Зеленая комната. Дейсвие 3

Действующие лица:

Доменико - господин

Альфредо - слуга

Филумена - проститутка

Розалия - слуга

Диана - медсестра

 

Мы видим четырех персонажей в положении, напоминающем игру в «четыре угла». Кажет­ся, что они стоят там, играя как дети; но это жизнь стал­кивает их друг с другом. Продолжительная пауза.

Доменико (некоторое время ожесточенно осыпает себя по­щечинами). Сумасшедший, сумасшедший, сумасшедший! Сто раз, тысячу раз!

Альфредо (робко пытается прервать). Что вы делаете?

Розалия подходит к Филумене и набрасывает ей на плечи шаль, которую взяла со стула в углу.

Доменико. Ничтожество, вот кто я! Мне надо встать перед зеркалом и без устали плевать себе в физиономию. (Обра­щается к Филумене, и ненависть вспыхивает в его глазах.) Рядом с тобой, подле тебя прошла вся моя жизнь: столько лет здоровья, сил, ума, вся молодость! Чего же тебе еще надо от Доменико Сориано? Что ты еще хочешь? Тебе нужны и остатки моей шкуры, вот этой самой, из которой вы делали все, что хотели. (Вне себя, всех обвиняет.) Все могли делать со мной что хотели! (Обращаясь к себе, с презрением.) Пока ты верил в Иисуса Христа, сошедшего на землю, все распоряжались твоей шкурой, как им взду­мается. (Указывает на всех, словно обвиняет.) Ты, ты, ты... весь переулок, целый квартал, весь Неаполь, весь мир. Всегда все принимали меня за дурака! Всегда! (Вдруг вспоминает, как обманула его Филумена, кровь вскипает в его жилах.) Вот, я не могу даже думать об этом! А ведь от тебя можно было всего ожидать... Такая женщина, как ты, способна на все! Пять лет не изменили тебя! Но не надейся, что ты добилась своего: до победы еще 'далеко! Я убью тебя и отделаюсь тремя грошами. Такие, как ты, недорого стоят: три гроша! А всех, кто помогал те­бе: врачу, священнику... (указывает с угрожающим видом на Розалию, которая вздрагивает, и на Алъфредо, стоящего спокойно) этих двух мерзавцев, которых я кормил столько лет... всех убью! (Решитель)ю.) Револьвер... дайте револь­вер!

Альфредо (спокойно). Я отнес оба револьвера к оружейнику в чистку. Вы сами велели.

Доменико. Сколько я наговорил... II сколько меня заставили здесь сказать... Но теперь все кончено, увидите! Теперь я все понял... (Филу.чене.) Убирайся прочь... II если ты не уберешься на своих собственных ногах... тебя вынесут отсю­да мертвой! Никакой закон, никакой бог не помешает До­менико Сорлаго сделать это! Я упрячу всех вас за решет­ку! Денег у меня хватит, Филумё, лопну, но добьюсь своего. Ты еще у меня забегаешь. Я всем скажу, кто ты была и откуда я взял тебя. Пусть кто-нибудь осудит меня тогда! Я уничтожу тебя, Филумё, я раздавлю тебя!

Филумена (никакого впечатления, уверенная в себе). Кончил? Хочешь еще что-нибудь добавить?

Доменико (резко). Замолчи! Я не хочу слушать тебя! (До­статочно услышать ему голос этой женщины, как он сразу выходит из себя.)

Филумена. Дай мне высказать тебе все, что здесь (показывав ет на желудок), и я никогда не взгляну на тебя больше, и ты не услышишь от меня ни слова.

Доменико (с презрением). Продажная тварь! Ты была про­ституткой, ею и осталась!

Филумена. Зачем ты говоришь так? Что в этом нового? Раз­ве всем не известно, кем я была, где была? Однако туда ко мне ты же приходил... Ты и многие другие! И почему я должна была относиться к тебе иначе, чем к другим? Разве все мужчины не одинаковы? Сейчас я расплачиваюсь за то, что сделала, сама виновата во всем. Но я — твоя жена и не сдвинусь с этого места, пусть даже придут карабинеры!

