Попытки добиться взаимного признания интересов США в Японии и СССР в Маньчжурии

В июле 1945 г., когда И.В.Сталин ознакомился с проектом Общего приказа N 1 Главнокомандующего Союзными Войсками на Дальнем Востоке генерала Дугласа Макартура о принятии капитуляции японских войск, он предложил, чтобы в зону советской оккупации были включены не только северная часть Кореи и Маньчжурия, но также Курильские острова и японский остров Хоккайдо. Но пожелания Москвы были учтены только в отношении Курил. Собственно японская территория целиком вошла в американскую зону. Вашингтон принял на себя ответственность за предупреждение угрозы со стороны Японии в будущем. Но он сделал и заявку на превращение архипелага в зону особых интересов США, подобную той, которую Советский Союз создавал для себя в Восточной Европе.

В 1945-1947 гг. штаб оккупационных войск под руководством Д.Макартура инициировал демократические реформы в Японии. Была демонтирована репрессивная машина, заложены основы парламентской демократии, ограничена база военного производства. В 1946 г. была принята новая конституция, закрепившая отказ Японии от войны как средства решения международных споров. Это повлекло за собой либерализацию политической жизни. В обществе усилились нейтралистские настроения. Подобно тому, как это случилось в Европе, выросло влияние левых партий. На этой волне весной 1947 г. к власти в стране впервые в японской истории пришло коалиционное правительство во главе с социалистом Тэцу Катаяма.

Подобные изменения соответствовали стабилизации ситуации на Дальнем Востоке, так как они снижали вероятность восстановления в Японии тоталитарного режима. Политические преобразования в стране отчасти отвечали и интересам СССР, для которого существование сильной и традиционно антироссийской Японии представляло серьезную угрозу. Но Советский Союз опасался превращения Японии в базу американского присутствия и не отказывался от надежд на нейтрализацию Японии и удаление из нее американских войск.

При таком повороте событий США в силу географической удаленности не могли бы эффективно реагировать на изменения ситуации в АТР, и СССР, благодаря своей близости и военным возможностям, мог превратиться в регионального гегемона. Поэтому американская администрация была заинтересована в закреплении своего присутствия на Дальнем Востоке. Поскольку для США основным средством проецирования мощи в регионе были военно-морские силы, внимание американской стороны было сосредоточено на островной и прибрежной зонах. В этом смысле контроль над Японией, как в первой половине ХХ в. - обладание Филиппинами, давал Соединенным Штатам преимущество, которое компенсировало их геополитическую слабость как страны не-азиатской.

Понятна нервозность, с которой Вашингтон реагировал на усиление позиций японских социалистов, в чьей программе содержалась идея «невооруженного нейтралитета». Рост левых настроений приписывался влиянию советского коммунизма, хотя успех социалистов был связан с антивоенными настроениями, естественными для побежденной страны. Важно понять и природу этого пацифизма, имея в виду замечание Р.Скалапино, применительно к ситуации конца 40-х годов написавшего: «Повсеместный подъем национализма во множестве форм - наиболее зримая черта Японии в течение третьего и завершающего периода ее оккупации... Нейтрализм или неприсоединение были выражением национализма во внешней политике»⁷.

Интересной представляется параллель с Европой. Ситуация в Восточной Азии, даже в тех случаях, когда смены ее фаз более или менее соответствуют общей последовательности европейских событий, обладает большой автономностью и развивается в собственном временном измерении. Как говорилось, рост влияния левых сил в Японии - вариант европейской тенденции. Но его пик (весна-лето 1947 г.) пришелся на время, когда во Франции и Италии левые были уже исключены из правительств. В Европе это было сделано в политическом смысле не корректно. Хотя коммунисты были отстранены от власти после того, как на выборах победили консерваторы, на сам исход голосования повлияли обещания США предоставить европейским странам экономическую помощь по «плану Маршалла» в случае формирования в них устойчивых антилевых режимов.

Так или иначе, стабилизация ситуации в Западной Европе на консервативной основе была достигнута при использовании экономических методов. Не удивительно, что с влиянием левых в Японии Д.Макартур тоже стал бороться, сочетая административные ограничения против коммунистов и левых вообще с оказанием Японии экономической помощи⁸. Одновременно (летом 1947 г.) им был поставлен вопрос о прекращении режима оккупации, заключении мирного договора и передаче в руки японского правительства всей полноты власти. Был подготовлен проект мирного договора, с которым были ознакомлены союзники - СССР, Британия и Китай. Однако возникли неразрешимые противоречия по вопросу о процедуре голосования. США настаивали на принятии решений простым большинством, а СССР и Китай добивались предоставления каждой из великих держав права вето⁹.

