Очень рекомендую послушать тему по ссылке. Это какой-то совершенный Герман

 

Глава 17. Look all Ye Mighty and Despair ("Узрите, Могущественные, и отчайтесь")

"Баскетбол", - подумал Герман,обращаясь к тихому бормотанию Улья в своей голов. Он не знал, смогут ли они расслышать его без Ньюта в качестве усилителя, но это становилось приятной привычкой. Каждый раз, когда он испытывал что-то, способное, по его мнению, порадовать Мать или Улей, он читал им об этом маленькую внутреннюю лекцию.

"Баскетбол... как и все виды спорта - математическая игра."

Он прервался, чтобы это обдумать. В его с Ньютоном попытках обучать Улей образовался определённый перекос. Они могли давать только две точки зрения. Как бы не различались их пути (и жизненный опыт, что тоже важно) они оба были учёными с весьма ограниченным кругом интересов. Герман мог поговорить о природе леммы Роббинса или теории вероятности Райкова, но он был не слишком хорош в объяснениях, зачем нужна поэзия... или в чём смысл рисования или оперы. Он ценил эти явления, но не мог говорить о них так красноречиво, как о математике или физике. Ньютон был лучше в таких вещах, но его вкусы были чрезмерно... эксцентричны. Очень жаль, что кайдзю общались с таким узким кругом людей.

"Это игра с мячом, имеющим примерно 9,4 дюйма в диаметре, происходит на поле 50 футов в длину... а диаметр обруча - 18 дюймов. Цель игры - забросить мяч в вышеупомянутый обруч. Для забрасывания мяча важны три фактора: угол, сила и положение рук. Для получения правильной траектории..."

Близнецы перебросили ярко-оранжевый мяч над головой Ньютона туда и обратно. Пользуясь его маленьким ростом, они заставляли его месить грязь по всей баскетбольной площадке, гоняя с одного края на другой.

Герман опёрся подбородком на ручку трости и улыбнулся. Он наслаждался зимним солнцем, сидя на носке левой ноги Сирены Карпатии. Мех близнецов нависал над игроками, глядя на них с высоты нескольких этажей. Баскетбольные кольца были неподалёку от Ангара Егерей, и сейчас Сирена терпеливо дожидалась, когда её уложат на платформу и закатят в док - сегодня близнецы были в утреннем патруле. Соня повела мяч и забросила в потёртый металлический обруч.

- Ватлей опережают по броскам... и она идёт... идёт... О-О-О! ОНА ЗАБРАСЫВАЕТ! ТОЛПА СХОДИТ С УМА! КОМАНДА СУРКОВ В ПРОЛЁТЕ!!

Ньют тяжело вздохнул и наклонился, переводя дух, упершись руками в колени.

- Я не соглашался на название "Сурки", и это несправедливо!!! У меня полкоманды на площадке нет!

Говард похлопал Ньютона по спине и поймал мяч, брошенный Соней.

- Сурки не жалуются - это не путь настоящего сурка.

Подбежала ухмыляющаяся Соня - её дыхание вырывалось облачками белого пара.

- Сурки, они, в основном, ну ты понимаешь - больше дрова бросают.

Ньют стоял, опираясь ладонями о бёдра, растягивая спину. Пот лил ему за воротник футболки, ветер трепал штанины просторных спортивных брюк. Одним из побочных эффектов постоянных тренировок и пилотирования стало то, что Герман и Ньютон чувствовали себя лучше, чем когда-либо раньше. Оба могли похвастаться ощутимыми мышцами и стали куда выносливей. "Это случается, когда не сидишь целый день в лаборатории, - подумал Герман, - Когда соблюдаешь режим, а не живёшь бессонные ночи на кофеине."

Соня указала на Германа, прилагая все усилия, чтобы выглядеть оскорблённой: - Это мы должны тебе завидовать, Ньют. Это же за тебя болеет самый очаровательный в мире чирлидер.

Говард печально покачал головой и испустил протяжный трагический вздох: - Кто болеет за команду супер-газелей? Кто, я вас спрашиваю? Никто... ни единой души.

Поджав губы, Ньют выхватил мяч из рук Говарда. Он быстро провёл его к корзине и неуклюже бросил. Мяч ударился о щит и отлетел в протянутые руки Сони.

- Ха-ха-ха! Давай!

Герман откинулся на ступню Сирены и послал в сторону успокаивающего гула Улья ещё несколько воспоминаний о баскетболе. Его сестра Карла играла в эту игру в средней школе. У него осталось много воспоминаний - он бывал на соревнованиях, болея за неё. Со светлой грустью он вспомнил импровизированные турниры, которые устраивали в Шаттердоме братья Вэй.

"Вероятно, баскетбол - это и игра воспоминаний..."

Соня усмехнулась, глядя на Германа, и закрутила мяч на одном пальце, прежде чем бросить ему.

- Давай, док! Как насчёт пары штрафных бросков? Команде сурков и впрямь нужен кто-то повыше ростом.

- И классом.

-... ой, и мастерством! Мы не забыли про мастерство?

- Ньютон попытался протестовать, но Готлиб просто улыбнулся и осторожно соскользнул на землю.

При помощи своих контрабандных таблеток он чувствовал себя гораздо лучше. Боль ужасна, когда ты не можешь с ней ничего поделать. Сейчас он чувствовал себя лучше... почти нормальным человеком. Аккуратно прислонив трость к ступне Сирены, Герман снял рейнджерскую куртку и заковылял к площадке, наслаждаясь прикосновениями морозного воздуха к открытой коже.

- В любой день, Эйр Джордан!

- Мы не молодеем, мистер Чемберлен!

Герман приподнял бровь, и легко провёл мяч к штрафной линии, затем, к немалому удивлению близнецов, он отступил назад почти до середины площадки. Сразу за центральной линией, он взглянул на кольцо, глубоко вздохнул, сделал несколько стремительных рассчётов в уме и небрежно бросил мяч. Когда он попал в корзину, раздался восхищённый свист, и Ньют, подбежав к Соне, пихнул её плечом.

- Ну-у? Сенсационное возвращение команды сурков!
Оба близнеца уставились на Германа, раскрыв рты, но он лишь пожал плечами и, качнувшись к Ньютону, обнял того за потные плечи. Он ощутил привкус дежавю, вспомнив бильярдный стол в Слепом Кайдзю. Тот день казался чем-то, случившимся много лет, а не месяцев назад.

