Измерение эффективности внешнего опосредствования сенсорных порогов 2 страница

Существующий в медицине кризис доверия не может быть преодолен в рамках собственно медицины. Не следует обольщаться тем, что недостатки существующей медицинской практики могут быть исправлены улучшением ее организационных основ, богатым ассортиментом лекарств или более глубокими научными исследованиями. Это необходимый и важный путь, однако недостаточный. Кризис доверия в медицине есть логическое следствие ее общеметодологических основ.

Как одна из областей человеческого знания, медицина не только не избежала тупиков и заблуждений всей науки (дегуманизация знания, вульгарно-механистические установки), но и прибавила к ним свои, специфические. Субъект-объектное отношение, лежащее в основе науки нового времени, исходное вычленение субъекта из предмета объективного научного исследования имело для медицины далеко идущие последствия. Классическая схема предполагает, что субъект, отражающий объективный мир, ничего не меняет самим фактом своего отражения, и мир предстает «прозрачному» субъекту таким, каким он существует в реальности. В медицине эта установка воплотилась в представлении о том, что существующая у человека болезнь дана ему в его ощущениях, причем последние прямо и непосредственно зависят только от болезненного процесса. Начиная с Гольдшейдера, которым было впервые предложено деление субъективной картины болезни на две независимые части: сенситивную — ощущения, исходящие из локального очага заболевания или патологически измененного общего состояния орга-

264 Психология телесности

низма, и интеллектуальную — созданную размышлениями больного о своей болезни, — во всех дальнейших исследованиях так или иначе признавалась адекватность и справедливость такого деления. Проводимый в явной или скрытой форме тезис об отделенности, независимости сенситивной и интеллектуальной частей основывался на предполагаемом существовании двух независимых уровней отражения: непосредственно чувственного и опосредствованного.

Сложившаяся ситуация приводит к пониманию болезни как чисто физиологического явления, тенденции к объективации и противопоставлению субъективных переживаний больного, как только затемняющих и искажающих картину болезни, первичным сенсорным ощущениям, носящим непосредственный характер и верно отражающим болезненный процесс. Переживания больного, его представления о болезни, хотя и признаются важными, тем не менее рассматриваются как надстройка над непосредственными и зависящими от объективных причин болезненными ощущениями. В обыденном сознании врачей симптом представляет собой лишь манифестацию лежащей в его основе биологической реальности. Поэтому особенности культуры пациента, его субъективные переживания могут лишь искажать реальность, затруднять диагностику и никакого содержания в симптом не вносят. В основании такой установки лежит убежденность в существовании лишь одного типа реальности — физической, к которой логически безупречно конечным количеством шагов можно свести все другие.

При таком подходе медицинская психология сталкивается с серьезными теоретическими затруднениями в осмыслении целого ряда клинических фактов. Физиологическое понимание интрацептивного восприятия, связывающего качество и интенсивность субъективного переживания с качествами и интенсивностью стимула, не подтверждается ни клиническим опытом, ни специальными научными исследованиями, ни обыденным опытом человека.

Для объяснения подобного рода феноменов используется большое количество теоретических построений, которые в конечном итоге сводятся к признанию существования анатомического или физиологического дефекта, являющегося «истинной» причиной нарушений интрацептивного восприятия, понимаемого в рамках рефлекторной схемы.

Убедительность физиологического редукционизма в медицине связана и с тем, что область телесного существования человека осталась вне психологии, рассматриваясь как некоторая натурально организованная, готовая к жизни организменная сущность, хотя здравый смысл и личный опыт подсказывают нам, что в случае с

Заключение 265

человеком мы имеем дело с телесностью не натуральной, а трансформированной, культурной. В процессе онтогенеза телесность становится первым универсальным знаком и орудием человека. Превращаясь в культурный предмет, она удваивает форму своего существования: помимо реализации своей природной сущности, телесность становится означающим в самых широких пределах и начинает строиться не только по природным закономерностям.

