Циклические изменения в культуре

 

В качестве примера циклического развития мы можем рассмотреть политические системы, проходящие через цикл обновления политической элиты, например, выборы.

Очень часто различные фазы цикла неравнозначны с точки зрения устойчивости эволюционного развития. В некоторых точках цикла вероятность катастроф многократно повышается. Например, в СССР пики социального стресса в цикле Кондратьева наступали примерно через 25 лет. Усиленное обновление политической элиты в СССР начинались через каждые 21-22 года.

Цикл Кондратьева представляет собой периодически повторяющиеся характерные социальные, экономические, технологические ситуации, такие, например, как продолжительные экономические подъемы и спады, сравнительно короткие периоды интенсивной реализации технических новшеств, пики социальной напряженности и т.д.

Такого рода ситуации повторяются с периодичностью примерно в 50 лет (социальные, как считают исследователи, через 25 лет).

Они почти синхронны для большинства ведущих стран и зафиксированы в статистике на протяжении 200-летнего периода истории.

Именно Кондратьеву удалось зафиксировать цикл, выделив в рядах экономической статистики основное движение – тренд и колебание вокруг этого тренда (волну) с длительностью от 47 до 60 лет. Кондратьев же указал на фазу сгущения реализаций технологических новшеств и социальных потрясений, интерпретировав цикл как результат отклонений от состояния равновесия соответствующего тренду. Некоторые авторы, анализируя статистику забастовочного движения и сопоставляя экспертные оценки историков, выделили пики социальной напряженности, наступающие с периодичностью в 50 лет. В книге С. М. Меньшикова и Л. А. Клименко «Длинные волны в экономике» (1989) представлен обзор схем, с помощью которых исследователи пытаются объяснить механизм циклов. Но все они различаются и имеют уязвимые положения, что оставляет место для дискуссии. Известный исследователь С. Дубровский предлагает выделить в цикле ряд моментов: механизм цикла, период цикла, асимметрию цикла, асинхронность волн, нестационарность цикла и ряд других. Рассмотрим их.

1. Механизм цикла. Траекторию равновесного экономического роста (тренд) определяют два показателя: скорость обновления производственных фондов (отношение валовых инвестиций к капиталу) и эффективность новшеств (отношение производительности труда на новых рабочих местах к средней производительности труда).

Чтобы развитие шло исключительно по тренду, необходимо равновесие, т.е. равенство этих показателей своим равновесным значениям.

Последние, в свою очередь, зависят от темпа роста занятости, коэффициента выбытия фондов и скорости обновления технологий.

Реальные показатели не соответствуют своим равновесным значениям, поэтому в системе происходят регулярные незатухающие колебания около тренда.

Так, например, в фазе высокой экономической активности при значительной скорости обновления капитала также существенна инновационная активность, поэтому эффективность новшеств уменьшается. Ее снижение ведет к затуханию экономической и инновационной активности, поэтому эффективность новшеств возрастает и система снова вступает в фазу экономической активности. Этот маятник проходит через четыре фазы колебаний, образующих период цикла.

2. Период цикла. Он зависит от темпов прироста производительности труда и занятости, коэффициента выбытия фондов и др. факторов. Оценки экономических, технологических показателей дают длительность цикла в 50-55 лет. По оценке Н. Кондратьева, самый короткий цикл занял 47 лет, а самый длинный – 60.

3. Асимметрия цикла. Для малых отклонений от тренда, когда пригодна линейная теория, цикл симметричен, т.е. отклонения волн вверх и вниз от тренда равны по амплитуде, а длительность пребывания системы в каждой из четырех фаз цикла равны друг другу, т.е. четверти полного периода колебаний.

Если же система находится на орбите, удаленной от тренда, когда линейная теория уже не работает, то цикл делается асимметричным: отклонения от тренда вверх имеют большую амплитуду, чем отклонения вниз.

Длительность нахождения системы в каждой из четырех фаз цикла также становится неодинаковой. Это означает, что период высокой экономической активности обычно короче, чем период низкой.

По оценкам самого Кондратьева, периоды подъема товарных цен занимали 24 и 25 лет, а периоды спада – 23 и 35 лет.

4. Асинхронность волн. Волны цикла для различных показателей (эффективность новшеств, фондоотдача, норма прибыли и т.д.) не являются синхронными, т.е. они пересекают тренд, достигают минимума и максимума в различные моменты времени.

Например, в линейной теории волна эффективности новшеств опережает волну эффективности фондоотдачи на четверть полного периода колебаний. Волна валового национального продукта может отставать от волны эффективности новшеств на время от четверти до половины периода. При этом волна нормы прибыли отстает от волны капиталоотдачи в среднем на 2 года.

Волна валового продукта отстает от волны прибыли и капиталоотдачи в среднем на 13 и 15 лет, т.е. примерно на четверть периода.

Волна производительности труда отстает от волны нормы прибыли и капиталоотдачи в среднем на 7 и 9 лет, т.е. примерно на восьмую долю периода.