Ватлеи прищурились, сложив руки на груди и сморщив носы. Мяч подкатился к Соне, и она нагнулась, чтобы поднять его, подозрительно разглядывая Германа.

- Тебе повезло. Ставлю десять баксов, что не сможешь повторить.

- Двадцатку за бросок через всю площадку.
Готлиб просиял и протянул руки к мячу. Он едва успел ощутить под пальцами пупыпчатую поверхность, как со стороны Ангара до них донёсся голос Балора Флуда: - Эй! Клякса! Хромуля! Двигайте сюда! Кой о чём поболтать надо.
Ньютон напрягся и сделал шаг назад. Он всё ещё не был... как бы поточнее... не чувствовал себя простившим Балора? Не пришёл к миру с ним? Это было сложно сформулировать. Он не испытывал к этому человеку ненависти, но Герман знал, что один его вид заставлял Гейзлера думать о Шоне Патрике, а мысли о Шоне причиняли боль. Казалось, что это рану не способно исцелить никакое время. Они встречали Балора Флуда почти каждый день, и всё же один звук его голоса заставил пульс напарника участиться и до отказа наполнил его желудок чувством вины.

Рейнджеры от К-науки направились к Ангару. Через несколько шагов, Герман приостановился и не целясь бросил мяч, который всё ещё держал, через плечо, к дальнему краю площадки. Шум, который тот издал, попав в кольцо и грациозно проскользнув в корзину, прозвучал как сладкая музыка. Близнецы неверяще галдели всё то время, пока Готлиб подбирал трость и куртку.
................................................................................................................................................................

Сильно затянувшись сигаретой, Балор выпустил в их сторону кольцо дыма. Герман едва успел натянуть куртку, как с языка Флуда слетело первое обвинение: - Вы, парочка, с Базы уходили?

Ньютон было заикнулся соврать, но Герман не видел в этом смысла. Он опёрся на трость и кивнул: - Да, сэр.

- Анонимка Блэкберн - ваша работа? Про встречу контрабандистов у Огненного утёса? Про части Егерей из Обливион Бей?
Герман посмотрел на Ньюта и успокаивающе положил ему руку на плечо - того уже слегка потряхивало, он смотрел в землю, словно нашкодивший малыш. Если бы им выговаривал кто-то другой, Ньют бы не вёл себя так тихо.

- Мы чувствовали, что эта информация важна для PPDC. Но мы не хотели получить взыскание за вылазку в Харрикейн. У нас были веские причины...

Балор отмахнулся от этого и рассеянно почесал нос: - Не важно. Меня не колышет, если вы в выходной смотались в Лас-Вегас с автобусом, полным стриптизёрш. Тока я думаю, што то, што вы видели, могли бы и посерьёзней рассмотреть, а не так...
Ньют слегка расслабился.
- Откуда вы знаете, что это были мы, те...
Инженер закатил глаза и обвиняюще ткнул сигаретой в Германа.
- В другой раз не бушь письма писать. Я те про ”достойную презрения некомпетентность" и ”предосудительное поведение”. Кто, черт дери, ещё так сможет? Любой механик, што я знаю, так и со словарём ни в жизнь не напишет. Девчушкам с Раздора английский не родной, а про братьев Арп я иногда думаю - они писать-то умеют? А... ещё близнецы. Я тя умоляю... И кто ж у нас остался? Может Блэкберн и идиотка, но я - нет. Вы - мои пилоты, в конце концов. И идти надо было прям сразу ко мне.

Ньютон слегка ткнул Германа локтём в живот.
- Я тебе говорил, что писать должен я.
- Я бы тебе позволил, если бы кто-нибудь мог разобрать то, что ты называешь почерком.
Балор, выпуская дым из ноздрей словно дракон, наблюдал за механиками, вышедшими, чтобы уложить Карпатию. Взгляд его синих глаз был затуманен - устремлён куда-то глубоко в свои мысли.
- М-мм... Ерман...
Герман слегка вздрогнул. За все часы обучения и работы с Балором, он ни разу не слышал, чтобы тот назвал его по имени.
- Да... да, сэр?
- В докладе сказано, што там были части Танго... и части Ромео они уже пустили в дело, так?
-Да... Здоровяк... Тот Егерь, что сломался - в нём использованы части Ромео.
-Тогда это давненько началось. До начала официального конфликта... они на этих Егерях ходили... да уж несколько месяцев как. Выходит, што они их делали из старых кусков раньше того, как появилась граница, даж раньше, чем все узнали про новую программу "Егерь". Эт, бля, ни в какие ворота не лезет.

Захлёбывающийся любопытством Ньютон придвинулся ближе к Балору. Герману было хорошо знакомо это сияющее золотом чувство - Ньюта интересовало всё.
- Они не восприняли доклад всерьёз, сэр? Как вы думаете, в чём причина? С нами был Арп... он бы подтвердил наши слова... Ну, типа того... Он не знает деталей, как Герман, но... Если они нам не верят, мы просто можем пойти туда патрулировать.
Балор очнулся от своих мыслей и повернулся, чтобы взглянуть на них прищуренными глазами. Он сделал последнюю затяжку и отбросил окурок.
- Не бродите возле Огненного утёса. Это забота Мехов побольше. У вашей парочки и оружие маломощное, да и сами вы пилоты... небольшие. Все ясно?
Готлиб нахмурился, прикидывая, стоит ли обидеться на "небольших пилотов", но решил принять это за попытку Балора позаботиться. Ньют просто кивнул, закусив губу (и одновременно мельтеша и прыгая в сознании Германа). Они ответили в унисон:
- Да, сэр. Мы поняли.
- Ну и молодцы. Давайте-ка на обед. У вас ночной патруль сёдня? Не позавидуешь. Холодно будет, как у дьявола в заду. Снег со спутника обещали.

 

Герман кивнул. Механики уже вытаскивали Оккама, готовя к осмотру. Не имело значения, сколько раз он видел Егеря - при каждой встрече с Мехом он чувствовал себя маленьким мальчиком, впервые увидившим самолёт. Оккам был чудом. Как и Ньют.
- Благодарю вас, сэр. Если вы...если вам нужен кто-то, чтобы поговорить о нашем отчёте с непосредственным начальством... я это сделаю. Даже если получу какое-то взыскание за нарушения правила о Харрикейне.
- Я тоже! - голос у Ньюта сорвался, но он улыбался. Балор перевел взгляд с одного на другого, потер затылок, покачал головой, несколько раз откашлялся, прежде чем сдаться и двинуться в сторону ремонтной команды Оккама.
- Валите уже, красотули чёртовы!

