Человеческие действия — непосредственная реальность политики

В данном разделе книги рассматривается вопрос о человеческом, или личностном, измерении политики, т.е. как выражает себя в ней челове­ческая природа, прежде всего психологические качества людей. Такой угол зрения важен еще и потому, что позволяет лучше понять, в чем смысл интереса к политике, занятий ею, что именно политическая активность может дать личности. В стороне оставлены нормативные мировоззрен­ческие трактовки природы человека, например религиозные и, шире, иде­ологические, а также этологические концепции (изучают поведение в ес­тественных условиях) и биополитика, которые фокусируют внимание на роли биологических, генетически обусловленных качеств в этой сфере деятельности.

 

Интерпретация Создатели теорий человеческой природы с античности стремятся обнаружить и объяснить фундаментальные качества, присущие мыс­лящим существам. В «Энциклопедии управления и политики» (ред. М. Хоксворт, М. Коган, 1992) выделены некоторые весьма влиятель­ные теории и модели человеческого естества нормативного и биопо­литического характера: — теория Платона об индивидуальной человеческой природе; — пессимистическая теория Томаса Гоббса, представившего (на ос­новании доступных в то время научных данных) человека в качестве существа, движимого только своим эгоистическим интересом и по­стоянно жаждущего власти; — теория Джона Локка, считавшего человека изначально соци­альным существом; — концепция Жана Жака Руссо о «благородном дикаре»; — марксистская модель социальной природы человека и теория об определяющем значении общества, а также его уклада в формирова­нии человеческих качеств; — социальный дарвинизм, выдвинувший идеи о том, что выживают наиболее приспособленные и что конкуренция в природе и обще­стве неизбежна и желательна; — бихевиористская концепция Берреса Фредерика Скиннера (1904-1990), считавшего человеческое поведение легко поддающимся влиянию общества, что позволяет в прямом смысле создавать требу­ющихся ему людей путем манипуляции социальными условиями; — биосоциальные концепции Конрада Лоренца (1903-1989), Эдвар­да Вильсона (род. 1929) и др., настаивающие на стабильности чело­веческой природы в силу неизменности инстинктов или наследствен­ной предопределенности (весьма реальная возможность целенаправ­ленного генетического вмешательства в них не рассматривается).

Каждому ясно, что люди, социум в целом — основа, а человек — ис­ходная сущность политики. Политику создал именно человек разумный, Homo sapiens. Библейский вопрос — «человек для субботы, или суббота для человека?» — в данном случае помогает понять, что образование поли­тической сферы, ее систем, институтов и т.п. имеет смысл лишь постольку, поскольку позволяет людям развивать и полнее реализовывать свои воз­можности мыслящего существа, свой поистине беспредельный внутрен­ний потенциал.

Сами по себе политические отношения являются в первую очередь особым видом общения между людьми, а лишь потом — в результате слож­ных соединений и опосредовании — связями между разного рода система­ми, включая политии. В конечном счете политические отношения склады­ваются на основе персонально ориентированных и естественно повторяю­щихся единичных действий. Именно поведение людей составляет непосредственную реальность, фактуру, живую первооснову, или субстан­цию (лат. substantia — сущность), политики.

Политика, как и все другие человеческие занятия, возникла в резуль­тате вызова, брошенного жизненными обстоятельствами нашим предкам, которые были до той поры высшими приматами, но еще не людьми. Они оказались перед выбором: либо погибнуть как биологический вид, либо воспроизвести свой род иначе, не просто животным, а иным — челове­ческим, скажем мы теперь, образом. Так, под давлением развивающейся биосферы исходная прокреативная (лат. procreatio — рождение, произве­дение на свет) пока животная функция продолжения рода выходит на бо­лее высокий уровень. С тех пор эволюция населяющих Землю живых су­ществ определяется фактором очеловечивания (антропогенеза). Непре­менной составной частью такого очеловечивания становится развитие способностей особых живых организмов согласовывать свои действия, организовываться, обеспечивать достижение целей, важных для всего рода и для каждого из образующих его существ. Именно таким путем возника­ет политика как специфическая сторона человеческого бытия, связанная с целедостижением.

Люди, однако, занимаются политикой не только потому, что их вынуж­дают к этому обстоятельства, но и ради личного самоутверждения — от­дельных индивидов, их сообществ и рода человеческого вообще. Многие политические философы полагают, что смысл политики (как и любого дру­гого вида жизнедеятельности) состоит прежде всего в том, чтобы совершен­ствовать ту или иную сторону нашего существования, некие грани личности. В силу этого занятие политикой, вовлеченность в нее могут и должны оказы­вать на людей развивающее и гуманизирующее воздействие (см. гуманизм*). В этом заключено глубокое гуманистическое содержание политики, кото­рое, разумеется, реализуется лишь при определенных условиях.

