Киев. Софийский собор. Интерьер. Аркада хор

ЗОДЧЕСТВО ДРЕВНЕЙ РУСИ

ВВЕДЕНИЕ

Русское средневековое зодчество - одна из наиболее ярких страниц в истории культуры Руси. Памятники архитектуры наполняют живым, образным содержанием наши представления о развитии культуры, помогают понять многие стороны истории, не нашедшие отражения в письменных источниках. В полной мере это относится и к монументальному зодчеству древнейшего, домонголь­ского периода. Как и в западно-европейском средневе­ковье, русская архитектура X-XIII вв. была главным видом искусства, подчинявшим и включавшим в себя многие другие его виды, в первую очередь живопись и скульптуру. От этой поры до наших дней сохранились блестящие памятники, зачастую не уступающие по своему художественному совершенству лучшим шедеврам миро­вой архитектуры.
Грозы, пронесшиеся над Русью, к сожалению, стерли с лица земли многие памятники зодчества. Более трех четвертей древнерусских монументальных построек домонгольского периода не сохранилось и известно нам лишь по раскопкам, а иногда даже по одним только упоминаниям их в письменных источниках. Конечно, это очень затрудняло изучение истории древнерусского зод­чества. Тем не менее за три последних десятилетия в дан­ной области достигнуты очень большие успехи. Они об­условлены несколькими причинами. Прежде всего следует отметить методологический подход, предусматривающий анализ развития зодчества в неразрывной связи с соци­ально-экономической и политической историей Руси, с развитием русской культуры. Не менее важно и то, что благодаря широкому размаху архитектурно-архео­логических исследований значительно увеличилось коли­чество памятников, привлекаемых к изучению. Реставра­ционные работы, проведенные на многих из них, позво­лили приблизиться к пониманию первоначального облика

-3-

сооружений, который за долгие годы существования и эксплуатации, как правило, оказывался искаженным. Очень важно также, что памятники зодчества рассматри­вают теперь комплексно, учитывая в равной степени и исторический, и художественный, и строительно-техни­ческий аспекты.
В результате достигнутых успехов появилась возмож­ность понять пути развития древнерусского зодчества с гораздо большей, чем ранее, полнотой. Не все в этом процессе еще вполне ясно, многие памятники до сих пор еще не изучены, но общая картина тем не менее выри­совывается сейчас уже достаточно определенно. Дать обзор развития русской архитектуры X -XIII вв. - задача настоящей книги.

-4-

ИСТОРИЯ ИЗУЧЕНИЯ

История зодчества Древней Руси - молодая наука. Еще в XVIII в. памятники древнерусской архитектуры обычно называли готическими. Сам термин свидетельствует, что памятники эти отличали от построек античного и нового времени, но не отделяли от архитектуры других стран, не видели национальной специфики русского зодчества. Средневековые памятники в продолжение всего XVIII в. считали варварскими, памятниками дурного вкуса, недо­стойными изучения. Пренебрежительное отношение к архитектуре и искусству средневековья не было осо­бенностью русской культуры, совершенно так же обстояло дело и в Западной Европе. Правда, наиболее талантливые русские зодчие уже во второй половине XVIII в. любо­вались сохранившимися памятниками древнерусского зодчества, зарисовывали их, использовали в своем твор­честве некоторые мотивы этой архитектуры. И все же даже в самом конце XVIII в. памятники древнего русского зодчества еще очень редко привлекали внимание, причем уделялось оно почти исключительно уцелевшим построй­кам XVI-XVII вв.
Интерес к древнерусским памятникам заметно повы­сился в начале XIX в., что было связано со сложением в русской культуре, и прежде всего в русской литературе, романтического направления. В большинстве случаев внимание на отдельные древнерусские здания было обра­щено из-за практических задач - необходимости прове­дения ремонтов или перестроек древних церквей. А так как действующие церкви, как правило, были возведены не ранее XVI в., то естественно, что наибольший интерес вызывала архитектура именно этих поздних периодов, т. е. архитектура Москвы и отчасти Новгорода. Древ­нейший, домонгольский период развития русского зод­чества привлекал к себе значительно меньше внимания. Здесь репертуар памятников по существу ограничивался

