Свой среди чужих. Чужой среди своих. Часть II

 

Маленький Тутмос осмотрел Моисея и что-то сказал матери. Рахумана, смеясь, перевела Моисею: - Тутмос говорит, что тебя нужно привести в должный вид. Видишь, какая у него косичка? Мы сделаем тебе такую же. Моисей недовольно поморщился. – Нет, не мне так не нравится! - Тем не менее, необходимо. Если ты живёшь во дворце, то будь добр соблюдать порядок. Тутмос говорит, что ты ему понравился. Дочкам ты тоже по душе. – Сколько им лет?- деловито спросил мальчик. – Тутмосу примерно столько же, сколько и тебе. Ему пять лет. Немерете, вон той девочке, три года. Миррианде шесть лет. Я хотела бы, чтоб ты с ними подружился… Так-так-так, Миррианда говорит, что ты симпатичный, и она согласна считать тебя братом. – Благодарю,- как можно отчётливее сказал Моисей по – египетски. Все трое египтян вновь не смогли сдержать улыбки. Моисей густо покраснел: - Неужели я так плохо произношу? - Нет, произносишь ты правильно. Просто, у тебя сильный еврейский акцент, а он очень смешон. Ну, нам пора. Счастливо оставаться. Скоро мы сможем общаться с тобой на одном языке. Тутмос пожал Моисею руку и дружеской улыбкой показал, что «всё, мол, будет хорошо», а девочки просто помахали рукой. Таким образом, Моисей влился в чуждое для себя общество довольно быстро и успешно. Благодаря своему дружелюбию, любопытству, хорошей памяти и трудолюбию, он нашёл себе друзей среди учителей и знатных вельмож. Благодаря своему простодушию, своей доброте и незлопамятности он не заимел врагов. Наверное, самым сложным для него было избегать поклонения египетским богам. Он знал наизусть все сказания о богах, умел различать их на фресках и стенах, но наотрез отказывался поклоняться им. Об этом даже доносили фараону. Тот выслушал и с досадой махнул рукой: - Ну и боги с ним. Только мне дел нет, как только разбираться с каким-то усыновлённым евреем. Учится-то он главное хорошо? Ну и ладно. Пусть Рахумана с ним возится. И от Моисея отстали. Он же становился всё старше и старше. Из забитого мальчика он превратился в статного и влиятельного мужчину, с которым здоровались даже знатные вельможи. Сам фараон беседовал с ним и был поражён его открытым и ярким умом. Главный виночерпий фараона даже хотел выдать за Моисея свою дочь. Перед ними открывались самые замечательные перспективы - стать видным египетским вельможей, породнившись с человеком, который был правой рукой фараона. Богатство, власть и слава окружали его. Рахумана гордилась им и полюбила ещё больше, так как её родной сын Тутмос умер, не достигнув подросткового возраста. И всё бы ничего. Но одно не давало ему покоя. Из года в год он безмолвно наблюдал за трудом своих братьев, евреев. С каждым годом сердце его наполнялось состраданием, и однажды он уже не смог сдерживаться. В то время Моисею исполнилось сорок лет… ***

Моисей лежал на кровати. Лицо его было спокойно и сосредоточено. Взгляд устремлён в потолок. По комнате мелким старческим шагом семенил Титеф, близкий друг Моисея. – Не понимаю! Зачем тебе это нужно. Ведь жил же ты до этого сорок лет как египтянин! Ты очень много трудился, ты получил высшее образование! Я сам принимал от тебя экзамен! Пусть поразят меня боги, если через мои руки проходил ученик более способный, чем ты. Моисей! Умоляю, выслушай меня! Ты очень красив. Ни один вельможа не откажет Сыну дочери фараона, если ты попросишь руки его дочери. Может, ты беспокоишься из-за заикания? Так этот недостаток не сильно портит тебя. Самое главное держать эмоции под контролем… - Титеф! Ты говоришь сейчас как девочка, которая пытается удержать жениха от военного похода. И ты прекрасно знаешь, что не в за - заикании дело. Хотя эт – тот недостаток и причиняет мне много неприятностей, н – но не из-за него я отказываюсь от титула! - Знаю. Моисей! Знаю! Бог евреев, Иегова использует тебя. Чтобы вывести свой народ из рабства. Но Моисей! Еврейский бог слаб. Он бросил свой народ. И многие евреи смирились с этим. Они присоединились к нам в истинном и чистом поклонении- поклонении нашим Богам. Именно они даровали мир и спокойствие в нашей земле. Они дают нам урожаи и дожди в зимний период, чтобы Нил разливался на всю ширину. Они спасли тебя в раннем детстве, чтобы ты стал тем, кто ты сейчас есть.

