеть справа же, а не слева (как привыкли при скрещенных пальцах). А левый – слева.

Закройте глаза, и пусть показывающий, каким пальцем вы должны пошевелить, прикоснется к нему. Ваши ошибки сразу исчезнут.

Два галстука

Возьмите два одинаковых галстука и предложите кому‑либо один из них завязать на себе, смотря в зеркало, а второй так же точно на вас.

Став рядом и посмотрев в зеркало, вы оба обычно сможете убедиться, что галстуки завязаны неодинаково, и один будет зеркальным отражением другого. Завязывающий даже не заметит, что движения его, когда он завязывает галстук на вас, будут совсем другими, чем когда он завязывал его на себе, глядя в зеркало. Зрительные сигналы сильнее кинестезических. Они и будут определять сенсомоторную координацию.

Зеркальное письмо

Сядьте перед зеркалом и, заслонив от глаз листом картона свою руку и лист бумаги, попробуйте писать и рисовать, смотря в зеркало.

Сначала обведите простые фигуры, которые раньше нарисуйте на бумаге, потом начните рисовать и писать. Обратите внимание, что движения к себе и от себя, справа налево и наоборот вам будут даваться легче, чем косые, требующие более сложной координации.

Зеркальному письму нетрудно научиться

 

На первых этапах опыта все ваши движения потребуют не только произвольного внимания, но и мышления. Более того, вы наверняка будете сами с собой разговаривать. Причем не только про себя, но иногда и вслух. По мере упражнения навык зеркального письма будет автоматизироваться, и через некоторое время, более короткое, чем вам вначале покажется, вы станете легко писать, глядя в зеркало.

Равновесие

Если вы очень, подчеркиваю, очень хорошо ездите на велосипеде, попробуйте, выбрав большое, ровное и свободное место, поехать с закрытыми глазами. Я это делал когда‑то на высохших лиманах в западном Крыму. Не только на самолете, но и на планере у меня не было такого ощущения полета, как в этом случае. Только во сне я «летал» лучше.

Возможность езды на велосипеде с закрытыми глазами объясняется тем, что и при обыкновенной езде на велосипеде сенсомоторная координация осуществляется с помощью не только зрительного, но и вестибулярного и кинестезического анализаторов. Выключение зрительного анализатора только усиливает их роль.

Именно этот вид тончайшей сенсомоторной координации лежит в основе тех чудес ловкости, на которые способны некоторые цирковые артисты. На проволоке они чувствуют себя так же спокойно и даже уютно, как мы с вами в своей кровати. Канатоходцам, жонглерам и гимнастам вестибулярный и кинестезический анализаторы помогают больше зрительного.

Клоун «отдыхает»

 

Разумеется, выполняемые с такой легкостью упражнения – результат длительной и упорной тренировки.

В состоянии невесомости

«Сами мы также не касаемся пола и принимаем любое положение и направление: стоим и на полу, и на потолке, и на стене; стоим перпендикулярно и наклонно; плывем в середине ракеты, как рыба, но без усилий, ни к чему не прикасаясь; ни один предмет не давит на другой, если их не прижимать друг к другу. Выпущенный осторожно из рук предмет не падает, а толкнутый двигается прямолинейно и равномерно, пока не ударится о стенку или не натолкнется на какую‑либо вещь… В то же время он вращается, как детский волчок. Даже трудно толкнуть тело, не сообщив ему вращения.

Нам хорошо, легко, как на нежнейшей перине, но кровь немного приливает к голове: для полнокровных вредно… Все так тихо, хорошо, спокойно…

Верха и низа в ракете, собственно, нет, потому что нет относительной тяжести, – и оставленное без опоры тело ни к какой стенке ракеты не стремится, но субъективные ощущения верха и низа все‑таки остаются. Мы чувствуем верх и низ, только места их меняются с переменой направления нашего тела в пространстве. В стороне, где наша голова, мы видим верх, а где ноги – низ. Так, если мы обращаемся головой к нашей планете, она нам представляется в высоте; обращаясь к ней ногами, мы погружаем ее в бездну, потому что она кажется нам внизу. Картина грандиозная и на первый раз страшная; потом привыкнешь…»

Это гениальное предвидение Константина Эдуардовича Циолковского относится еще к 1911 г. Оно основано целиком на умозаключении. А Юрий Алексеевич Гагарин, первый в мире человек, длительно находившийся в состоянии невесомости, доказал, что теоретические ожидания Циолковского подтвердились на практике.

