Р. Никсон: советско-американские отношения в 70-х годах 283

пессимизм в отношении экономического положения как самих США, так и всего западного мира. Серьезные потрясения во внутриполитической жизни США, связанные с дезинтеграцией администрации Никсона в результате „уотергейтского" скандала, завершились 8 августа 1974 года первой в исто­рии США отставкой президента, оказавшегося перед реальной угрозой принудительного отстранения его конгрессом от власти путем импичмента. Также впервые в истории страны государственное руководство оказалось в руках неизбранного народом президента (Форда) и неизбранного вице-пре­зидента (Нельсона Рокфеллера).

Все эти события вызвали обострение внутриполитических процессов в США, особенно таких их аспектов, как осложнение отношений между законодательной (конгресс) и исполнительной (Белый дом) властями, ужесточение межпартийной борьбы, кризис доверия среди широких слоев населения к институтам политической власти и т. д.

В области внешней политики США - в том числе и при новой админи­страции Форда - продолжали курс на укрепление своих позиций в мире, рассматривая в качестве приоритетов американской дипломатии активиза­цию „атлантического партнерства" с союзниками (включая и Японию) в политической и экономико-энергетической областях, дальнейшее развитие отношений в рамках „глобального треугольника" с „оппонентами" - СССР и Китаем. Оставалось на протяжении года активным и восточноевропейское направление в дипломатии США, хотя принятие конгрессом в декабре дискриминационного в отношении большинства стран Восточной Европы торгового законодательства явно осложнило проведение администрацией этого курса.

Правительство США усилило внимание к азиатскому направлению своей политки. Оно стремилось, в частности, поддерживать необходимый уровень в американо-китайских отношениях, укрепить военно-политическое сотруд­ничество с Японией, сохранить, пусть даже шаткий, баланс сил в Индокитае. Усилился интерес США к укреплению своих военно-стратегических позиций на акваториях Тихого и Индийского океанов, в зоне Персидского залива путем создания новых военных баз.

В 1974 году происходило дальнейшее, хотя и неравномерное развитие советско-американских отношений. Были достигнуты новые позитивные сдвиги в двусторонних контактах и переговорах, направленных на решение важных международных проблем, равно как и в ряде конкретных областей взаимовыгодного сотрудничества. Третья советско-американская встреча на высшем уровне в Москве и рабочая встреча Брежнева с новым амери­канским президентом Фордом в районе Владивостока подтвердили намере­ние сторон вести и дальше дело к сохранению разрядки и предотвращению угрозы ракетно-ядерного конфликта.

Вместе с тем ряд факторов внутриполитического порядка тормозил развитие советско-американских отношений (отражением этого явилось, в частности, принятие конгрессом дискриминационного законодательства в отношении торговли с СССР). Подрыв власти Белого дома из-за „уотергейта"; усиление вмешательства конгресса в конкретное проведение внешней политики; нежелание президента Форда идти на решительные шаги, которые могли бы осложнить его положение в условиях приближа­ющихся президентских выборов в США; усиление организационной сплочен­ности и активности антисоветских сил в стране; ослабление позиций и влияния госсекретаря Киссинджера - эти и другие факторы породили

СУГУБО
284 ДОВЕРИТЕЛЬНО

определенную непоследовательность и колебания сперва у администрации Никсона, а затем Форда в том, что касается решения конкретных вопросов отношений США с СССР. Это не могло не сказаться на темпах и глубине дальнейшего развития отношений сотрудничества, хотя Белый дом сохранял заинтересованность в продолжении курса на разрядку.

Не помогала делу улучшения отношений и упрямая доктринерская пози­ция советского руководства в области прав человека, и особенно в отноше­нии эмиграции, что позволило нашим противникам превратить конгресс США в главный оплот антисоветских настроений.

В области разоружения внимание и в администрации Никсона, и в администрации Форда практически было сосредоточено в 1974 году в основ­ном на проблеме ограничения стратегических наступательных вооружений, причем все переговоры по существу этой проблемы вел от имени Белого дома непосредственно сам Киссинджер. Каких-либо инициатив в других вопросах разоружения США не предпринимали и большого интереса к их обсуждению не проявляли.