– Не говори чеп-пухи! Как могли ваши боги дар-ровать м-мне спасение, если п-плевать я на них хотел с выс-сокой кр-рыши!! М-ои род-дители спасли мен-ня, потому что пон-няли - Иегова благосклонен ко мне. В прот-тивном случае, мои кости сг-гнили бы на дне Н-нила! Н-но я выжил. В т-то время как вс-се мои ровесники мерт-вы! – Моисей! Прошу тебя! Успокойся! Когда ты нервничаешь, ты заикаешься ещё сильнее! Просто подумай ещё немного… - Мне не о чём думать. Я давно всё решил. Извини, мне надо побыть одному. Титеф положил дряхлую морщинистую руку на плечо Моисею: - Поступай как знаешь, сын мой. И если Иегова есть, то пусть он ниспошлёт на тебя своё благословение!

Моисей поймал руку своего старого друга и учителя: - Клянусь Иеговой, Титеф! Я не забуду твоей доброты ко мне! Поверь мне, я очень благодарен тебе за всё! И если бы я захотел сделать карьеру, то всё, чего я достиг, я достиг бы благодаря тебе. Но решение моё твердо и непоколебимо. – Я надеюсь, что ты не ошибаешься,- повторил Титеф и вышел. Моисей некоторое время после его ухода оставался в лежачем положении. Потом он встал, взял заплечный мешок с едой и водой и отправился в путь. Ему давно пришло на сердце поближе посмотреть, как живут и работают его братья. Путь был неблизкий, час езды на верблюде. Быстрым шагом Моисей преодолел его. Чем ближе он приближался к стройке, тем больше рабов попадалось ему на пути. Хотя он не в первый раз приходил к евреям и знал многих из них, братья недолюбливали его. Однако Моисей не раз выручал их из беды, непрестанно заступаясь за них. Один раз, в беседе с фараоном, он поднял тему еврейского рабства, но тот резко оборвал его. Теперь же Моисей обдумывал один план за другим, как можно вывести евреев из Египта. «Нас много,- размышлял он - что мешает евреям поднять бунт, перебить фараонские войска и штурмом взять дворец? Даже если не удаться сразу покинуть Египет, угрозами можно добиться значительных послаблений от фараона. А потом, держа ситуацию строго под контролем, мы добьёмся выхода из Египта». Вот такие грандиозные планы рождались в голове Моисея. Пока он обдумывал всё это, дорога привела его к храму, который строили евреи. Храм воздвигали по инициативе Насрегина, верховного жреца бога солнца. Храм состоял из целого комплекса зданий и построек и походил на небольшой город. В настоящее время все силы были брошены на возведение огромного монолита со статуей бога Ра наверху. Моисею пришла в голову идея забраться на строительные леса и поглядеть на храм сверху. Но он не успел осуществить это намерение, потому что попал в самую гущу строительных работ. Несчастные, изнеможенные работники сновали туда-сюда, подгоняемые ударами бичей. Взгляд их был бессмыслен и туп. Один из евреев как-то объяснил Моисею, что сосредотачиваясь на работе, не думаешь больше ни о чём. На посторонние мысли просто не остаётся сил. Потому и страшно смотреть на выражение лиц других - никаких эмоций, кроме усталости и томительного ожидания перерыва.

В этот день Моисей с особым состраданием смотрел на своих братьев. Всё больше жалости переполняло его сердце. Теперь он уже не сомневался, что должен вывести Израиль из Египта.

