Бескомпромиссная борьба за веру

Удивляюсь, что вы от призвавшего вас благодатью Христовою так скоро переходите к иному благовествованию,

Которое впрочем не иное, а только есть люди, смущающие вас и желающие превратить благовествование Христово.

Но если бы даже мы или Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема.

Как прежде мы сказали, так и теперь еще говорю: кто благовествует вам не то, что вы приняли, да будет анафема.

Галатам 1:6-9

Церковь Метрополитен Табернакл входила в Союз баптистов Англии. По общепринятому у баптистов правилу, Союз не имел власти над поместными церквями, но служил лишь средством общения, информации и миссионерского сотрудничества. Но с другой стороны, — вопреки баптистскому обычаю, — он не имел никаких принципов вероисповедания, и единственным требованием было признавать крещение по вере через погружение за единственно истинное христианское крещение. При этом предполагалось, что все баптистские церкви были достаточно хорошо наставлены в евангельском вероучении, что и соответствовало действительности на протяжении долгого времени.

Сперджен оказывал Союзу большую поддержку. С тех пор, как Сперджен прибыл в Лондон, престиж Союза вырос как никогда ранее из-за того факта, что он был баптистом. Благодаря его влиянию, посещаемость ежегодных общесоюзных конференций выросла неимоверно, значительно укрепилось и финансовое положение Союза. Сперджен также основал Лондонскую баптистскую ассоциацию и много сделал для созидания новых баптистских церквей, особенно благодаря труду своих студентов.

В начале 1860-х годов Сперджен предвидел большие перспективы для баптистов в Англии. Он считал, что при том усердии и необыкновенных благословениях, которые они тогда переживали, их количество в течение десяти лет должно удвоиться. Он даже предполагал, что с течением времени баптисты станут самой крупной деноминацией в стране.

На тот период особенную ревность проявляли не только баптисты, но и многие другие христиане. Пробуждение, начавшееся в 1859 году, было ознаменовано усиленной евангелизационной деятельностью и в других течениях. Везде наблюдалось повышение активности христиан, и многие грешники обращались к Богу.

Перспективы были действительно светлыми, и дальнейший успех был бы гарантирован, если бы дела и дальше шли так же хорошо. Но в это же время вступили в действие силы, враждебные христианству. Эти силы нанесли значительный ущерб делу Евангелия.

Прежде всего, они исходили от опубликованной в 1859 году книги Дарвина "Происхождение видов". Эта книга учила, что жизнь произошла не через акт Божьего творения, но по воле слепого случая, посягая таким образом на саму идею существования Бога.

Кроме того, основы христианской веры подрывались новым учением, которое называлось "Высшая критика Библии". Оно представляло собой попытку пересмотреть происхождение книг Библии, в том числе их датировку и авторство. В свою очередь, это вело к отрицанию библейских чудес и низводило богодухновенную Книгу на уровень обычного человеческого произведения.

Эти новые взгляды на Библию стали преподавать во многих высших учебных заведениях. Более того, начиная с 1860-х годов, новое учение стало распространяться в некоторых богословских школах, и уже в 1870-х оно зазвучало на некоторых церковных кафедрах. Нашлись люди, которые сочли за геройство отвержение веры своих отцов и тех взглядов, которые они теперь считали не более, чем древними мифами. Они назвали свое учение "Новым богословием" или "Новым мышлением" и заявили, что их задача — освободить людей от рабства и вывести на свободу.

В 1880-е годы немалая часть Англии была взбудоражена этими переменами в христианских понятиях. Новые идеи распространялись в светской и религиозной прессе, появилось также несколько книг в их защиту. Теорию эволюции подхватили многие весьма влиятельные люди, в том числе и некоторые служители церкви, которые заодно восприняли и идеи "Высшей критики Библии". Это отступление от основ христианской веры наблюдалось во всех деноминациях, и до некоторой степени им были увлечены также члены Союза баптистов.

Сперджен по этому вопросу сразу же занял непримиримую позицию. С самого начала своего служения ему не раз приходилось встречаться с отдельными случаями проявления неверия, и он поднимал против него свой голос. Но на этот раз дело обстояло намного хуже, поэтому, несмотря на частые недомогания, он решил занять твердую позицию в защиту Писаний и всеми силами бороться с распространением "нового богословия".

Несколько человек из разных концов Англии написали Сперджену письма, рассказывающие о случаях отступления от веры среди баптистских служителей в их местности. А секретарь Союза баптистов д-р Бут в личном разговоре и письменно назвал имена и высказывания некоторых баптистских служителей, которые перестали придерживаться основ веры. Бут советовался со Спердженом насчет того, как лучше справиться с данной ситуацией.

Отвечая на вопрос Бута, а также общаясь с другими официальными лицами Союза, Сперджен заявил, что Союз должен предельно ясно изложить свою позицию по данному вопросу. Он убеждал, что необходимо принять вероучение, — то есть ясно сформулированные евангельские принципы, — и их принятие должно стать основанием для продолжения пребывания в Союзе церкви или отдельной личности.

Сперджен предпринимал весьма энергичные усилия, чтобы призвать Союз к решительным действиям, как видно из многих его высказываний. Например, он говорил о своих "личных убедительных разговорах с официальными лицами, а также воззваниях к Союзу в целом". "Я не раз говорил по этому поводу с секретарем, — писал Сперджен, — и он в любое время может подтвердить это". По его словам, он также обсуждал эту проблему с помощником Бута, Бейнсом, говоря, что: "Всякий раз они выслушивали мои жалобы, пока, как мне кажется, им это не надоело. Кроме того, я вел интенсивную переписку с Вильямсом и д-ром Александром Маклареном".

Однако предложение Сперджена о том, чтобы Союз принял вероисповедные принципы, было отвергнуто. На общесоюзной конференции большинство делегатов проголосовали против принятия вероучения на том основании, что баптисты всегда верили в свободу для каждого человека выражать свои убеждения по-своему, и если кто придерживается учения о крещении через погружение, то этого вполне достаточно, чтобы быть баптистом.