Готлиб помотрел ему вслед и наклонился, чтобы подобрать окурок, решив после выбросить в мусор, где ему и место. Он заковылял к зданию столовой, Ньют догнал его и пошёл в ногу.
<...знаешь... я понял, что это он дал тебе трость...>
Удивлённый Герман резко повернул голову.
< - Даже так? И как тебе это удалось?>
< - Я его видел. Когда прошёл через твою память во время дрифта с мозгом Котика. Я искал тебя и не задержался там надолго... но я видел его в твоей комнате. Пьяного в хлам, растрёпанного и несчастного. Я понял то, что он тебе сказал.>
Ньют смахнул с волос капли остывшего пота и сунул руки в карманы штанов.
< - Я загубил его жизнь. Это всё равно, что из-за меня... ну ты знаешь.>
Они шли молча, небо над ними медленно серело. День начался прекрасно, но Герман уже чувствовал в воздухе запах мороза. На горизонте собирались грозовые облака...

< -Нет, он сам разрушил собственную жизнь. Я говорю на основе опыта, я знаю, что никто не может сделать это за тебя. Это то, что ты делаешь сам. Он потерял своего племянника и позволил себе падение. Нета потеряла мать и пытается себя вытащить. Райли Бекет потерял своего брата и на какое-то время сбился с пути... но он подпустил к себе других в конце концов. Подпустил мисс Мори. Я потерял тех, кого любил. Но я сам их оттолкнул... из-за этого я оказался очень близок... к чему-то глупому. Нет, Ньютон. Всё, что мы делаем, мы делаем сами. >

 

Ньют остановился и печально посмотрел на Германа. Его внезапная грусть была невыносима, и Герману захотелось протянуть руку и обнять его. Вместо этого он издали наблюдал за близнецами, игравшими идеально скоординированный баскетбольный матч на двоих.

< - И, Ньютон, даже если ты действительно разрушал его жизнь - ты спас мою. Это считается?>

Ньют слабо улыбнулся, тяжесть в груди чуть ослабла.

- Ты у нас математический парень, ты и говори, что выйдет в среднем числе. Я-то просто Реаниматор.

- Никогда не понимал это прозвище.

Ньютон закинул руку за спину Германа и прижался к нему - он всегда был таким тёплым. Они двинулись с места. Сквозь горьковатый воздух доносился запах вконец разваренной еды.

- Это потому, что у тебя ужасный вкус в кино, приятель. Я обязательно покажу тебе крутые вещи... надо тебя просветить по части ужастиков.

Герман походя бросил окурок Балора в небольшое мусорное ведро. Ньют усмехнулся, открывая для напарника дверь столовой: - И ещё три очка команде Сурков.

............................................................................................................................

 

Ночное патрулирование Герман любил меньше всего. День был предпочтительнее, а самое лучшее - утро. Пустыня в темноте была более пугающей... навевала дурные предчувствия. Порой было настолько темно, что казалось Оккам выполняет то, для чего и был изначально создан - медленно шагает по тёмному дну океана. У них было две ослепительных фары, которые они использовали на ходу для поиска следов и проломов в Стене. Единственным преимуществом Ночного дозора были звёзды. Когда небо было милостиво, и тучи рассеивались, ночь становилась щедрой и полной бриллиантов. Если бы Герману не приходилось отвлекаться, они с Ньютом так и стояли бы там, в высоко поднятой голове Бритвы, под тысячами крошечных солнц, мерцающих над ними. Млечный Путь тянулся, словно атласная лента через чёрный бархат, созвездия шептали в памяти Германа старые истории. Улей получил немало уроков о звёздах во время ночного патруля.

Был даже вечер, в который они с Ньютом потратили несколько свободных часов на спор, как выглядят звёзды в Антивселенной. Если они там есть - то это звёзды другого измерения? Или там просто видят звёзды из другой области их Вселенной? Они не пришли к общему мнению, и это было прекрасно - некоторым вещам лучше оставаться неизвестными.

 

Ньют нервничал сегодня вечером. Это было непохоже на его обычное поведение перед входом в дрифт, и его тревога раздражала Германа. Ньют думал о чём-то тяжёлом, и это отражалось на его лице - даже на повреждённой стороне.

- Ньютон... что тебя беспокоит?

Ньют повернул свой шлем в сторону голоса Германа, дисплей слева подсветил его лицо красным. Он перешёл на немецкий, и Готлиб понял, что это не предназначено не для ушей Арчера.

< - Всё из-за письма от Куша. Е-мейл. Я прочитал перед тем, как собираться. >

< - А... что-то неладно в Форте? Солитёр по тебе истасковался?>

Ответом была кривая, быстро исчезнувшая улыбка. Ньют смотрел перед собой, но его разум отчаянно метался, мысли неслись слишком быстро, чтобы Готлиб успевал за ними. Казалось, они опережали даже дрифт, вызывая ощущение заикания, словно нейросвязь упиралась во что-то. Сознанию Германа было от этого колюче и неудобно, и голос Арчера заинтересованно прошипел из комма: - Эй, парни, вы слегка рассинхронизировались. Все нормально?

Герман протянул руку и включил свой комм, стараясь отвечать по-возможности бодро: - Извини, Гарри. Думаю, нам пора сделать перерыв. У нас давно не было ночного патруля, вот потому нас и шатает, мне кажется.

- Хорошо. Вы, ребята, уже припарковались? Мне вас отключать?

- Почти. Дай нам, пожалуйста, ещё десять минут.

Оккам направлялся к скальному массиву, который рейнджеры прозвали "книжной полкой". Это был квадратный выступ на лицевом склоне горы. Несколько крупных угловатых осколков делали его похожим на полку с красными каменными "книгами". Как и Драконья скала, "книжная полка" была местом остановки рейнджеров. На каждом из маршрутов была своя площадка для пит-стопа, и сейчас они находились глубоко в зоне Д - по мнению Германа, самой лёгкой. Заведя Оккама под "полку", они убрали руки от управления и заблокировали Егеря. Арчер отключил их от дрифта. Уходящая связь слегка шипела.
- Спасибо, Гарри. Поговорим с тобой через полчаса.
- До связи!

 

Герман отключил комм и помотал головой, моргая, чтобы вытряхнуть из головы остатки дрифта. Он снял шлем и отвёл со лба влажные волосы. Ньют откинулся назад и ударил по кнопке спускового механизма на своей стороне корпуса. Отсоединившись от крепления, он снял свой шлем и спустился вниз, чтобы помочь Герману со скобками. Это уже стало ритуалом - шлемы, крепления и скобки Германа.Ньют подхватил его под локоть и вручил ему трость.