-5-

несколькими сооружениями - киевским и новгородским Софийскими соборами, Спасским собором в Чернигове, двумя-тремя церквами во Владимире. Впрочем, иногда все же предпринимались уже и специальные работы, ставившие перед собой исследовательские цели. Так, в 1809 - 1810 гг. состоялось “ученое путешествие по России” К. М. Бороздина и сопровождавших его рисо­вальщика и архитектора. Это была первая попытка целеустремленного изучения памятников древнего рус­ского зодчества. Во время путешествия были исполнены рисунки и чертежи, составившие несколько альбомов, которые, к сожалению, не были опубликованы, и даже сведения о них проникли в научную литературу только в третьей четверти XIX в.
В 1824 г. по инициативе киевского митрополита были раскопаны фундаменты древнейшего памятника русского монументального зодчества - Десятинной церкви в Киеве. И хотя это было вызвано необходимостью проверки фундаментов в связи с предположением построить на данном месте новую церковь, при вскрытии были решены и не­которые чисто научные задачи: сделано описание раско­панных остатков и даже подняты вопросы изучения древ­ней строительной техники. В программе исследования Десятинной церкви, составленной в 1826 г. президентом Академии художеств А. Н. Олениным для архитектора Н. Е. Ефимова, указывалось, что следует не только обме­рить фундаменты древней церкви, но и определить “способ кладки фундаментов и употребленные для того мате­риалы”, а также изучить “древние части Софийского собора и других подобных тому церквей в Киеве”. Впро­чем, о научном уровне проведенного предприятия свиде­тельствует то, что для удобства возведения здесь нового храма “древние стены сломаны до основания”.
О пробуждении интереса к древнерусским памятникам можно судить по тому, что в 30-х гг. XIX в. несколько архитекторов и художников были специально команди­рованы Академией художеств в Киев, Москву, Новгород, Владимир, Юрьев-Польский для изучения там древних храмов. Появились и первые любители-археологи, инте­ресовавшиеся историей древнерусского зодчества. Так, в 1836 г. “купеческий сын” Д. Тихомиров начал раскопки храмов в Старой Рязани. Он писал, что цель его раскопок - “открыть место погребения великих князей и архипастырей рязанских”, но в действительности его

-6-

гораздо больше интересовала архитектура раскапывае­мых памятников, и исследования он вел, “чтобы лучше можно было иметь понятие об архитектуре XII в.”.
Ценность памятников древнего зодчества именно как памятников независимо от их использования постепенно завоевывала признание. Когда в 30-е гг. XIX в. восста­навливали Спасскую церковь Евфросиньева монастыря в Полоцке, необходимость реставрации аргументировали уже не только религиозными мотивами, но и тем, что здание представляет “драгоценный для России памятник древнего зодчества”.
В 1836 г. в московском архитектурном училище был заслушан доклад А. Мартынова “Речь об архитектуре в России до XVIII столетия”. В нем говорилось: “...не любопытно ли и вместе с тем не поучительно ли знать, как возникла архитектура в нашем Отечестве? Какой был ее ход, развитие, ее действие и успехи?”. Через 10 лет вышла в свет первая тетрадь работы Мартынова “Русская старина в памятниках церковного и граждан­ского зодчества” с его рисунками и текстом Н. М. Сне­гирева. Это был первый в России труд, специально посвя­щенный публикации памятников древнерусской архи­тектуры. А еще через 4 года начали выходить “Памятники Древнего русского зодчества”, выпускаемые Ф. Рихтером, где постройки были зафиксированы уже не в рисунках, а в документальных чертежах. Оба названных издания посвящались в основном произведениям московского зодчества, а здания домонгольского времени были включены в них лишь в виде исключений. Примерно в эти же годы, т. е. в середине XIX в., появились и первые серьезные работы, посвященные отдельным памятникам русской архитектуры древнейшей поры. Такова, например, моно­графия С. Строганова “Дмитриевский собор во Влади­мире”. В ней наряду с подробным описанием памятника, хорошими чертежами и копиями фресок имеется и исследовательская часть. Автор отмечает участие в строитель­стве Дмитриевского собора романских зодчих и относит этот памятник вместе с церковью Покрова на Нерли, боголюбовским комплексом и Успенским собором во Вла­димире к одной архитектурной школе - уже “не визан­тийской, а ломбардской”.
Изучение памятников древней русской архитектуры было включено в программу работ созданного в Москве Археологического общества. В речи А. С. Уварова, про­изнесенной в 1864 г. на открытии первого заседания

-7-

этого общества, говорилось: “Не только мы, но и наши предки не умели ценить важности родных памятников. Без всякого сознания, с полным равнодушием, безобразней исправляя старинные здания или восстанавливая их сызнова, они не понимали, что каждый раз вырывали страницу из нашей летописи”.
С 70-х гг. XIX в. изучение памятников древнерусского зодчества становится более интенсивным. При этом заметно повышается научный уровень исследований, что было связано в первую очередь с более активным участием профессионалов-архитекторов. Огромную роль в развитии историко-архитектурной науки сыграли археологические съезды. Их организаторы понимали археологию очень широко и включали в нее не только раскопки, но и изучение сохранившихся памятников древнего зодчества Уже в “Трудах I археологического съезда”, опубликованных в 1871 г., была помещена статья А. С. Уварова “Взгляд на архитектуру XII века в Суздальском княжестве”. Статья начинается с фразы: “Наши архитектурные памятники так мало подвергались ученой и обстоятельной критике, что не могли доселе еще достигнуть до прямой своего значения - источников для определения характер, русской архитектуры”. В той же книге помещено еще несколько статей о владимиро-суздальских памятниках Особый интерес представляет работа Н. А. Артлебена опубликованная в 1880 г., в которой дан детальный обзор 11 владимиро-суздальских памятников XII - XIII вв. В связи с III археологическим съездом особое внимание было обращено на памятники Киевской земли. В архитектурных журналах все чаще стали появляться статьи и информации об исследовании древних зданий.
Внимание, уделяемое памятникам древнерусского зодчества, определялось, как и прежде, не только научными интересами, но и практическими нуждами. Раньше они заключались в необходимости реставрировать древние храмы, используемые по их прямому, культовому назначению. Позднее к ним добавились требования зодчих, пытавшихся создать новый, современный национальный стиль русской архитектуры. Памятники средневекового зодчества оказались особенно важными именно в то время когда архитекторы стремились сбросить узы классицизма и основанную на классицизме эклектику, чтобы создать архитектуру, в которой, по словам В. Даля, “наружные части строений и украшения были бы, так сказать, продолжением внутреннего устройства и конструкции здания