Доменико. Жена? Чья жена? Филумё, какую чепуху ты ме­лешь? За кого ты вышла замуж?

Филумена (холодно). За тебя!

Доменико. Ты сошла с ума! Обман налицо. У меня есть сви­детели. (Указывает на Альфреда и Розалию.)

Розалия (с готовностью). Я ничего не знаю... (Не хочет вме­шиваться в такое серьезное дело.) Я видела только, что донна Филумена легла в постель, ей стало плохо и у нее началась агония. Она ничего мне не сказала, и я ничего не поняла.

Доменико (к Алъфредо). Тебе тоже ничего не известно? II ты не знал, что агония была притворством?

Альфредо. Дон Думмй, ради мадонны! Донна Филумена не­навидит меня. Разве она доверит мне что-нибудь?

Розалия (к Доменико). А священник?.. Кто мне сказал, чтобы я позвала священника? Не вы ли сказали?

Доменико. Потому что она... (показывает на Филумену) про­сила позвать его! Я хотел доставить ей удовольствие...

Филумена. Ты же никак не мог поверить, что я на тот свет отправляюсь. Ты ошалел от счастья — наконец-то я развя­жу тебе руки!

Доменико (презрительно). Ты правильно поняла. Браво! Когда падре, поговорив с тобой, сказал мне: «Бедная жен­щина. Обвенчайтесь с ней. Она доживает последние минуты. Это ее последняя просьба. Узаконьте вашу связь с благо­словения господина...» — я ответил...

Филумена. «...Что мне терять? Она при смерти. Через каких-нибудь несколько часов все кончится, и я избавлюсь от нее». (С насмешкой.) Тебе стало плохо, дон Доменико, ког­да, едва лишь падре вышел, я спрыгнула с кровати и заяви­ла: «Поздравляю, дон Думмй, мы теперь муж и жена!»

Розалия. Я чуть не упала, услышав это! Я так хохотала! (Продолжает смеяться.) Боже, но как тебе удалось так изобразить болезнь?

Альфред о. И даже агонию!

Доменико. Заткнитесь оба, иначе вы живо узнаете, что такое агония! (Исключая любое проявление слабости со своей стороны.) Нет, этого не будет! Нет! (Вдруг вспоминает, что есть человек, который несет полную ответственность за обман.) А доктор? Он ведь врач... Чему его учили? Какой же он доктор? Не разглядел, что эта женщина совершенно здорова? Как же он не заметил, что его надувают?

Альфред о. По-моему, кажется, он ошибся.

Доменико (с презрением). Придержи язык, Альфрё. Доктора подкупили. Он поплатится за все! Это так же верно, как то, что есть бог! Ему было известно, что она не больна, он не мог ошибиться! (Филумене, язвительно.) Доктору по­золотили ручку, не правда ли? Сколько ты заплатила ему?

Филумена (с отвращением). У тебя только деньги на уме! За деньги ты покупал все, что хотел! Ты и меня купил за деньги! Недаром же тебя называли дон Мими Сориано — лучшие портные, лучшие сорочки к твоим услугам... Твои лошадки бегали, ты их заставлял... Но Филумена Мартура-но заставила тебя побегать! И ты делал все, что она хоте­ла, не замечая этого... Ты еще побегаешь у меня, высунув язык! И поймешь, как живется честным людям! Доктор ничего не знал. Даже он поверил во все. А как же могло быть иначе! У любой женщины, прожившей с тобой пять лет, начнется агония. Я была твоей служанкой! (К Розалии и Альфреда.) Я была его рабой все пять лет, вы это видели. Когда он уезжал поразвлечься: Лондон, Париж, скачки — я оставалась сторожем... Я бега­ла с фабрики в Форчелла на фабрику в Вирджини, из ма­газина на Толедо на улицу Фория, в другой магазин. Если бы не я, твои служащие давно бы раздели тебя. (Подражая лицемерному тону Домечико.) «Что бы я делал без тебя... Какая ты женщина, Филумё!» Я вела твои дела лучше, чем твоя жена. Ты должен целовать мне ноги за все, что я сделала тебе. Оценил ли ты все это? Разве я слышала от тебя хоть одно слово признательности? Никогда! Всю жизнь я была твоей рабыней. В любое время ты мог выставить меня за дверь!