< - Ньютон, и что было в мейле от Дегхари?>

Ньют озабоченно пожевал нижнюю губу:

< - Он сказал, что какие-то неизвестные ребята с оружием пришли в лабораторию и всё обыскали. Многое сфотографировали - мозг Котика, твои классные доски... Он там читал за баком Спинозы, и они его не заметили.>

Готлиб устроился на подиуме, окружающем спускающиеся в шею Оккама педали. В этом устроенном в задней части Конн-Пада подобии маленькой комнаты, он и Ньют могли проводить перерывы в плохую погоду. Сейчас Герман сидел, свесив ноги вниз, окружённый со всех сторон панелями управления. После отключения, призрак дрифта не сразу покидал тело, продолжая вибрировать в спинном контакте, у Германа кружилась голова, и порой просто приходилось посидеть несколько минут, чтобы придти в себя.

< - Они ничего не могли найти. Мы ничего не записывали об Улье или Матери... Но я рад, что мистер Дегхари приглядывает за лабораторией в наше отсутствие...>

< - Но... знаешь ли, это меня пугает. В прежние времена вооружённые головорезы не рылись у нас в столах в поисках секретов. Проклятье... во-первых, у нас не было секретов.>

Ньют дышал неглубоко, его пульс участился, посылая короткие волны беспокойства телу Готлиба. Герман снял перчатку, протянул руку к Ньюту и успокаивающе погладил его затылок. Он надеялся отвлечь его мысли от соскальзывания в петлю напряжения, бережно увести от паническй атаки.
< - Мы сделали все, о чём нас просили. Мы представили Барлоу наши еженедельные отчёты... Улей в безопасности... мы в безопасности.>

Герман придвинулся ближе, и прижался губами к губам Ньютона, исследуя языком его рот,.. хотя к нынешнему моменту эта территория уже не являлась неведомой. Во время первой попытки Германа попробовать французский поцелуй, Ньютон пошутил, что тот пытается заколоть его языком. К счастью, он быстро учился.
Ньют с энтузиазмом включился в процесс. Он протянул руку, пытаясь ослабить нагрудную пластину брони Германа, поцелуй из-за этого пришлось прервать. Нащупывая застёжку, он тихо выругался: < - Чувак, это хуже, чем лифчик расстёгивать… может, поможешь?>
Герман усмехнулся - отчего-то снимать собственные доспехи всегда было проще. Едва он отцепил переднюю часть брони, как дрифт стал размываться. Он ощутил на своём контактном комбинезоне нетерпеливые пальцы - Ньют сразу же ухватился за крепления под рёбрами - ремни, удерживающие его, деликатно выражаясь, гульфик - часть дрифт-костюма вокруг бёдер и промежности. Электричество всё ещё гудело в металлических шипах контактного комбинезона и похоже, делало каждое прикосновение более ярким. Внутри Оккам уже остывал, поскольку основная часть была обесточена - Герман мог видеть своё дыхание в тусклом свете.

< - Не уверен, что будет разумно снимать все слои...>
Ньют тяжело вздохнул и поцеловал его в подбородок.
< - Да… да, пожалуй, что так… я только…>
И полностью игнорируя предупреждение Германа, Ньютон втиснул руку между воротом и его кожей, пытаясь оттянуть комбинезон. Другой рукой он обвил рёбра Готлиба и пробежал пальцами по проводящему металлу его позвоночного контакта. Шок, вызванный этим движением, встряхнул всю нервную систему Германа. Он судорожно вздохнул, разом напрягая все мышцы.
< - АХ!.. Ньютон, оно ещё действует! Ощущалось как…>
< - Правда, хорошо? Уверен, что да… Уверен, что смогу довести тебя, просто играя с твоим позвоночником, он такой чувствительный… хочешь, попробуем?>
Герман вспыхнул и сделал медленный вдох.
< - Полагаю, это в крайней степени неподобающее обращение с оборудованием PPDC,.. не говоря уж о том, что это маловероятное.>

Ньют избавился от грудной пластины своего костюма. Герман не смог удержать пальцы, блуждающие по металлическим линиям под нею, исследуя геометрические узоры, покрывающие тело Ньютона.
< - Нервные окончания это нервные окончания… всё равно всю работу делает мозг…>

Ньютон пробежал пальцами сверху вниз по позвоночному контакту - и удовольствие было невероятным. Это был эндорфиновый кайф, мелкой дрожью пронизывающий грудь и живот Германа. Ньют поймал его губы и глубоко поцеловал, гладя металлические позвонки, обрамлённые клеммами, играя на его хребте, как на клавиатуре. Другая его рука удерживала затылок Германа, нежно гладя ногтями кожу головы. Готлиб бездыханно зашептал в его губы и, выгибая спину, обнаружил свои руки вцепившимися в бока Ньютона. Он тесно прижался грудью к Гейзлеру, фейрверки призрачного дрифта вспыхивали в мозгу. Он увидел промелькнувшее полустёртое воспоминание об одной из ночных тусовок Ньюта из времён его группы,.. свои собственные короткие встречи с очень терпеливой Ванессой. Дрифт-костюм внезапно стал очень тесным. Герман бережно отодвинул Ньюта, его лицо и уши были ярко-розовыми.
< - Давай… давай поднимем эту тему снова, когда у нас будет побольше времени, и не будет этих костюмов с нейронными усилителями стоимостью в миллионы долларов, ладно? Гарри наверняка заметит отклонения в мозговой активности…>
Цвет их связи потускнел. Яркие тёплые оттенки, которые Герман привык ассоциировать с возбуждением, посерели, когда Ньют уныло кивнул.
<… странно будет смотреться, когда наши нейтронные связи засияют, как ёлка на Рождество… но у меня теперь гарантия на обязательное продолжение, ок? В смысле, это было… это… Что это, блин, такое?>

 

Сигнал тревоги пугал уже тем, что был совершенно беззвучным - просто чередующиеся вспышки красных и синих лампочек. Герман и Ньют растерянно уставились на них. Этого никогда не случалось раньше... это было абсолютно чужеродно. Широко раскрыв глаза, Ньют начал возвращать на место утраченные части брони.

- Дерьмо... Я думаю, это что-то поблизости... И это что-то достаточно крупное, чтобы датчики Оккама засекли... и это рядом.