Он продолжил идти дальше, решив прежде всего пройтись по всему комплексу. Было похоже на то, что у евреев начинался перерыв. Надсмотрщики бросали кнуты, а работники клали инвертарь и шли куда-то обедать.

- Мерзкая речная жаба!- услышал Моисей чей-то крик. Он обернулся. Писарь фараона с роскошной шляпой и пером за ухом что есть сил молотил какого-то еврея. Тот валялся у его ног и кричал:

- Пощади меня, господин! Я клянусь, что выполню всю свою работу! А-а-а! Только не бей меня и не лишай моей доли похлёбки!

- Ну, уж нет, проклятый раб! Сначала я выбью из тебя всю лень, а потом ты будешь доделывать свою работу, и пусть меня закопают в песок, если ты получишь сегодня свою долю той бурды, которую зовёшь похлёбкой!

Моисей огляделся по сторонам и, убедившись, что никого из египтян рядом нет, быстрым шагом направился к писарю. Тот на время перестал бить еврея и с любопытством уставился на быстро идущего Сына дочери фараона.

- Здорово, Моисей!- снисходительно поприветствовал он мужчину, делая вид, что не замечает его выражения лица – провожу, вот воспитательную рабо… А-а-а!- завопил он, когда Моисей ударом кулака повалил его на песок – Моисей! А-а-а! Не трогай меня! Успокойся, ты сошёл с ума! А-а-а! Пощади!

Ни слова ни говоря, Моисей вырвал у него из рук плеть и стал завязывать у него на шее. Делал он это спокойно и методично, словно разделывал только что пойманную рыбу. Египтянин что-то хрипел, потом перестал дёргаться и затих.

Моисей встал с колен:

- Вот т-так с-с ним-ми нуж-жно,- объяснил он собравшимся вокруг него евреям,- всех перебить, д-да и дел-ло с кон-нцом. Нуж-жно тольго ег-го закоп-пать.

- Ну ты даёшь, Моисей!- наконец сказал один из евреев, поднимая вконец очумевшего работника, которого хлестал писарь.

- Мы уж думали, что ты и язык-то наш забыл!- добавил второй, уминая песок, под которым скрылся фараонский писарь.

- Б-братья! М-мне н-на сердце пришло пос-смотреть, как вы тут живёте. И в-вот я пон-нял: Б-бог даёт в-вам спасение м-моей рук-кой. Я в-выведу вас в обещан-ную землю, землю, в к-которой наши отцы ж-жили, как пришельцы! Т-только никому не гов-ворите, ч-что здесь произ-зошло!..

 

***

- Моисей? Ты здесь?

- Мама! Ты и тут меня нашла?- Моисей спрыгнул с огромной ладони идола, на которой часто любил сидеть в часы размышлений и одиночества. Теперь он стоял рядом с матерью, уже усохшей, но по прежнему царственной женщиной.

- Нет, Моисей. Не зови меня больше так. Или скажи, что злостные враги распространили слух, будто ты отказался от титула!

- Нет, мам. Это п-правда.

- О нет!! Боги отняли у тебя разум. Ты, наверное, болен! Это я виновата! Я недоглядела за тобой и отпустила на Нил, где ты едва не погиб! Ведь ты и заикаешься с тех пор!- старушка закрыла лицо тонкими ладонями. Её красивые с проседью волосы развивались на ветру, и Моисею стало безумно жаль её. Так она убивалась, когда умер Тутмос.

- М-мама! Ты разрыв-ваешь моё сердце. З-зачем ты так? Т-ты та, кого зову я м-матерью всю жизнь, и ты знаешь м-меня лучше, чем н-никто. Т-ты знаешь, чт-то моё решение непоколебимо. Я выведу с-своих братьев отсюд-да, к-которые страдают от н-непосильного гнёта. Ф-фараон жестоко истязает их всю свою жизнь и благ-годаря его милости я едва не п-погиб. Б-бог оставил меня в живых. Бог сделал так, чтобы я н-нашёл благос-клонность в твоих глазах и т-ты усын-новила меня.