Другой причиной, обусловившей исключение телесности из сферы психологического знания, было предположение о том, что хотя вся деятельность человека строится через тело, оно является абсолютно «прозрачным» идеальным инструментом, полностью подчиненным сознанию. Тело мыслилось чем-то вроде универсального зонда сознания и осознаваться (существовать для сознания) должно было лишь на уровне своих границ, отделяющих мир от субъекта. В действительности же тело не всегда ограничивается ролью «зонда», объективируясь собственной непрозрачностью и активностью. Можно назвать по крайней мере две ситуации, в которых тело выступает как объективированная реальность: онтогенез и болезнь. В первом случае тело еще требует своего освоения, а во втором в силу патологии нарушается его нормальное функционирование.

И мир, и тело, и само сознание равно становятся реальностью как сопротивляющаяся субстанция, как то, что не может быть раз и навсегда учтено, а требует постоянного приспособления. Содержание сознания существует как не «растворенный» им остаток. Оно рождается из необходимости преодолеть непрозрачность не-сознания, репрезентируя его в качестве эмоций, чувственных ощущений или абстрактных конструкций.

Тело объективируется для человека настолько, насколько не зависит от субъекта, не может им прогнозироваться и автоматически управляться. Соматическим заболеванием нарушается нормальное протекание телесных функций и они объективируют себя, получая качества чувственного содержания, «чувственную ткань».

Свое субъективное существование телесность может получать не иначе как в системе интрацептивной категоризации, языка тела. В первую очередь, на уровне продрома, используются эмоционально-оценочные координаты, категории самочувствия. На этом этапе ощущения крайне зыбки, неопределенны, лабильны, плохо локализованы. Актом первичного означения ощущения от собственного тела они превращаются в перцептивный образ, ядром которого является схема тела. В результате этого они становятся конкретными, стабильными, локализованными, сравнимыми по степени интенсивности, модальности, могут быть вербализованы и соотнесены с культурными перцептивными и языковыми эталонами. Степень раз-

266 Психология телесности

витости и дифференцированности субъективной интрацептивной семантики определяет богатство и «артикулированность» телесных переживаний; с другой стороны, специфические особенности категориальной сети, в ячейках которой они получают свое существование, налагают на интрацептивное восприятие принципиальные ограничения и служат источником искажений.

С первичным означением построение субъективной картины болезни не завершается. Специфика внутренней картины болезни заключается в том, что ее чувственная ткань означается не только в категориях соматоперцепции, ощущения означают не только себя, но и то, что, в принципе, им внеположно — болезнь. Вторичное означение чувственная ткань получает через создание «концепции болезни»: ощущения становятся симптомами, означающими болезнь и означенными ею.

Значение болезни для заболевшего формируется через преломление ее субъективной картины в структуре потребностей, мотивов человека, приобретая личностный смысл. По своей функции личностный смысл делает доступным сознанию субъективное значение болезни. При этом он может выступать вполне ясно, осознанно, либо сигнализировать о себе в форме переживания — желания, интереса, тревоги, страха и пр. Личностный смысл есть жизненное значение для субъекта объективных обстоятельств болезни по отношению к мотивам его деятельности, определяющее их «пристрастное» восприятие. Значение болезни неоднозначно включается в мотивационную систему и может наполняться различным смыслом. В своем внешнем выражении смысл не существует в «чистом» виде, и поэтому конфликтность личностного смысла, «неприемлемость» болезни, противоречие ее фундаментальным мотивам жизнедеятельности субъекта, или, напротив, ее «условная желательность» и приносимые ею вторичные выгоды внешне выступают как искажение означения, несоответствие внутренней картины болезни объективной реальности. Личностный смысл болезни выражает себя путем выбора, отвержения, ограничения, расширения либо той или иной трансформации концепции болезни, а через нее — в искажении интрацептивного восприятия. Последнее может трансформироваться через искажение интрацептивной семантической сети, изменение чувствительности или формирование особых»¹ паттернов поведения и когнитивных стратегий.