Герман заставил себя подняться на ноги. Он помог Ньютону вернуть на место нагрудную пластину, закрепив её плечевым и спинным зажимом.

- Вероятно, ничего особенного... Какое-нибудь животное. Надо сообщить Арчеру и снова подключиться... Разобраться в этом.

.............................................................................................................................................................

Арчер подключил их, но восстановление нейронного моста заняло больше времени, чем обычно - они оба не могли расслабиться достаточно, чтобы позволить дрифту омыть себя. Сигнализация продолжала мигать, за лицевой панелью Оккама стояла мгла - даже луна не выглядывала из-за облаков. Пошёл снег. Это был скрипучий сухой снег, застревающий в корпусе Бритвы и образующий корку вокруг его суставов. Гарри изо всех сил старался их подбодрить, давая инструкции спокойным и ровным голосом:
- Ребята, Блэкберн здесь, и Балор на подходе. Я сообщил Дамаску, они идут к вам на помощь прямо сейчас. Вы должны наблюдать, но не противодействовать физически, если это поможет. Идите без огней. Если там люди, способные поднять тревогу, будет лучше, если вы заметите их раньше, чем они вас. Вы в порядке?

Ньют с трудом сглотнул. Его броня была слегка перекошена, и Герман беспокоился - правильно ли он всё пристегнул в этой спешке.

- Хорошо, Гарри... Мы тебя слышим...ммм... мы свяжемся через минуту, пока больше ничего не видим.

Оккам сделал несколько осторожных шагов по пустыне. Сигнал тревоги продолжает мигать над их головами. Арчер не потрудился его выключить.

 

На границе были люди - они засекли их едва отойдя чуть поодаль от "книжной полки". Группа людей с инструментами в руках носилась взад и вперёд, разбирая сегмент пограничной Стены. По обе стороны от границы стояли огромные грузовики. Те, что были на стороне СВШ, были несомненно пустыми, но те, что на стороне США...

- Ньютон... Я вижу части Егеря. Не думаю, что это те же, что я видел на свалке. Я считаю, что это фрагмент Дьяболо... рука и плечо. Это те же мужчины. Они солгали про свои скалы.

Ньют слегка вздрогнул от гнева и разочарования в голосе напарника - это просочилось в дрифт, и Улей забеспокоился.

- Они контрабандисты, Херм. Конечно, они соврали. Но мы знаем - это совершенно другие парни... как раз сегодня меняли патрульных, да? Может быть, они не получали записку... не ожидали, что здесь будем мы?

- Они не могут знать расписание дежурств... Эта информация строго засекречена.

 

Рейнджеры наблюдали, как группа мужчин борется со снегом и стеной. Один из меньших грузовиков забуксовал в яме с мокрым песком, его шины разбрасывали комья земли. Множество тёмных фигур пытались вытолкать его на твёрдую почву.

Герман включит комм. Он был так отвлечён, что едва не забыл позвонить и подтвердить происходящее.

-Гарри, мы...

Огни, вспыхнувшие почти на уровне глазного щита Оккама, полностью ослепили Германа и Ньюта. Они подняли огромную руку, пытаясь заслониться от света.В глазах вспыхивали белые пятна... С ужасом Герман понял. что ослепляющий свет принадлежит фарам другого Егеря.

Егерь навис над Оккамом. Он был гораздо крупнее, с Нападающую Эврику, голова Бритвы едва достигала его подбородка. Он был полностью чёрным, из-за чего его было сложно разглядеть в темноте. Единственной подсказкой положения тела были блики на металле. Ньют начал паниковать, и Оккам сделал несколько шагов назад, чтобы оценить встреченного Меха. Герман задыхался, его глаза расширились, он чувствовал болезненно участившееся биение сердца.

- Ньютон... Ньютон, успокойся. Вспомни все учения... маневры... мы тренировались для этого... Не паникуй.

Его напарник ответил не словами, а волной всеобъемлющего красного страха и чёрной паники, разъедающей спокойную синеву дрифта. Готлиб открыл рот, собираясь заговорить, надеясь достучаться через шумную суету эмоций - и почувствовал, как тупой стальной молот разбил его рот и скулу. Металлический кулак Егеря СВШ пришёлся Оккаму в голову - сила удара едва не сбила Меха с ног, заставив пошатнуться. Улей кричал, как раненый кролик. Звук оглушал, и Герман едва мог слышать собственные мысли сквозь рёв и скрежет зубов.

 

Идём-идём-идём-идём... помощь братьям!

Эта мантра вновь и вновь повторялась в их головах. Герман пытался кричать в ответ, стараясь их остановить. Они не смогут сюда добраться и ничем не смогут помочь. Но прежде, чем он успел мысленно отдышаться, Чёрный Егерь нанёс мощный удар в затылок Оккама. Ньютон, вырванный из своего испуганного оцепенения, коротко вскрикнул, его мозг требовал от Германа двигаться вперёд. Они нырнули вниз и бросились на вражеского Егеря, врезавшись ему в живот. Прочно уперевшись ногами в землю, Оккам толкнул изо всех сил. На этот раз низкий центр тяжести Бритвы оказался полезен, и Егерь СВШ рухнул на землю с ошеломляющим грохотом.

- Герман, что...

- Вытащи плазменный нож... пульсар слишком опасен на близком расстоянии... и, какими бы скверными они ни были... мы не можем рисковать причинить вред контрабандистам.

Сильный удар Егеря СВШ, направленный в солнечное сплетение Оккама, выбил из них дыхание. Егерь согнулся, защитное покрытие на животе было разбито. Герман почувствовал, как Ньют сильно ударился головой о металлическое крепление, треск шлема эхом отозвался в сознании обоих.

 

Сквозь безумный визг Улья прорвалась одна длинная пронзительная нота - Мать звала их.

Мать... нет... стоп! Не посылай никого!

 

Они пытались придти в себя после последнего удара, когда чёрный Егерь наклонился и поднял маленького Меха с земли. Загудел комм, и Арчер крикнул им - его голос заполнил кабину, прибавившись к какофонии из металлического скрежета и криков кайдзю:

- Готлиб! Гейзлер! Доложите, что происходит! Бритва сообщает о серьёзных повреждениях корпуса!
Егерь СВШ поднял Оккама так, что они посмотрели в лицо друг другу. Казалось, этот миг растянулся, словно в замедленной съёмке - а потом он швырнул их на землю. Удар был как автокатострофа, Герману показалось, что его бедро и спина раздроблены на миллионы частей. Сначала он почувствовал крик Ньютона, и только потом - услышал. Что-то было с шейными позвонками, но его телу слишком досталось, чтобы думать об этом. Германа рвали на пять частей - Ньютон, Улей, Арчер, Оккам и его собственное тело - все они боролись за его внимание. Он закашлялся, почувствовал кровь, капающую из носа и рта и понял, что во время броска Оккама прикусил язык. Герман попытался сквозь хаос дотянуться до Ньютона. Ранен ли он? Что с ним? ему больно и дыхание затруднено - или это паническая атака?

