Глава 6. Духовная жизнь и развитие мировой культуры

Идеи всегда оказывали большое влияние на общественное развитие. Еще Аристотель говорил о «состоянии умов», которое могло повлиять на стабильность общества или его изменение.

Во все времена, прежде чем назревшие перемены воплощались в политических действиях, преобразованиях, идеи о необходимости преобразований должны были не только сформироваться, но и овладеть достаточно широкими слоями населения. При этом содержание и форма изложения данных идей неизбежно отражали характер и уровень развития общества в целом, состояние его политической культуры. Например, в средневековой Европе господствовало религиозное сознание. Преобладающее духовное влияние оказывала римско-католическая церковь, ориентировавшаяся на защиту незыблемости существующих порядков. Соответственно, покушения светских феодалов на церковные земли, затем первые выступления зарождавшейся буржуазии против ограничивающих ее права сословных перегородок сопровождались распространением ересей, альтернативных вероучений. Не ставя под сомнение основные положения христианства, те, кого считали еретиками, отрицали право римско-католической церкви выступать посредником между человеком и Богом. Так получили распространение кальвинизм, лютеранство, англиканство и иные формы протестантизма, который стал религиозной основой идеологии первых буржуазных революций Европы в Голландии и Великобритании.

В сфере духовной жизни эпоха Просвещения была связана с разрушением религиозно-мистических представлений, отводивших человеку роль инструмента в руках высших сил, ориентировавших на покорность судьбе. Рациональное объяснение мира было проникнуто верой в человека, в его способность к самореализации, к активному влиянию на условия его жизни.

В XIX веке, с его достижениями в области естественных наук и техники, новые идеи, претендовавшие как на обоснование необходимости изменений в обществе, так и на оправдание проводившейся политики, стали обосновываться научными (или наукообразными) аргументами. Объективно роль науки еще больше возросла в XX веке, когда актуальной стала проблема упорядочения процессов социально-экономического развития. В то же время возросло значение духовной культуры как инструмента отражения новых, противоречивых реальностей мира, осмысления новых тенденций в социальном и политическом поведении людей.

ТЕНДЕНЦИИ ДУХОВНОЙ ЖИЗНИ

Начало XX века было связано со значительным ростом многообразия течений и направлений в литературе, изобразительном, театральном искусстве. В среде творческой элиты усиливались настроения пессимизма, озабоченности будущим, росло стремление к переосмыслению прошлого философского, историко-культурного наследия.

Эти настроения отразили те реальности, которыми ознаменовалось наступление нового века. Успехи естественных наук разрушили упрощенные, вульгарно-материалистические представления о простоте мира. Развитие индустрии, рост городов с их обезличенными промышленными пейзажами, стандартизация образа жизни, быта и потребления порождали представление о неестественности, искусственности происходящих перемен. Обострение социальных проблем, к решению которых общество было не готово, массовые движения социального протеста, митинги, манифестации, связанные с возникновением массовых партий и профсоюзов, одновременно и пугали, и восхищали творческую интеллигенцию. Ощущая, что прежний мир, с четкими социальными перегородками, упорядоченностью, уходит в прошлое, она стремилась осознать, понять, что идет ему на смену.

Первая мировая война, вспыхнувшая между нациями, считавшими себя цивилизованными, превратившаяся в многолетнюю бойню, усилила настроения скептицизма в отношении перспектив европейской цивилизации. Многие мыслители (немецкий философ О. Шненглер, 1880—1936) предрекали закат европейской культуры, наступление эры «нового Средневековья» (русский философ Н.А. Бердяев, 1874—1948). Скептицизм в отношении традиционной европейской культуры был порожден также расширением горизонтов знания, благодаря которому европейцы открыли для себя культуру народов Востока (Тибета, Китая, Японии, Индии), африканских народов, афро-американцев, американских индейцев, доко-лумбовой Америки и т.д.