 

 

Homo politicus и его роли

 

Считается вместе с тем, что собственно политическая деятельность способна нанести и ущерб человеку: какие-то негативные качества лично­сти, с одной стороны, и деформированность политических институтов — с другой, обращают благо во зло.

 

Интерпретация В обыденном сознании широко растиражирована (в разных форму­лировках) знаменитая максима британского политика лорда Акто­на (1834-1902): власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно. Видимо, с этим связано и мнение о том, что политика — «грязное дело».

Следовательно, важно выяснить, какие политические роли доступны человеку, как он может справиться с ними.

 

Обратите внимание Политическая по сути проблема соотношения личности человека и тех ролей, которые он исполняет, наглядно выражена в творчестве великого драматурга Вильяма Шекспира. Древнеримский герой Кориолан может поставить свое Я превыше всех институтов, всех пред­писываемых политическими традициями своей родины ролей. В ре­зультате личность, оставшаяся без пренебрежительно отброшенных ролей, распадается, и великий герой оказывается бесславной жерт­вой обстоятельств. В другой пьесе отличный воин Макбет впадает в искушение ролью узурпатора трона; потом личина кровавого тирана подчиняет себе его личность, фактически уничтожает ее. Так абсо­лютная власть превращает жизнь прежнего героя в «болтовню при­дурка, наполненную яростью и шумом, но без смысла». Совсем иное дело, когда юный принц Гарри поочередно примеривает на себя роли своих будущих подданных. Такая школа позволяет ему стать идеаль­ным монархом Генрихом V. Равным образом взросление, обретение жизненного опыта другими персонажами Шекспира, их становле­ние как личностей сопряжены с освоением множества различных ро­лей, с примериванием личин, перевоплощениями и т.п. Можно согласиться с Шекспиром, что человек проявляет свои лич­ностные качества по мере овладения различными политическими ролями. И наоборот, сведение личности к одной лишь личине де­формирует и губит человека.

 

Простейшее определение человека политического — Homo politicus: это активная личность, которая посредством исполнения политической роли (ролей) добивается достижения определенных и нужных ему целей. При этом вероятны разные исходы. Роль одного человека может сочетаться с ролями других людей. В результате сложится совместный сюжет, выявятся и будут достигнуты общие цели. Но если обнаружится несогласованность в испол­нении ролей, тогда вместо единого действия какой-то фрагмент политичес­кой жизни распадется на хаотичные усилия отдельных акторов, которые в лучшем случае хоть частично добьются своего, но с утратами, в т.ч. и лично­стными. Воспринятая роль может сковать способности или даже уничтожить ее исполнителя. Однако человек в состоянии искусно овладевать разными политическими ролями и именно таким образом реализовать свою полити­ческую — и одновременно человеческую — природу и потенциал.

Человек — основной субъект (актор) политики. В общественной жизни люди образуют различные группировки. Одни случайны и непостоянны, хотя иногда оказываются значимыми в какой-то специфический момент политического процесса. Гораздо важнее другие группировки — устойчи­вые и индивидуализированные. Это составные, коллективные субъекты (акторы), которые в целом сообразуют свои поведение и политическое уча­стие с образцом (моделью) личности, с ее волей, темпераментом, характе­ром, сознанием, действиями и т.п. В политических отношениях группа мо­жет функционально выступать вместо индивида («мы будем за него») и, наоборот, индивид — вместо группы («я отвечаю за них»). Вместе с тем полностью отождествлять политическое поведение индивидуального и кол­лективного актора было бы неверно.

 

Великая тайна любого поведения — это общественное поведение... Мне казалось, что я проник в самую глубину человеческого суще­ства, однако ни в самой малой степени я не осмелился бы утверж­дать ничего о том, как этот человек поведет себя в группе   Ф. Бартлетт, «Вспоминая»

 

Границы между различными сферами жизни довольно условны. От­дельные стороны человеческого бытия — не что иное, как аналитические проекции, которые сосуществуют друг с другом здесь и сейчас, т.е. в конк­ретной точке пространственно-временного континуума. Только их сочета­ние и взаимоналожение делают возможными многогранность и разнообра­зие жизни человека. Так, на избирательном участке, исполняя роль голосу­ющего, человек одновременно представляет роли мужа и отца, сына и брата, верующего, гражданина своей страны и т.д.