-8-

а не представляли бы набор прилепленных к стене украшений”. Таким образом, академические вопросы истории архитектуры приобрели неожиданную актуальность.
Однако актуальность и остроту эти вопросы приобрели еще и потому, что оказались тесно связанными с пери­петиями идеологической борьбы славянофилов и запад­ников. Так, очень характерна книга В. И. Бутовского “Русское искусство и мнение о нем Е. Виолле-де-Дюка, французского ученого-архитектора, и Ф. И. Буслаева, русского ученого-археолога” (1879 г.). Материал, на ко­торый опирались спорившие стороны, - в основном древнерусский орнамент, но в дискуссии затрагивался и ряд вопросов происхождения архитектурных форм. Буслаев полагал, что ведущие архитектурные импульсы шли на Русь из Византии с присоединением позже романских влияний, а чисто восточные элементы проникали в основ­ном также через Византию. Бутовский же считал, что Русь все получила непосредственно из древних восточных традиций, и именно это обстоятельство, по его мнению, является основой самобытности русского искусства.
В связи с вопросами национального своеобразия древ­ней русской архитектуры особое внимание привлекли роль деревянного зодчества и его влияние на развитие мону­ментальной каменной архитектуры. Очень решительную позицию занял В. В. Стасов, утверждавший, что “русский народ - это по самой натуре своей, по всем привычкам своим - народ плотников, а не народ каменщиков”. Огромное значение деревянного зодчества на всех этапах развития русской архитектуры защищал и И. Е. Забелин.
К концу XIX в. дискуссии о самобытности древне­русского зодчества несколько утихли, но непосредствен­ная связь изучения древних памятников с нуждами совре­менного строительства оставалась непоколебленной. В 1895 г. Академия художеств начала издавать серию книг “Памятники древнего русского зодчества”, и в пре­дисловии к первому тому было четко сформулировано, что “потребность к более широкому изучению наших древних памятников” возникла “в виду возрастающего с каждым годом числа построек в русском стиле”. В этом издании, как и в выходивших на полвека ранее выпусках Ф. Рихтера, публиковались лишь полностью сохранившиеся постройки и совершенно не учитывались памятники, вскрытые раскопками. Между тем во второй поло­вине XIX в. было осуществлено уже несколько доста­точно серьезных археологических исследований остатков

-9-

древнерусских зданий. Работы вели как местные краеведы (например, М. П. Полесский-Щепилло в Смоленске, А. В. Селиванов в Старой Рязани), так и специалисты-ученые (А. В. Прахов во Владимире-Волынском). Коли­чество изученных памятников зодчества домонгольской поры медленно, но неуклонно возрастало.
В конце XIX в. некоторые ученые впервые задумались над необходимостью дать не просто описание памятников и даже не характеристику различных архитектурных школ, а разработать общий взгляд на развитие русской архитектуры. Н. В. Султанов писал: “Из всех европей­ских государств Россия является единственным, которое имеет свою архитектуру, но не имеет ее истории”. Планы создания истории древнерусской архитектуры в 80-х гг. обсуждались в Обществе санкт-петербургских архитек­торов, а в 1894 г. вышла в свет первая “История русской архитектуры”, написанная А. М. Павлиновым.
Возрастание темпов развития историко-архитектурной науки сопровождалось заметным ростом научного уровня исследований. В начале XX в. были проведены серьезные реставрации нескольких древних церквей, а также детальные исследования еще целого ряда памятников, сопровождавшиеся раскопками (П. П. Покрышкин, Д. В. Милеев и др.). Все эти работы носили уже чисто научный характер и не зависели от практических нужд или тенденций развития “русского стиля”. В 1910 г. вышел в свет первый том “Истории русского искусства” И. Э. Грабаря. В создании разделов по древнерусскому зодчеству принимали участие также Г. Г. Павлуцкий, А. В. Щусев и В. А. Покровский. Написанный на высоком для того времени научном уровне и прекрасно изданный труд как бы подвел итоги изучения древнерусского зодчества в дореволюционный период.
В послереволюционные годы характер исследований древнерусского зодчества существенно изменился. Прак­тическая реставрация памятников и их раскопки на пер­вых порах несколько сократились, но в 20-30-х гг. уже серьезно занимались изучением отдельных объектов в Киеве, Чернигове, Полоцке, Смоленске (И. В. Моргилевский, Н. Е. Макаренко, Н. И. Брунов, И. М. Хозеров и др.). Работы носили целеустремленно-исследователь­ский характер, что позволило провести их на высоком научном уровне и получить чрезвычайно важные резуль­таты. Гораздо большее внимание, чем раньше, стали уделять общим проблемам истории архитектуры и разви-