- Нет сынок, ты ошибаешься! Не Иегова, в которого ты веришь, а наши боги спасли тебя! Хотя ты презираешь их, милосердие их велико. Они всегда готовы простить тебя, если ты обратишься к ним. Иегова слаб, Иеговы нет! Иегова не в силах избавить своих евреев. Я не одобряю методы моего отца. Но иначе нельзя. Евреев тогда стало слишком много, они могли поднять бунт. Лишь регулируя их численность, мы сможем держать их в руках. Египет властелин половины земли и нельзя, чтобы столь могучее царство пало от рук рабов. Впрочем, подумай ещё немного, Моисей.

Старая мать ушла, оставив после себя лишь лёгкий запах мирры.

Моисей тяжело вздохнул, затем встал на колени и обратился в молитве:

- О, Иегова! Тебе я обязан жизнью! Ты сохранил меня, чтобы я вывел твой народ отсюда. Так благослови же меня! Докажи, что египетские боги - ничто. В детстве, озорничая, я как-то поменял местами им головы, за что меня крепко высекли. Тутмос тогда сказал, что меня постигнет кара, но я жив, а он - богомолец и набожный принц, утонул, купаясь в Ниле. Я знаю, что ты исполнишь своё обещание и выведешь нас отсюда в обетованную землю.

После такой молитвы у Моисея стало спокойно на сердце. Он лёг на кровать и стал вдыхать нежный, дразнящий обоняние, фимиам. Дым от кадильницы тихонько струился вверх, Нил плескался под окном, и всё это сладко убаюкивало Моисея.

На следующий день он встал и направился на другую стройку, или вернее сказать, производство кирпичей. Дальше их сплавляли вниз, по Нилу, или вверх, на спинах рабов, в зависимости от необходимости.

Здесь работа была полегче, но это не значит, что её было меньше. Руки надсмотрщиков трудились, не переставая, трупы просто бросали в воду. Несколько детей бродили меж работающими, испуганно вздрагивая, при каждом неожиданном щелчке бича. Внимание Моисея привлекла какая-то возня. Он обернулся, и увидел, что два еврея вцепились в страшной драке. Один повалил другого и стал наносить зверские удары ногой по лицу и животу товарища.

- Неразумные!- пробормотал Моисей- мало им, что их лупят надсмотрщики, так они ещё и друг друга бьют… Эй, остановись! Что ты делаешь?! З-зачем ты бьёшь своего тов-арища?

- Еврей оторвался от своего занятия и со злобой посмотрел на Моисея. Лицо его было изуродовано красным рубцом, спина исполосована, руки в синяках.

- Кто назначил тебя судьёй и князем над нами? Уж не хочешь ли ты и меня убить, как того египтянина?

Моисей отшатнулся от него, как от ядовитой змеи:

- Об этом узнали!- прошептал он и пустился бежать. Он нёсся, как сумасшедший, расталкивая попадавшихся ему на пути и поднимая пыль.

В страхе он вбежал в комнату и запер за собой дверь. Тяжело дыша, он опустился на пол. Обескураженность, разочарование, боль отразились на его лице. Почему братья не приняли его? Как тот еврей мог ему такое сказать? И кто рассказал об убийстве?

Заснуть Моисей не мог долго. А когда заснул, сон его был прерван тихим, но настойчивым стуком в дверь.

«Это за мной!- в страхе Моисей вскочил и принялся одеваться, с намерением выпрыгнуть в окно, но потом остановился. – Стража не стучит тихо в дверь, она выбивает её, если её не открывают. Значит, стучится кто-то другой».

Моисей открыл дверь и пошатнулся: на пороге стоял Сенар, начальник стражи.

- Т-ты пр-ришёл а-аре…

- Нет, Моисей! Нет! Я пришёл спасти тебя. Но сначала выслушай меня. Придворный жрец донёс на тебя. Фараон пришёл в ярость. Старик ходил и кричал:

- Вот что бывает, когда молодой человек попадёт в дурную компанию! Всё началось с возни с этими собаками, рабами. Как же я не обратил внимание, что он одержим идеей свободы? Сначала он шляется среди них. Потом приходит в дом и вот - он поднимает евреев на бунт! Он убил Тупуаха, моего храмового писаря, который один единственный разбирался в работе этих рабов!

