Этнополитическая карта Урало-Поволжья в XV-XVI веках

В.А.Иванов

(г.Уфа, БГПУ)

 

Столетие, последовавшее за распадом Золотой Орды и предшествовавшее добровольному вхождению башкир в состав Русского государства - воистину "темный век" в истории народов Южного Урала и Приуралья. По этому периоду историки практически не имеют ни документальных (письменных), ни вещественных (археологических) материалов. Отсутствие письменных источников объясняется хотя и исторически сложными, но очевидными обстоятельствами: государства, в состав которых попала территория современного Башкортостана и племена, ее населявшие, по своей структуре и характеру представляли собой достаточно рыхлые этнополитические образования с весьма аморфными границами. В пределах этих границ территория современного Башкортостана всегда являлась периферией, объектом социальной эксплуатации и источником ясака. Поэтому в архивах, даже если такие были в средневековой Казани или Искере - столице Сибирского ханства, едва ли можно было бы найти сколько-нибудь подробные сведения о народах и племенах нашего региона, разве только что о размерах налагаемого на них ясака. А потом, обстоятельства, при которых и Казань, и Искер со всеми своими служебными и административными зданиями попали под руку "белого царя", были таковы, что рассчитывать на сохранение хоть каких-нибудь письменных документов просто не приходится.

Что касается археологических материалов по XV-XVI векам, то в их накоплении есть свои сложности, как объективного, так и субъективного порядка. К первым относится утверждение ислама в башкирской этнической культуре и, соответственно, искоренение язычества в погребальном обряде, влекущее за собой нивелировку каких-либо археологических признаков, указывающих на социальную или этническую принадлежность погребенного. Поэтому раскопки средневековых некрополей с точки зрения этнокультурной истории не перспективны. А раскопки поселений и крепостей того времени столь же малоперспективны, поскольку на их месте и по сей день стоят деревни и города, своей многовековой жизнью уничтожившие последние остатки седой древности. Ситуация с Уфимским кремлем - наглядный тому пример.

К сложностям второго, субъективного, порядка можно отнести весьма сдержанное отношение современных исследователей к изучению древностей указанного периода, в первую очередь обусловленное первыми причинами. То есть ­ круг замыкается!

Вместе с тем, Р.Г.Кузеев, опираясь на данные исторической этнографии, отмечал, что за период XIV- первой половины XVI вв. «в основном завершилось формирование современных очертаний этнических территорий всех волго-уральских народов, в том числе и тюркских».[1] Позже этот вывод начал подтверждаться и результатами археологических исследований. Так, по данным Н.И.Шутовой, исследовавшей удмуртские могильники XVI-XIX вв., начиная с XVI в., «фиксируется сеть новых погребальных памятников на не освоенных прежде землях… Как правило, они расположены в верховьях мелких рек или ручейков, в районах, где в X-XIV вв. практически не наблюдалось проживание людей».[2] В системе географических координат ­ это междуречье Чепцы. Кильмези и Ижа, где автором выявлены удмуртские дохристианские могильники, нижняя дата которых XVI век.[3] То есть, по сравнению с предшествующим периодом происходит сокращение древнеудмуртской этнической территории, что, по мнению Р.Г.Кузеева, происходило вследствие продвижения марийцев на север и русских на восток.[4]

Последнее обстоятельство в настоящее время хорошо документировано многочисленными (свыше 140) археологическими памятниками, свидетельствующими о пребывании компактных групп русского населения в лесном Прикамье и Приуралье. По данным Л.Д.Макарова, после разгрома Вятской земли войсками Ивана III в 1489 г. славяно-русский анклав на Средней Вятке не только не исчезает, но и усиливается за счет переселенцев из северо-русских земель. Та же ситуация имела место и в Верхнем Прикамье (Пермь Великая). В конце XV в. в состав Московского государства был включен бассейн р.Чепцы, на территории которого древнерусское присутствие фиксируется по археологическим данным, начиная с XIII в. В золотоордынскую эпоху начинается инфильтрация древнерусского населения в бассейн Сылвы и Ая (северо-восток современного Башкортостана).[5]

Во второй половине XIV – первой половине XV вв., в период упадка Золотой Орды запустевает Закамье, то есть территория бывшего ядра Волжской Булгарии, густо заселенная в домонгольское время. Соответственно, густо заселенная центральная часть Казанского ханства с его полиэтничным населением на востоке ограничивалась правобережьем нижней Вятки и Камы, а на западе ­ нижним течением Свияги и восточной частью современных Чувашии и Марий-Эл.[6] Данная ситуация наглядно отражена в соответствующей карте атласа “Tartarica”, на которой именно на территории Заволжья и Закамья сосредоточена основная масса археологических памятников XVI-XVIII вв., тогда как памятники XV-XVI вв. сосредоточены, за редким исключением, в Волго-Вятском междуречье.[7]