-10-

тия архитектурных форм. В дореволюционное время даже в наиболее серьезных трудах исследователи, как правило, ограничивались изложением фактической стороны, т. е. описанием памятников, и в лучшем случае - определе­нием культурных влияний. Теперь впервые делаются попытки разобраться в закономерностях развития стиля. На смену архитекторам, которые почти безраздельно господствовали в этом разделе науки, приходят искусст­воведы (А. И. Некрасов, Н. И. Брунов), значительно продвинувшие вперед разработку основных проблем истории древнерусского зодчества. К тому же времени относятся и первые попытки связать историю искусства с основами марксистской методологии. Материалом по­добных построений являлось, как правило, изобразитель­ное искусство, но иногда затрагивались и историко-архитектурные проблемы. Далеко не всегда такие попытки были удачными, порой они приводили к вульгарно-социо­логическим выводам, но несомненно, что в целом это был очень важный шаг в развитии науки.
Появление первых обобщающих работ по истории древнерусского зодчества с особой ясностью показало, насколько незначителен фонд изученных памятников, насколько насущна задача увеличения их количества. В настоящее время на поверхности земли стоит всего около 30 более или менее полностью сохранившихся каменно-кирпичных древнерусских зданий домонгольской поры. Большинство их сильно перестроено в более позднее время, и судить о первоначальном облике этих зданий можно лишь после детального архитектурно-археологи­ческого исследования. Если считать и те памятники, которые были уничтожены сравнительно недавно, а также частично сохранившиеся, то и тогда их будет всего около 60. Следует учесть, что сюда входят памятники, построенные на всей территории Руси за период от конца X до середины XIII в. и относящиеся, таким образом, не только к разным периодам русской истории, но и к раз­личным архитектурным школам. Понятно, что это были крайне неполные, обрывочные сведения по истории древнерусского зодчества. Очевидно, что для получения более полной картины необходимо было привлечь и те памятники, остатки которых скрыты под землей. В связи с этим в 30-е гг. приступили к систематическим археологическим вскрытиям древних сооружений, наиболее важными среди которых были раскопки Н. Н. Воронина

-11-

в Боголюбове и М. К. Каргера в Киеве. По существу они послужили началом нового этапа в изучении истории древнерусской архитектуры.
Великая Отечественная война прервала работы, однако уже в 1945 г. на I Всесоюзном археологическом сове­щании была сформулирована четкая задача - развернуть широкую архитектурно-археологическую деятельность. В материалах совещания отмечено: “Подлинная и полная история древнерусской национальной архитектуры может быть лишь результатом археологического раскрытия ее памятников и их реконструкции”. Последовавшее за этим развитие архитектурной археологии дало весьма значи­тельные результаты. Прежде всего в итоге работ резко выросло количество известных памятников: в настоящее время мы учитываем около 200 произведений русского зодчества домонгольского времени. ¹⁾ Число вводимых в научный оборот объектов за послевоенные годы увели­чилось, таким образом, почти втрое. Естественно, что ведущая роль в изучении древнейшего периода истории русской архитектуры перешла к археологам. Благодаря их работам история русской архитектуры не только пополнилась новыми памятниками, но и, что еще важнее, раскрылась с подлинно исторических позиций. Историю древнерусской архитектуры начали рассматривать в не­разрывной связи с социально-экономической и полити­ческой историей Руси, с развитием идеологии, литера­туры, других видов искусства. Такой методологический подход обеспечил возможность перехода к качественно новой, более высокой ступени в понимании развития зодчества. Широкий размах приобрели также исследо­вания сохранившихся построек, выяснение их первона­чального облика. Восстановление древних форм памят­ников большей частью ограничивалось их графической реконструкцией, но в нескольких случаях восстановление удалось исполнить в натуре; последнее относится к церквам Пятницы в Чернигове, Петра и Павла в Смо­ленске (П. Д. Барановский), Борисоглебской в Чернигове (Н. В. Холостенко), Спаса-Нередицы и Пятницкой (ниж­няя половина) в Новгороде (Г. М. Штендер). На многих памятниках проведены серьезные реставрационные ра­боты, в том числе такие сложные и капитальные, как реставрация Дмитриевского собора во Владимире (А. В. Столетов). Между археологами, раскапывающими памятники древнерусского зодчества, и архитекторами-реставраторами установился тесный контакт. Вместе с тем

-12-

 

Расположение памятников зодчества Древней Руси.
Количество памятников: 1 - один-два, 2 - три-четыре, 3 - пять-девять, 4 - десять и более.