5. Нестационарность цикла. Значения характеристик тренда не являются постоянными: они хотя и медленно, но меняются. Эти изменения иногда компенсируют друг друга, например, растут темпы прироста производительности труда, но падают темпы прироста занятости, однако общий дрейф характеристик тренда приводит к следующим основным эффектам:

Меняется период колебаний в целом.

Изменяются фазовые расхождения между волнами различных показателей.

Меняется длительность пребывания системы в четырех различных фазах цикла.

Таким образом, та сложная картина, которую принимает динамика экономического цикла, по разному может отражаться в массовом сознании. Массовое сознание, как правило, отстает от происходящих изменений, реагирует на них с запозданием тогда, когда нижняя граница падения экономики уже преодолена.

Социальную напряженность в обществе связывают с неравномерным распределением доходов между различными группами населения. Поэтому волна социальной напряженности, если она существует, должна совпадать по фазе с волной эффективности новшеств, т.к. разрыв в доходах зависит от разрыва в производительности труда, определяющей среднюю зарплату для лиц наемного труда.

Социальная напряженность достигает максимума в моменты максимального удаления волны в любую сторону от тренда, поэтому пики социальной напряженности достигаются дважды в течение одного цикла, но с эпицентрами в разных слоях общества.

Если исходить из теории максимального психологического дискомфорта в моменты перехода от роста доходов к их относительному снижению, то группы, связанные с доходами от инноваций, испытывают максимальный стресс в положении, когда общая экономическая ситуация после долгого застоя начинает улучшаться. К такого рода группам можно отнести, прежде всего, работников научного сектора, рационализаторов, изобретателей.

Группы, чьи доходы зависят от общей экономической ситуации, испытывают максимальный стресс в положении, когда длительный период процветания сменяется спадом. К этой группе работников можно отнести большинство отрядов творческой интеллигенции, сферы услуг и обслуживающего персонала.

Подводя итоги исследования, некоторые авторы делают выводы.

Большими разрушительными тенденциями обладают ситуации, при которых эффективность новшеств достигает минимума, при этом фондоотдача падает, а волна валового национального продукта прошла свой максимум.

Социальные катастрофы в виде революции или других насильственных действий вовсе не являются неизбежными, обязательными. Социальная напряженность может быть снята с помощью реформ, демократических выборов, социальных программ.

По мере развития социальных демпферов и обострения глобальных проблем на первый план в критических точках выходят не социальные конфликты, а ресурсные проблемы, экологические, демографические, этические, например, противоречия между экспортерами и импортерами нефти.

Делая прогноз на будущее, авторы утверждают, что экономический спад 1982-87 годов в развитых странах сменяется застоем, которые сменяется после 1992–1995 гг. подъемом 1996–2002 гг. В этой ситуации эффективность новшеств достигает максимума, капиталоотдача и норма прибыли растут. В этих условиях возможно возникновение социальной напряженности с эпицентром среди работников квалифицированного труда. Экономический подъем будет длиться до ситуации 2005–2015 гг., когда волна капиталоотдачи и нормы прибыли достигнут максимума, эффективность новшеств пересечет тренд сверху вниз, начнется период процветания. Он будет длиться до точки максимума волны ВНП, т.е. почти до 2018–2026 гг., когда снова ожидается пик социальной напряженности.

Поскольку в ближайшие 15-20 лет развитые страны будут находиться в фазах экономического подъема и процветания, то «шоковая терапия» для России, ее «капитализация» в то же время будет означать для нее нахождение в противофазе с мировой цивилизацией.

По мере усиления взаимозависимости стран критические точки цикла Кондратьева будут все более проецироваться не на разрушение, а на конкретные отношения между развитыми странами в разных сферах, на преодоление кризиса экологического, демографического и др.

Интересную концепцию динамики этнической культуры предложил известный исследователь Л. Н. Гумилев. Он весьма критически отнеся к попыткам археологии отождествить тот или иной этнос с предметами материальной культуры. Например, при раскопках стоянок, городищ, иногда находят одинаковые предметы, пусть это будет керамика с одинаковой техникой выделки и украшения. Можно ли на основании этого сделать вывод о том, что эта керамика принадлежит одному народу, этносу?

Представим себе, предлагает Л. Гумилев, что археолог ХХХ века ведет раскопки на территории Ленинграда. Занимаясь посудой, он выделит культуру «глиняных горшков», «культуру фарфора», «культуру алюминиевых мисок», «культуру пластмассовых блюдец» и т.д. А при раскопках жилищ он разнесет по разным культурам дворцы в стиле ампир, кирпичные доходные дома и блочные строения. Все эти дома он обязан, согласно постулату, интерпретировать как памятники особых этносов. Поэтому, делает вывод Л. Гумилев, неправильно в основу этнической диагностики класть формы керамических изделий. За основу ученый предлагает взять «способы жизни народов», т.е. их взаимодействие с кормящей их природой и живыми традициями быта, нравов, воззрений.