Затем фараон позвал меня, и на рассвете велел привести на суд, чтоб потом убить!

- И т-ты…

- Нет, Моисей. Ты всегда был добр ко мне, да благословят тебя боги! Сегодня я отплачу тебе добром за добро. Вот, до рассвета ещё три часа. Возьми себе лучшего коня и скачи прочь, чтоб на расстоянии трёх дней пути тебя не было! Теперь же иди, я убрал стражу. Мой верный человек стоит у входа во дворец с конём. Прощай, и да будут добры к тебе боги!

Моисей кивнул и быстро вышел. Возле входа его в самом деле ждал конь. Одним взмахом Моисей вскочил на него. Всего лишь на мгновение он оглянулся назад. Миллиарды звёзд тихо мерцали на небе и огромная заходящая луна плыла по небу, словно некая мадиамская царица, которую Моисей видел в детстве. Позади страх, впереди неизвестность.

- Пошёл!- дёрнул Моисей поводья и конь помчался по ночным улицам быстрее ветра. Длинная грива его развевалась. Сухой и прохладный воздух бил Моисею в лицо. Не прошло и минуты, как Моисей оказался за городом. Далее шли еврейские кварталы, которые пронеслись, как в тумане. Только возле одного дома Моисей придержал коня.

- Мариам! Аарон!

Прошло несколько минут, которые показались ему вечностью. Наконец в доме заплясал огонь от лучинки и дверь Моисею его единоутробная сестра.

- Моисей?- прошептала она - что ты здесь делаешь?

- Мариам! Нет времени. Я ухожу из Египта навсегда. Бог не хочет, чтобы я вывел его народ.

- Но Моисей! Подожди!

- Нет, сестра. Не могу. Не проси. Я убил Таппуаха. За то фараон приказал меня убить. Каждая секунда дорога, сестра! Передай Аарону, и да пребудет с вами Иегова!

Через несколько секунд тень Моисея исчезла, и ночная тишина поглотила цокот копыт его коня.

***

Хотя Моисей давно выехал из города, он продолжал гнать коня, как сумасшедший. Конь был отличный, натренированный, боевой, но через несколько часов он захрипел, из-за рта у него пошла пена и Моисей кубарем слетел с него. Некоторое время он пытался поднять его голову, но умное животное навсегда покинуло этот мир. Тогда Моисей упал на колени и поднял руки к небу:

- О, ты, Святой Израилев! Ты забыл народ свой, ты не поддержал меня, и теперь я погибаю в этой пустыне! Если ты не хочешь, чтоб я выводил твой народ, то хотя бы не дай мне погибнуть!

Так Моисей плакал и молился, пока в изнеможении не уснул.

Проснулся Моисей от какого-то шума, в окружении верблюдов и людей в непонятных длинных одеяниях. Оказалось, купеческий караван наткнулся на него, и люди решили было, что он мёртв.

- Доб-рые люди, я в-всего лишь несчастный еврей, воспитанный дочерью фараона. Поз-звольте мне продолжить с вами п-путь!

Глава каравая оглядел Моисея и сказал:

- Мы – купцы из Мадиама, возвращаемся из Египта домой. Мне всё равно, кто ты. Будь ты фараон, жрец, убийца, или честный человек – мадианитяне не судят по тому, что видят их глаза. Если ты крепок телом и душой, если ты поклянёшься, что не посягнёшь ни нас, ни наше имущество, то ты можешь идти с нами. Принимаешь ли ты эти условия, чужеземец?

- О да! Клянусь, ч-ч-то я не причиню в-вам вреда! Лишь только поз-вольте мне продолжить с вами п-путь!

- Тогда вперёд! Кстати, чужеземец, если тебе не нужен твой дохлый конь, позволь, мы снимем с него шкуру?

 

Сеньк Антон.

Принц Египта».