Воcточнее, в низовьях рек Белой и Ика, обитало племя еней, а севернее их ­ племя гэйне (гайне). И те, и другие тюрко-угорского (булгаро-угорского) происхождения. По мнению исследователей (Р.Г.Кузеев, Д.М.Исхаков), это ­ потомки и наследники тех угорских этнических групп, которые в свое время участвовали в формировании этнического облика ранней Волжской Булгарии.[8] В предмонгольское и золотоордынское время угорский этнический пласт был представлен в регионе чияликской археологической культурой, локализовавшейся в лесостепных районах Южного Приуралья, от низовьев Камы до предгорий Южного Урала в среднем течении р.Белой.

Далее к востоку, в центральных районах современного Башкортостана, включая весь бассейн р.Демы от ее верховьев до устья, бассейн р.Уршак и верховья Чермасана, располагалась этническая территория башкирского племени мин (минг, мингат) тюрко-монгольского происхождения.[9] Восточными соседями минцев в рассматриваемое время являлись башкиры-табынцы, своими генетическими корнями, по определению Р.Г.Кузеева, уходящие в древнетюркский мир Центральной Азии и Алтая.[10]

Наконец, с юга, со стороны Урало-Поволжских степей, территорию приуральских башкир «подпирали» кочевья ногаев (мангытов) Ногайской Орды. Более того, если во второй половине XVI столетия территорию башкирских и ногайских владений, по сведениям башкирских шежере, разделяла река Самара, то еще в конце XV столетия «улусы мангытских мирз кочевали по Ногайской стороне до впадения Камы (с 1580-х годов ­ Самары) в Волгу», а далее к востоку начиналась область расселения башкир.[11]

Таким образом, этническая карта Урало-Поволжья в период, предшествовавший завоеванию Казанского ханства Москвой, при всей своей многокомпонентности, в своих внутренних очертаниях представляется достаточно четкой. Удмурты ­ по правобережью Нижней Камы, в междуречье Чепцы и Вятки; еней, гэйне, юрми (юрматы) ­ особые тюрко-угорские этнические группы («иштяки» в источниках XVI-XVII вв.)[12] ­ по левобережью Нижней Камы, в низовьях Белой и Ика, в бассейне Зая; башкиры-мингцы и табынцы ­ по левобережью среднего течения р.Белой, между восточными склонами Бугульминско-Белебеевской возвышенности и предгорьями Южного Урала. Между ними и «иштяками» ­ кочевали (на летовках-яйляу) ногаи-мангыты, чья этническая территория располагалась южнее р.Самары.

В этнической карте Урало-Поволжья небольшими, но четко очерченными анклавами в XV- первой половине XVI вв. присутствовали и русские поселения, локализовавшиеся в основном по северным районам региона.

Остается только с сожалением констатировать, что обозначенная карта и в настоящее время в большей своей части остается только оболочкой без конкретного содержания, поскольку ни на территории Башкортостана, ни на территории Ногайской Орды целенаправленных археологических поисков и исследований памятников XV-XVI вв. не ведется. Источниковые лакуны на указанных территориях особенно подчеркиваются уже упоминавшимися исследованиями Н.И.Шутовой памятников средневековых удмуртов, Л.Д.Макаровым древнерусских памятников Прикамья и Приуралья и А.А.Бурхановым памятников эпохи Казанского ханства в Высокогорском районе Татарстана (Иске-Казанский историко-культурный и природный комплекс).[13]

На фоне этой, в общем-то, относительно четкой этнической карты в XV-первой половине XVI вв. в регионе разворачиваются довольно динамичные политические события. Через полвека после образования Казанского ханства, в 1489 г., появляются первые сообщения о пребывании в Башкирии ногайских мирз, устроивших там «кочев на Белой Воложке».[14] По всей видимости, это было первое упоминание о ногайских летовках-яйляу на территории современного Башкортостана. Затем последовал ногайский набег 1500 г., очевидно, завершившийся захватом земель по левобережью Вятки.[15]

Вместе с тем, по летописным данным, пространство к югу от Камы и к востоку от Волги к этому времени уже представляло собой территорию, подвластную Казанскому ханству. Это обстоятельство позволило Д.М.Исхакову и разделившему его точку зрения В.В.Трепавлову выдвинуть предположение о двойной, ногайско-казанской подчиненности этого края.[16] Для приуральских башкир это означало двойное обложение ясаком, как со стороны казанцев, так и со стороны ногайцев. А если учесть то обстоятельство, что отношения между Казанским ханством и Ногайской Ордой в XV- первой половине XVI вв. были отнюдь не дружественными (башкиры-юрми, находившиеся в казанском подданстве, с левого берега р.Ик обстреливали ногайцев, кочевавших по правому берегу этой реки)[17], то можно определенно утверждать, что приуральские башкиры чаще всего оказывались «между молотом и наковальней».