Остро осознавая опасность быстрого распространения неверия и понимая, что от Союза баптистов ожидать нечего, Сперджен решил действовать самостоятельно. Он опубликовал в своем журнале статью под заглавием "Упадок", которая начиналась так:

Ни один человек, любящий Евангелие, не может скрыть от себя тот факт, что мы живем в злые дни, и, по нашему твердому убеждению, во многих церквях дела идут не просто намного хуже, чем может показаться с первого взгляда, но стремительно идут к упадку. Вы только прочитайте газеты, публикующие взгляды "школы свободомыслия", и спросите сами себя, куда еще дальше могут они идти? От какого библейского учения они еще не успели отказаться? К какой евангельской истине не высказали свое презрение? Появилась новая религия, которая похожа на христианство не более, чем мел похож на сыр, и эта новая религия, неспособная заявить о себе честно, подсовывает себя под видом старой, но только слегка улучшенной веры, и под этой маской вторгается на кафедры, которые были изначально предназначены для проповеди Евангелия. Искупление пренебрегается, богодухновенность Писания высмеивается, Святой Дух низведен до уровня простого влияния, возмездие за грех принимается за сказку, а воскресение из мертвых — за миф, — и однако же, эти враги нашей веры хотят, чтобы мы называли их братьями и оставались с ними в одном Союзе!

Вслед за уклонением от вероучения, естественным образом наступает и упадок духовной жизни, что видно по внедрению сомнительных развлечений и по скуке на молитвенных собраниях… Разве можно назвать хорошим состояние тех церквей, которые проводят только одно молитвенное собрание в неделю, да и то похоже на скелет? Факт заключается в том, что многие не прочь бы объединить церковь с подмостками, картежную игру — с молитвой, танцы — со священнодействием… Когда уходит со сцены прежняя вера и идет на убыль ревность по делу Евангелия, тогда неудивительно, что люди ищут чего-то другого в мире удовольствий.

Далее Сперджен продолжал описывать в своей статье сущность этого отступления и духовное омертвение, поразившее многие церкви. Он выражал глубокую печаль по поводу такого состояния и затем затронул вопрос о том, должны ли христиане оставаться в общении с теми, кто отвергает слово Божье. То, что он тогда говорил, не менее важно и для нас в наши дни.

А теперь возникает серьезный вопрос о том, до какой степени возможно братание тех, кто пребывает в вере, однажды преданной святым, с теми, кто обратился к иному евангелию. Да, мы должны учитывать требования христианской любви и остерегаться разделения как великого зла, — но насколько оправдано наше пребывание в союзе с теми, кто отступает от истины? Ответить на этот вопрос так же трудно, как трудно сохранить баланс между нашими обязанностями. На данный момент долг верующих быть осторожными, чтобы не оказать поддержку и одобрение предателям Господа.

Одно дело — перешагнуть всякие границы деноминационных рамок истины ради, — и мы считаем, что все боящиеся Бога должны в этом более и более преуспевать. Но совершенно другое дело — взять курс на то, чтобы в ущерб истине поддерживать деноминационное благополучие и единство. Многие недальновидные люди проявляют благосклонность к заблуждению, если оно исходит от умного человека или брата с хорошими чертами характера.

Пусть каждый верующий отвечает за себя, но мы со своей стороны повесили на наши двери несколько новых замков и дали приказ надеть предохранительную цепочку, потому что под видом услужливых благожелателей, ищущих братского общения, могут прокрасться те, которые поставили целью ограбить нашего Господа.

Эта статья вызвала бурю споров среди баптистов Англии. Очень многие полностью соглашались со Спердженом и выражали ему свою искреннюю поддержку. Но многие выразили свое бурное несогласие, и таким образом, в каждой семье и церкви прокатилась волна горячих споров и обсуждений по поводу его высказываний. Вместе с тем и пресса — светская и религиозная — подхватила обсуждение этого вопроса, причем одни высказывались в поддержку позиции Сперджена, а другие резко его осуждали.

Эта статья Сперджена была напечатана в журнале Суорд энд трауэл в августе 1887 году, и в трех последующих номерах журнала он продолжил публикацию статей на эту тему. Сначала появилась статья "Ответ на всевозможную критику", затем — "Доводы в пользу нашего дела" и, наконец, "Несколько слов по спорному вопросу об упадке". В этих статьях он более полно изложил свою позицию, защищая себя от несправедливых обвинений противников, распространяющих о нем необоснованные слухи. При этом он не проявил ни малейшего злорадства в отношении разоблачаемых обвинителей, но выражал глубокое сожаление о том, что в стране распространяется столь опасное отступление.

Кроме того, за период времени, когда появились на свет данные статьи, Сперджен четко определил свою собственную позицию насчет того, должен ли он оказывать содействие тем, кто отвергает Господа, оставаясь с ними в союзе. Взвесив все до конца, он написал в заключительной части своей третьей статьи следующее:

Одно ясно для нас: мы не можем входить ни в какой союз, который включает в себя тех, кто придерживается учения, прямо противоположного по своей сути тому, что для нас столь дорого… С глубоким сожалением мы воздерживаемся от общения с теми, кого сердечно любим и уважаем, поскольку такое общение вовлекает нас в союз с людьми, не имеющими с нами единства в Господе.

В это же время он написал д-ру Буту следующее:

Дорогой друг, я извещаю тебя как секретаря Союза баптистов, что я вынужден выйти из Союза. Я делаю это с крайним сожалением, но у меня нет выбора. Причины изложены в ноябрьском номере "Суорд энд трауэл", и я прошу прощения за то, что повторяюсь в данном письме. Прошу тебя не присылать ко мне никого с предложением пересмотра моего решения. Я боюсь, что уже и так слишком долго думал, и с каждым часом во мне нарастает убеждение, что мое решение не является слишком поспешным.

Хочу только добавить, что меньше всего меня можно заподозрить в личной обиде или недоброжелательности. Я предпринял этот шаг только из самых серьезных идейных соображений, и ты знаешь, что я долго откладывал его, надеясь на перемены к лучшему.

Всем сердцем твой,

Ч.Г. Сперджен.

Так Сперджен предпринял этот исторический шаг. Он сделал это в октябре 1887 года, в возрасте пятидесяти трех лет.

Он не пытался вывести за собой из Союза других и не стал создавать новый Союз баптистов, на что многие надеялись. Он лишь желал, чтобы верующие сами пришли к определенному и сознательному решению, для чего, как он считал, в его статьях было дано достаточно информации, чтобы они могли знать, какое направление для себя избрать.

Церковь Табернакл немедленно выразила решительную поддержку действиям своего пастора и, в свою очередь, также вышла из состава Союза. Вслед за этим стали приходить многочисленные письма, в которых выражалась такая же решительная позиция и всецелое одобрение действий Сперджена.