Герман прищурился на мерцающий свет сломанного экрана HUD, когда Ньют послал через соединение сердитый сигнал в его позвоночник. Мысль была ясна, будто сказанная вслух: - Встать и идти.

Он повиновался, и Оккам неуверенно поднялся на ноги, вновь развернувшись лицом к громаде Егеря СВШ. Арчер не замолкал, отчаянно добиваясь от них ответа.

- Ньют! Герман! Ответь мне черт возьми!

На плече Оккама поднялась панель, и они смогли вытащить небольшой плазменный нож. Он был до абсурдного маленький - даже меньше того, которым близнецы отсекли хвостовой плавник Везувия. Егерь СВШ смотрел на него недоумевающе. Это было просто смешно. Пилоты Чёрного Егеря, вероятно, хохочут над ними.

 

- Оккам... Дамаск почти здесь! Пожалуйста, говорите со мной... пожалуйста...

 

Черный Мех заинтересованно кружил вокруг Оккама. Герман слышал хриплое дыхание Ньюта и ярко ощущал его боль... его рёбра были в синяках, а возможно и сломаны. Когда
они оказались на земле, его швырнуло с такой силой, что даже защита дрифт-костюма не смогла смягчить удар. Гейзлер ударился головой, и внутри его шлема пахло кровью... грудная пластина слетела вовсе.
В сознании Готлиба рос гнев - горячий и ослепляющий. Такого он не испытывал с тех пор как Балор Флуд напал в тренажёрном зале на Ньютона. Это была та же одурманивающая ярость, которая заставила его почти выдавить жизнь из Флуда, невыносимое бешенство, сломавшее инженеру ключицу. Они ранили его партнёра. Чувства кружились в сознании, и Улей впитал их и повторил, делая более яркими, более жестокими. Ньют потянулся к нему в дрифте, и электрический разряд от этого касания прошёл судорогой через всё тело Оккама.

Они отплатили с жестокостью, которой Чёрный Егерь явно не ждал. Раскалённый плазменный кинжал глубоко погрузился в бок Меха. Тот содрогнулся, теряя энергию. На негнущихся ногах они отошли от монстра СВШ. Шагая вперёд, он пошатнулся, его склонённая голова оказалась легко досягаемой. Герман почувствовал, как его кулак врезался в глазной щиток чёрного Меха - раздался впечатляющий хруст. Он отшатнулся назад, но удержался на ногах, схватившись за разбитое лицо. Готлиб смотрел на это через спирали красно-синего тумана. Его рациональный мозг, та часть, что когда-то была ведущей, тревожно шепнула: - Герман... отсюда надо бежать. Пока ещё есть шанс.
Он проигнорировал её.
Черный Мех поднялся и опрокинул их. Нападение было внезапным и жестоким, они не предвидели такого поворота. Егерь поднял Оккама и швырнул на землю, его конечности яростно дёргались. Герман ощутил прилив мрачной гордости - он помогал создавать эти штуки... и он знал правильное место, чтобы воткнуть нож.
Несмотря на неточность сборки, Егерь СВГ без проблем завалил Оккама. Он поднял огромную ногу и опустил её на голову Бритвы. Потом он сделал это ещё раз... Во все стороны полетели осколки стекла и металла. Вспыхнули огни, взвыла сирена, голос Арчера заикнулся и умер, дрифт был словно океан в шторм.
Ножные скобки Германа согнулись вместе с зажатой в них ногой, и он почувствовал, что бедренный сустав вырван из гнезда. Боль была больше, чем он мог себе представить. Готлиб кричал, пока не кончилось дыхание и пока он не осознал, что Ньют и Улей кричат вместе с ним.

Если он не разблокирует скобки, то рискует остаться вовсе без ноги. Ньютон, казалось, тоже это понял и уже пытался добраться до него.Сдерживая крик, Герман протянул руку к напарнику. Оккам лежал на боку в песке, и всё в Конн-Поде тоже легло на бок. Он и Ньютон свисали с креплений, дёргаясь от каждого удара ноги чёрного Егеря.

< - Ньютон... нет... оставайся на месте.>

Метал оглушительно столкнулся с металлом, когда нога Меха врезалась в голову в Оккама в третий раз. Удар вырвал Ньюта из креплений и разорвал нейромост. Гейзлер пролетел мимо Германа и врезался головой в пульт управления так сильно, что раскололась маска. Готлиб рванулся, чтобы перехватить его в падении, мучительно выворачивая сустав во время этой попытки. Его грудь была слишком сдавлена... он едва мог думать и дышать. Он посмотрел через расколотый глазной щит Оглаза на небо в тучах и падающий снег... ощутил через кровь в носу запах морозного воздуха.

Егерь СВШ неуверенно поднимал ногу... сколько может выдержать голова Оккама, прежде чем сплющится?

Герман собрался, готовясь рухнуть вниз и принять очередной душ из стекла и искр, но ничего не случилось. Он приоткрыл один глаз.

 

Дамаский Шквал был не просто крупнее чёрного Егеря, он, бесспорно, был ещё и гораздо лучше сконструирован.

Со своего "наблюдательного пункта" - повиснув боком в разрушенной кабине Оккама - Герман мог видеть только ноги Дамаска, наступающего на Егеря СВШ.

"Мы его уже повредили" - устало, но не без гордости подумал он.

"Мы ранены, но мы справились сами... мы очень неплохи для небольшого Меха... для маленьких пилотов с маленьким оружием... для учёных, брошенных во всё это."

