Познание как путь к истине. Понятие истины. Объективная, относительная и абсолютная истина

Процесс более или менее полного (адекватного) отражения в головах людей объектов реальной действительности порождает определенное знание, которое в научной и философской терминологии носит название истина.

Аристотель отличает научное знание от мнения. Областью мнений является круг случайных чувственно воспринимаемых фактов. Мнение есть эмпирический метод познания. Оно фиксирует изменчивое, текучее. Но как бы ни изменялись сами предметы, в них остается нечто сущностное, которое и является областью научного знания.

От Аристотеля пошла материалистическая традиция понимания истины.

Идеалистическая трактовка истины берет свое начало в философских теориях Платона и Августина Аврелия. Платон считал, что знание имеет своим предметом духовные сущности, идеи, а мнение относится к чувственным вещам. Идеи – это предмет знания и мышления. Чувственные вещи – предметы мнения. Они не могут быть предметом теоретического мышления.

Августин исходит из Бога-истины, "в котором, от которого и чрез которого истинно все, что истинно... Бог – умный свет, в котором, от которого и чрез которого разумно сияет все, что сияет разумом". В работе "Об истинной религии" Августин продолжает эту идею, заявляя, что "истина живет во внутреннем человеке; найдешь свою природу изменчивою – стань выше самого себя... помни, что размышляющая душа выше и тебя. Поэтому стремись туда, откуда возникает самый свет разума", то есть к Богу, ибо "все истинное бывает истинным не иначе, как от истины", то есть от Бога.

В немецком классическом идеализме, начиная с Фихте, истина рассматривается диалектически как процесс развития знания, в котором достигается соответствие понятия предмету мысли. Гегель говорит, что истина состоит в том, что объективность тождественна с понятием. "Идея есть истина в себе и для себя абсолютное единство понятия и объективности" [18. Т. 1. С. 399]. Такова точка зрения в объективном идеализме.

Сторонники субъективно-идеалистического эмпиризма понимают истину как соответствие мышления ощущениям субъекта (Д. Юм). Неопозитивисты рассматривают истинность как согласованность предложений науки с чувственным опытом, с "фактами", под которыми понимаются 1) внутреннее психическое переживание субъекта и 2) логическая взаимосогласованность предложений. В прагматизме истинность трактуется как согласованность идей со стремлениями личности к достижению успеха.

Независимо от философских пристрастий и принадлежности к тому или иному направлению, практически все философы, кто в большей, кто в меньшей степени, признавали существование заблуждений, присутствующих в истине. Безусловно, речь идет не о сознательном обмане себя и читателей, а о заблуждениях добросовестных, которых объективно нельзя избежать.

Что такое заблуждение? Это неадекватное действительности представление, понимание этой действительности. Причины заблуждений многообразны. Остановимся на некоторых из них. 1. Принятие видимости (кажимости) за сущность. Например, видимое движение Солнца вокруг Земли принимается за истинное (сущ­ностное), в то время как действительно истинное (вращение Земли вокруг своей оси) остается в тени. 2. Научные объекты, особенно сложные, практически никогда не познаются субъектом полностью, до конца. В результате этого неполное знание принимается за полное, хотя вполне возможно, что неподвергшиеся научному анализу свойства изучаемых объектов могут противоречить уже известному или искажать его. 3. Орудия, инструменты и методы познания объектов всегда ограничены исторической эпохой и уровнем развития производительных сил общества. Использование макроприборов при исследовании микрообъектов неизбежно ведет к искажениям, обусловленным взаимодействием макро- и микрообъектов, научных данных. 4. Нельзя сбрасывать со счета и ограниченность самого субъекта познания, который, как правило, столкнувшись с новыми природными явлениями, до сих пор неизвестными процессами, пытается объяснить их с помощью старого, уже известного научного багажа, с помощью установившихся научных терминов и представлений.