Но было высказано и множество противоположных взглядов. Один человек, который был, возможно, самым щедрым жертвователем на сиротский Приют, Дом милосердия и Колледж, выразил в письме свое решительное несогласие со Спердженом и заявил о прекращении пожертвований. То же самое заявили и более мелкие жертвователи. Издатель журнала The Christian World (Христианский мир) выразил свою радость по поводу того, что оставил прежние убеждения. "Современное мышление, — писал он, — по словам Сперджена является "смертоносной коброй", а по-нашему, это высшее достижение нашего столетия. Оно отбрасывает в сторону многие доктрины, милые сердцу Сперджена, не только как ложные, но и как в высшей степени безнравственные. В "новом мышлении" не больше глупости, чем в вере в буквальное боговдохновение, и не больше идолопоклонничества, чем в замаскированном политеизме, каким на самом деле является вера в Троицу".

Критика в адрес Сперджена исходила также и от одного из главных баптистских деятелей Англии — д-ра Джона Клиффорда, президента Союза. Д-р Клиффорд был человеком очень эрудированным и весьма строгих правил, но он перестал верить в непогрешимость Писания и воспринял многие взгляды "высшей критики". Он был очень порядочным человеком, но поддался самообману, так как поверил в то, что "новое богословие" — это на самом деле старое евангельское учение, только в новой оболочке.

С этой точки зрения он не видел никаких оснований для предпринятого Спердженом шага. Он написал статью в популярной газете, где заявил, что Сперджену следует еще доказать, что не все баптистские пасторы остаются верными своим принципам, и выразил пожелание, чтобы Сперджен лучше тратил бы время и таланты на то, чтобы ободрять людей, а не на разделения и огорчения.

Разве поздно предложить мистеру Сперджену остановиться и подумать о том, что баптисты Великобритании и Ирландии могли бы заняться гораздо более достойным делом? Разве мало мы уже пожинаем роковой посев губительных подозрений, нарушенных обещаний, угроз для церквей и раненых, но верных работников, которые мы видим на каждом шагу?

О, я не могу без невыразимой боли смотреть на то, как этот знаменитый "ловец душ" вовлекает силы тысяч христиан в личные споры и раздоры вместо того, чтобы вдохновлять их, если бы он захотел, к тому, чтобы продолжать героические усилия по распространению Благой вести среди наших соотечественников!

Несмотря на попытку Клиффорда возложить ответственность за раздоры среди баптистов на Сперджена, руководство Союза понимало, что на очередном съезде надо будет так или иначе рассматривать и вопрос об отступлении от веры. И они предприняли соответственные шаги. Они решили, что когда этот вопрос встанет на повестку дня, их ответом будет то, что, поскольку Сперджен не назвал имена тех, кто, по его мнению, отпал от веры, его обвинения слишком шатки, чтобы их рассматривать на заседании съезда. Они решили, что до тех пор, пока Сперджен не предоставит свои доказательства, они не будут решать данный вопрос.

Но на самом деле Сперджен получил от секретаря Союза д-ра Бута несколько писем, в которых тот приводил имена и высказывания служителей, состоящих в Союзе, которые проповедовали "новое богословие". Серьезно затронутый этим обвинением в легкомысленных и беспочвенных высказываниях, Сперджен написал Буту следующее: "Я могу дать информацию, которую ты мне дал". Но Бут, оказавшийся человеком малодушным и непринципиальным, ответил: "Мои письма к тебе были не официальными, а личными. Чести ради, ты не имеешь права их использовать".

Итак, Сперджен умолчал о том, что написал ему Бут. Но когда об их переписке было упомянуто на съезде, Бут начал уклоняться от прямых ответов и дал понять, что никогда не говорил со Спердженом ни о "новом богословии", ни о его сторонниках, и что Сперджен никогда не жаловался ему на распространение неверия.

В ответ на увертки Бута, Сперджен сказал: "Я удивлен тем, что слышу от д-ра Бута, будто я никогда ему не жаловался. Но Бог знает все об этом деле, и Он меня оправдает". Некоторые сторонники "нового богословия" были очень рассержены на Сперджена и на то Евангелие, которое он проповедовал. Они предъявили ему обвинение в том, что он беспочвенно подозревает служителей в неверности Богу и кладет пятно позора на всех участников Союза баптистов. Это обвинение было подхвачено многими, и один из биографов Сперджена в 1933 году писал:

Сперджен так и не был оправдан. У многих осталось впечатление, что он выдвинул обвинения, которых не смог доказать, и когда у него потребовали отчета, он оставил Союз и сбежал. На самом же деле нет ничего более далекого от истины, ведь Сперджен мог показать письма д-ра Бута, и я убежден, что он должен был это сделать".

В апреле 1888 года был созван съезд. Для того, чтобы вместить все множество участников, съезд решили провести в большом помещении Конгрегациональной церкви д-ра Джозефа Паркера. На нем была предпринята попытка примирения, для чего предлагалось принятие резолюции, удовлетворяющей обе стороны. Эта резолюция, с одной стороны, выглядела, как ортодоксально-евангельская по своей сути, и в то же время не была враждебной "новому богословию". Проект резолюции был предложен Чарльзом Вильямом, который в защиту своей позиции выступал с сильными нападками на ортодоксальное евангельское учение. Его поддержал и Джеймс Сперджен, который считал, что резолюция послужит ко благу общему делу евангельских христиан.

Результатом этих усилий было то, что разногласие между двумя партиями в значительной степени затушевалось. Благодаря немалым стараниям д-ра Клиффорда, резолюция убедила многих поверить в то, что "новое богословие" есть не что иное, как старая евангельская истина, и что по поводу его "новой обертки" не стоит беспокоиться.

В результате при голосовании две тысячи делегатов проголосовали "за", и только каких-то семь человек — "против". При этом значительное число из этих двух тысяч голосовало за ортодоксальное евангельское учение и защищало позицию Сперджена. Однако результаты голосования были истолкованы как осуждение Сперджена и доказательство того, что подавляющее большинство баптистов Англии его отвергло.

В последующие месяцы "спор об упадке" все еще продолжался, хотя сам Сперджен занял определенную позицию и вышел из Союза. Некоторые выразили неприятие "нового богословия", другие же ожесточились против Сперджена и публиковали высказывания о его действиях в извращенном свете.

Д-р Бут написал ему в Ментон о своем желании посетить его вместе с докторами Маклареном, Калроссом и Клиффордом в надежде повлиять на него, чтобы он пересмотрел свой выход из Союза. Но Сперджен в ответе написал, что от их встречи не будет никакой пользы, поскольку в Союзе имеется проявление неверия, и они не делают ничего, чтобы от него избавиться. Но, как было добавлено в конце письма, он не против встретиться с ними по приезде в Англию.

В разгар "спора об упадке" Сперджен писал:

Господь знает, почему я предпринял такой шаг, и я оставляю это дело на Его божественный суд. Я высказал свое несогласие и в результате моего выхода потерял друзей и репутацию, а также потерпел серьезные материальные убытки и злобные обвинения. Больше я не в силах что-либо сделать. Наши дороги с этих пор разошлась слишком далеко.