 

Мир содрогнулся, когда чёрный Егерь рухнул на землю, искря проводами на месте оторванной головы. Его голова приземлилась рядом спустя несколько секунд. Братья Арп, наверное, даже не вспотели. Герман отвернулся от головы туда, где чувствовал боль напарника

<- Ньют... О, Господи, Ньют... >

Маленькое тело Ньютона было похоже на сломанную куклу. Его засыпало обломками HUD. Он приподнял голову, и Герман увидел в трещине дрифт-шлема его "плохой" глаз. Это было ужасно. Герман не мог добраться до Ньюта, он застрял, запертый деформированным металлом ножных скобок. Ньютон смотрел мимо напарника расширенными зрачками - было ясно, что у него сотрясение мозга. Он выглядел дезориентированным.
-Герман?
Готлиб пошевелился, отчаянно стараясь высвободиться. Он глубоко вздохнул, пытаясь успокоить сбившееся с ритма трепыхание в груди. Боль в ноге и бедре была такой сильной и яркой, что он изо всех сил сдерживал тошноту, его трясло, он боролся с шоком, налившим суставы свинцом. С силой, которую он в себе не предполагал, Готлиб втиснул руки между охватывающими бедро стальными полосами и рванул, как только мог. Крича все немецкие проклятья, какие мог вспомнить, он выдернул хромую ногу из обломков, потеряв в процессе обувь и часть щитка с голени. Хватаясь за обломки, он опустился вниз, в разбитую часть кабины.

Герман чувствовал, что его сломанные рёбра не дают нормально вздохнуть... нет-нет... это были сломанные рёбра Ньютона, а не его. Он взглянул и увидел, что Ньют наблюдает за ним мутным взглядом. Он действительно сильно ударился головой... связь была заполнена какой-то путаницей, похожей на туман. Герман чувствовал тепло, цветущее внутри, несмотря на пронзительно кричащие голоса Улья и пульсацию боли - они выжили... они победили... и даже сейчас он мог ощущать тепло Ньютона Гейзлера, проникающее до мозга костей. Его голос был хриплым, но он надеялся, что Ньют услышит его. Он не мог двигаться... не мог подобраться ближе.
< - Ньютон?.. Ньют... Я люблю тебя.>
Ньютону потребовалось мучительно много времени, чтобы ответить, но наконец в его тусклом взгляде зажглась искра понимания. Он улыбнулся сквозь искажающую лицо кровавую маску, рот выгнулся в этой странной полуулыбке, которая должна была быть целой: < - Я тоже люблю тебя. Очень.>

Ньют попытался подняться, озадаченно оглядываясь вокруг. Ему никак не удавалось опереться на руки, они дрожали, он запаниковал, обнаружив, что не может встать.
- Ты... ты собираешься уехать? < Герман, пожалуйста, не оставляй меня. Нам надо прибрать в лаборатории. Скоро проверка...> посмотри, как здесь грязно.
- Ш-шшш... Ньютон, всё в порядке... мы сейчас приберём лабораторию. Просто сейчас полежи спокойно. Только не засыпай. Ты сильно повредил голову.
Ньютон кивнул, расфокусировано глядя перед собой: <-Я так устал> я устал, и замёрз, и в лаборатории такой бардак...
Он лепетал, беспорядочно перескакивая с английского на немецкий, обращаясь туда, где чувствовал Германа, не видя его, его ноги двигались в механическом ритме, и он вновь и вновь повторял хриплым испуганным голосом: - Ты не оставишь меня, Герман, правда?<Ты обещаешь? Обещаешь, что не оставишь?>
- Нет... нет, Ньютон, я обещаю, я тебя не оставлю. Ш-шшш... сейчас кто-нибудь придёт нам на помощь... просто лежи смирно. Полежи спокойно... скоро сможем выпить чего-нибудь горячего... послушать музыку. Неплохо звучит?
Ньютон притих, его хриплое скрежещущее дыхание было похоже на работу разорванных мехов.
- Да, в самом деле хорошо...
Герман боялся смотреть на свои ноги... он понимал, что теряет много крови. Вокруг его ноги, одетой только в клочья проводящего костюма, натекла тёплая лужа. Он заметил, что трость уцелела в этой схватке - она лежала, невредимая, между двумя сломанными панелями системы управления.
Безумный ропот Улья становился всё громче. Он мог игнорировать его несколько минут, но не дольше...

- Братьям больно... идём, идём...

 

Они просто продолжали повторять эти слова, пока Герман не перестал их понимать. Его мозг слишком устал и оцепенел, чтобы постичь происходящее. На него наползало тёплое одеяло шока - он не сможет долго ему противиться, слишком велика кровопотеря. Кто-то выкрикивал их имена... кричал с французским акцентом. Герман позвал так громко, как смог: - Здесь... Вайли, мы здесь...

Последней мыслью, промелькнувшей перед тем, как сознание оставило его, войдя во вздымающуюся тушу страдающего кайдзю, было: -Мать... мне страшно.

.................................................................................................................................................

В течение долгого времени не было ничего. Потом появилась холодная вода. Герман поднимался из океана. Нет... не так. Кайдзю поднимался из океана. Кайдзю собирался пробраться вглубь страны, а Герман лишь смотрел его глазами. Он чувствовал суетящиеся, путанные мысли кайдзю, когда тот оглядывал пляж, проходя мимо цепочки пребрежных отелей. Сейчас всё было по-другому... Улей получил названия для вещей, он имел знания об этом месте и о себе - Тихий голос и Быстро мыслящий рассказывали ему про города. Кайдзю был... Везувием, конечно - Готлиб это знал. Самый большой, возможно старейший, он был с Котиком-дитёнышем и вернулся к нему, когда тот умирал. Он был хорошим... опекуном.

А ещё он был тяжелым и медлительным, с тянущей к земле бронёй и выступами гребня, целеноправленно созданный для жизни в воде. Герман вопил в голове кайдзю: "Нет!.. Уйди от опасности! Вернись в воду!
Везувий низко взревел и сделал первые тяжёлые шаги от линии прилива. Скорее всего, это было побережье Калифорнии. Кайдзю должен был оказаться как можно ближе к тому месту. где ощущались они с Ньютом. Герман поискал во тьме себя. Он не был уверен в том, где сейчас его тело. В лазарете Бури? В Харрикейне? Возможно их с Ньютоном перебросили в больницу получше. Это было всё, что он знал.

 

Везувий с неуклюжей аккуратностью протиснулся между двумя отелями. стараясь не наступать на машины. Люди кричали и разбегались. Герман рыдал: Пожалуйста, остановись... хорошо, что ты так стараешься помочь... но ты не можешь помочь нам с Ньютоном... тебя ранят...

Везувий понюхал воздух и издал глубокое грудное урчание. От каждого его шага вздрагивала земля, подпрыгивали автомобили и рассыпались витрины.
Он шел через какой-то небольшой городской пляж, мимо арки Макдоналдса, едва доходившей до его локтя, через прекрасно ухоженные поля для гольфа... вглубь... дальше по пути своих раненых братьев. Каждый его шаг покрывал такое расстояние, что он успел отойти на десять миль, когда над ним пролетел первый самолёт.