Что касается заблуждений в области общественных отношений, то к уже сказанному следует присовокупить 1) социальную (классовую) позицию автора. В современной России учение о классах и классовой борьбе целиком и полностью приписывается К. Марксу и уже в силу этого считается ложным. Однако существование классов и классовой борьбы было известно задолго до Маркса. Уже Древний Рим знал классовое расслоение общества на патрициев, плебеев, рабов и пролетариев. Существенным признаком последних было то, что они имели возможность передавать по наследству только свое потомство, ибо ничего иного у них не было. 2) Возникновению заблуждениий в общественных учениях способствуют существующие традиции, идущие от прошлого. Отставая от процессов жизни, зафиксировав в себе обычаи ушедших в прошлое общественных отношений, они тем не менее оказывают воздействие на настоящее. "Традиции всех мертвых поколений, – писал Маркс, – тяготеют, как кошмар, над умами живых" [65. С. 115]; 3) В общественной жизни мнение большинства, с которым обязано считаться меньшинство, чаще всего выдается за истинное. Так происходит на различных собраниях, митингах, сходках, в средствах массовой информации и т.д. Но откуда известно, что владельцем истины является большинство, а не наоборот? В науке голосованием ничего нельзя решить. Нужен строгий научный анализ, фундаментальные логические доказательства, а не мнение толпы, даже если она и состоит из ученых. 4) Наконец, надо отметить, что в распространении заблуждений большая роль принадлежит авторитету, на который часто ссылаются и высказанные положения которого принимаются без дальнейших размышлений, без эмпирических и логических доказательств. В современном мире большая роль в распространении подобных форм заблуждений принадлежит средствам массовой информации, так и сяк цитирующих высказывания президентов, премьер-министров, лидеров общественных организаций и политических партий и т.д. Наконец, надо сказать и о том, что в общественных отношениях и идеях присутствует самая настоящая, сознательно распространяемая ложь.

Одним словом, в процессе получения истины рядом с нею всегда находится заблуждение. Они дополняют друг друга и друг без друга не существуют. Там, где имеется истина, следует искать заблуждение.

В вопросе о существовании объективной истины шли и идут споры между материализмом, с одной стороны, и субъективным идеализмом, с другой. Объективно-идеалистическая и религиозная философия признают существование объективной истины там, где речь идет о познании сотворенной духом (Гегель) или Богом (нео­томисты, религиозная философия) природы, познаваемой человеком с помощью разума и чувств, которыми Дух или Бог наделил человека.

Гегель говорит, что утверждение, будто "наше познание лишь субъективное познание и что никакое другое познание нам недоступно, есть болезнь нашего времени. Но истина есть объективное, и она должна служить руководящим правилом для убеждения всех людей" [18. Т. 1. С. 119].

Религиозная философия исходит из формулы: истина есть соответствие между разумом и вещью. Однако это положение затем размывается утверждением, что познание истины должно соответствовать познаваемому объекту, в котором заключено нематериальное начало. Иначе говоря, познание истины возможно потому, что субъект и объект однородны. Неотомист Э. Жильсон писал: "Первым условием возможности этого познания является то, что они, вещи, также в какой-то степени причастны к нематериальности. Если предположить, что вселенная чисто материальна и лишена всякого разумного начала, она, уже по определению, была бы непроницаемой для духа" [79. С. 609].

Что же понимается под объективной истиной? Объективная истина – это такое человеческое знание, которое по своему содержанию не зависит от субъекта познания. Речь идет, конечно, не о тривиальных истинах типа "Волга впадает в Каспийское море" или "Париж находится во Франции" и т.д., но о сложных теориях, выявляющих сущностные процессы, происходящие в природе и обществе. Так, мы объективно знаем о суточном вращении Земли вокруг своей оси и о годичном движении ее вокруг Солнца; мы знаем о законе всемирного тяготения; о зависимости расстояния от скорости движения тела; о существовании Земли до появления на ней человека и т.д.