В логике развития заболевания и лечения следует различать две стороны: объективную, подчиняющуюся физическим закономерностям, и субъективную, подчиняющуюся закономерностям психического. Они совпадают лишь в предельной абстракции, в реальности же всегда можно отметить их существенное расхождение,

Заключение___________________________ 267

широкие пределы которого обусловлены принципиальными особенностями телесного восприятия: ограничением возможностей манипуляции, проверки и исходного отсутствия «общего» объекта.

Таким образом, внутренняя картина болезни представляется сложным многоуровневым образованием, включающим в себя чувственную ткань, первичное и вторичное означение, личностный смысл. Все эти уровни порождения и функционирования субъективной картины болезни тесно связаны между собой, и «живая» внутренняя картина болезни есть динамическая система, в которой осуществляются переходы как от чувственной ткани к личностному смыслу, так и от личностного смысла через означение к чувственной ткани.

Несомненно, что первичными являются сенсорные данные, но первичность эта — генетическая, в функциональном же плане они получают свое субъективное существование в контексте систем эталонов, перцептивных сетей, существовавших до этих чувственных данных и не по их «поводу».

Развитие и дифференциация внутренней картины болезни связаны не только с обогащением ее чувственной ткани, но само это обогащение требует развития систем эталонов. Обе стороны этого процесса равно необходимы, являются обоюдными источниками развития, и лишь признание их основополагающей взаимосвязи позволяет адекватно согласовать два принципиальных положения теории психического отражения: первичность объективной реальности по отношению к психическому отражению и активность субъекта в ее освоении. Простое и непосредственное ощущение, вызванное заболеванием, является таковым лишь для поверхностного и наивного наблюдателя. В своей простоте оно содержит в скрытом, свернутом виде далеко за него выходящее: систему перцепции, культуру, язык, знания, опыт, потребности, мотивы.

С изложенной позиции телесное страдание (болезнь) необходимо рассматривать не как натуральное дефицитарное состояние, но прежде всего как предмет овладения — социализации, внутреннюю картину болезни как семиотическую систему, а телесное интрацептивное ощущение как сложную текстовую, знаково-символическую структуру, а не простое возбуждение интерорецепторов (т.е. не рефлекторное отражение натурального состояния, а культурное восприятие культурного предмета).

Предложенная модель телесного восприятия связана с расширением предмета психологического и научно-медицинского метода. Для психологии это в значительной мере переформулирование ее предмета и расширение закономерностей психического до области телесного, позволяющее ей включить в свое понимание орудий не

268 Психология телесности

только внешние предметы и высшие психические функции, но и всю реальность телесного и организменного, становящегося в процессе социализации первым универсальным орудием и знаком.

Еще больших изменений этот подход требует от медицинской практики. Предложенная модель формирования телесных ощущений существенным образом противоречит существующей иллюзии «прозрачности» телесности, свойственной современной медицине, и делает совершенно обязательным учет субъективных факторов болезни и участие больного в его лечении.

Рассматривая лишь натуральную форму существования телесности, медицина постоянно ориентировалась (и ориентируется) на поиски объективных проявлений заболевания и максимальное устранение субъекта из процесса лечения. Разделяя иллюзию «прозрачности» человеческого восприятия, она не учитывает тотальной пронизанности «объективного» мира субъективным сознанием и того, что мир может быть представлен субъективному сознанию не иначе как в категориях последнего. Естественное следствие такой иллюзии в медицине — отношение к лечению. Если заболевание никак не зависит от субъекта, то и ответственность за лечение лучше перенести на того, кто обладает большим опытом или знаниями в этой области. Этическое следствие этой ситуации вполне закономерно: поскольку болезнь не зависит от субъекта, а телесность прозрачна, то самый лучший путь развития врачевания — полная ликвидация субъективного фактора, т.е. инструментализация медицины — путь, на который она и вступила. Политические последствия — создание системы здравоохранения, основанной на этих иллюзиях, — также вполне логичны: если болезнь не имеет никакого отношения к субъекту, то лучший способ внедрения здорового образа жизни — это не повышение его субъективной ценности, не учет личностного смысла здоровья и болезни, не коррекция неадекватных мифов, а полная регламентация, контроль за здоровьем граждан в виде принудительной «диспансеризации», проведение разного рода «дней бегуна», обязательная вакцинация и пр. Пренебрежение к субъекту в системе здравоохранения, несмотря на все уверения в ее гуманистической направленности, повсеместно. Гуманизация здравоохранения обычно понимается как типичное украшение, улучшающее внешний вид, но никак не способное влиять на саму сущность лечения.