Но никто не знает, каких страданий стоил мне этот шаг. Я не могу уступить истину Божью. Здесь дело не в личностях, а в принципах. И если люди придерживаются диаметрально противоположных мнений по жизненно важным вопросам, то никакими словами их уже не сольешь воедино.

Многие американцы, узнав об этом конфликте в Англии, тоже разделились в своих мнениях. Некоторые считали, что выход Сперджена из Союза был совершенно безоснователен, но многие признавали, что он поступил правильно. В ответе на письмо из Америки от 18 июня 1888 года, в котором был денежный чек на поддержку его работы, Сперджен писал:

Я был бы рад забыть обо всем этом и не писать в моем письме… Шлю сердечную благодарность за присланные деньги. Я получил ободрение как раз в тот момент, когда нуждался в ободрении. Обратите внимание на те бури, в которых я нахожусь в данный момент:

1. Конфликт с Союзом баптистов.

2. Моя жена очень сильно болела в течение семи недель, и все еще продолжает болеть.

3. Умерла моя дорогая мама.

4. Как раз в день ее похорон меня вконец замучил мой старый враг — подагра — и я прошел через крещение болью. Я еще не могу ходить и едва стою на ногах. Но все же я радуюсь в Господе. У нас в гостях побывало много американцев — очень хороших друзей. С сердечной любовью, Сперджен.

Распространение "нового богословия" заставило всех истинных христиан глубже изучить эту проблему и объединить усилия в борьбе с ней. В ходе такой борьбы Евангельский Альянс организовал большой слет, который состоялся вскоре после выхода Сперджена из Союза баптистов. В этот Альянс входили люди из разных деноминаций и по тому, с каким жаром они приветствовали появление Сперджена, можно судить об уважительном к нему отношении множества людей. Один из его наиболее верных друзей, Роберт Шиндлер, писал:

Мы никогда не забудем этот первый слет, созванный Альянсом в поддержку фундаментальных истин Евангелия, который состоялся в Экзетер Холле. Прием, оказанный Сперджену, выступившему с речью, был потрясающим по силе эмоций. Мы сидели на платформе в непосредственной близости от него и видели силу чувств, одолевающих его, и слезы, катящиеся по его щекам, когда он слушал речи выступающих. И хотя из его братьев-баптистов присутствовало лишь несколько человек, — не было недостатка в проявлении по отношению к нему симпатии, которая радовала и ободряла его сердце.

Конфликт имел очень тяжелые последствия для здоровья Сперджена. Он заболел еще до его начала, и в ходе конфликта с ним несколько раз случались приступы подагры. Кроме того, в эту пору у него началось заболевание почек, из-за которого он временами очень сильно страдал. И, ко всему прочему, как мы уже видели из его собственных слов, Сюзанна тоже была очень больна.

Эти обстоятельства были для него тем более трудными, что сам он не хотел вступать в конфликт. Он был бескомпромиссно тверд в отстаивании того, что считал Божьей истиной, но он также горячо любил своих братьев по вере, и расставание со многими хорошими друзьями из Союза баптистов было для него очень прискорбным. Он вел борьбу смело и решительно, но в то же время старался избежать всего того, что могло бы причинить ненужные раздоры. "Я прилагаю все усилия, — писал он, — чтобы мои слова не произвели даже малейшего несогласия, которое могло бы оскорбить наших друзей и породить раздор. Некоторые недобросовестные люди были бы рады такому раздору, но я думаю иначе, и потому стараюсь его избегать".

Разногласие возникло и среди студентов Пасторского колледжа. Около сотни служителей, учившихся в колледже, подписали "мягкий протест" против решения Сперджена допускать к обучению в колледже только тех, кто возьмет на себя определенные обязательства перед Ассамблеей Колледжа. Этот протест затем был вручен Сперджену, и в ответ он написал следующее: "Я не могу позволить, чтобы наша Ассамблея превратилась в сплошное дискуссионное заседание. Такой бессмысленный конфликт стоил бы мне не просто денег, но и жизни. Мое сердце и так уже разбито от этой борьбы, и пережитого горя с меня вполне достаточно".

Пользуясь властью президента Колледжа, он распустил существующую Ассамблею, и сформировал новую, действовавшую на основе ясно выраженных евангельских доктрин, записанных в форме вероучения. Четыреста тридцать два человека проголосовали за расформирование Ассамблеи, предложенное Спердженом, и шестьдесят четыре — против. Некоторые из проголосовавших против впоследствии ожесточились против Сперджена и прекратили с ним общение, назвав его "новым папой". Этим они еще больше усугубили его горе.

Бедственное положение, в котором оказался Союз баптистов, происходило отчасти из-за того, что, хотя почти все служители признавали присутствие в своих рядах людей неверующих, многие из них внушали себе, что от этого не будет слишком много вреда. Именно с этой позицией решительно не соглашался Сперджен, предвидя в будущем появление из-за этого мертвых и бесплодных церквей. В начале 1888 года он предоставил сравнительный отчет работы студентов своего Колледжа и служителей Союза баптистов. В течение прошедшего года 370 студентов колледжа крестили 4770 человек и приняли в члены церкви 3856. В это же время весь Союз баптистов, где было 1860 пасторов и 2764 церкви, приняли в члены только 1770 человек за год. В успехе своих студентов Сперджен видел доказательство благословения, сопровождавшего проповедь Евангелия, тогда как неверие лишило церкви силы и привело к тому упадку, о котором говорил Сперджен.

Многие считали, что данная Спердженом оценка пагубного влияния "нового богословия" была абсолютно неверной, но в последующие годы его правота была вполне доказана. Как он и предсказывал, отвергнувшие Писания церкви начали терять своих прихожан, люди перестали посещать молитвенные собрания, пока они совсем не отменились, все меньше и меньше было свидетельств о чудотворной, преображающей жизнь силе благодати Божьей, а иногда таких свидетельств не было вообще. По всей Англии можно было наблюдать, как помещения бывших церквей стали использоваться под магазины и гаражи, а некоторые молитвенные дома были вообще превращены в развалины.

Несмотря на разные объяснения такого печального упадка, их первопричиной оказался дефицит Евангелия на церковных кафедрах. И никакие его заменители не смогли привлечь людей в церковь. Там, где единственным основанием веры перестает быть Библия, — там нет истинного христианства, бессильна проповедь и там приходится наблюдать тот упадок, который Сперджен предсказывал еще сто лет назад.