Ближний Восток оставался районом повышенной дипломатической активности США и личной вовлеченности госсекретаря Киссинджера. В своем подходе к главной проблеме - мирному урегулированию - США вели дело к такому политическому решению арабо-израильского конфликта, который представлял бы собой процесс выработки последовательно отдель­ных договоренностей между сторонами в конфликте в ходе многоплановых переговоров при активном и практически единоличном посредничестве США. Американская сторона встала на путь фактического отказа от совместных советско-американских действий в вопросах урегулирования в рамках Женевской мирной конференции. Все это вызывало сильное недо­вольство в Москве и служило постоянным раздражителем в советско-амери­канских отношениях, хотя немалая доля вины лежала на самой Москве, которая упорно продолжала свою малопродуктивную политику - отказы­валась восстановить дипломатические отношения с Израилем и иметь какие-либо прямые контакты с ним, настаивая при этом на нереальном единовременном решении всего конфликта.

Новый 1974 год начался с принятия новой военно-стратегической концепции США, которая получила название доктрины „ограниченной" ядерной войны и предусматривала перенацеливание американских стратегических систем с гражданских на военные объекты в СССР. Советское командование встретило это решение с озабоченностью: речь ведь шла не о гуманном подходе к судьбам гражданского населения, а о контрсиловом ударе по военным целям другой стороны, который имел смысл лишь в качестве первого - обезоруживающего - удара. Ведь можно планировать удары по ракетам и бомбардировщикам другой стороны, пока они не запущены на цели; наносить же ответный удар по пустым шахтам и аэродромам вряд ли целесообразно. Короче, речь, по существу, шла не только о легализации стратегической ядерной войны, но и фактически об усилении ядерной угрозы в отношении СССР в условиях мирного времени.

Все это противоречило и недавнему соглашению с СССР о предотвра­щении ядерной войны. Именно так была воспринята советскими полити­ческими и военными кругами новая доктрина, хотя министр обороны Шлесинджер и утверждал, что это перенацеливание не ставит целью полу­чение возможности „первого удара".

Р.НИКСОН:
СОВЕТСКО-АМЕРИКАНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В 70-х ГОДАХ 285

Само обсуждение проблемы „стратегического ядерного обмена" было затеяно Пентагоном в то время, когда начались переговоры по ОСВ-2 и подготовка к третьей встрече на высшем уровне в Москве. Все это могло быть расценено нами лишь как стремление „охладить" разрядку и показать, что США не торопятся идти на дальнейшее ограничение ядерных вооружений и улучшение советско-американских отношений.

Фактически Пентагон и связанные с ним круги, особенно сенатор Джексон, блокировали возможность новой договоренности при очередной встрече в верхах. Как признал Никсон в своих мемуарах, проект Пентагона, представленный ему министром Шлесинджером накануне его визита в Москву в июне месяце, „сводился к бескомпромиссной жесткой линии против любого соглашения об ОСВ, которое не обеспечивало бы подавляющего американского превосходства. Это советская сторона отвергла бы с порога".

Это не мешало Никсону, однако, поддерживать программу модерниза­ции ядерных сил США.

Форд и Киссинджер намекают; Никсон может уйти. Но подготовка его нового визита в СССР продолжается

В середине января я пригласил вице-президента Форда на ужин в посольство. В ходе беседы он признал, что положение Никсона весьма сложное. Намекая на возможность вынужденного ухода Никсона раньше срока из Белого дома, Форд заметил, что „если судьбой ему уготовано место президента", то госсекретарем у него будет Киссинджер. В целом было видно, что Киссинджер будет пользоваться при нем еще большим влиянием, чем даже при Никсоне.

Этот намек на возможность ухода Никсона привлек мое внимание, поскольку, ближайшее окружение президента, включая Киссинджера, в течение всего 1973 года упорно повторяло вслед за самим Никсоном, что он не уйдет со своего поста из-за „уотергейта". Значит, в последнее время появились новые тревожные элементы, поскольку о вероятности такого поворота событий я услышал уже и от Киссинджера.