В обществе (и в медицинской среде, и среди пациентов) распространено скрытое, но весьма устойчивое негативное отношение к любым попыткам внедрения гуманитарного и психологического знания в медицину. Оно не случайно и имеет глубокие корни: гносеологические, этические и политические.

Заключение 269

Инфантильность об щества, стремящегося снять с себя ответственность за свое здоровье, переложив его на специально созданную социальную структуру, сопрягается с патерналистским отношением государства к своим гражданам, когда оно берет на себя эту ответственность и стремится ее наилучшим (с объективной точки зрения) способом реализовать.

Сложившаяся ситуация — последовательна, логична, обоснованна, но крайне неэффективна и не удовлетворяет ни одну из сторон. Выход из нее — последовательное преодоление глубоко укоренившихся иллюзий медицины, создание новой концепции телесности и новой — гуманитарной — модели медицины.

Это утверждение не означает требования отказа от «объективного» подхода и замены всей медицины «психологическим лечением». Новая теоретическая точка зрения должна относиться к предшествующим по принципу дополнительности, открывая новый план проблемы и не отвергая иных исследовательских перспектив.

Как естественная биологическая наука, медицина добилась впечатляющих успехов и, несомненно, ее перспективы не ограничены. Значительно скромнее успехи «субъективной медицины», которую еще только предстоит создать. Она не должна, конечно, отменять «объективную медицину», но дополнять ее. Если мы принимаем положение о том, что человек есть не только организм (и более того, организм человека — не просто организм), то и лечение должно быть не только биологическим. Необходимо создать специальную область знания, основанного не только на здравом смысле, но использующего весь накопленный многолетний опыт психологии, философии и других гуманитарных наук. В этой «новой» медицине психология сможет играть роль не декоративной лепнины на фасаде «настоящей» науки и созидать лишь некие «правила общения» с больным, не имеющие, в конце концов, никакого реального значения, но стать конструктивным элементом этого здания.

Литература

Абульханова-Славская К.А. Диалектика человеческой жизни (Соотношение философских, методологических и конкретно-научных подходов к проблеме индивида). М, 1977. -224 с.

Авербух Е.С. Ипохондрия и соматофрения (Бехтерева) // Вопросы психиатрии и невропатологии: Сб. трудов Ленинградского научного общества невропатологов и психиатров. Л., 1957. С. 81-43.

Авербух Е.С. О трактовке понятия «сознания» в философии, психологии и психиатрии // Методологические проблемы психоневрологии. Л., 1966. С. 57-—71.

Аверинцев С.С. На перекрестке литературных традиций // Вопросы литературоведения. 1973. № 2. С. 160-182.

Авруцкий Г.Я. Неотложная помощь в психиатрии. М., 1979. —191 с.

Автономова НС. Философские проблемы структурного анализа в гуманитарных науках. М, 1977. С. 57—62.

Алекситимия и методы ее определения при пограничных психосоматических расстройствах: Методическое пособие. СПб., 1994. —24 с.

Альтернативная медицина в Нидерландах. Отчет комиссии по альтернативным системам медицины // Всемирный форум здравоохранения. 1983. Т. 3. № 12. С. 82—86.

Ананьев Б.Г. Психология чувственного познания. М., 1960. —486 с.

Ананьев Б.Г. Теория ощущений. Л., 1961. —456 с.

Анохин П.К. Методологический анализ узловых проблем условного рефлекса. М., 1962.-71 с.

Анохин ПК. Биология и нейрофизиология условного рефлекса. М., 1968. -647 с.

Антонович В.Б. Колдовство. Документы. Процессы. Исследования В.Б. Антоновича. СПб. 1877. —139 с.