не прекращались и искусствоведческие исследования в области истории древнерусской архитектуры.
Очень существенным достижением в области изучения истории древнерусского зодчества является тенденция к комплексности решения проблем. При подобном подходе исследователей в равной мере интересуют как художественные, так и конструктивные вопросы, как связанные с памятниками идеологические проблемы, так и развитие архитектурных типов и форм. Раньше, как правило, эти

-13-

стороны рассматривались по отдельности, что не позво­ляло раскрыть цельную и полнокровную картину развития архитектуры. Между тем изучение древнего зодчества необходимо проводить во всем многообразии его связей, в неразрывном сочетании собственно архитектурного аспекта с археологическим и историко-художественным.
Следует отметить, что в последнее время все большее внимание привлекают и строительно-технические во­просы, делаются попытки выяснить организацию древне­русского строительного производства. Уже самые первые шаги, сделанные в этом направлении, дали очень важные результаты.
Большие успехи, достигнутые в изучении зодчества домонгольской Руси, дают основания утверждать, что оно переходит теперь на новый, более высокий этап. Значи­тельное увеличение количества привлекаемых памят­ников, историчность и комплексность исследований позволяют обрисовать общую картину развития русской архитектуры X-XIII вв., проследить основные законо­мерности этого процесса.

-14-

АРХИТЕКТУРА КИЕВСКОЙ РУСИ (КОНЕЦ X–XI в.)

Раскопки, широко развернувшиеся в последние десяти­летия на территории европейской части СССР, позволили значительно удревнить наши знания о культуре восточных славян. Еще сравнительно недавно самыми ранними восточно-славянскими памятниками считались поселения X в. Затем были изучены поселения VIII - IX вв., а в на­стоящее время нам уже известны поселения V -VI вв., не вызывающие сомнений в их славянской принадлежности. На этих поселениях обнаружены остатки жилищ, позволяющие судить о типе домов. Выяснилось, что на территории южной ветви восточных славян жилища соору­жали из дерева, а их пол был ниже уровня земли. Такие жилища в литературе принято называть полуземлянками, хотя иногда они углублены настолько незначительно, что почти целиком возвышаются над поверхностью. Стены этих жилищ имели столбовую или срубную конструкцию и были снаружи обмазаны глиной. В северной части восточно-славянского ареала строили наземные срубные дома с дощатым полом. Печи как на юге, так и на севере делали из камней или глины. Несмотря на то что от древних жилищ, как правило, сохранились лишь самые нижние части, основные элементы конструкции и планировки домов определены сейчас уже с достаточной достовер­ностью. Удается даже проследить пути развития древне­русских жилищ от VI до XIII в. К сожалению, значи­тельно хуже обстоит дело с реконструкцией их внешнего облика. Поскольку материалом для всех древнерусских домов служило дерево, иногда в сочетании с землей и глиной, естественно, что от их верхних частей, а тем более от декоративных элементов большей частью не оста­лось и следов. Поэтому о первоначальной объемной ком­позиции зданий и их художественном облике можно судить лишь очень предположительно.
Древнейшие восточно-славянские поселения были не­укрепленными. Укрепленные поселения (по древнерус­ской терминологии - города) получили распространение примерно с VII - VIII вв. Изучение остатков таких посе­лений, т. е. городищ, позволяет выяснить характер оборо­нительных сооружений. Как правило, это были деревянные срубные стены, стоявшие на земляных валах, перед кото-

-15-

рыми находились рвы. Развитие древнерусских оборо­нительных сооружений также в общих чертах уже выяс­нено.
Долгие годы археологи пытались найти языческие святилища восточных славян. В настоящее время не­сколько плохо сохранившихся остатков таких деревянных храмов удалось обнаружить. Однако в большинстве слу­чаев восточно-славянские культовые сооружения были открытыми площадками, где стояли идолы и горели ри­туальные костры. Несомненно, что каменных или кирпич­ных храмов на Руси не существовало.
Отсутствие сохранившихся жилых, оборонительных и языческих культовых сооружений (или даже крупных фрагментов их наземных частей) не позволяет в настоящее время изучать эти памятники как произведения архитек­туры, т. е. не только с конструктивно-технической и типо­логической, но и с художественной стороны. Поэтому полноценно изучать историю русской архитектуры домонгольского времени приходится почти исключительно по каменно-кирпичным зданиям, которые начали возводить на Руси с конца X в.
Чем же характеризуется X в. в истории восточных славян? В IX - X вв. здесь заканчивался процесс разложе­ния родоплеменного строя и сложения классового об­щества. Вместе с классовым обществом происходило становление государства. К концу X в. древнерусское госу­дарство - Киевская Русь - приобрело уже законченные формы. Естественно, что появление государства должно было вызвать резкие изменения всей идеологической надстройки. Должна была измениться и ведущая идеологи­ческая сила средневековья - религия. На первых порах князь Владимир Святославич сделал попытку объединить племенные языческие культы и оформить общерусскую языческую религию. Но язычество, сложившееся еще в недрах доклассового общества, очевидно, не могло отвечать новым запросам. Между тем рядом с Русью находилось мощное государство - Византийская империя, где все идеологические формы, соответствовавшие фео­дальному строю, уже были разработаны полностью. Эти формы Русь могла заимствовать в готовом виде. В уста­новлении тесных связей были в равной мере заинтересо­ваны обе стороны, как Русь, так и Византия. Русь получала идеологические формы - религию - и связанные с ней литературу и искусство, необходимые для утверждения