То же самое подтвердил космонавт‑2 Герман Степанович Титов, человек, впервые спавший в состоянии невесомости. Все последующие космонавты соглашались с ними. Это еще раз показало, что для двигательных действий зрительные сигналы важнее кинестезических.

Почерк

Пишете ли вы карандашом на горизонтально лежащем листе бумаги, или мелом на вертикальной доске, или палочкой на песке, почерк ваш меняется очень мало. Только немногие умеют изменять свой почерк. И то эксперт, сличив обычный и измененный почерк, найдет немало общих элементов и легко выявит писавшего, чем и приходится заниматься при раскрытии преступлений. Невесомость также мало меняет почерк.

Крупный специалист по изучения психомоторики Николай Александрович Бернштейн предложил одному человеку написать без всякой предварительной тренировки одно и то же слово десятью способами.

Как видно из рисунка, во всех этих случаях почерк изменялся не очень сильно. (Масштабные линии на рисунке равны пяти сантиметрам.)

Каким бы способом мы ни писали, почерк меняется очень мало

 

1. Обычно держа карандаш

2. То же, но более мелко

3. Держа карандаш правой рукой, но двигая не пальцами, а всей кистью

4. Карандашом, привязанным у наружного края кисти правой руки на месте браслета часов

5. Карандашом, прикрепленным у внутренней стороны правого локтя

6. Карандашом, прикрепленным к правой руке выше локтя

7. Карандашом, прикрепленным к носку ботинка правой ноги

8. Карандашом, взятым в зубы

9. Обычно держа карандаш пальцами, но левой руки

10. Карандашом, прикрепленным к носку ботинка левой ноги

Повторите хотя бы частично этот опыт, и вы убедитесь, что почерк изменится не очень сильно. Люди, теряющие вследствие несчастного случая правую руку или обе руки, научаются писать левой рукой, ногой или даже зубами и вскоре почти полностью восстанавливают свой первоначальный почерк. Различные письмена

Писать и читать – это два вида деятельности, которым дети учатся после того, как научились ходить и говорить.

Люди пишут и читают письма, позволяющие передавать их мысли на расстоянии и сохранять их во времени. Письмо называют зафиксированной речью. Знаки письма выражают те или иные элементы речи. Но человек может читать не только письмена.

Лучше всего изучено чтение звукового письма, в котором каждый письменный символ изображает звук речи. А вот с помощью азбуки Морзе можно записать те или иные мысли не только на бумаге, но и передавать их на расстояние с помощью звуковых или световых сигналов.

При пиктографическом, рисунчатом письме («пиктус» по‑гречески – «нарисованный»), древнейшей форме письменности, условным рисунком передавалось изображение какого‑либо предмета, события, действия. Сравним разгаданных Шерлоком Холмсом «пляшущих человечков»! Пиктограмма ли это?

Иероглифическое письмо сначала было пиктографическим, но потом постепенно становилось идеографическим («идеа» – мысль), при котором при помощи идеограмм, а не букв обозначалось одним письменным знаком целое слово или понятие. Примером служат китайские, египетские иероглифы.

Так называемые арабские цифры (они фактически индийские) относятся к идеографическому письму. Римские цифры в большинстве своем относятся к пиктографическому письму.

Чтение нот близко к чтению звукового письма; чтение чертежа, плана, топографической карты, следов – к чтению пиктографического письма. Показания различного рода контрольных приборов читаются как идеографическое письмо.

Как мы читаем

В начале обучения ребенок читает вслух, и все его внимание тратится на перевод зрительных восприятий в звуки. Именно это ему наиболее трудно. Прочтет ученик вслух весь рассказик, а понять ничего не понял и пересказать его не может. Только постепенно ребенок учится читать про себя. Но даже у хорошо читающего взрослого можно иногда заметить, как он шевелит губами и даже шепчет слова.

Человек может читать не только звуковое письмо

 

Люди, обычно читающие только про себя, если их попросить делать это вслух, как бы возвращаются на давно прошедший этап обучения и потому плохо улавливают смысл читаемого. То же самое происходит у начинающих учиться читать на иностранном языке.

Попробуйте дальше почитать вслух, и вы убедитесь, что вам тоже стало несколько труднее следить за ходом мысли.

Можно научиться читать, охватывая сразу глазами не только целую строчку, но иногда и несколько строчек, абзац, улавливая в них главные слова и восстанавливая по ним целостную мысль.