Ануфриев А. К. Патология общего чувства и аффективные расстойства // Психосоматические расстройства при циклотимии и циклотимоподобных состояниях. М., 1979. С. 8-22.

Ануфриев А.К., Остроглазое В.Г. Значение трудов В.А. Гиляровского для развития соматопсихического направления // Психосоматические расстройства при циклотимии и циклотимоподобных состояниях. М., 1979. С. 25—32.

Арина Г.А. Психосоматический симптом как феномен культуры // Телесность человека: междисциплинарные исследования. М., 1991. С. 45—53.

Литература 271

Арина Г.А., Виноградова ИЛ. Новый психологический метод изучения функциональных психосоматических симптомов//Тезисы докладов Всесоюзной конференции «Актуальные проблемы пограничной психиатрии», ч. I. Москва; Витебск, 1989. С. 11.

Аристотель. Сочинения. М., 1975. Т. I. —549 с.

Артемьева ЕЮ. Психология субъективной семантики. М., 1980. —129 с.

Артемьева ЕЮ. Психология субъективной семантики: Дис.... д-ра психол. наук. М., 1986. —498с.

Артемьева Е.Ю., Стрелков Ю.К., Серкин В. П. Описание структур субъективного опыта: контекст и задачи // Мышление, общение, опыт. Ярославль, 1983. С. 99—103.

Артемьева ЕЮ., Гхостов А.III. Патология семантического оценивания при латеральных поражениях мозга // Нейропсихологический анализ межполушарной асимметрии мозга. М., 1986. С. 124—131.

Асмолов А.Г. Личность как предмет психологического исследования. М., 1984. -104 с.

Асмолов А.Г. и др. О некоторых перспективах исследования смысловых образований личности // Вопросы психологии. 1979. № 4. С. 34—46.

Аствацатуров М.И. Учебник нервных болезней. Л., 1933. —368 с.

Аствацатуров М.И. Избранные работы. Л., 1938. —436 с.

Базарон Э. Очерки тибетской медицины. Улан-Удэ, 1984. —164 с.

Бардин КВ. Проблема порогов чувствительности и психофизические методы. М., 1976. —395 с.

Барт Р. Избранные работы. М., 1989. —616 с.

Басимов В.Н. Некоторые материалы о «шаманской болезни» у узбеков // Этнографические аспекты изучения народной медицины. Л., 1975. С.21—22.

Бассин Ф.В. Проблема бессознательного. М., 1968. —468с.

Бассин Ф.В. О так называемом психосоматическом подходе к проблеме развития и преодоления болезни // Клиническая медицина. 1970. № 9. С. 24—29.

Батай Ж. Внутренний опыт. СПб., 1997. —334 с.

Бахтин М.М. К философии поступка // Философия и социология науки и техники: Ежегодник 1984-1988. М„ 1986. С. 8-160.

Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979. —446 с.

Бахтин Н.М. Форма как ступень обреченности // Независимая газета. 1993. 20 апр. С. 7.

Беляев Д.Г. Вопросы клинической альгозимстрии и анальгозиметрии // Анестезиология и реаниматология. 1986. № 2. С. 63—69.

Бердичевская А. Вопреки инструкции //Смена. 1987. № 15. С. 14—15.

Бернштейн Н.А. О построении движений. М., 1947. —255 с.

Бернштейн Н.А. Очерки по физиологии движений и физиологии активности. М., 1966. -349 с.

Бехтерев В.М. О расстройстве в сфере чувственного восприятия у душевнобольных. СПб., 1902. -8 с.

Бехтерев В.М. Общие основы рефлексологии человека. Л., 1928. —423 с.

Блум Ф., Лепзерсон А., Хофстедер Я. Мозг, разум, поведение. М., 1988. —248 с.

Бор Н. Квант действия и описание природы // Избранные научные труды. М., 1971. Т.2. -674 с.

Братусь B.C. К изучению смысловой сферы личности // Вести. Моск. ун-та. Сер. 14, Психология. 1981. № 2. С. 46-56.

Братусь B.C. Аномалии личности. М., 1988. —301 с.