Несостоятельность "нового богословия" — другими словами, модернизма — очень убедительно доказал Е. Дж. Пул-Коннор в своей книге Евангельское движение в Англии. Он передает разговор, происшедший между издателем агностического журнала и модернистским проповедником. Издатель говорит проповеднику, что, несмотря на разницу между ними, у них есть много общего. "Я не верю в Библию, — говорит агностик, — но и ты в нее не веришь. Я не верю в рассказ о сотворении, — и ты в него не веришь. Я не верю в божественность Христа, а также в Его воскресение и вознесение, — и ты во все это не веришь. Стало быть, я такой же христианин, как и ты, а ты такой же неверующий, как и я!"

Столь печальное явление, когда неверующие стали служителями церкви, явилось прямым результатом внедрения "нового богословия", и этим была ясно доказана правота Сперджена в том, что он прекратил всякое общение с его сторонниками.

Последние труды

В 1880 году группа американских проповедников посетила Англию с желанием послушать знаменитых проповедников этой страны.

В одно воскресное утро они посетили церковь Сити Темпл, где пастором был д-р Джозеф Паркер. На собрании присутствовало примерно две тысячи человек, и главное место во всем служении занимала видная фигура Паркера. У него был звучный голос, красноречивый язык и живые манеры. Он говорил библейски обоснованную проповедь, и люди ловили каждое его слово. Американцы вышли из собрания со словами: "Какой же прекрасный проповедник Джозеф Паркер!"

В тот же вечер они пошли послушать Сперджена в Метрополитен Табернакл. Это здание было намного крупнее, чем Сити Темпл, и вмещало народа больше чем в два раза. Голос Сперджена был намного более выразительным и волнующим, а его красноречие — заметно превосходнее. Однако вскоре они перестали замечать и великолепное здание, и огромное собрание, и замечательный голос. Они даже забыли о своем намерении сравнить обоих проповедников, и когда служение подошло к концу, они невольно стали говорить друг другу: "Какой же прекрасный наш Спаситель Иисус Христос!"

Действия Сперджена, предпринятые им во время "спора об упадке", стоили ему многих страданий.

После выхода из Союза баптистов и роспуска прежней Ассамблеи в Колледже, он чувствовал себя совершенно разбитым. В письме к своему брату, датированному 31 марта 1888 года, он писал:

Мой дорогой брат, я очень сильно заболел, попытавшись проповедовать в четверг. Из-за ужасной депрессии и удушья проповедь превратилась для меня в пытку. Я дважды принимал лекарства, но чувствовал себя наполовину мертвым.

Не сможешь ли ты приготовить проповедь на воскресный вечер, потому что я, наверное, не смогу проповедовать? Из-за зубной боли я стал раздражительным, из-за больной печени у меня головокружение, мое сердце находится в прискорбном состоянии. Надеюсь, что смогу выдержать предстоящую конференцию, хотя еще вчера я не смел на это надеяться. Мое самочувствие просто ужасно.

Мне еще надо успеть подготовить отчет для колледжа, а времени остается совсем в обрез…

С сердечной любовью,

твой благодарный брат

Чарльз.

Сперджена критиковали также и некоторые христианские издания. Мы приведем в качестве примера два американских журнала, которые были евангельскими, но придерживались мнения, что у Сперджена не было причины выходить из Союза. В одном из журналов говорилось:

Что касается тех обвинений, которые он выдвинул не против Союза, а против неких безымянных его членов, то все, что можно о них сказать, это "доказательства отсутствуют". Обвинять Союз за то, что среди сотен его участников какие-то полдюжины человек не вполне согласны с тем, что Сперджен (и мы вместе с ним) называет Евангелием нашего Господа, — все равно, что сжечь дом из-за того, что в его подвале завелась дюжина крыс.

Как мы знаем, Сперджен очень деликатно высказывался в адрес Александра Макларена и других евангельских проповедников, входящих в Союз, однако очень резко выступал против неверия как такового. Тем не менее одна из Нью-йоркских газет явно смешала то и другое. В ней говорилось:

Его выражения в адрес правления Союза пропитаны крайним чувством горечи. Проявление доброты и братолюбия с их стороны он называет "пушистыми подушечками, за которыми скрываются когти". Вряд ли прилично подобным языком говорить о таких людях, как Макларен и Агнус, а также Андерхилл и Ленделс, которые являются лидерами церкви Божьей.

Другие же, наоборот, высказывали прямо противоположные мнения. Они обвиняли Сперджена в том, что он был слишком мягок в данном споре и что надо было действовать более решительно. Они считали, что он должен был опубликовать имена людей, отступивших от веры, а также обличить тех, кто не решился противостать отступлению.

Он объяснил свое поведение в ответе на одно из писем, в котором одобрялся его выход из Союза.

Дорогие братья во Христе, я сердечно благодарю вас за слова ободрения, которые вы мне прислали. Такая решительная поддержка от таких братьев и в такое время весьма радует меня.

Я благодарен вам за то, что вы не составили неправильное суждение по поводу моих действий в отношении Союза баптистов Англии, из которого я вышел по моему твердому убеждению. Причиной моего поступка был не внезапный порыв чувств и не какое бы то ни было личное огорчение. Долгое время я выражал свой протест молча, но, в конце концов, был вынужден сделать публичное заявление. Я видел, как свидетельство о Христе в церквях переносится на задний план, я наблюдал, как в некоторых случаях проповедники далеко уходят от Слова Божьего, и скорбел, предвидя неизбежные последствия такого отступления от Евангелия. Я надеялся, что многие верные братья поймут всю опасность ситуации и предпримут все усилия, чтобы очистить Союз от наиболее откровенных отступников. Но вместо этого многие стали считать меня "возмущающим Израиля", другие же решили, что, несмотря на всю важность отстаивания истины, в первую очередь надо заботиться о сохранении единства Союза…

Я никому бы не пожелал испытать всю ту боль, через которую мне довелось пройти в этом конфликте, но я бы с радостью согласился претерпеть в десять тысяч раз больше, если бы знал, что "вера, однажды преданная святым", снова займет свое достойное место среди баптистских церквей Великобритании.

С самого начала спора я решил не касаться личностей, и хотя у меня было сильное искушение опубликовать все, что я знал, я предпочел молчание, и этим ослабил свою позицию в конфликте. Однако я готов лучше пострадать, чем допустить, чтобы борьба за веру низвелась до уровня выяснения личных отношений. Я не враг людей — я враг всякого учения, противоречащего Слову Божьему, и я никогда не буду разделять подобные взгляды.