Доменико. Рабыней? Как бы не так:.. Ты всегда забывала, кто ты в доме... Вечно зла, ко всему безразлична... Всегда одно на лице: «Разве я не права? Я плохо сделала что-ни­будь?» Хотя бы раз я увидел слезы в твоих глазах! Никог­да! Сколько лет мы живем вместе, и я еще никогда не ви­дел, как ты плачешь!

Ф и л у м е н а. А ты хотел, чтобы я проливала слезы из-за тебя? Ты не стоил этого!

Доменико. Не перебивай! Что это за женщина — не плачет, не ест, не спит. Я никогда не видел тебя спящей. Грешная душа у тебя, вот что.

Ф и л у м е н а. Когда же это у тебя было желание увидеть, как я сплю? Ты давно забыл дорогу в дом. Сколько праздников, сколько новогодних ночей я провела одна, как бездомная собака. Да знаешь ли ты, когда плачут? Слезы появляются, когда знаешь, что такое добро и не можешь его иметь. А Филумена Мартурано не знала, что такое добро... Когда видишь только плохое — незачем проливать слезы. Да, Филумена Мартурано не имела удовольствия плакать! С ней всегда обращались, как с самой последней женщиной! Ты до сих пор приносишь носовые платки, выпачканные губной помадой. Меня тошнит от всего этого... (Розалии.) Где они?

Розалия. У меня, хранятся.

Ф и л у м е н а. Никакой осторожности, ни разу у тебя не мельк­нула мысль: «Лучше будет, если я спрячу их... Вдруг она найдет?» Ну и что, пусть найдет, а дальше что? А кто она такая? Какие у нее права? Доменико, ты глупеешь при виде этой...

Доменико (будто застигнутый на месте преступления, в яро­сти). При виде кого? Кого?

Филумена (никакого признака страха от возросшего гнева Доменико)....отвратной девки. Думаешь, я не поняла? Ты не умеешь врать, это твой недостаток. Ты теряешь разум из-за семнадцатилетней девчон­ки и не чувствует стыда! Привел ее в дом под видом меди­цинской сестры.. Он думал, что я в самом деле умираю... (Словно рассказывая о невероятных вещах.) А всего час то­му назад, до того как пришел поп, чтобы обвенчать нас, думая, что я отдаю богу душу и не вижу ничего, они обни­мались, целовались у моей постели. (С нескрываемым чув­ством отвращения.) Мадонна... Как мне противно! А если я и в самом деле была бы при смерти, ты себя вел бы так же? Ну конечно, я ведь умирала, а стол накрыт для него и для этой пигалицы... *

Доменико. Ну что же? Если ты умираешь, я не должен есть больше? Мне тоже умирать прикажешь?

Филумена. Что это за розы на столе?

Доменико. Розы как розы!

Филумена. Красные?

Доменико (раздраженно). Да, красные, зеленые, лиловые... Ну и что из этого? Разве я здесь не хозяин и не могу прино­сить домой розы? Думаешь, если ты умирала, я перестал быть хозяином в этом доме? Да, я радовался, что отделаюсь от тебя!

Филумена. А я вот не умерла. (Со злостью.) И еще долго про­живу, Думмй.

Д о м е н и к о. Для меня это небольшая помеха. (Пауза.) Я од­ного не могу понять. Ты сама говорила: для меня все муж­чины одинаковы. Зачем же ты хотела выйти только за ме­ня? Я люблю другую женщину и хочу жениться на ней... И я женюсь, Диана станет моей женой, и тебя не касается, сколько ей лет: семнадцать, меньше, больше...