Как отмечает в мемуарах Джордж Кеннан, занимавший пост начальника Управления внешнеполитического планирования, в конце 40-х годов в США стали с тревогой думать о том, что после вывода американских войск слабая Япония может попасть под влияние СССР, если экономическая ситуация в стране будет удручающей. В 1948 г. Дж.Кеннан совершил поездку в Токио, по возвращении из которой выступил за свертывание реформ и разработку мер для сохранения военного присутствия США на Японских островах после прекращения оккупации¹⁰. Речь шла о создании американских баз и о возможности в разумных пределах допустить перевооружение Японии. До завершения этой работы вопрос о мирном договоре предлагалось отложить¹¹.

Разногласия между СССР и США в японском вопросе к тому времени были очевидны. Еще с первых послевоенных лет оказалось, что все вопросы управления оккупированной Японией решались штабом американских войск независимо от союзников. Дальневосточная комиссия, состоявшая из 11 членов и заседавшая в Вашингтоне, могла давать советы Главнокомандующему, но не имела права ему приказывать. Правда, в Токио находился Союзный Совет для Японии в составе США, СССР, Британии и Китая. Но его решения принимались консенсусом, и именно поэтому работа Совета была хронически парализована, чем пользовался Д.Макартур, действуя полностью самостоятельно.

Положение в Японии беспокоило И.В.Сталина меньше, чем ситуация в Маньчжурии. США не признавали независимости Маньчжоу-го. Вашингтон поддерживал Чан Кайши, который не был в состоянии контролировать Маньчжурию, но и не признавал ее отпадение от Китая. Хотя это новообразование, по сути дела, оккупированное Японией, числилось независимой государственной единицей (командующий дислоцированными на ее территории японскими вооруженными силами считался послом Токио при дворе императора Пу И), извне оно могло восприниматься японским владением. Советский Союз, согласно советско-японскому Пакту о нейтралитете 1941 г., признал Маньчжурию хотя и не частью Японской империи, но и не частью Китая, а также особые интересы Японии в Маньчжоу-го, что на практике было близко к согласию считать это государство входящим в состав японских владений.

Поэтому вопрос о будущем Маньчжурии для советской стороны мог быть психологически созвучен вопросу о разделе Японской империи, а не вопросу о территориальном единстве Китая. Для И.В.Сталина было естественным видеть аналогию между восточными и западными землями поверженной Германии, с одной стороны, и островными и материковыми территориями побежденной Японской империи, с другой. Сообразно тому, если США и СССР развели свои интересы в Германии, поделив ее на две части, то отчего было бы не попробовать разграничить сферы влияния на «пост-японском» пространстве, «уступив» Соединенным Штатам острова и оставив за собой часть бывших японских материковых владений. Формально у И.В.Сталина были основания рассчитывать на понимание американской стороной особых интересов СССР в Маньчжурии, поскольку на Ялтинской конференции Ф.Д.Рузвельт в принципе признал право Москвы на сферы безопасности.

Предположение о стремлении И.В.Сталина считать право на преобладание в Маньчжурии аналогом присвоенного Соединенными Штатами права единолично распоряжаться в Японии косвенно подтверждается приводимыми американскими исследователями материалами записей его бесед с послом США в Москве Авереллом Гарриманом 24 и 25 октября 1945 г. В ходе этих встреч И.В.Сталин упоминал «изоляционизм» США, под которым подразумевалось стремление Д.Макартура уклониться от обсуждений рекомендаций советских представителей в Дальневосточной комиссии. Согласно версии А.Гарримана, И.В.Сталин намекал на готовность считать законной установленную Д.Макартуром в Японии практику односторонних действий при условии, что Соединенные Штаты примут как должное аналогичное поведение советских представителей в странах Восточной Европы и Маньчжурии¹².

Свободный доступ в Маньчжурию представлял собой огромную важность для советского руководства. Еще в 40-е годы американские эксперты дали этому свое объяснение. Командующий ВМС США в западной части Тихого океана адмирал Дж.Кук (Cooke) в меморандуме Объединенному комитету начальников штабов США в мае 1947 г. писал: «Если присутствие СССР в Приморье не будет подкреплено промышленной и сельскохозяйственной поддержкой Маньчжурии и стратегической опорой на незамерзающие порты Порт-Артура, Дайрена и Северной Кореи, а будет вынуждено по-прежнему зависеть от линии снабжения по Транссибирской магистрали, то позиции в Приморье будут оставаться источником слабости и уязвимости России, в особенности, до тех пор, пока американская военная мощь, военно-морские, военно-воздушные и сухопутные силы в западной части Тихого океана будут сохраняться на достаточном уровне»¹³.