В первой половине XVI в. территория современного Башкортостана была поделена между улусами ногайских ханов Шейх-Мамая, занимавшего юг Западной Сибири, и Шидяка, владевшего степями Волго-Уральского междуречья. Башкирские исторические предания и шежере донесли до нас имена некоторых ногайских ханов, в XV- первой половине XVI вв. правивших в Башкирии: Басман, Алтакар, Акназар (Хакк-Назар), Исмаил и Ахмет-Гирей. Среди них историческая память башкирского народа наиболее отчетливо сохранила имя Хакк-Назара (Акназара), правившего в своем улусе с особенной жесткостью. Ставка его находилась в Имэн-кале на территории современного г.Уфы.*

По исследованиям В.В. Трепавлова, Хакк-Назар принадлежал к роду Джучидов и в 30-е годы XVI в. являлся наместником (нурадином) правителя левого крыла Ногайской орды Шейх-Мамая на территории современного Башкортостана. При нем башкирские племена впервые были обложены налогом, башкирские бии были поставлены в положение ногайских вассалов и осуществлялась усиленная исламизация башкир.[18]

После Хакк-Назара, в 1537 г. ставшего ханом казахов и ногайцев, наместником в Башкирии был хан Исмаил. В 40—50-е годы XVI в. он становится главным нурадином и предводителем правого, Волго-Уральского, крыла Большой ногайской орды и в этом качестве начинает сотрудничать с царем Иваном IV в период «Казанского взятия».

Драматические перипетии «Казанского взятия» приуральских башкир практически не коснулись — им в это время приходилось решать свои, не менее сложные проблемы. В первой половине 1550-х годов Большая ногайская орда раздирается внутренней «смутой», основной причиной которой была борьба за власть между Исмаилом и его старшим братом бием Юсуфом. Поводом к обострению конфликта явился отказ Исмаила участвовать в организуемой Юсуфом поддержке Казанского ханства в его борьбе с царем Иваном IV. После взятия русскими войсками Казани в 1552 г. часть «проюсуфовски» настроенных ногайских мурз пытались увести башкир на юг, в ногайские степи.[19] В свою очередь, сторонники Исмаила готовились совместно с русскими завоёвывать Астрахань и, не исключено, пытались привлечь к этому делу башкир. Вполне вероятно, что этот внутренний «раздрай» в Ногайской орде, приведший к гражданской войне, надоел башкирским биям и они выбрали свой путь. Хотя и у самих башкир-минцев внутренние дела обстояли в то время не совсем гладко. Родословная (шэжэрэ) башкир Минской волости, дошедшая до наших дней в записи 1896г., исследованная и опубликованная уфимским языковедом Р.М. Булгаковым, повествует о ссоре и стычках между родами Кара-Кильмет-бия и Аксак-Килемет-бия, вследствие чего часть минцев ушла из этих мест, а оставшиеся, во главе с Канзафар-бием приняли подданство царю Ивану IV. Вместе с ним остались его родственник Чублюк, а также бии Урман, Туман и Тенекей.[20]

Зимой 1555 г., когда в Москве Иван IV принимал посольство Исмаила, в Казань с берегов Дёмы на лыжах пришли послы минских башкир во главе с биями Канзафаром, Урдасем, Чублюком, Урманом и Туманом. Иван IV, узнав от послов «чем изобильна земля их», милостиво принял башкир под свою державную руку и «обложил башкирцев лёгким ясаком, — кого лисицей, кого куницей, а кого мёдом и пожаловал землями». Кроме платежа ясака в царскую казну башкиры должны были за свой счет нести военную службу. В конце 1566г. состоялось повторное посольство минцев к Ивану Грозному. На сей раз, согласно шэжэрэ, в его составе находились «князь» (бий) Янбакты а также Уразлы,сын бия Урмана, Камачык, внук Чублюка и Махмуд, внук Канзафар-бия. 9 февраля 1567 г. был составлен документ, по которому подтверждался ясак размером в 171 куницу и 18 батманов меда.[21]

Вслед за минцами «белому падишаху» покорились башкиры-юрматынцы в лице Татигч-бия, Азнай-бабы, Ильчиктимер-бабы и Кармыш-бабы, получив оставшиеся от бежавших ногаев земли по левобережью р.Белой, от устья Уршака до верховьев Ашкадара, на условиях выплаты ясака в 100 куниц.[22] В течение 1554 и начала 1557 гг. в состав Русского государства вошла почти вся территория современного Башкортостана, кроме северо-восточной зауральской части.