 

Социальные системы состоят не из людей, а из ролей. Семья, напри­мер, состоит из ролей матери и отца, мужа и жены, братьев и сестер. Семья — это только один из наборов взаимосвязанных ролей ее чле­нов, которые также исполняют роли вне семьи в школах, на пред­приятиях, в церковных приходах. Равным образом и политическая система состоит из ролей граждан (nationals), подданных (subjects), избирателей, взаимодействующих, смотря по обстоятельствам, с ро­лями законодателей, бюрократов и судей. Те же самые люди, кото­рые исполняют свои роли в политической системе, делают то же и в других социальных системах, таких как экономика, религиозное со­общество, семья и добровольные ассоциации. По мере того как люди вовлекаются в политическое общение, формируют группы интере­сов, голосуют или же уплачивают налоги, они оставляют неполити­ческие роли и принимают политические. Можно сказать, что в день выборов, когда граждане покидают свои фермы, заводы и учрежде­ния, чтобы направиться на избирательные участки, они пересекают границу между экономикой и политией.   Г. Алмонд, Дж. Б. Пауэлл, «Сравнительная политология»

Взаимосвязи человека с политической сферой обладают своей дина­микой. Он только постепенно вовлекается в политические отношения и осваивает их. Это — процесс становления личности гражданина, человека политического, что проявляется прежде всего в обретении им нужных ро­лей как своеобразных соединений определенных норм и правил поведе­ния. Включение в политическую жизнь именуется политической социа­лизацией, а отстранение от этой жизни, утрата соответствующих знаний и навыков (к примеру, в результате эмиграции) — политической десоциализацией. Под политизацией необходимо понимать не только умение пользоваться нормами, ролями и т.п., но также их активное и постоянное применение. Антоним данного термина—деполитизация — означает воль­ный или под принуждением отказ от практикования знаний и навыков по­литического участия. Деполитизация может выражаться в формах эскапиз­ма, т.е. в стремлении личности уйти от политической действительности, в ее социальной пассивности, уклонении от участия в политических процес­сах, которые в силу тех или иных причин неприемлемы для актора («внут­ренняя эмиграция»). Вместе с тем деполитизация порой приводит и к бо­лезненному неприятию политических норм. В результате нередко возника­ет состояние аномии, когда утрачиваются какие-либо устойчивые ориентиры и возможности взаимодействия с другими людьми, возникает полная жиз­ненная апатия.

Коллективные политические акторы функционально наследуют и со­знательно отождествляют себя с личностным началом, что создает основу для развития таких важных явлений, как политическая воля (воля партии, фракции, парламента, муниципалитета, правительства и т.п.) или полити­ческий темперамент.

Французские ученые Жан Мейно и Ален Лансело, определив полити­ческое поведение как образ действий индивида или группы при их реакции на какое-либо общественное событие (или идею), показали, что такой тем­перамент в целом служит поддержанию либо упрочиванию характеристик поведения. Политический темперамент* нередко представляют как про­тивостояние двух его типов — правого и левого. Иногда к ним причисляют еще и центристский. Британский психолог Г. Айзенк разработал иную клас­сификацию политических темпераментов, основанную на пересечении двух осей: радикализм — консерватизм и авторитарность — либеральность. В результате получились четыре течения: авторитарные радикалы (например, коммунисты), либеральные радикалы (социал-демократы), авторитарные консерваторы (фашисты), либеральные консерваторы (умеренные правые).

 

Интерпретация Французские политологи весьма подробно занимаются проблемой политических темпераментов на материале не только своей страны, но и многих западных демократий. Рассмотрев идеологические ха­рактеристики и стиль поведения двух основных течений, Жан-Луи Кермонн пришел к выводу, что правые — это пессимисты, признаю­щие, что на пути изменений существуют препятствия, воздвигнутые самой природой вещей, а левые — оптимисты, находящиеся в посто­янных поисках прогресса. Франсуа Гогель объяснил соперничество правых и левых тем, что первые — «партия порядка», вторые — «партия движения». Левые предпочитают, чтобы в современном мире неизбежные изменения шли как можно быстрее, правые — чем мед­леннее, тем лучше. Однако за общими понятиями правого и левого политических тем­пераментов скрываются отнюдь не однородные силы. Рене Ремон показал, что правые подразделяются как минимум на три течения: «ультра» (крайние реакционеры вроде фашистов); либералов (при­знают демократические ценности и нацелены на реформы); нацио­налистов (авторитарных, волюнтаристских, т.е. не считающихся с реальными условиями и возможностями, склонных к произвольным решениям, а также к популизму). Сходную работу в отношении ле­вых провел Жан Тушар, выделив среди них авторитаристов, гума­нистов и центристов.

Некоторые политические аналитики, вслед за психологами, выстра­ивают разветвляющуюся систему политических темпераментов: 1) сла­бый тип (меланхолический; гр. melas — черный, chole — желчь); 2) силь­ный неуравновешенный тип (холерический; лат. cholericus от гр. chole); 3) сильный и уравновешенный, но инертный тип (флегматический; гр. phlegma — слизь); 4) сильный, уравновешенный и подвижный тип (санг­винический; лат. sanguinis — кровь, жизненная сила). Подобная класси­фикация, построенная на учете наличия или дефицита силы, уравнове­шенности и подвижности психики, вполне приложима к коллективным политическим акторам.

 

ПОЛИТИЧЕСКОЕ ПОВЕДЕНИЕ