Отрицание возможности неуклонного поступательного развития общества, идея которого была преобладающей в европейской науке в XIX веке, нашло отражение у многих мыслителей, стремящихся постичь логику исторического процесса. Так, английский историк А. Дж. Тойнби (1889—1975) рассматривал мировое развитие как процесс смены локальных цивилизаций, каждая из которых проходит своеобразный жизненный цикл от рождения до надлома, упадка и умирания. Тойнби искал ответ на вопрос — имеет ли современная ему западная цивилизация силы, чтобы разорвать этот цикл, достичь новых горизонтов развития? Как считал отечественный ученый Л.Н. Гумилев, каждый этнос (народ) проходит несколько этапов в своем развитии — от возникновения, взлета энергии (пассионарности) до упадка и исчезновения. При этом главным источником этногенеза (процесса зарождения и развития этносов) Гумилев считал взаимодействие этносов со средой их обитания.

Подобные идеи были попыткой синтезировать миросозерцательные, религиозно-этические воззрения Востока с материалистической, механистической философией Запада. Их авторы не отрицали поступательности происходящих в мире перемен. По мысли Тойнби, каждая сменявшаяся цивилизация опиралась на достижения предшествовавших ей культур, достигала новых, более высоких рубежей развития. В то же время это развитие уже не воспринималось как чисто механическое увеличение объемов производства и потребления.

Большое влияние на образ мышления, мировосприятие интеллектуалов оказало преодоление упрощенных взглядов на самого человека. Это было связано с развитием культурологии, психологии, достижениями социальной мысли.

В духовной жизни, в восприятии мира философской мыслью в первой половине XX века выделились два основных направления: рационалистическо-прагматическое и иррационалистическое.

Иррационализм, в известной мере, опирался на достижения науки, в частности на выводы 3. Фрейда (1856—1939) — австрийского психиатра, эмигрировавшего в Англию. По мнению Фрейда, психика человека имеет сложную структуру, включающую несколько уровней. Помимо осознаваемого, индивидуального человеческого «Я», выделялось «сверх-Я» — усвоенные от родителей культурные, ценностные установки, определяющие поведение человека в обществе, и «Оно» — основа психики, которую составляют инстинкты и влечения. Важнейшим инстинктом Фрейд считал сексуальный. Порождаемая им эротическая энергия (либидо) могла якобы воплощаться (сублимироваться) в различных формах деятельности, в том числе и в творчестве.

Поведение человека, по мнению 3. Фрейда, в значительной мере определяется неосознаваемыми им мотивами. Они могут выражаться на языке культуры, не воспринимаемом в рациональных категориях, будучи формой материализации психической энергии бессознательного. Грань между «нормальным» и «ненормальным» в культуре, по Фрейду, условна. Она определяется не беспристрастными приборами, а людьми, которые исходят из мнений, суждений, предрассудков, меняющихся с течением времени, неодинаковых в разных обществах.

Швейцарский психиатр К. Юнг (1875—1961), развивая идеи Фрейда, считал, что именно в культуре находит выражение отношение человека к смыслу жизни, деятельности, добру и злу, справедливости и несправедливости, нормальности и ненормальности. Будучи порождением подсознательных мотивов человека, культура выступает по отношению к нему одновременно внешним и внутренним фактором. Это определяет возможность конфликта между осознанными стремлениями и внутренними ограничениями на их реализацию, такими как совесть, честь, достоинство.

К. Юнг ввел в оборот науки такое понятие, как «коллективное бессознательное». По мнению Юнга, в основе мышления, воображения личности лежат некие первичные образы — архетипы, одинаковые у всех людей и сформировавшиеся в незапамятные времена, когда человек жил в единстве с природой (образы матери-земли, мудрого старца, демона и т.д.). Архетипы выражали себя в мифологии, религии, магии, искусстве, призванных компенсировать отдаление человека от природы. Чем больше развивалась сфера сознания, особенно в условиях индустриальной европейской цивилизации, тем больше сознание становилось невосприимчивым к архетипам подсознания. Итогом стало распространение не только индивидуальных, но и массовых психозов, к следствиям которых Юнг относил массовые движения, войны, революции. Это, по его мнению, свидетельствовало о вторжении в культурную жизнь людей иррациональных сил, «коллективного бессознательного», проявляющегося в самых грубых и примитивных формах.