Я не могу передать в письме всех своих чувств, а потому обращаюсь к Богу и умоляю Его благословить вас во Христе несравненно больше того, о чем мы просим или помышляем. С великой благодарностью и любовью, — Ч.Х. Сперджен.

P.S. Хотя я чувствую себя усталым, измученным и больным, мой девиз — "Утомлен, преследуя врагов"… В данный момент подвергается атаке богодухновенность Писания, — а ведь именно на этом вопросе зиждется или рушится всякая истинная вера. Да сохранит вас Господь от волн этого ужасного прилива, который захлестывает теперь нашу страну.

Это письмо ценно тем, что помогает не только лучше понять позицию Сперджена в споре, но также в некоторой мере раскрывает его физическое и духовное состояние. Он очень мало говорит об этом в своей "Автобиографии", и редко упоминает в проповедях, зато в данном письме мы встречаем такие выражения, как "чувствую себя усталым, измученным и больным", а также "боль, через которую мне довелось пройти в этом конфликте". Подобные высказывания встречаются и в других его письмах. Ему причиняли боль нападки некоторых сторонников "нового богословия", но еще худшую боль он чувствовал из-за того, что их взгляды находят все большее распространение.

Облегчение от горечи конфликта он находил в загруженности работой. Люди стали еще чаще приглашать его для служения в церквях Лондона и других мест, и он старался отвечать на их приглашения по максимуму. Хотя "спор об упадке" ни разу не был темой его проповедей, все же он часто предупреждал о вторжении неверия и убеждал твердо стоять за веру евангельскую.

Кроме того, он, как и обычно, был занят еженедельной подготовкой проповеди к печати, ежемесячной подготовкой журнала и другими писательскими трудами. В это время вышла его 2000-я проповедь, и церковь Табернакл устроила по этому поводу особое торжество, с большой радостью отмечая данную веху в его труде. А в приюте провели многолюдную встречу бывших и нынешних воспитанников, и дети заодно со взрослыми оказывали ему знаки своей любви. Вместо прежних жертвователей появились новые, и, несмотря на некоторые опасения со стороны Сперджена, каждую неделю прибывало 300 фунтов, необходимых для поддержания работы его учреждений. Вся эта деятельность и труды служили для Сперджена укрепляющим средством.

И все же тяжесть бремени оказалась для него слишком непосильной. В июле 1888 года он заболел и слег, и был так слаб, что не мог даже держать перо в своей руке. Через две недели он немного поправился и с новыми силами взялся за работу, но в ноябре слег опять. Для лечения своей болезни он хотел было немедленно отправиться в Ментон, но оказался слишком слабым для такого путешествия. Он писал в тот момент: "Я не могу поправиться, пока не попаду в другой климат, но я не могу попасть в другой климат, пока не поправлюсь". В декабре он почувствовал себя достаточно крепким для дороги и отправился лечиться на южном солнце.

Но на этот раз его пребывание в Ментоне было омрачено сильным падением с каменной лестницы. В эту пору своей жизни он был довольно грузным человеком. Его руки и ноги почти все время были опухшими, и он обычно пользовался тростью для ходьбы. В последнее воскресенье 1888 года он вместе с тремя друзьями решил спокойно прогуляться в близлежащей деревне. Спускаясь по лестнице, он оперся тростью на скользкую мраморную ступеньку, при этом трость соскользнула, и он упал на камень вниз головой. Его секретарь, Джозеф Харралд, рассказывает:

Поначалу ни он сам, ни его друзья не осознали, как сильно он расшибся. При падении он перекувыркнулся, при этом несколько монет выпали из кармана и попали в башмак, и выбил себе два зуба (от которых, по его словам, и сам был рад избавиться). Поднявшись на ноги, он, улыбаясь, сказал своим перепуганным друзьям, что это было "плановое зубное лечение с платой денег через башмак".

Но, несмотря на эту шутку, ему помогли вернуться в гостиницу и лечь в постель с сильной болью, и только тут он понял, что несчастный случай был действительно очень серьезным. В письме к церкви Табернакл он писал:

Я расшибся значительно хуже, чем предполагал. И должно пройти время, пока моя нога, рот, голова и нервы опять придут в порядок. Какая милость Божья, что я еще совсем не разбился… Если бы мне тогда подвернулся еще один камень, то мне пришел бы конец… Дай мне Бог ходить до самого конца на своих собственных ногах! А сторонники "нового богословия" пусть знают, как это ужасно — упасть вниз с высоты Господней истины …

Искренне ваш,

Ч.Г. Сперджен.

Выздоровление после ушиба шло медленно. Пролежав в постели около четырех недель, он сказал диаконам: "Как только я смогу стоять на ногах во время проповеди и передвигаться без боли, я сочту это за сигнал к возвращению домой. Этот радостный сигнал может быть дан уже очень скоро, потому что мне очень хочется быть с вами после этих месяцев болезни, смешанной с острой болью".

Вернувшись в Табернакл в феврале 1889 года после двухмесячного отсутствия, он был встречен огромной толпой народа. Во время его отсутствия проповедником был молодой шотландский служитель, пресвитерианин Джон Макнейл. Он был настолько красноречив, что о нем часто говорили, как о "втором Сперджене". Все дела в церкви шли хорошо, и все же люди были рады снова видеть своего пастора дома. В то же время диаконы убедительно настаивали, чтобы Сперджен не выезжал на все приглашения в другие церкви и приберег свои силы для выполнения множества обязанностей при церкви Табернакл.

Вскоре Сперджен погрузился в свой обычный деловой ритм. В мае месяце он выступил с речью перед Ассамблеей Колледжа на тему: "В чем наша сила и как ее получить". В результате сбор средств на нужды колледжа возрос до 2800 фунтов.

Однажды он получил приглашение проповедовать в послеобеденное время в своей прежней церкви в Уотербич. Однако он не остался в Уотербич на вечернее собрание, объясняя это следующим образом: "В настоящее время я перегружен работой, и если останусь на вечер в Уотербич, то потеряю весь следующий день. Если я ночую дома, то хорошо высыпаюсь, а для человека со слабым здоровьем это значит очень много, так как я получаю заряд бодрости на целый день. Простите меня за это, ведь я хотел бы увидеть еще многих из моих старых друзей…"

В июне он говорил проповедь на собрании моряков, которое проходило в Табернакл, и в этом же месяце выступал перед большим собранием любителей старинной музыки. В июле он нанес памятный визит на остров Гернси, где провел ряд собраний в поддержку служения бывшего студента Колледжа Ф.Т.Снелла.