Мир объективной действительности не может быть сразу и в полном объеме познан людьми. Поэтому истина есть процесс. На каждом историческом этапе человечество располагает относительной истиной, то есть таким знанием, которое неполно, приблизительно адекватно, со множеством заблуждений отражает познаваемые объекты. Иначе говоря, относительная истина – это степень проникновения знания в сущность познаваемого. Эта степень может быть как большей, так и меньшей. Становление истины есть постоянное уточнение существующих знаний, постоянное углубление в область сущностных отношений, в область законов объективного бытия.. Так, в ХVIII-ХIХ вв. существовали две теории света – Гюйгенса и Ньютона, – которые постоянно боролись друг с другом за право быть единственно истинной. Обе они подтверждались экспериментально, но каждая из них имела свои трудности. В ходе этой борьбы то одна из них, то другая выходила на первый план, пока, наконец, не появилась фотонная теория света немецкого физика М. Планка, устранившая недостатки теорий Гюйгенса и Ньютона и сохранившая их положительные качества. На сегодня она удовлетворяет потребности науки. Но и в отношении теории Планка нет никаких оснований утверждать, что она не будет в дальнейшем уточняться и развиваться.

Признание относительности истины обусловлено неисчерпаемостью мира и бесконечностью процесса его познания. Познание – это сложный и длительный во времени процесс. Оно идет от познания сущности первого порядка к познанию сущности второго порядка, от сущности второго – к сущности третьего, четвертого и т.д., ибо мир находится в постоянном движении и изменении. Тех знаний, которые вполне удовлетворяли науку и человечество на данном историческом этапе, оказывается недостаточно на новом его этапе. Заблуждения, которые присутствуют в истине и которые не препятствуют практическому освоению действительности, на следующем этапе развития человечества становятся тормозом и для науки, и для практики. В науке постоянно идет процесс очищения знания от заблуждений, от врастающих в него ложных представлений.

Абсолютная истина представляет собой такое знание, которое полностью исчерпывает изучаемый объект (предмет) и не может быть опровергнуто при дальнейшем развитии познания.

Человечество стремится к абсолютной истине. В каждый исторический период имеющуюся сумму знаний оно принимает за абсолютное, но затем оказывается, что это было только заблуждение. Новые научные достижения, отбрасывающие некоторые положения или уточняющие их, часто приводят к обоюдоострым и противоположно направленным моментам. Так было на рубеже ХIХ-ХХ вв., когда была установлена делимость атомов. С одной стороны, это привело к кризису естествознания, а с другой – к его революции. Установившаяся в качестве научной догма о том, что атомы – мельчайшие неделимые частицы, являющиеся кирпичиками мироздания, была преодолена и заменена другой – атомы делимы и имеют сложное строение. Как бы то ни было, но утверждение об атомном строении вещества все же осталось, хотя содержание понятия "атом" существенно изменилось. Таким образом, от старой истины кое-что осталось. Этот "остаток" и можно принять за абсолютную истину, которая, при всех уточнениях, не изменяется. Можно, вероятно, с достаточно большой степенью точности утверждать, что в каждой относительной истине имеется такое знание, которое, при всех его уточнениях, не изменяется. Можно сказать иначе: в каждой относительной истине заключается частичка абсолютного знания. А каждый этап развития науки постоянно прибавляет "зернышко к зернышку", и человечество приближается к абсолютной истине.

Может ли когда-нибудь человечество достигнуть абсолютной истины?

Ответ может быть только отрицательным. Иной ответ означал бы, что мир остановился в своем движении, развитии. Правда, религиозно-философские теории утверждают, что все библейские положения являются абсолютно истинными. Абсолютно истинно, например, что Иисус Христос вылечил больную, лежавшую в горячке; изгнал бесов; запретил ветру и морю штормовать; излечил немого бесноватого, "И когда бес был изгнан, немой стал говорить" (Еванг., 9-33), и многое другое. Но мы ведем речь не о библейских положениях, а о научном знании, процесс получения которого никогда, пока существует человечество, не может быть закончен.

Говоря об истине, следует отметить, что абстрактных истин,то есть пригодных для всех времен и народов, не существует. Истина всегда конкретна. Конкретность истины означает, что подходить к фактам надо не с общими схемами и формулами, а с учетом реальных условий, обстоятельств, конкретной обстановки. Самый простой пример. Всем известно, что вода кипит при 100 градусах по Цельсию. При этом часто отвлекаются от конкретных условий и забывают прибавить, что эта точка кипения воды верна при нормальном давлении атмосферы и нормальной плотности самой воды. Однако, точка кипения изменится, если нам вздумается вскипятить воду, например, на вершине Эльбруса или в глубокой угольной шахте. То же самое можно сказать и об общественных отношениях, которые еще более текучи, изменчивы, нежели природные. Кант сформулировал закон категорического императива, который должен обязательно исполняться при любых условиях: "Поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом" [38. Ч. 1. C. 260].