Развивая идеи К. Юнга, французский философ К. Леви-Строс утверждал, что хотя человек применяет условные знаки, символы (буквы, цифры) сознательно, в сфере культуры человек создал мир символов, выражающих бессознательные начала разума. А потому духовная культура в очень большой мере условна, построена на символах, иррациональных началах и понятиях.

Всем ли понятна и доступна символика культуры? Согласно мнению многих философов (в частности, Й. Хейзинга, 1872—1945, X. Ортега-и-Гассета, 1889—1955), утилитарный, материалистический подход к жизни, превращающий труд, производство и потребление в идеал и идола, уничтожает дух подлинной культуры. Ее вытесняет суррогат, создаваемый для полуграмотных масс, вступающих в духовную жизнь, в то время как подлинная духовность и культура развиваются и понимаются лишь немногими, элитой.

Основоположником рационалистически-прагматического подхода к культурной жизни принято считать американского философа Д. Дьюи (1859—1952). Его подход к познанию и творчеству, получивший название прагматического, предполагал, что они не более чем инструменты решения жизненных задач, позволяющие рационально организовать свое поведение.

Когда человек добивается жизненного успеха он, по мнению Д. Дьюи, добивается гармонии с окружающим миром, получая от этого эстетическое наслаждение. Искусство в этой системе выступает как особая форма обобщения жизненного опыта, не имеющая самостоятельного познавательного, интеллектуального значения, как форма разрешения личных проблем человека, плохо приспособленного к среде. Культура прошлого, считал Дьюи, имеет лишь музейную ценность, если она не связана с повседневным, текущим опытом человека.

Своеобразными формами прагматизма в XX веке стало отношение к культуре, искусству как к инструментам достижения определенных идейно-политических целей. Подобное отношение сложилось в среде тех деятелей культуры, которые сами непосредственно принимали участие в политической борьбе и деятельности. Так, в Германии в 1931—1933 гг. действовал «Союз революционных художников», во Франции в 1932—1935 гг. — «Ассоциация революционных писателей и художников». В Мексике под влиянием революционных событий 1910—1917 гг. сложился «Революционный синдикат работников техники и искусства». Аналогичные организации существовали и в других странах. Характерной чертой революционного искусства было обращение к конкретным, социальным проблемам общества, стремление быть понятым массами, звать их к действию.

Другим вариантом политического использования искусства была его обращенность к национальной идее, особенно популярная в Германии как в начале века, так и в 1920—1930-е гг. Восхваление славного прошлого, подлинной народности, обычно ассоциируемой с идиллическим изображением крестьянской темы, выступало формой компенсации неудовлетворенного или униженного национального самосознания, готовило духовную почву прихода к власти партий национального реванша.

ДОКУМЕНТЫ И МАТЕРИАЛЫ

Из книги Хосе Ортега-и-Гассета «Восстание масс»:

«С Европой происходит что-то странное и нездоровое. Европейские заповеди утратили силу, а других пока что не видно. Европа, говорят, перестает править, а заменить ее некому. Под Европой прежде всего и главным образом подразумевается триумвират Англии, Франции и Германии. На участке планеты, который они занимают, был выработан тот модуль человеческого существования, в соответствии с которым преобразовывался мир. И если, как сейчас утверждают, эти три народа пришли в упадок и жизненная программа их обесценена, нечего удивляться, что мир распадается <...>

Какое-то время этот распад радует и даже внушает смутную надежду. Подневольным кажется, что с них свалилась тяжесть. Заповеди с того самого дня, когда их запечатлели в камне и бронзе, хранят эту тяжесть. Этимологически «править» — руководить — означает заставлять, загружать человека, не давать его рукам воли. Правление — это неослабное бремя. Подневольные всего мира уже по горло сыты принуждением и понуканием, и для них празднично время, лишенное тягости императива. Но праздник недолог. Без заповедей, диктующих образ жизни, она становится неприкаянной. Лучшие из молодых уже испытывают это нестерпимое внутреннее чувство. Ощутив себя свободными, ничем не связанными, не обремененными, они ощутили пустоту. Неприкаянная, невостребованная жизнь — больший антипод жизни, чем сама смерть <...>

Конец правления Европы не представлялся бы столь серьезным, будь у нее преемник. Но ждать его неоткуда».