Маньчжурия была опорной базой японской угрозы, без обладания которой Япония не могла бы рассчитывать на ведение полномасштабной войны на материке. Не удивительно, что Советский Союз уделял первоочередное внимание закреплению своих позиций в этом районе, сосредоточив внимание на заключении договора об отношениях с Китаем. В июле 1945 г. в Москве проходили советско-китайские переговоры о его подготовке. Соединенным Штатам было важно, чтобы Советский Союз подключился к боевым действиям против Японии на материке. Кроме того, США добивались согласия на вступление Китая в Совет Безопасности ООН в качестве постоянного члена. Сам Чан Кайши стремился заручиться признанием со стороны СССР территориальной целостности Китая, то есть его прав на Маньчжурию и на Синьцзян, где власть китайского центрального правительства была почти номинальной, а значительная часть территории этого района, населенного тюркскими народами, была с октября 1944 г. охвачена восстанием, руководители которого не скрывали намерения создать независимую от Китая Восточно-Туркестанскую республику. Имелись сведения, что СССР негласно оказывал поддержку синьцзянским мусульманам¹⁴.

Советский Союз не соглашался начать войну против Японии до того, как договор с Китаем определит гарантии его интересов в Маньчжурии. 10 августа 1945 г. советско-китайский договор был заключен. СССР установил дипломатические отношения с правительством Чан Кайши и признал принадлежность Синьцзяна и Маньчжурии Китаю. В результате обмена нотами, который был совершен после подписания договора, китайская сторона обязалась признать независимость Внешней Монголии (которая по советско-китайскому договору 1925 г. формально считалась частью Китая) в случае, если на референдуме монгольское население выскажется за независимость. Советский Союз не только восстановил свои права на эксплуатацию КВЖД, которую в 30-е годы он «продал» Японии, но и обрел контроль над Южно-Маньчжурской железной дорогой, получив тем самым в свои руки сухопутную трассу от собственной территории до стратегически важных портов на Восточно-Китайском море. Обе дороги были объединены в одну, которая стала называться Китайско-Чанчуньской и была передана под управление советско-китайской компании. СССР получил права долгосрочной аренды баз в Порт-Артуре и Дайрене.

В советско-китайском договоре 1945 г. вопрос о ситуации в Китае и об отношениях СССР с китайскими коммунистами, которые контролировали обширные территории страны и не подчинялись Чан Кайши, был обойден. Но по логике договора СССР не должен был препятствовать стремлению правительства Чан Кайши установить контроль над Маньчжурией после ее освобождения от власти Японии. Однако Чан Кайши не располагал возможностями распространить свою власть на Маньчжурию ввиду нехватки личного состава его армий и возможностей для их быстрой переброски на север. Зато китайские коммунисты базировались в районах, приближенных к Маньчжурии и могли легко установить в ней свою власть после изгнания японской администрации, если бы это им позволило советское командование.

Присутствие коммунистов в Маньчжурии было средством давления И.В.Сталина на Чан Кайши. СССР угрожал вывести войска из Маньчжурии, что означало бы установление там власти коммунистов. Советская сторона добивалась гарантий своего экономического преобладания в северо-восточных провинциях. В ноябре 1945 и январе 1946 г. правительству Чан Кайши были сделаны предложения об установлении системы смешанного советско-китайского владения предприятиями ведущих промышленных производств Маньчжурии¹⁵.

«Мирное наступление» И.В.Сталина на Чан Кайши встревожило США. Соединенные Штаты в тот период еще не стремились к преобладанию на материке, но они выступали за принцип «открытых дверей» во всем Китае, включая Маньчжурию. Советский Союз опасался, что не сможет конкурировать с западными странами, и возражал против «открытия» Маньчжурии. Вслух эти опасения не высказывались, а нежелание допустить западные державы в Маньчжурию прикрывалось идеологической пропагандой, которая создавала у Запада представление о стремлении СССР экспортировать коммунизм в Азию, тогда как на самом деле речь, скорее всего, шла об обычном соперничестве¹⁶. Поскольку американская сторона считала, что принятие советских предложений будет означать превращение Маньчжурии в зону безраздельного влияния СССР, в феврале 1946 г. США направили официальные протесты правительствам СССР и Китая в связи с советско-китайскими переговорами об «исключении экономических интересов других держав в Маньчжурии».

В марте 1946 г. Чан Кайши отклонил советские предложения. Высказывалось мнение о том, что давление Москвы «делало Чан Кайши все менее сговорчивым и более уверенным в необходимости опереться на американскую помощь»¹⁷. Однако, возможно, к этому времени китайское правительство просто уже считало себя достаточно подготовленным к вооруженному противостоянию с коммунистами в случае ухода СССР из Маньчжурии. Советский Союз после отказа Чан Кайши приступил к выводу войск, место которых стали занимать отряды китайских коммунистов. Подписанное 10 января 1946 г. соглашение о прекращении огня между Чан Кайши и КПК было нарушено. Между правительственными войсками и коммунистами возобновились столкновения. Хотя силы Чан Кайши в течении весны 1946 г. установили контроль над главными городами и железными дорогами Маньчжурии, их опорные пункты были фактически блокированы коммунистами, преобладавшими в сельских районах.