В октябре в Табернакл состоялась миссионерская конференция, на которой выступили с речью д-р Макларен и д-р Макнейл. Это событие было приурочено, в частности, к проводам нескольких человек, большей частью выпускников Колледжа, отправлявшихся на миссионерский труд за рубежом. Сперджен долгое время был в дружеских отношениях с Хадсоном Тейлором, основателем Китайской миссии, и церковь Табернакл вносила пожертвования на его беспримерный труд. На данной конференции присутствующие с особенным вдохновением наблюдали, как Сперджен спустился с платформы и пожал руки молодым юношам и девушкам, которые отправлялись на труд в Китай.

В этом же месяце он был приглашен на чай к примасу Англиканской церкви. Вот что он написал в ответ на приглашение участвовать в банкете, устроенном для высокопоставленных особ:

Я так занят своими делами, что должен буду остаться дома. И вообще, я не привык к пиршествам, даже если бы и смог прийти. Наш уважаемый мэр приглашал меня на банкет, чтобы я там встретился с Архиепископом и другими епископами. Я не имею ничего против епископов. На прошлой неделе мы пили чай с Архиепископом и обедали с епископом Рочестерским, но данный банкет не вписывается в мои планы. Лучше всего мне заниматься своей собственной работой. Впрочем, да благословит Вас Господь, а также устроителя банкета и всех добрых людей, которые там будут присутствовать!

В середине ноября 1889 года его силы снова истощились. Во время проповеди он поворачивал руку с такой жгучей болью, словно ее резали, и у него не было иного выбора, как только уехать из Англии на зимний период в Ментон. Во время его отсутствия в Табернакл проповедовал американский проповедник д-р А. Пирсон, а также должна была состояться евангелизационная кампания. Сперджен убеждал членов своей церкви "воспользоваться особыми возможностями этой кампании, чтобы приумножить славу Богу".

Еще во время предыдущих посещений Ментона он решил, когда позволяло здоровье, браться за перо и заниматься писательским трудом. На этот раз (декабрь 1889 — январь 1890) он посвятил себя работе над комментариями на Евангелие от Матфея под названием Евангелие Царствия. Время, проведенное в теплом климате, пошло на пользу, и он смог вернуться домой через два месяца с обновленными духовными и физическими силами.

И снова он с головой погрузился в работу. Но уже в первый же месяц он не смог поехать по приглашению в Уотербич, объясняя это так: "Я бы хотел все время ездить на посещения, но сил у меня не становится больше, а работы с каждым годом прибавляется… Три дня мне пришлось пролежать в болезни с опухшей левой рукой… Тем не менее, я стараюсь при малейшей возможности быть на людях".

Несмотря на то, что он не мог посетить Уотербич и многие другие места, куда был приглашен, он трудился в Лондоне и его пригородах, вдобавок к своей постоянной занятости работой в Табернакл.

Вскоре ему пришлось выдержать еще одну атаку по поводу все того же спора об упадке. На этот раз его критиком был не кто иной, как д-р Джозеф Паркер, который опубликовал открытое письмо, резко осуждавшее Сперджена за его жалобы об отступлении от веры. Особенно он критиковал выход Сперджена из Союза баптистов. Паркер был очень хорошим проповедником уже много лет, но, в отличие от Сперджена, он никогда не проповедовал об основах христианской веры, так что теперь с легким сердцем позволял себе соглашаться с теми, кто отвергал Писания. Сперджен не дал ответа на это открытое письмо, однако он остро чувствовал его влияние, и не только из-за критики в свой адрес, но и потому, что Паркер оказывал благорасположение сторонникам "нового богословия" и не желал стать в один ряд с евангелистами. Действия Паркера показывают, как легко хорошие люди подвергались влиянию модернистского учения, мало-помалу внедрявшегося в Англии.

Несмотря на все ухудшающееся состояние здоровья, ревность Сперджена о спасении душ оставалась по-прежнему горячей. Это видно из письма, которое он написал одному подростку.

Вествуд,

Норвуд, 1 июня 1890.

О Господь, благослови это письмо!

Дорогой мой Артур Лейзел,

Некоторое время назад состоялось молитвенное собрание, на котором присутствовало много проповедников. Тема молитвы была "Наши дети". Мои глаза наполнились слезами, когда я услышал, как эти добрые отцы молили Бога о своих сыновьях и дочерях. Когда они просили Господа о спасении своих семей, мое сердце переполнилось сильным желанием, чтобы все их молитвы сбылись. И мне пришла в голову мысль написать этим сыновьям и дочерям и напомнить им о молитвах родителей.

Дорогой Артур, у тебя есть большое преимущество в том, что твои родители молятся о тебе. Твоя судьба была положена перед престолом Божьим.

Но молишься ли ты сам за себя? И если нет, то почему? Если другие люди ценят твою душу, то разве можешь пренебрегать ею ты сам? Видишь ли, все молитвы и прошения твоего отца не спасут тебя, если ты сам не будешь искать Господа. И ты это прекрасно знаешь.

Может быть, ты не желал бы причинять горе своим дорогим матери и отцу, но ты его причиняешь. Они не могут быть спокойны за тебя, пока ты не спасен. Каким бы ты ни был послушным, милым и добрым ребенком, они не успокоятся до тех пор, пока ты не поверишь в Господа Иисуса Христа и не обретешь вечное спасение.

Подумай об этом. Вспомни, как много ты уже успел согрешить, и никто, кроме Иисуса, не может тебя омыть. Когда ты вырастешь, ты можешь стать очень грешным человеком, и никто не может изменить твою природу и сделать тебя святым человеком, кроме Господа Иисуса и Его Духа.

Ты нуждаешься в том, чего просят для тебя отец и мать, и ты нуждаешься в этом ТЕПЕРЬ. Почему бы тебе не начать искать спасение незамедлительно? Я слышал, как один отец молился: "Господи, спаси моих детей, и спаси их, пока они еще маленькие". Быть спасенным никогда не слишком рано, так же, как и быть счастливым и святым. Господь Иисус любит принимать души в раннем возрасте.

Ты не можешь спасти себя сам, но великий Господь Иисус может спасти тебя. Попроси Его об этом. "Просящий получает". Доверь Иисусу дело твоего спасения. Он может это сделать, потому что Он умер и воскрес для того, чтобы всякий, кто верует, не погиб, но имел жизнь вечную.

Приди и скажи Иисусу, что ты согрешил, проси о прощении, поверь в то, что Он прощает и будь уверен, что ты спасен.

А затем старайся подражать Господу. Веди себя дома так, как вел Себя Иисус в Назарете. Тогда твой дом будет счастливым, а твои дорогие отец и мать узнают, что они получили то, чего желали больше всего на свете.