Но именно в силу своей абстрактности этот закон оказывается неисполнимым. Не лги! – провозглашает Кант. Но возникает вопрос: надо ли говорить смертельно больному человеку, что он смертельно болен?

Немецкий поэт Ф. Шиллер написал эпиграмму по поводу этого кантовского закона:

Ближним охотно служу, но – увы! – имею к ним склонность.

Вот и гложет вопрос: вправду ли нравственен я?..

Нет тут другого пути: стараясь питать к ним презренье

И с отвращеньем в душе, делай, что требует долг.

Положение о конкретности истины имеет большое практическое значение, ибо предостерегает от догматизма, заставляя исследователя не успокаиваться на достигнутом, но каждый раз заниматься анализом реальных условий, в которых оказываются изучаемые объекты.

Критерии истины

Говоря об истине как знании, человек постоянно ставит перед собой вопрос: верно ли и насколько в нашем знании отражены качества, свойства, сущность изучаемых объектов? Где мерило истины, тот критерий, с помощью которого можно измерить степень точности, адекватности изучаемым объектам наших знаний?

Термин "критерий" происходит от греческого kriterion, что означает признак, на основании которого производится оценка, определение или классификация чего-либо, мерило. Критерий истины – это то, что удостоверяет объективную истинность познания.

Если, как говорил Гераклит, все течет, все меняется и нельзя войти в одну и ту же реку дважды, то действительно возникает вопрос, что является мерилом (критерием) нашего знания?

Аристотель считал, что "не все представляемое истинно" [3. C. 137]. Но тогда возникает задача отделить ложное от истинного. В качестве критерия он вводит закон непротиворечия, согласно которому невозможно, чтобы отрицание и утверждение в одном и том же отношении и в одно и то же время были ложными или истинными. Тот, кто утверждает, что все истинно, делает истинным и утверждение, противоположное его собственному, и тем самым делает свое утверждение неистинным; тот же, кто утверждает, что все ложно, делает и это свое утверждение ложным.

Таким образом, начиная с Аристотеля, критерий истины находили в логическом законе непротиворечия. Такой же точки зрения придерживался и Кант. Что есть истина? – спрашивает Кант. Она "есть соответствие знания с его предметом". Но вопрос заключается в том, чтобы найти всеобщий и верный критерий истины для всякого знания [37. C. 159].

Кант считает, что единый критерий истины относительно содержания знания не может быть дан. Его просто нет. Критерий истины может быть найден лишь в отношении формы знания. Им могут быть необходимые и всеобщие правила логики. Все, что этим правилам противоречит, ложно. Но и этот критерий явно недостаточен, ибо могут быть знания, сообразные с формами логики, но противоречащие предмету знания. Поэтому логика может служить лишь негативным критерием истины. Критерием истины могут служить следствия, выводимые из научных положений (понятий). Чем больше имеется истинных следствий из данного понятия, – говорит Кант, – тем больше признаков его объективной реальности.

Рене Декарт усматривал истину и ее критерий в интеллектуальной интуиции. Первое правило метода Декарта требует принимать за истинное все то, что воспринимается в ясном и отчетливом виде и не дает повода к какому-либо сомнению, что вполне самоочевидно [31. С. 260].

Критерий истинности, по Декарту, наиболее действен через отчетливость, которая позволяет четко различать факты и обеспечивать ясность. Иначе говоря, обеспечивать силу переживания. Например, ясность сама по себе, в случае сильной и разлитой по всему телу, но четко не локализованной боли, еще не означает отчетливости. "Может быть ясным восприятие, не являющееся отчетливым, но не существует отчетливого восприятия, которое не было бы одновременно ясным" [31. С. 332].