-16-

и укрепления государственной власти. Из Византии посту­пали и некоторые товары, в первую очередь предметы роскоши, в которых нуждался сложившийся на Руси гос­подствующий класс. Византия же была кровно заинтересо­вана в военных силах Руси, обеспечивавших безопасность ее северных границ от вторжения кочевников. В 989 г. русское войско в составе византийской армии помогло императору подавить восстание Варды Фоки, а князь Владимир вторгся в Крым и привел в подчинение отло­жившийся от императора главный город византийского Крыма - Корсунь. Союз был скреплен браком рус­ского князя с византийской царевной, вместе с которой на Русь прибыли священники для установления новой религии.
Принятие Русью христианства было несомненно про­грессивным явлением, поскольку христианская религия хорошо отвечала задачам, которые стояли в области идео­логии перед сложившимся молодым государством. А то обстоятельство, что христианство пришло в его восточном, византийском варианте, открывало Руси доступ к источ­нику наиболее высокой культуры тогдашнего мира, а вме­сте с тем и к источнику наиболее совершенного зодчества.
В 989 г., сразу же после установления на Руси хри­стианства, приехавшими из Константинополя греческими зодчими в Киеве была заложена первая кирпичная цер­ковь: князь Владимир “помысли создати церковь пресвятыя Богородица и послав приведе мастеры от грек”. В 996 г. постройка была закончена и торжественно освя­щена. Князь Владимир даровал церкви “десятину” своих доходов, отчего ее стали называть Богородицей Десятин­ной. Нельзя категорически утверждать, что Десятинная церковь была первой каменно-кирпичной постройкой, возведенной на Руси. В летописи имеется свидетельство, что в Киеве уже в 945 г. существовал каменный терем при княжеском дворце. Очень возможно, что терем был возве­ден византийскими мастерами для княгини Ольги после ее поездки в Константинополь. Однако среди раскопанных в Киеве древних сооружений ни одно пока не может быть достаточно убедительно сопоставлено с упомянутым в летописи теремом. Поэтому Десятинная церковь явля­ется древнейшей из известных нам монументальных по­строек Руси.
Десятинная церковь рухнула во время взятия Киева монголами и долго стояла в руинах. В начале XIX в.

-17-

 

Киев. Десятинная церковь.
1 - план фундаментов, 2 - частичная схематическая реконструкция плана.

фундаменты церкви раскопали, а в 1828 - 1842 гг. на это месте построили новую церковь. Лишь после того как в 1935 г. здание новой церкви разобрали, появилась возможность провести археологическое исследование древнего памятника. В 1938 - 1939 гг. вся площадь Десятинное церкви была раскопана полностью. Раскопки показали что от древнего здания на маленьком участке в юго-западной части храма сохранились нижние ряды кирпичной кладки; на остальных участках местами уцелели фундаменты, а большей частью даже фундаменты оказались выбранными на камень и контуры здания удалось проследить только по фундаментным рвам. При столь плохой сохранности здания оказалось невозможно убедительно и однозначно реконструировать план уничтоженной церкви. Были предложены различные варианты реконструкции, однако вопрос этот по-прежнему продолжает оставаться дискуссионным. Тем не менее некоторые основные плановые характеристики здания могут быть установлены достаточно уверенно. Так, несомненно, что Десятинная церковь представляла собой характерный для византийской архитектуры трехнефный храм с тремя апси­дами и тремя парами столбов, т. е. шестистолпный ва­риант крестовокупольного храма. Церковь имела (по фундаментам) в длину 27.2 м, в ширину - 18.2 м; длина подкупольного пространства 6.5 м, ширина - 7.2 м. С трех

-18-

сторон к церкви примыкали галереи, очень усложненные и расширенные в западной части, где, вероятно, находи­лись лестничная башня и крещальня. Судя по обнаружен­ному на западной стене основанию крестчатого в плане столба, галереи, во всяком случае на некоторых участках, были открытыми, опиравшимися на отдельные столбы. В Десятинной церкви несомненно существовал княжеский балкон - хоры. Об этом свидетельствует найденный при раскопках обломок сложнопрофилированного кирпичного столба, имеющего точно такую же форму, как столбы аркад княжеских хор в Софийском соборе. К сожалению, если даже план храма поддается лишь частичной реконструк­ции, то еще хуже обстоит дело с его объемной композицией. В “Списке русских городов” отмечено, что Десятинная церковь “была о полутретьятцати версех”. Эту фразу обычно понимают как указание на наличие в церкви 25 глав. Однако следует отметить, что “Список...” был внесен в Новгородскую летопись в конце XIV в., т. е. тогда, когда Десятинная церковь уже стояла в руинах. Очень возможно, что под словом “верхи” составитель “Спи­ска...” имел в виду не главы, а своды.
Раскопки Десятинной церкви показали, что здание было возведено из плоских кирпичей византийского типа. Такие кирпичи в древнерусских письменных источниках именовали плинфами. Кладка велась на известковом растворе с примесью толченой керамики - цемянки - и была исполнена так, что на фасад здания ряды кирпичей выходили через один - промежуточный ряд был немного отодвинут в глубь кладки и прикрыт снаружи слоем раствора. Такая кладка, называемая обычно кладкой со скрытым рядом, имела как производственно-техническое, так и художественное значение, обеспечивая возможность живописно-декоративного оформления фасадов.
В Десятинной церкви кладка со скрытым рядом была обнаружена в частях здания бесспорно изначального про­исхождения. Следовательно, она использовалась здесь уже в конце X в. Между тем в Византии подобная система кладки была известна в памятниках не древнее середины XI в. Данное обстоятельство заставляло сомневаться в ви­зантийском происхождении такой техники. В настоящее время этот вопрос перестал вызывать сомнения, поскольку в Византии примеры кладки со скрытым рядом уже обна­ружены в памятниках первой половины XI в. и исследо­ватели уверены, что указанная система была изобретена

-19-

 

Чернигов. Спасский собор. План.