Но такое выборочное «скоростное чтение» возможно только на основе отличного владения сплошным чтением и созданной большим опытом избирательности восприятия при чтении.

Ощупывающий глаз

Посмотрите сбоку на глаза читающего книгу. Вы увидите, что они не плавно бегут по строчкам, а то задерживаются, то скачками прыгают по ним. Передвижение взора при чтении занимает всего 0,03‑0,01 секунды. Это «ощупывающее» движение глаза может быть записано различными способами не только при чтении книги, но и при рассматривании какого‑либо предмета. Ниже приведены записи, сделанные Альфредом Лукьяновичем Ярбусом, разработавшим для этого очень точную методику. Мне с моими сотрудниками удавалось записывать движения глаз даже у летчика, читающего в полете приборную доску.

Маршрут следования взгляда

 

Попробуйте прочитать, что здесь написано, и только после этого читайте дальше.

 

Запись движения глаз при чтении книги позволяет узнать много интересного. Оказывается, смотря на одно слово, человек в то же время периферическим зрением охватывает и несколько следующих, что помогает быстрее понять смысл читаемого, улавливать все грамматическое построение фразы. Летчик также может достаточно точно «читать» показания приборов, если видит их периферическим зрением.

Читая прозу, мы в среднем делаем около семи фиксаций взора на строчку и около полутора раз делаем обратное движение глаз на уже ранее прочитанное. Хотя поэтические строчки более короткие, но число движений глаз и их возвратов при чтении стихов почти удваивается именно потому, что в их содержание обычно приходится вчитываться.

Когда любой опытный читатель быстро пробегает глазами по строчкам печатного текста, правильно ли будет заключить, что все части букв и слов имеют равное значение? Или, возможно, что некоторые из них оставляют больший след в сознании читающего, чем другие? Вероятно, большинство читателей склонно будет утверждать, что все элементы воспринимаемых ими очертаний имеют примерно равное значение.

Но существует эксперимент, который может доказать, что это не так. Обычно требуется больше времени, чтобы прочесть слова, когда видны только нижние половины букв, из которых они состоят, чем когда оставлены только верхние их половины. Верхние половины букв производят большее впечатление, то есть несут в себе большее значение, чем нижние их половины.

Фактически наиболее существенными частями слов являются их начала и концы, а начала, в свою очередь, являются носителями большего значения, чем концы. Однако читать слова как по их первой, так и по последней части гораздо сложнее, чем по верхней или нижней половине, и читателю, вероятно, потребуется больше времени, чтобы прочесть каждый из этих двух последних абзацев, чем оба первых.

Умелые и опытные читатели могут прочесть список, состоящий из пятидесяти букв, расположенных вертикальными столбцами, примерно за пятнадцать с половиной секунд. Они также могут прочесть пятьдесят слов, состоящих из четырех букв каждое, за семнадцать секунд, а пятьдесят слов, из восьми букв каждое, – примерно за девятнадцать с половиной секунд. Очевидно, нужно читать не все буквы и не каждое слово целиком.

Эти четыре абзаца мы и написали выше.

 

Глава 4 Мотивация

 

Структура действия

Отдыхающие в доме отдыха, мимо которого мы шли, играли в городки. Эта игра всегда увлекает не только ее участников всех возрастов, но и зрителей. Недаром Иван Петрович Павлов был и в старости страстным городошником.

Мы остановились поболеть. Лучше всех без промаха выбивал фигуры точными и красивыми бросками высокий стройный юноша. Мы, залюбовавшись его игрой, не сразу даже заметили ее своеобразие: ставивший фигуру хлопал над ней в ладоши и быстро отбегал в сторону.

Оказалось, что лучший игрок команды был слепым.

В этом случае и цель действия, и движения у слепого и зрячих игроков могли быть одинаковы. Различие было в восприятии, на которое они реагируют: слепой – на слуховое, остальные игроки – на зрительное. Следовательно, психологическая структура этих действия была все же различна.

 

Одинаковые движения – разные действия

– Убей комара на моей левой щеке, у меня руки грязные, – попросил Сережа, возившийся с велосипедом. – Спасибо, – поблагодарил он Машу, выполнившую его просьбу.

Все остальные даже не заметили этого эпизода, пока я не обратил их внимания.