У башкирских биев не было сил, чтобы противостоять натиску могущественных соседей: «трем великим <ханам> уплачивали ясак. Доставляли из этих мест и платили. Что же делать малому народу?» – башкиры-минцы; «и вот я, Татигач-бий, ничего другого придумать не имея случая…» (в связи с взятием Казани Иваном IV) – башкиры-юрматынцы.[23] В этой ситуации протекторат растущего и динамично развивающегося Московского государства являлся наиболее оптимальной формой сохранения экономической самостоятельности и этнической целостности приуральских башкир.

Но ногайские ханы продолжали рассматривать башкир и Башкирию как своё владение. Так, в конце 1550-х годов Исмаил, ставший к тому времени ханом Ногайской орды, назначил наместником над башкирами (нурадином) бия Динбая беи Исмаила, который должен был по-прежнему собирать ясак для ногайского хана, что он и делал, снаряжая для этого специальные военные экспедиции. Поэтому в 1573г. башкирские старшины обратились к царю Ивану Грозному с «челобитьем» о постройке на их территории крепости «не только для одного того, чтобы им положенный на них ясак тут, как внутри их жилищ, платить было льготное, но и от неприятелей бы иметь им здесь убежище и защиту».[24] В 1574г. на Уфимском полуострове был возведен острог (крепость), получивший название Уфимского, который в 1586 г. уже при царе Федоре Ивановиче получил статус города.

Таким образом, политическая ситуация в Урало-Поволжском регионе, в ходе которой башкиры оказались между двумя государствами, враждовавшими между собой, поставила башкирских биев перед необходимостью поиска оптимального пути сохранения собственной этнической цельности и самосознания. Ни Казанское ханство, ни Ногайская Орда, раздираемые внутренними неурядицами, на роль надежного сюзерена в той ситуации явно не годились, а потому выбор был сделан в пользу более сильного ­ Московского государства.

 

[1] Кузеев Р.Г. Народы Среднего Поволжья и Южного Урала. Этногенетический взгляд на историю. М.,1992. С.88.

[2] Шутова Н.И. Удмурты XVI- первой половины XIX в. Ижевск, 1992. С.101.

[3] Там же. Рис.1.

[4] Кузеев Р.Г. Указ. Соч. С.88.

[5] Макаров Л.Д. Древнерусское население Прикамья в X-XV вв. Ижевск, 2001. С.35-38.

[6] Аминова Г. К методике составления административной карты Казанского ханства // Казанское ханство: актуальные проблемы исследования. Казань, 2002.

[7] Tartarica Атлас. Казань-Москва-Санкт-Петербург, 2005. С.272-273.

[8] Кузеев Р.Г. Историческая этнография башкирского народа. Уфа, 1978. С.134; Исхаков Д.М. Из этнической истории татар восточных районов Татарской АССР до начала XX века // К вопросу этнической истории татарского народа. Казань, 1985. С.53.

[9] Кузеев Р.Г.Историческая этнография…. С.151.

[10] Там же. С.149.

[11] Трепавлов В.В. История Ногайской Орды. М.,2002. С.469.

[12] Исхаков Д.М. Указ. соч. С.54-55.

[13] Бурханов А.А. Археология Казанского ханства: история изучения, итоги последних исследований и перспективы. Казань, 2002; Он же. Памятники Иске-Казанского комплекса: к проблеме изучения и сохранения историко-культурного и природного наследия и роли географического положения и природно-экологических особенностей в заповедных зонах. Казань, 2002.

[14] Трепавлов В.В. Указ. Соч. С.469.

[15] Там же. С.469. Примеч.11.

[16] Исхаков Д.М. Указ. соч. С.45.

[17] Кузеев Р.Г. Происхождение башкирского народа. М.,1974. С.318.

* Пока, по имеющимся археологическим данным, на место ханской ставки могут претендовать Уфимское (Чортово) городище на территории санатория «Зеленая роща» или Кара-Абызское городище под г.Благовещенском, на которых известны материалы XV-XVI вв.

[18] Трепавлов В.В. Указ. соч. С.205-207.

[19] См. предание «Конец владычества ногайских ханов» // Башкирское народное творчество. Т.2. Предания и легенды. Уфа, 1987. С.190.

[20] Башкирские родословные. Выпуск первый: Издание на русском языке. Сост. Р.М.Булгаков, М.Х.Надергулов. Уфа, 2003. С.265-566.

[21] Там же. С.268.

[22] Там же. С.59.

[23] Там же. С.57, 266.

[24] Рычков П.И. Топография Оренбургской губернии. Уфа, 1999. С.263.