Интуиция в качестве критерия истины – это состояние умственной самоочевидности. Но ее нельзя отождествлять с мистическим созерцанием бога средних веков и с чувственной наглядностью Ф.Бэкона, хотя Декарт иногда называет ее "опытом". Например, он заявляет, что ему удалось достигать "истины вещей" на основе "длительного опыта"

Философия Нового времени исходила из разума, который все освещает и определяет истинность или ложность существующего. "Разум, – писал Декарт, – универсальное орудие, могущее служить при самых разных обстоятельствах" [31. С. 283]. Этот же гимн разуму проявляется и в философии Гегеля: "Что разумно, то действительно; и что действительно, то разумно" [19. С. 53].

Однако признать разум в качестве критерия истины не представляется возможным уже потому, что он становится судьей себе самому. Получается, что истинность знания, полученного разумом (мышлением), проверяется самим разумом.

Материалистический сенсуализм истинность или ложность идей связывает с сообразностью их с данной вещью (Дж. Локк). Сенсуализм идеалистический (Дж. Беркли) выдвигает четыре критерия истинности. Первый из них исходит из яркости или тусклости ощущений. Однако градация того или другого весьма субъективна и неустойчива. Второй заключается в одновременности приблизительно одинаковых восприятий у нескольких людей (так называемая интерсубъективность). Этот критерий тоже несостоятелен, ибо апелляция к мнению даже большинства не освобождает знание от заблуждений. Например, очень долгое время считалось, что Земля неподвижна, и что Солнце вращается вокруг нее. Третий состоит в согласованности ощущений. Но известно, что птолемеевская картина мира была согласованной, однако, от этого она не стала истинной. Четвертый критерий дополняет третий: истинной бывает не всякая согласованность, но только такая, которая проста, обозрима и удобна для усвоения. Это фактически то положение, которое позже получило название "принципа экономии мышления". "Экономия" бывает двух видов: объективно оправданной и чисто субъективной. Краткость и точность теории имеет определенное значение, если теория к тому же верно отражает объективную реальность. Беркли является сторонником субъективистской "экономии", ибо для него "экономичнее" ощущать сами ощущения, нежели ощущать объективно существующие реальные объекты.

Все эти берклианские критерии истины страдают общим для них недостатком: они субъективны, зациклены на сознании человека и поэтому не могут служить объективным мерилом истины.

Критерий истины должен быть объективным, то есть независящим от разума (сознания) человека. Первые попытки отыскать такой критерий появились в классической немецкой философии. Это – практика. Гегель в своей философии объективного идеализма, рассматривая деятельность духа, его самоосуществление соотносит это понятие с действительностью. Но понятие практики в идеализме выступает как чисто духовная деятельность. Материальная природа является у Гегеля лишь отчуждением саморазвивающегося духа. Правда, Кант заявляет, что "всеобщий материальный критерий истинности невозможен, это было бы даже противоречием", ибо "знание, истинное в отношении одного объекта, может быть ложным в отношении другого" [36. С. 358].

Людвиг Фейербах вводит в философию понятие материальной практической деятельности. Она понимается им сугубо созерцательно, как деятельность чувств, как удовлетворение чувственных потребностей человека. Критерием истины она не является. Критерий истины, по Фейербаху, – родовое сознание человека.

В качестве критерия истины практика рассматривается в философии марксизма. Введение этого критерия связано с качественными особенностями марксизма, отличающими его от прежней философии. Эти особенности можно свести к следующим. 1) Марк­сизм усиливает научную сторону философии, заявляя, что не только природа, но и общество поддаются научному познанию. Возникло так называемое материалистическое понимание истории. Марксизм ставит задачу не просто ее познания, но изменения, революционного преобразования посредством практических действий. 2) Марксизм открыто становится на классовые позиции (на позиции пролетариата), за которым, по его мнению, будущее; пролетариат пользуется философией для теоретического обоснования и оправдания своих претензий. "Подобно тому как философия находит в пролетариате свое материальное оружие, так и пролетариат находит в философии свое духовное оружие" [64. С. 428]; 3) рас­ширяет задачи философии от объяснения мира к его изменению: "Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его" [67. С. 4]; 4) вводит практику в качестве объективного критерия истины: "В практике должен доказать человек истинность, то есть действительность своего мышления" [67. С. 1].