еще раньше, видимо во второй или третьей четверти X в. Более того, все ученые сходятся на том, что кладка со скрытым рядом свидетельствует не просто о византийской, но именно о столичной, константинопольской строительной традиции.
Десятинная церковь несомненно являлась дворцовой церковью и рядом с нею, по-видимому, в те же годы было возведено несколько кирпичных дворцовых зданий. Остатки фундаментов не дают возможности представить даже приблизительно, их первоначальный облик, но во всяком случае очевидно, что это были не жилые, а парадные помещения. Жилые же дворцовые постройки либо составляли второй этаж каменных дворцов, либо находились рядом с ними и были, вероятно, деревянными. На площади у Десятинной церкви поставили “4 кони медяны” - трофейные скульптуры, вывезенные из Корсуни. Примерно одновременно были построены кирпичные ворота для въезда на территорию укрепленной части города.
Так, в конце X в. в центральной части Киева был создан первый на Руси ансамбль монументальной каменно-кирпичной архитектуры, что сразу же резко выделило Киев среди всех прочих русских городов, подчеркнув его роль как столицы сложившегося государства. После этого строи-

-20-

 

Чернигов. Спасский собор. Реконструкция западного фасада.
По Ю. С. Асееву.

тельство в Киеве прервалось, а византийские мастера, видимо, вернулись на родину.
Следующий этап монументального строительства на­чался на Руси в 30-х гг. XI в. Страна была в это время раз­делена на две части между сыновьями князя Владимира - Мстиславом и Ярославом. Раньше началось строительство в стольном городе Мстислава - Чернигове, где был зало­жен Спасский собор. Письменные источники не сообщают времени начала строительства, но к 1036 г., когда умер князь Мстислав, стены собора были выстроены на высоту, “яко на кони стояще рукою досящи”. Был ли собор достроен тогда же или после смерти Мстислава в строи­тельстве наступил перерыв, неизвестно.
Спасский собор в Чернигове сохранился до наших дней почти целиком. В плане он представляет собой трехнефное здание, близкое по схеме Десятинной церкви, но обладающее в восточной части, т. е. перед апсидами, дополнительным членением (так называемая вима), что характерно для

-21-

памятников константинопольской архитектуры. В нижней части собора на северном и южном фасадах частый ритм наружных членений не совпадает с ритмом членений второго яруса. Удлиненность здания, а также наличие внутренних аркад в северной и южной сторонах подкупольного пространства напоминают купольную базилику, хотя завершающие части здания имеют четкую крестовокупольную схему сводов. Ощущение продольной вытянутости в интерьере еще подкрепляется наличием хор на деревянных балках, идущих вдоль всего здания над его северным и южным нефами. Собор увенчан пятью главами. Раскопки показали, что к восточным его углам примыкали небольшие часовни, а к юго-западному (симметрично сохранившейся круглой лестничной башне у северо-западного угла) был пристроена двухэтажная крещальня. Таким образом общая композиция Спасского собора имела пирамидный характер. Обращает на себя внимание чрезвычайно нарядная кирпичная разработка фасадов здания.
Очень возможно, что строители Спасского собора хотели в какой-то мере повторить схему Десятинной церкви - первого монументального христианского храма Руси Видимо, и мастера приехали в Чернигов из той же столичной византийской строительной организации.
Вскоре после черниговского Спасского собора бы возведен Софийский собор в Киеве. Вопрос о времен построения этого храма давно уже вызывает споры среди исследователей. Существует ясное свидетельство “Повести временных лет” о закладке собора в 1037 г. Однако в Новгородской и нескольких более поздних летописях указанное событие отнесено к 1017 г. Анализ политической обстановки и различных косвенных данных приводит к выводу, что Софийский собор был заложен действительно в 1037 г, а до этого в Киеве существовал деревянный собор с тем же названием.
После смерти князя Мстислава Ярослав Мудрый сосредоточил в своих руках власть над всей Русской землей. Усиление раннефеодального государства и решительное поражение, нанесенное печенегам, резко повысили роль Киева как стольного города мощной державы. Укрепленная территория была значительно увеличена постройкой гигантских оборонительных валов с деревянными стенам на них. В этой обстановке в Киеве развернулось и широкое каменно-кирпичное строительство. Очевидно, что для его организации Ярослав Мудрый смог получить из Византии