Филумена (с иронией). Смешно! Я так переживаю! Да какое мне дело до тебя, до девчонки, из-за которой ты потерял голову, и до всего остального? Ты что, думаешь, я из-за те­бя это сделала? Я не люблю и никогда не любила тебя! Ты мне пять лет говорил, что такая женщина, как я, знает, чего она хочет?! (Пауза.) Мне нужен... ты мне ну­жен! Ты надеялся, что эта баба, прожив с тобой, как раба, пять лет, вот так и уберется как нищая,— одна рука впереди, другая сзади!

Доменико (с торжествующим видом, думая, что понял скры­тый смысл насмешки Филумены). А-а, деньги! Разве я не давал тебе денег? По-твоему, Доменико Сориано, сын Рай-мондо Сорпано (гордо), одного из самых крупных и уважа­емых кондитеров Неаполя, не хочет обеспечить тебя, чтобы ты ни в чем пе нуждалась?

Филумена (обессилев от его непонимания, с презрением). Да замолчи ты! Ну почему мужчины никогда не хотят понять? Какие деньги, Думмй? Успокойся и оставь себе на здоровье эти деньги. Мне надо другое от тебя... и ты сделаешь это! У меня трое детей, Думмй!

Доменико и Алъфредо ошеломлены. Розалия, наоборот, не­возмутима.

 

КОНЕЦ 3 ДЕЙСТВИЯ.

 

 

УЛИЦА. ДЕЙСТВИЕ 4

Сестры подходят к Пенелопе и Луизе

 

Пенелопа. Дорогая, как мы рады!..

Тереза. Мне так нужно было поговорить с вами!.. У вас есть какие-нибудь новости о скандале?

Пенелопа. Сегодня вечером она уезжает!

Тереза. Ах, так! Продолжайте…

Пенелопа. Она едет в Варезе, к своей матери.

Карла. Насовсем?

Пенелопа До понедельника.

Карла (разочаровано). Всего лишь?

Анна. Эта бесстыдница сбегает!

Карла. А как ее муж?

Луиза. Этот идиот? Он в бешенстве!

Тереза. Представляю себе. Он такой серьезный, такой принципиальный!

Пенелопа Вы видели цвет?

Сестры вместе. Черный! С кружевами шириной в два пальца!

Пенелопа. Какая развратница!

Луиза. Скажи мне, какого цвета твое белье, и я скажу тебе, какого цвета твоя совесть!

Тереза. Прекрасная мысль! Твоя?

Луиза. Разумеется.

Анна. Теперь понятно почему у них до сих пор нет детей.

Пенелопа. Понятно. Такие кокотки, как она, не желают иметь детей!

Тереза. Шлюха! Притягивает мужиков, словно мед мух!

Карла Какая нахалка!

Пенелопа Тсс А вот и она идет.

(замолкают здороваются, потом говорят глядя в след)

Анна. И что они в ней находят? Не понимаю!

Луиза. Что? Задницей виляет, когда ходит. И платья обтягивающие носит, из которых все вываливается наружу! Ни капли стыда!

Пенелопа. Действительно, вызывающий зад!

Тереза (сморщившись). Это никакой не зад, это жопа!

Карла. Знаете, что я вам скажу? Она это сделала нарочно!

Луиза. Разумеется!

Анна Потому что кокотка!

Пенелопа.. Ты сорвала это у меня с языка.

Карла. Подумайте, все глазеют только на нее! У нее, видите ли, порвалась резинка!

Луиза. Неслыханное вранье! Мы импортируем резинки из Германии. А немцы начали делать резинки марки У2 раньше американцев, которые, кстати, до сих пор не научились их делать!

Тереза. А что вы от них хотите!

Пенелопа. Хватит о ней, много чести!..

Тереза И правда.

(Молчание, смотрят по сторонам, потом друг на друга)

Анна. Ветер сегодня опять юго-западный.

Карла. Нет, ну если бы видели кружева в 2 пальца..

КОНЕЦ 4 ДЕЙСТВИЯ.