С точки зрения марксизма, только те результаты научного знания, которые выдержали проверку практикой, являются истинными, объективно значимыми.

Так критерий истины – практика – выводится за пределы знания. Он объективен, ибо не зависит от разума, сознания или чувственных переживаний субъекта. Он является критерием истины потому, что имеет достоинство непосредственной действительности.

Однако практика как критерий истины действенна тоже только в ограниченных пределах. С его помощью невозможно доказать немедленно, непосредственно истинность или ложность тех или иных научных теорий, которые выходят за пределы возможностей самой практики, обусловленной историческим отрезком времени. Например, нельзя никакой практикой доказать истинность или ложность научных теорий о происхождении жизни и человека на Земле. Поэтому критерием ее научности или ненаучности, на сегодняшний день, могут служить, по крайней мере, два момента: 1) ее непротиворечивость, то есть соответствие законам логического мышления и 2) соответствие известным научным фактам, научным достижениям, истинность которых не подвергается сомнению. И вообще практика может служить абсолютным критерием истины в одном и только одном смысле; она является единственным, объективным критерием истины. Все остальные – в большей или меньшей степени – субъективны. Во всех остальных смыслах практика в качестве критерия истины относительна. Она относительна уже потому, что ограничена данным этапом развития человеческого общества, а следовательно, уровнем развития производительных сил и научных инструментов познания. Если бы практика была только абсолютным критерием истины, она немедленно все человеческое знание делала бы абсолютным. Это неизбежно вступало бы в противоречие с самим развитием природы и общества. Ибо, как отмечалось выше, достижение человечеством абсолютной истины невозможно даже в отдаленном будущем.

Что понимается под практикой? В широком смысле слова практика – это вся предметно-чувственная деятельность человека, основу которой составляет труд (производство материальных благ). Она включает в себя социально-преобразующую деятельность людей как по отношению к природе, так и к обществу.

Философские теории ХХ века не удовлетворялись предшествующими критериями истины, особенно марксистскими. Последнее можно объяснить и тем, что философия в ХХ в. продолжала рассматриваться с позиций внеклассовых, как теория, преимущественной задачей которой является объяснение мира с общечеловеческих позиций. Поэтому различные философские течения и направления выдвигали свои критерии истины, соответствующие их воззрениям.

Неопозитивизм (логический позитивизм) ХХ в. (Р. Карнап, Л. Витгенштейн и др.) иначе, чем предшествующие философские теории, толкует предмет философии. Оказывается, что предметом философии является формальнологический язык науки, который приобретает статус новой "онтологии".

Опираясь на это положение, неопозитивисты основой мира стали считать логические суждения (предложения). Л. Витгенштейн писал, что мир есть совокупность фактов или атомов, представляющих собою не что иное, как протокольные (простые) предложения. Поэтому они предложили прежде всего классифицировать предложения по их содержательности. Появилось три класса предложений: антинаучные, вненаучные и научные (истинные и ложные).

Неподлинные, бессмысленные предложения, по Р. Карнапу, являются антинаучными. Они фактически не являются предложениями. Примером тому могут служить фразы "Луна умножает четырехугольник" или "Сапоги всмятку".

Философские предложения Р. Карнап объявил вненаучными, поскольку они не поддаются сравнению с фактами. В их состав входят понятия, которые невозможно определить из-за их непроверяемости (например, "абсолют"). Логический позитивизм отрицает значимость "традиционной" философии, считая, что она возникла из потребности дать выход "чувству жизни", которое нельзя выразить рациональным путем. Наиболее адекватным выражением этого чувства Карнап считает искусство. "Вероятно, музыка является наиболее чистым средством выражения чувства жизни, так как она в сильнейшей степени свободна от предметности" [70. С. 99]. Отсюда следует, что философия – это суррогат искусства, а философы – "музыканты, лишенные способности к музыке".

Научные предложения в свою очередь делятся на истинные и ложные (заблуждения). Следовательно, эти предложения требуют проверки, то есть соответствующего критерия истины.