Везувий посмотрел на него и низко взревел, словно отвечая его гудению. Он перешагнул через ряд одинаковых загородных домов, сбив несколько черепиц взмахом порезанного хвоста, и заинтригованно остановился, когда одна из задних лап попала в бассейн.
Во время этой экскурсии кайдзю по району домов для среднего класса, пострадала только садовая мебель и очаги для барбекю на задних дворах, которые он не смог обойти. Вновь Везувий остановился возле продуктового магазина, чтобы лизнуть мусорный контейнет и подцепить его краешком передних зубов. Герман вместе с кайдзю ощутил запах... испорченое мясо и рыба...
Везувий был так голоден, но через несколько секунд он фыркнул, словно осуждая себя и осторожно опустил контейнер вниз, оставив длинный след синей слизи на его помятом боку. Герман был почти в истерике - он отучил кайдзю воевать, усмирил его, и теперь....

На нас напали... мы ранены, это нас испугало, но у нас есть люди, которые помогут... Вернись, пожалуйста!

Он передал все сцены убийства кайдзю Егерями, что видел за долгие годы - Лезербек, Карлофф... Список продолжался, но Везувий не дрогнул. Они покинули маленький городок и теперь шли гигантскими шагами по пустынной дороге.
Иногда какой-то автомобиль, едущий навстречу, издалека заметив кайдзю, сворачивал в сторону, давая ему путь. Сзади следовала вереница автомобилей с зеваками - едва они поняли, что ходячая громада не собирается нападать, как начали фотографировать.

 

PPDC нашли их не так быстро, как ожидал Герман. Он ничуть не удивился, увидев Возносящегося Сорокопута. Тот пролетел над ними несколько раз, оценивая ситуацию, и Герман кричал в голове Кайдзю так громко, как только мог: - Сорокопут! Боль! Убийство! Брат, вернись пожалуйста!

В отчаянии он отправил совсем свежее воспоминание - он сидит на LOCCENT-палубе Форта, наблюдая как Мятежный Самсон заносит лезвие над Котиком. Он предупреждал Котика, но белый кайдзю не послушался. Это было первым, что заставило Везувия остановиться. Он издал скорбное горловое ворчание и очень медленно оглянулся, посмотрев вспять.
Наконец, после долгого взгляда в сторону океана. Везувий сделал ещё один сотрясающий землю шаг к Юте... к своим опекаемым.

 

...Маленький голос... Быстро мыслящий... больно... напуганы... я приду. Я могу помочь младшим братьям.

Сорокопут напал сверху. Он нанёс сокрушительный удар по затылку Везувия, и громко взревевшего кайдзю швырнуло впёрёд. Китовья голова врезалась в землю и бетон, когда тяжёлое тело завалилось набок. Кожа на морде и шее была разодрана, и Герман тяжело вздохнул от вспышки боли и удивления. Улей бормотал испуганно и растерянно. Опираясь на переднюю лапу и похожий на руку придаток, напрягая все мускулы, Везувий поднял своё огромное тело.

Беги! Просто вернись в воду!

Везувий сделал еще один шаг вперед и побрел - непреклонно, не пытаясь остановиться и сражаться, не показывая, что хочет что-то сделать с Возносящимся. Заинтригованный Егерь приземлился перед ним. Одна из его рук была толще, и Герман увидел, что мисс Мори сделала новому Меху копию меча Бродяги. Широкое лезвие торчало из запястья Сорокопута, остро и опасно сверкая на калифорнийском солнце. Везувий рассматривал Егеря и поток воспоминаний, посланных Ульем, наводнил его мозг - уроки о войне и Егерях... образы прошлых кайдзю, умерших в одиночестве в разных городах по всему чужому им миру. Издав мягкое ворчание, кайдзю отвернулся от Возносящегося и сделал ещё один шаг, пытаясь разойтись мирно.

Они не поймут... Они хотят, чтобы ты умер... для них хороший кайдзю - мёртвый кайдзю.

Не буду бороться... иду к братьям... иду на помощь.

Возносящийся опешил. От изумления Мако и Бекет позволили Везувию сделать ещё три шага, прежде чем вонзить ему в бок меч на всю длину. Готлиб плотно свернулся вокруг того, чем он был... Бесплотной мыслью? Призраком? Голос, которым он был, плакал во тьме, пока синяя кровь шипела в аммиачных парах на пылающем лезвии Сорокопута.
Везувий удивлённо застонал от боли. Страдающие синие глаза пристально посмотрели на Егеря... он не пытался атаковать, просто смотрел, словно говоря взглядом: - Почему ты сделал это со мной?

Возносящийся выдернул меч единым рывком и отступил. Герман мог только вообразить разговор, происходящий в Конн-Поде.

 

Истекая кровью, Везувий продолжил путь. Сорокопут последовал за ним, двигаясь в ногу. Несколько миль спустя, Егерь медленно поднял руку и, словно любопытствуя, положил её на один из скалистых выступов на спине кайдзю. Не обратив на это внимания, Везувий продолжал идти, двигаться к братьям, тихим голосам, нуждающимся в нём. Так они шли бок о бок - казалось, это длится часы. В мире всё стихло, кроме звуков шагов гигантских ног - из металла и из плоти, оставлявших на земле огромные следы. Потом горизонт затуманился, и мир слегка пошатнулся.
Рана в боку Везувия была не слишком болезненной, но очень глубокой. Кайдзю остановился, переводя дыхание, кровь капала из его ноздрей: Боль... болит внутри... лягу.

Герман собственным телом чувствовал, как он медленно опускается - передние лапы, потом задние - так старая собака устраивается, чтобы вздремнуть. Горящий меч, вонзясь и выйдя, прижёг рану, останавливая кровотечение - и разрывая множество нежных внутренних органов. Герман заставил себя погрузиться глубже в сознание Везувия. С огромным трудом он - они обернулись, чтобы взглянуть на тонкое белое тело Сорокопута. Это было красиво - совершенный дизайн, гладкие длинные конечности, строгие линии. Герману хотелось разломать его на мелкие куски. Робот поднял свой меч над головой Везувия, словно палач, готовясь к последнему удару. Герман сделал глубокий вздох, и кайдзю, глядя вверх, издал длинный стон, который звучал на весь мир как: - Мммаакооо...
И меч опустился... и мир погас.