Я прошу тебя подумать о небе и аде, потому что в одном из этих мест ты будешь жить вечно. Встреть меня на небе. Встреть меня у престола милосердия. Беги в свою комнату и молись Великому Отцу Небесному через Иисуса Христа.

Любящий тебя,

Ч.Г. Сперджен.

Будучи больным, усталым и очень загруженным человеком, Сперджен все же нашел время, чтобы написать мальчику письмо, хотя никогда с ним не встречался и узнал о нем только через молитву отца.

Обычно письма Сперджена были написаны прекрасным почерком, но в этом письме его почерк был неровным и некрасивым. Очевидно, он писал опухшей рукой, превозмогая боль, притом, можно предположить, он написал каждому из детей, о которых молились родители на том собрании. Зато и результаты были благословенными, — в частности, данное письмо Господь употребил, чтобы привести к Себе юного Артура Лейзела. Весьма вероятно, что и прочие письма были столь же благотворными для остальных юных душ.

Спустя еще три месяца, проведенных в борьбе с болезнью, Сперджен снова поехал в Ментон в октябре 1890 года. Хотя во время отдыха он часто испытывал боль и слабость, все же он вернулся в Англию в феврале 1891 года в довольно хорошем состоянии.

Казалось, что его здоровье улучшилось настолько, что он сможет перевернуть еще одну страницу в своей жизни.

Но этого не случилось.

Вскоре по его возвращении состоялось годовое членское собрание, на котором он в последний раз участвовал в решении деловых вопросов церкви. Этот отчет давал хороший повод для благодарности Богу: число членов церкви составляло 5328 человек, в церкви имелось 127 нерукоположенных служителей, которые трудились в Лондоне и за его пределами, церковь поддерживала работу 23-х миссионерских точек, где было, в общей сложности, 4000 сидячих мест, действовало 27 воскресных школ с 600 учителей и 8000 учеников. За два года до этого Сперджен построил на свои средства прекрасную новую церковь в Торнтон Хит (недалеко от своего дома), а вскоре должен был открыться новый молитвенный дом на 1000 сидячих мест неподалеку от Сари Гарденс, в память о годах, когда он проповедовал здесь в большом Мьюзик Холле.

В свою очередь, Суорд энд трауэл сообщал: "Март месяц был памятным месяцем. Пастор Ч.Х.С. продолжал беседовать с лицами, пожелавшими присоединиться к церкви, из которых 84 человека представлены на крещение и членство. Сколько на это понадобилось вдохновенного труда — лучше известно пастору и тем усердным жнецам, которые помогали ему в этом славном деле".

Вскоре состоялось собрание Ассамблеи Колледжа. Сперджен был глубоко огорчен тем фактом, что несколько человек отступили от веры и ушли во время "спора об упадке". Однако подавляющее большинство осталось на своих местах, и он в своей пламенной речи убеждал их продолжать ревностно трудиться и защищать веру. Однако это выступление оказалось для него чрезмерной нагрузкой. В следующий воскресный вечер, при выходе на кафедру, он был настолько слаб и истощен, что не смог проповедовать. Впервые за сорок лет служения он был вынужден покинуть кафедру из-за "нервного истощения", как он сам определил свое состояние. Но, тем не менее, он еще продолжал довольно энергично трудиться в течение месяца, посетил несколько церквей и выполнял свои обязанности в Табернакл.

В июне 1891 года Сперджен стоял перед своим собранием в последний раз. Эта платформа была его "престолом, где он проповедовал Евангелие, как минимум, двадцати миллионам слушателей", но теперь огромное собрание слушало его голос в последний раз.

Несомненно, он понимал, что близится конец его трудов, и потому на следующее утро решил съездить в Стамборн, хотя ему категорически не советовали это делать. Ему хотелось еще раз повидать картины своего детства, но он оказался слишком слаб для такого путешествия, и через четыре дня вернулся назад в крайне истощенном и болезненном состоянии.

В течение последующих трех месяцев он был окончательно выведен из строя.

Несмотря на лучший медицинский уход и лечение, он был серьезно болен. О нем молились верующие во всем мире и в самой церкви Табернакл. Сначала провели целый день молитвы, а затем молились по утрам, в обед и вечером, чтобы просить Бога о его выздоровлении. О нем молились главный иудейский раввин, священники Вестминстерского аббатства и Собора Св. Павла, а также служители церквей всех деноминаций. Сводки о состоянии его здоровья регулярно публиковались в светской и религиозной прессе, и письма с выражением сочувствия прислали Принц Уэльский, бывший Премьер-министр Глэдстон, некоторые члены высшего общества и Парламента, а также многие другие люди из различных сословий.

Проходили неделя за неделей, и у него наблюдались временами обнадеживающие улучшения, чередующиеся с ухудшениями, но в целом его состояние не улучшалось. Ввиду приближающейся зимы было очевидно, что ему надо отправляться в Ментон, если он сможет собраться с силами. Итак, 26 октября 1891 года он отправился в тысячемильное путешествие, сопровождаемый своим братом, секретарем и женой. На этот раз Сюзанна впервые смогла поехать с ним в Ментон, и они оба радовались тому, что здоровье позволило ей быть рядом с ним в этом путешествии.

По прибытии в теплый климат, он стал чувствовать себя немного лучше. Он смог завершить свое толкование на Евангелие от Матфея, а также много времени проводил на воздухе, сидя на скамейке или в инвалидном кресле.

В канун Нового года он выступил с короткой речью перед группой друзей, собравшихся в его гостиничном номере, а также выступил перед ними в Новогоднее утро. Он хотел было проповедовать и в последующие два воскресенья, но его разубедили. А 17-го января он предложил спеть гимн в заключение небольшого богослужения, и этим гимном было завершено его публичное служение для Господа. Слова гимна звучали как никогда уместно:

 

Время течет, как песок,
И уже светает небесная заря,
Наступает долгожданное утро
Прекрасного летнего дня.
Полночный час так темен,
Но скоро будет день
В стране Эммануила,
Где обитает слава.
О Христос! Ты — источник любви,
Ты — глубокий колодец живой воды;
На земле я попробовал лишь ручейки из этого потока,
Но глубже буду пить из него там, на небе.
Там простирается безграничный океан
Его милости,
В стране Эммануила,
Где обитает слава.

В последующие дни он находился большей частью в полузабытьи. Для Сюзанны и для лечащего врача было очевидно, что жизнь его тает на глазах. 28-го января он впал в полное забытье, и, несмотря на все усилия, оставался в таком состоянии вплоть до 31-го января 1892 года, когда его земной путь пришел к концу, и он ушел, чтобы быть со Христом, что, как свидетельствует Писание, "несравненно лучше".