В неопозитивизме возникло два понятия истинности. Первое из них рассматривает истинность как соответствие предложений чувственным данным или "факту". Второе – как логическую взаимосогласованность предложений. Возникает вопрос, что означает в неопозитивизме "факт" в качестве гносеологической категории? В конечном счете неопозитивисты пришли к утверждению, что "факт" – это все то, что может быть зафиксировано в истинном или ложном предложении. Иначе говоря, факт – это все то, что может стать предметом логически мыслящего сознания. Факт – это то или иное состояние сознания субъекта или изменение его. Неотъемлемым признаком "факта" является выразимость его в описывающем его предложении, чаще всего называемого "протокольным". Примером такого протокольного предложения может служить, скажем, "Собака есть животное". Таким образом, в неопозитивизме речь идет не об объективных фактах, а лишь о логических выражениях, которые и принимаются за объективно реальное. Их бытие определяется наличием сознания и речью, то есть субъективными способностями человека.

Поскольку научные предложения включают в себя истинные и ложные, потребовалась проверка истинности предложений. Эмпирический критерий их истинности получил в неопозитивизме название "принцип верификации".

Согласно принципу верификации, проверка предложений осуществляется через сопоставление их с фактами чувственного опыта субъекта. Предложения, не поддающиеся опытной проверке, считаются бессмысленными. Предложения, поддающиеся проверке, считаются научно осмысленными. Действие принципа верификации сводится к следующему: предложение истинно, если оно подтверждается фактами-переживаниями и если могут быть указаны воображаемые факты, которые, если бы они были реальными, это предложение опровергали; предложение ложно, если оно опровергается фактами-переживаниями и если могут быть указаны воображаемые факты, которые, если бы они были реальными, это предложение подтверждали.

Однако принцип верификации встретился с определенными трудностями, вставшими на его пути. Одной из них стала проблема верифицируемости общих научных положений, составляющих фун­дамент науки, поскольку именно в них формулируются законы природы, неверифицируемые через протокольные предложения, так как невозможно проверить все единичные инстанции. Это привело к тому, что неопозитивисты вынуждены были удалить законы природы из области научных суждений. Но эта операция не устраивала и самих неопозитивистов. Поэтому К. Поппер заменяет верификацию фальсификацией. Суть ее сводится к тому, что отыскива­ется способ указания на такие эмпирические условия, при которых гипотезы (общие предложения) будут не истинными, но ложными. Иначе говоря, некоторые основные (базисные) предложения, а по существу опытные факты, этим предложениям противоречат. Отсутствие опытного опровержения гипотезы считается свидетельством не в пользу ее истинности, но только оправданности. А опытное опровержение гипотезы свидетельствует о ее ложности, что является более надежным знанием. Но и принцип фальсификации не принес желаемого успеха, поскольку не позволял успешно наращивать научные знания. Принцип фальсификации позволял только опровергать знания, а не утверждать их. Тогда Поппер К. заменил фальсификацию фальсифицируемостью (опровергаемо­стью), способностью предложения, при наличии определенного рода фактов, оказаться ложным. То есть, что несмотря на отсутствие опытного опровержения, имеется возможность такого опровержения. Определенное положительное значение фальсифицируемость имеет. Действительно, для истинных предложений необходимо, чтобы они имели подтверждающие и опровергающие реальные или воображаемые факты. Если теория не опровергается никакими фактами, она не есть наука, но миф, религия, сказка и т.д. Теория должна быть опровергаема фактами и в силу того, что она несет в себе ложные предложения, и в силу того, что наука не может быть абсолютной. Тогда невозможно приращение научного знания.

Неопозитивизм в качестве критерия истины использует и проблему интерсубъективности различных положений науки, то есть во взаимосогласованности предложений друг с другом. Но и этот принцип долго не просуществовал, поскольку в конечном итоге он привел к утрате познавательного содержания анализируемых предложений науки.