Маша, будучи педагогом, не получила бы благодарности от своего ученика или от директора школы, если бы, рассердившись и забыв все педагогические правила, позволила себе движением, имеющим такую же траекторию, скорость и силу, ударить по щеке непонятливого ученика. Ее движение было бы замечено всеми, и никто из нас ее не оправдал бы.

Но если бы тем же движением Маша дала в аллее сада пощечину нахальному парню, мы все оправдали бы ее поступок.

Допустим, что движения во всех трех случаях у девушки были бы математически точно одинаковыми. Но действия ее были бы совершенно различны.

Одинаковые действия – разные движения

Тогда же я попросил Сережу возможно точнее проехать на велосипеде по одной узкой доске мостика, у которого мы все сидели, а остальных заметить, хорошо ли он это сделает. Через несколько минут по моей просьбе он повторил задание.

– Как, по‑вашему, так же или иначе, чем в первый раз, у него получилось? – спросил я у наблюдавших.

Общее мнение было, что Сергей проехал совершенно одинаково в обоих случаях.

Но ни сам Сережа, ни другие не заметили, что при первой поездке он держал руль за концы как обычно, а во второй раз – взяв руль у его середины и вывернув руки. Далее: первый раз он въехал на мостик, когда у него верхней была правая педаль, а в другой – левая. Первоначально он сидел в седле выпрямившись, а при вторичной поездке – низко наклонившись. Следовательно, одинаковые действия он выполнил очень разными движениями.

Это повседневно наблюдается в любой трудовой деятельности человека и подтверждает, что нельзя отождествлять, как это иногда делалось, движения и действия человека. Действие только осуществляется движением; движение реализует действие.

Заряжая винтовку

Контролер завода, изготавливающего спортивные мелкокалиберные винтовки, весь свой рабочий день проверяет, нет ли брака и хорошо ли перезаряжаются винтовки. Эта обязанность в основном и определяет его деятельность.

Деятельность – это такое взаимодействие человека и среды, в процессе которого он добивается какой‑нибудь сознательно поставленной цели. Общая структура любой деятельности и действия может быть представлена так: цель – мотив – способ – результат.

Действие при перезарядке винтовки

 

Начинающий спортсмен, когда учится перезаряжать винтовку, нередко шепчет: «Раз – повернуть налево, два – потянуть к себе, три – толкнуть от себя, четыре – повернуть направо». Для него перезарядка винтовки тоже деятельность, включающая отдельные осознанные цели, о которых он и говорит. Было четыре цели, значит, и четыре действия.

Действие начинается психологическим элементом деятельности, в процессе которого достигается конкретная, неразложимая на более простые, осознанная цель.

А вот у опытного стрелка, когда он стреляет одиночными выстрелами, перезарядка – это действие, в котором четыре ранее самостоятельных объединились в одно более сложное. Но когда цель в том, чтобы возможно скорее и точнее выстрелить всю обойму, перезарядка становится уже не действием, а только приемом, способом выполнения еще более сложного действия, которым теперь стала скоростная стрельба.

Худо или плохо, а перезарядить винтовку с первого раза сможет каждый, если ему объяснят. Но, учась стрелять, он это делает много раз, упражняясь и совершенствуясь. Перезарядка становится у него навыком.

Навык – это действие, формирующееся и изменяющее свою психологическую структуру в процессе упражнения. То, что я разобрал на этом примере, относится ко всем навыкам.

Поступок, проступок, преступление

– Петр, закурив на чердаке, где хранилось сено, уронил спичку, и отцовский дом сгорел. Заодно сгорел и соседний клуб. Стыдно ему повторять свои поступки. Ведь 20 лет назад, четырехлетним, играя со спичками, он спалил дедовскую избу.

Эти слова проходившего мимо пассажира невольно привлекли внимание не только мое, но и всей нашей группы, расположившейся на корме парохода. Я обратился к сидевшему рядом со мной молодому человеку:

– Ты знаток языка психологической науки. Как по‑твоему, правильна эта фраза? – И я дословно повторил.

– Поступком можно назвать только курение Петра на сеновале. Четырехлетний ребенок поступков еще не совершает, – ответил он.

– Правильно, – сказал я, – поступок – это действие, социальное значение которого осознает сам его совершающий. А еще что неверно в этой фразе?

Но знаток психологии ответить не смог, и я уточнил:

– Когда этот Петр курил на сене, его действие было не только поступком. Он ведь знал, что с огнем не шутят.

Проступок – это поступок, нарушающий нравственные и правовые нормы и наказуемый общественным порицанием. В истории р