-22-

достаточно сильную артель, которую, вероятно, подкре­пили еще мастерами, работавшими в Чернигове. Строи­тельная техника и архитектурные формы Софийского собора не оставляют сомнений в том, что строители при­были из Константинополя и отражают традиции столичной византийской архитектуры. Однако огромный размах про­веденных работ нельзя было осуществить силами одних только приезжих мастеров, а это позволяет думать, что к делу были широко привлечены и русские строители. Вы­сокий уровень киевского гончарного ремесла значительно облегчал задачу создания местных строительных кадров. К окончанию возведения Софийского собора, что, видимо, произошло в начале 40-х гг. XI в., киевская артель несом­ненно стала уже отлаженным механизмом, в котором наряду с греками значительную роль должны были играть и их русские ученики.
Софийский собор - большой пятинефный храм с крестовокупольной системой сводов (точнее - схема вписан­ного креста). С восточной стороны он имеет пять апсид, а с остальных трех - галереи. Галереи эти двухэтажные; снаружи к ним примыкает еще ряд галерей, одноэтажных, но более широких. В западную наружную галерею вкомпонованы две башни, в которых размещены лестницы для подъема на хоры. Общий размер основного здания собора: длина 29.5 м, ширина 29.3 м, а вместе с галереями - соот­ветственно 41.7 и 54.6 м. Величина подкупольного квад­рата около 7.6 м. В соборе имеются хоры, открывающиеся в центральное, крестообразное в плане пространство двухъярусными тройными аркадами, опирающимися на два профилированных столба. Хоры очень обширные: 260 м² при общей площади основного здания собора около 600 м². Помимо центральной главы на мощном барабане, прорезанном большими окнами, есть четыре меньшие, размещенные по диагоналям от главной, а к ним примы­кают еще меньшие. Всего у собора 13 глав, не считая завер­шений башен.
Здание имеет четко выраженную пирамидальную композицию, которая придает памятнику величественность и цельность. Основные декоративные элементы фасадов - двухуступчатые ниши и окна, тонкие колонки на апсидах, выложенные из плинфы меандры и кресты. Однако наибольшую декоративность фасадам сообщает живописная структура кладки со скрытым рядом и полосами необрабо­танного камня. В настоящее время Софийский собор сна-

-23-

 

Планы Софийских соборов.
1 - киевского, 2 - новгородского, 3 - полоцкого.

ружи оформлен в стиле украинского барокко, древнюю поверхность его стен можно видеть только на нескольких участках, где специально снята штукатурка.
Интерьер Софийского собора менее подвергся искажениям и сохранил значительную часть своего первоначального убранства. Центральная часть здания - подкупольное пространство и главная апсида - покрыта великолепной мозаичной живописью, тогда как боковые части украшены фресками. Интерьер собора даже сейчас производит сильнейшее художественное впечатление, несмотря на что полностью исчезли богатый мозаичный набор, некогда покрывавший его пол, алтарная преграда, светильники, украшавшие здание ткани и прочие элементы убранства.
Несомненно, что Софийский собор был создан как центральный памятник зодчества Киевской Руси, как памятник, который должен был укрепить влияние новой религии и государственной власти, отразить мощь и величие моло-

-24-

 

Киев. Софийский собор. Интерьер. Аркада хор.

-25-

дого государства. О том, что именно такие задачи поставили перед зодчими, можно судить хотя бы по “Слову о законе и благодати”, написанному пресвитером Иларионом вскоре после построения собора. О Софийском соборе Иларион писал как о “церкви дивной и славной всем окружным странам, яко же ина не обрящется во всем полунощи земиемь от востока до запада”. Действительно, Софийский собор даже сейчас, в перестроенном и искаженном виде, стоящий среди многоэтажных зданий современного города, производит неизгладимое впечатление. Можно предста­вить, как воздействовал он на современников, громадой вздымаясь среди невысоких деревянных построек древнего Киева!
Интерьер собора, несмотря на четкость построения, производит впечатление очень сложного и живописного. Проходя по зданию, зритель видит раскрывающиеся перед ним различные панорамы. В здании явно выделены два аспекта обозрения интерьера. Князь и его свита, стоя на хорах, видят потоки света, льющиеся сквозь окна бара­бана и заставляющие сверкать золотые фоны мозаики. В то же время остальные люди, стоящие внизу, находятся в полузатененном пространстве, и княжеские хоры ка­жутся им, как и изображения святых, в недосягаемо прекрасном мире. Тонко продуманную композицию ин­терьера Софийского собора уже не раз отмечали исследователи.
Строителями Софийского собора были константино­польские мастера. Кроме общеисторических соображений об этом свидетельствуют и использованные в здании ти­пично византийские строительно-технические и худо­жественные приемы. Однако сравнение Софийского собора с одновременными ему византийскими памятниками показывает, что прямых аналогий ему ни в Константи­нополе, ни в других византийских городах нет. Визан­тийские храмы того времени, как правило, небольшие, трехнефные, одноглавые, тогда как киевский Софийский собор имеет огромные размеры, он пятинефный и многоглавый. Различия эти объясняются прежде всего тем, что киевский собор должен был стать главным храмом сложив­шегося на Руси мощного раннефеодального государства, и естественно, что ему хотели придать грандиозность. Храм должен был вмещать большое количество людей, служить основным городским храмом. В Византии к дан­ному времени процесс развития феодальных отношений

-26-