Из работы К. Ясперса «Смысл и назначение истории»:

«В настоящее время мы все осознаем, что находимся на рубеже истории, живем в период, который уже сто лет назад сравнивали с закатом античного мира, а затем все глубже стали ощущать его громадное значение не только для Европы и западной культуры, но и для всего мира. Это век техники со всеми ее последствиями, которые, по-видимому, не оставят ничего из всего того, что на протяжении тысячелетий человек обрел в области труда, жизни, мышления, в области символики <...>

Техника радикально изменила повседневную жизнь человека в окружающей его среде, насильственно переместила трудовой процесс и общество в иную сферу, в сферу массового производства, превратила все существование в действие некоего технического механизма, всю планету — в единую фабрику. Тем самым произошел — и происходит по сей день — полный отрыв человека от его почвы. Он становится жителем Земли без родины, теряет преемственность традиций. Дух сводится к способности обучаться и совершать полезные функции.

Эта эпоха преобразований носит прежде всего разрушительный характер. Сегодня мы живем, ощущая невозможность найти нужную нам форму жизни. Мир предлагает нам теперь не много истинного и прочного, на что отдельный человек мог бы опереться в своем самосознании.

Поэтому человек живет либо в состоянии глубокой неудовлетворенности собой, либо отказывается от самого себя, чтобы превратиться в функционирующую деталь машины, не размышляя предаться своему витальному существованию, теряя свою индивидуальность, перспективу прошлого и будущего, и ограничиваться узкой полоской настоящего, чтобы, изменяя самому себе, стать легко заменяемым и пригодным для любой поставленной перед ним цели, пребывать в плену раз и навсегда данных, непроверенных, неподвижных, недиалектических, легко сменяющих друг друга иллюзорных достоверностей.

Тот же, кто таит в себе недовольство, проявляющееся в вечном беспокойстве, постоянно ощущает внутренний разлад. Он вынужден всегда носить маску, менять эти маски в зависимости от ситуации и от людей, с которыми он общается. Он говорит все время «будто бы» и перестает постигать самого себя, так как, нося постоянно маску, он в конце концов сам уже не знает, кто он. Если человек лишен почвы, отзвука своего подлинного бытия, если он не пользуется больше уважением <...> если люди не возвышают мне душу скрытым в их существовании, взывающим ко мне требованием из глубин внутреннего бытия, тогда беспокойство превращается в отчаяние...»

Из книги А. Дж. Тойнби «Цивилизация перед судом истории»:

«Западный мир стал очень обеспокоен собственным будущим, и наше беспокойство есть естественная реакция на угрожающую ситуацию, в которой мы оказались. А ситуация действительно угрожающая. Обзор исторического пейзажа в свете известных нам данных показывает, что к настоящему моменту история повторялась около двадцати раз, воспроизведя общество такого вида, к которому принадлежит наш Западный мир. И что, за вероятным исключением нашего собственного общества, все представители этого вида обществ, называемых цивилизациями, уже мертвы или находятся в стадии умирания. Более того, когда мы детально рассматриваем эти мертвые или умирающие цивилизации, сравнивая их между собой, мы находим указание на повторяющуюся схему процесса их надлома, упадка и распада. Естественно, мы задаем себе вопрос, не должна ли именно эта глава истории неизбежно повториться и в нашем случае».

 

ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ

1. Какое место занимает духовная культура в развитии общества? Почему ее значение в XX веке возросло?

2. Назовите важнейшие, на ваш взгляд, изменения в духовной жизни, культуре стран мира в первой половине XX века?

3. Какие проблемы отразило развитие философской, социальной мысли? Чем они отличались друг от друга, что нового внесли в представления о человеке и обществе? Какое влияние они оказывали на духовную жизнь общества?

4. Как вы думаете, почему идеи 3. Фрейда имеют довольно широкое распространение в наше время?

5. Почему в первой половине XX века приобрели широкую популярность идеи «заката Европы»? Проиллюстрируйте ваш ответ примерами из приложенных текстов. Как вы считаете, насколько были обоснованы пессимистические оценки будущности европейской цивилизации?