Попытки отыскать критерий истины различными философскими школами и направлениями заканчивались в целом неудовлетворительно. Выбор самого критерия истины зависел, по крайней мере, от двух оснований: от того, на каком историческом отрезке времени находится общество в целом и от философской направленности теорий. Найти общий, единый для всех философских теорий критерий, определяющий истинность знания по его содержанию, так и не удалось. Можно, пожалуй, согласиться лишь с формально-логическим критерием, сущность которого сводится ко внутренней непротиворечивости теории. Но этот критерий говорит только о формальной истинности. И древние мифы, и самые фантастические предположения, и волшебные сказки и т.д. будут формально истинными, если они не противоречивы в своем внутреннем построении, если в них в одно и то же время и в одном и том же месте не утверждается два прямо противоположных утверждения. Нельзя считать одновременно истинными положения, что Земля свободно парит в космосе и что Земля стоит на китах и черепахе.

Из предложенных критериев истины, наверное, самым понятным и простым, объективно значимым является марксистский: критерий истины – практика. Он утверждает, что наука существует не ради себя самой, но чтобы использовать полученные знания в интересах человеческих потребностей. Изучение атома, его строения, его потенциальных сил и т.д. производится не ради удовлетворения человеческого любопытства, хотя любопытство и любознательность играют немаловажную роль в научных исследованиях, но для того, чтобы освободить атомную энергию и поставить ее на службу человечеству.

Но чем удовлетворяют практические потребности людей занятия, например, астрофизикой, объекты исследования которой лежат на расстоянии от Земли в несколько миллионов световых лет?

Марксистский критерий истины направлен прежде всего на преобразование природы и на революционное (практическое) преобразование общества руками человека. Используя научные достижения, человек, опираясь на познанные законы развития природы и общества, преобразует свое бытие и себя самого. Тогда ценность науки определяется ее практическими результатами. Если же таких результатов нет, то и наука перестает представлять какой-либо интерес. Ею перестают заниматься. Но здесь кроется одна ловушка, в которую может угодить марксизм: ограничение научных занятий. Ведь где критерий того, что не дающие в настоящем практических результатов исследования, не смогут дать их и в будущем? Практика – относительный критерий истины, и она не может служить панацеей абсолютно каждому научному тезису.

Заключение. Подводя некоторые итоги сказанному в этом разделе, следует отметить, что возможности познания определяются, по крайней мере, двумя взаимосвязанными друг с другом моментами. 1) Единством объекта и субъекта, без которого познание было бы невозможно. Природа, специфической частью которой является познающий субъект (человек), познает через него самое себя. То же самое можно сказать и о познании общественных явлений и самого человека, а также результатов его деятельности. 2) Противопо­ставление субъекта и объекта. Познание было бы невозможно, если бы субъект не противостоял объекту, не отстранялся как бы от него. В противном случае субъект и объект сливались бы в абсолютном единстве, и субъект терял бы объективную реальность, подлежащую познанию. Все познание сводилось бы к познанию субъектом самого себя, своих ощущений, переживаний.

Познание начинается с непосредственного воздействия вещей (объектов) на чувственные способности человека. Посредством чувств он получает первые данные о внешнем мире. Человеческие органы чувств – это те "окна", через которые природа "входит" в человека, а человек всматривается в природу. Можно сказать иначе: чувства – это те "окна", через которые природа всматривается в самое себя.

Природа не довольствуется тем, что она предстает пред собою в разноцветнокрасочном облике. Она раскрывает свои сущностные свойства, но раскрывает не сразу, не полностью, а заставляет человека использовать для этого имеющийся у него инструмент – разум (мышление). Лишь объединив чувства и разум, человек способен проникать в сущность природы, познавать ее законы;

Полученные знания не дают нам полной уверенности, что они адекватно отражают познаваемые объекты. Наши знания всегда ограничены, приблизительны. Но это не значит, что они абсолютно ложны. Истина объективна по своему содержанию, но она относительна. Это заставляет человека не останавливаться на достигнутом уровне познания, а постоянно углублять его, идя от сущности первого порядка к сущности второго, третьего и т.д. порядка;

Какие бы ни были наши (человеческие) знания – полные или неполные, – они нуждаются в проверке, в том критерии, который может отделить (по возможности) истинное знание от заблуждений, от ложных знаний. Какие бы критерии не выдвигали различные философские направления и течения, все они оказываются не абсолютными, но только относительными. Можно сказать, что в этом заключается положительный момент, позволяющий постоянно углублять и расширять наше знание.