Когда мы встретились в конце января, он признал, что положение очень серьезное. Киссинджер впервые не исключил возможность отставки президента и появления - еще к концу текущего года - в Белом доме нового главы государства - Форда. Он сказал, что с точки зрения внешней политики не предвидит серьезных изменений в курсе правительства США, особенно в отношении СССР. Госсекретарь убедился в этом после нескольких личных бесед с Фордом. Последний доверительно сказал ему, что хотел бы, чтобы Киссинджер породолжал бы в этом случае занимать пост госсекретаря.

31 января Никсон направил конгрессу США традиционное послание „О положении страны". Он, в частности, указал на благоприятные изменения международной обстановки за последние годы. „Мы будем развивать отно­шения с Советским Союзом, - заявил он, - в атмосфере разрядки напряжен­ности, атмосфере, сложившейся два года назад в Москве и закрепленной визитом Генерального секретаря Брежнева в Вашингтон в прошлом году".

Когда мы с Киссинджером начали обсуждать подготовку нового визита Никсона в СССР, то он сказал, ссылаясь на мнение президента, что времени, остающегося до предстоящей встречи на высшем уровне, недостаточно для

СУГУБО
286 ДОВЕРИТЕЛЬНО

подготовки постоянного соглашения по ограничению стратегических наступательных вооружений. В то же время Никсон считал, что вопрос о договоренности по таким видам вооружений должен быть главным на саммите в Москве. Поэтому президент предлагал договориться о подготовке более ограниченного соглашения, которое продлевало бы на несколько лет срок действия Временного соглашения от 26 мая 1972 года и дополни­тельно предусматривало бы ограничения на ракеты с разделяющимися головными частями, и одновременно продолжать работу над постоянным соглашением. Киссинджер привел некоторые цифровые прикидки в связи с этими предложениями.

Мне соображения Никсона в принципе показались достаточно разум­ными, и я обещал доложить о них в Москву, сопроводив позитивной рекомендацией.

В результате обмена мнениями между Никсоном и Брежневым по кон­фиденциальному каналу было решено, что Киссинджер, как и в прошлом, приедет в Москву для подготовки нового визита президента.

20 марта за неделю до вылета в Москву Киссинджер поделился со мной соображениями относительно возможной повестки дня предстоящих переговоров с Брежневым и Громыко, затем доверительно изложил суть одобренного Никсоном американского подхода к решению текущих проблем.

Надо сказать, что Киссинджер во время своих поездок в Москву широко пользовался - и не без успеха - таким приемом: через меня рн - как бы неофициально - заранее излагал основные (но не все, конечно) позиции США, что давало время для предварительного изучения их в Москве. Он хорошо знал, что ни Громыко, ни Брежнев никогда сразу не ответят на его любые новые предложения (ибо они должны обсуждаться сперва на Полит­бюро). В результате неизбежно затягивались бы переговоры, что было нежелательно ввиду краткосрочности его поездок в Москву. Уведомив же нас заранее, он как бы сам задавал основу для обсуждения, которая к моменту его приезда уже прорабатывалась советским руководством. По­этому Брежнев и Громыко могли сразу же включаться в переговоры с ним по существу вопроса без потери времени.

Совсем другого метода придерживался Громыко. Он никогда заранее не раскрывал своих позиций вплоть до начала переговоров (он стра­дал своего рода манией секретности на этот счет). Всегда настраивал­ся на обстоятельный диалог, не проявляя особой поспешности. Он не любил заниматься „челночной дипломатией", приверженцем которой был госсекретарь, обычно „легкий на подъем". К тому же Киссинджер, имея большие полномочия от Никсона, действовал гибче и оперативнее, т. е. в тактическом плане он порой переигрывал Громыко. Правда, помимо различия в характере, тут играл свою роль и тот факт, что Киссинджер согласовывал свои ходы только с одним человеком -президентом Никсоном. Громыко же должен был согласовывать вопросы со всем составом Политбюро, ибо Брежнев не брал на себя ответственность единолично решать проблемы, касающиеся отношений с США.

В развитие нашего разговора Киссинджер передал мне на следующий день подробное письмо Никсона Брежневу. (Письмо было написано явно по инициативе самого госсекретаря, ибо он хотел обстоятельно подгото­вить свои переговоры в Москве.)