Брунер Дж. Психология познания. М., 1977. —412 с.

Бузина Г.С. Психологические факторы риска ВИЧ-инфицирования больных опийной наркоманией: Автореф. дис.... канд. психол. наук. М., 1998. —24 с.

272 Литература

Буйлин В.А. Низкоинтенсивная лазерная терапия импотенции и фригидности. М. 1995. -60 с.

Бурковский Г. В. Личностный смысл госпитализации и терапевтической активности психически больных в условиях рсабилитационнного отделения // Журнал невропатологии и психиатрии им. С.С.Корсакова. 1990. № 11. С. 107—110.

Быков К.М., Курцин И.Т. Кортико-висцеральная патология. М, 1960. —575 с.

Былкина Н.Д. Алекситимия (Аналитический обзор зарубежных исследований) // Вести. Моск. ун-та. Сер. 14, Психология. 1995. № 1. С. 56—64.

Ван Дейк Т.Д. Язык, познание, коммуникация. М., 1989. —312 с.

Ванников Ю.В. Медицинские воззрения и терапевтическая практика чилийских арауканов // Этнографические аспекты изучения народной медицины. Л., 1975. С. 23-24.

Варпюфский М. Модели. Репрезентации и научное понимание. М., 1988. —506 с.

Васильченко ГС. Частная сексопатология: Руководство для врачей: В 2 т. М., 1983 Т. 1.-304 с; Т. 2. -353 с.

Василюк Ф.Е. Психология переживания: Анализ преодоления критических ситуаций. М., 1984. —200 с.

Вассерман Л.И. Отношение к болезни больных эпилепсией: клинико-психологи-ческие корреляции // Психологическая диагностика отношения к болезни при нервно-психической и соматической патологии. Л., 1990. С. 62—69.

Вассерман Л.И. и др. Методика для психологической диагностики типов отношения к болезни: Методические рекомендации. Л., 1987. —16 с.

Вассерман Л.И. и др. О психологической диагностике типов отношения к болезни // Психологическая диагностика отношения к болезни при нервно-психической и соматической патологии. Л., 1990. С. 8—16.

Вейн A.M. Лекции по патологии вегетативной нервной системы. М., 1971. —87 с.

Вейн A.M. Неврология неспецифических систем мозга. М., 1974. —120 с.

Вейн A.M., Соловьева АД., Колосова О.А. Вегето-сосудистая дистопия. М., 1981. —318 с.

Величковский Б.М. Современная когнитивная психология. М., 1982. —336 с.

Венгер Л.А. Восприятие и обучение. М., 1969. —365 с.

Венгер Л.А. Генезис способностей. М., 1979. —256 с.

Вилюнас В.К. Психология эмоциональных явлений. М., 1976. —142 с.

Вилюнас В.К. Теория деятельности и проблема мотиваций // А. Н. Леонтьев и современная психология. М., 1983. С. 191—200.

Вилюнас В.К. Психологические механизмы мотивации человека. ML, 1990. —283 с.

Виноградова Т.В. Внутренняя картина болезни при локальных поражениях мозга: Автореф. дис.... канд. психол. наук. М., 1979. —20 с.

Вопросы физиологии интероцепции / Ред. В.Н.Черниговский. М.; Л., 1965. —322 с.

Восприятие и действие / Ред. А.В.Запорожец. М., 1967. —323 с.

Витгенштейн Л. О достоверности // Вопросы философии. 1991. № 2. С. 67—120.

Витгенштейн Л. Философские работы (часть 1). М., 1994. —520 с.

Выготский Л.С. Избранные психологические труды. М., 1956. —619 с.

Выготский Л.С. Развитие высших психических функций. М., 1960. —500 с.

Выготский Л.С. Исторический смысл психологического кризиса // Собрание сочинений: В 5 т. М, 1982. Т. 1.С. 228—291.

Гадамер X. Истина и метод. М., 1988. —686 с.

Гальперин П.Я. К учению об интериоризации // Вопросы психологии 1966я. № 6 С. 3-20.

Гальперин П.Я. Психология мышления и учение о поэтапном формировании умственных действий // Исследования мышления в советской психологии. М., 19666. С. 27-69.

Гегель Г.В.Ф. Система наук. СПб., 1992. —441 с.

Литература 273

Герасименко В. П., /хостов А.Ш. Психологические и деонтологические аспекты реабилитации онкологических больных // Реабилитация онкологических больных. М., 1988. С. 65-75.

Герасименко В.И.. Иротчепко И.В., Тхостов А.Ш. Реабилитация больных злокачественными опухолями мочеполовых органов // Реабилитация онкологических больных. М., 1988. С. 252-264.

Герасименко В.П., 'Тхостов А.Ш.. Голубев А.Н. Реабилитация больных злокачественными опухолями легкого // Реабилитация онкологических больных. М., 1988. С. 136-156.

Герасименко В.Н., Тхостов А.Ш., Кощуг Н.Т. Социальные установки и отношение к онкологическим больным // Вопросы онкологии. 1986. № 11. С. 50—55.

Герасименко В.II., Тхостов А.Ш., Кощуг Н.Т. Психологическое исследование отношения к онкологическим больным // Вестник АМН. 1988. № 12. С. 46—50.

Голосовкер Л.Э. Логика мифа. М., 1987. —217 с.

Гомер. Одиссея. М., 1913. -224 с.

Грегори Р.Л. Глаз и мозг. М., 1970. —269 с.

Грегори Р.Л. Разумный глаз. М., 1972. —209 с.

Гульдаи ВВ. Вопросы мотивации общественно опасных действий при психопатиях //' Психопатии и психопатоподобные состояния в судсбно-психиатричсской экспертизе. М.. 1982. С. 23-30.

Гульдан ВВ. Основные типы мотивации противоправных действий у психопатологических личностей // Вести. Моск. ун-та. Сер. 14. Психология. 1984. № 1. С. 31—45.

Декарт Р. Рассуждение о методе. М., 1925. —113 с.

Демидов Е.Г. Лечебные средства шамана // Этнографические аспекты изучения народной медицины. Л., 1975. С. 24—26.

Джемс У. Психология. СПб., 1901. -408 с.

Достоевский Ф.М. Братья Карамазовы: В 2 т. М., 1958. Т.!. —420 с; Т. 2. —536 с.

Елшанский СП. Психосемантические аспекты нарушения структурирования внутреннего опыта у больных опийной наркоманией: Автореф. дис.... канд. психол. наук. ML, 1999. —24с.

Ефремова О.В., Тхостов А.Ш. Исследование семантической организации интрацеп-тивных ощущений // Вести. Моск. ун-та. Сер 14, Психология. 1990. № 3. С. 55—62.

Забродин Ю.М., Лебедев А.Н. Психофизиология и психофизика. М., 1977. -287 с.

Зайцев В. II. Вопросы психической реабилитации больных инфарктом миокарда: Автореф. дис.... д-ра мед. наук. М., 1975. —37 с.

Зайцев В.П., Шхвацабая И.К. и др. Реабилитация больных ишемической болезнью сердца. М., 1978. -242 с.

Запорожец А.В. О действенном характере зрительного восприятия предмета // Доклады АПН. М., 1962. № 1. С. 43—112.

Запорожец А.В. Некоторые психологические вопросы сенсорного воспитания дошкольников // Сенсорное воспитание дошкольников. М., 1963. С. 124—147.

Запорожец А.В. Развитие восприятия и деятельность // Вопросы психологии. 1967. № 1.С. 21-29.

Зикеева Л.Д. Внутренняя картина болезни при хроническом громерулонефрите и пиелонефрите: Автореф. дис.... канд. мед. наук. М., 1974. —21 с.

Зинченко В. П. Восприятие как действие: Автореф. дис....д-ра психол. наук. М., 1966. -49 с.

Зинченко В.П. Продуктивное восприятие // Вопросы психологии. 1471. N" и С. 47-61.

Зинченко В.II. От генезиса ощущений к образу мира // А II. Лсопп.си и с пирс менная психология. М., 1983. С. 140—149.