Археология ведает «трупами вещей», т.е. памятниками. Археолог бессилен там, где ткани и меха истлели, а золотые украшения перелиты врагами в слитки. Поэтому чтобы понять жизнь народов, ее диамику, развитие, надо отрешиться, абстрагироваться от грубо чувственных критериев, таких, как вещи, предметы, а взять за основу иные показатели. Прежде всего, этнос – это живое образование. А все живое возникает, достигает зрелости и умирает. Так же и этносы, они также живут и умирают.

Нет отсталых и диких этносов, нельзя ставить вопрос, кто культурнее, ибо культурные и творческие сегодня через 300 лет вдруг оказываются равнодушными обывателями, а еще полторы тысячи лет назад и имени то их никто не знал. Единственным мерилом развития этноса, его культуры должен служить уровень пассионарного напряжения, проявляющийся в частоте событий, последовательность которых образует плавную мелодию чередования эпох, золотую смену фаз этногенеза.

Сама идея отсталости может возникнуть только при использовании синхронической шкалы времени, когда этносы, имеющие на самом деле различные возрасты, сравниваются, как будто они сверстники. Но если принять принцип диахронии – счета по возрасту, то сопоставление будет иметь не только смысл, но и научную перспективу.

Диахрония всегда напомнит, что цивилизованные ныне европейцы стары и потому чванливы, и гордятся накопленной веками культурой, как и все этносы в старости. Но она же напомнит, что в своей молодости они были дикими франками и норманнами, научившимися богословию и мытью в бане у культурных в то время мавров.

Гумилев предлагает выделить несколько фаз в развитии этногенеза.

Исходное сочетание этносов и ландшафтов региона. Для этой стадии характерны различные императивы поведения. На этой фазе возникает императив «Надо исправить мир, потому что он плох». Он является пусковым моментом для движения этноса. Далее следует вторая фаза.

Фаза подъема. В ней господствует императив «Будь тем, кем ты должен быть», «не по вашему, а по-моему». Далее следует переход в акматическую фазу.

Акматическая фаза или пассионарный перегрев. Для нее характерен императив «Будь самим собой». За этим следуют смена императива: «Мы устали от великих» и переход в фазу надлома.

Фаза надлома. Для нее характерен иной императив «только Дайте же жить, гады!», за которым следует переход в инерционную фазу.

На инерционной фазе появляется иной императив «Будь таким, как я», который сменяется иным требованием «Не будь ты моим благодетелем», что свидетельствует о переходе в фазу обскурации.

На фазе обскурации утверждается новый императив «Будь таким, как мы», он сменяется иным требованием: «Да когда же это кончится», за которым следует переход к гомеостазу.

На фазе гомеостаза господствует императив: «Будь сам собой доволен, тролль», который сменяется другим настроением «А ведь не все еще погибло», и следует переход к мемориальной фазе (фазе воспоминаний).

На мемориальной фазе утверждается императив, который Л. Гумилев определяет как «Вспомним, как было прекрасно».

На заключительной фазе вырождения, утверждается настроение общего уныния, разочарования и равнодушия, которые лучше всего выражает императив: «А нам ничего не надо».

Исходным в понимании этногенеза и следующим за ним процессом развития культуры, культурогенезом, Л. Гумилев считает пассионарность.

Механизм пассионарного толчка.

Пассионарный толчок, или микромутация – общий закон природы, считает Гумилев. Облучения, вызывающее мутацию, проходит по разнообразным регионам. Редконаселенные, например, пустыни, крайне слабо реагируют на мутагенный импульс, который затухает на уровне персон.

Монотонные ландшафты, даже густонаселенные, гасят импульсы медленнее, но тоже радикально, потому что сами обладают инерцией покоя, вектор которого всегда не тот, что в мутагенном импульсе.

Зато разнообразные ландшафты с разным этническим наполнением, мобильны, вследствие чего на стыках их легко образуются новые этнические системы.

Тот или иной ландшафт периодически испытывает на себе влияние природных потоков энергии. Это вызывает изменения в генном механизме воспроизводства человека, появляются люди-мутанты, «пассионарии». Пассионарии отличаются от обычных людей своей активностью, стремлением к новому, неприятием традиций. Со временем последствия пассионарного толчка снижаются, этнос перестает производить «великих» людей, начинается его процесс умирания.

Пассионарная мутация проявилась тем сильнее, чем ближе к оси толчка располагались этносы на рубеже новой эры. И последствия ее были тем трагичнее, чем сильнее была культурная традиция этноса.

Этносы, находящиеся на периферии ареала толчка, испытывали плавный пассионарный подъем и успевали изменить стереотип поведения без ломки структуры. Если же структура была аморфной, то перестройка ее не требовала быстрой и жесткой ломки.

Гумилев так объясняет распад древней римской империи: «Ось пассионарного толчка, возбудившего ряд грандиозных событий, проходила от Южной Швеции – Готии – через Центральную Европу около Карпат, Дакию, Малую Азию, Киликию, Палестину и по Красному морю до Абиссинии. Этносы, находившиеся непосредственно на этой оси, среагировали на мутагенные сдвиги столь бурно, что, не успев накопить достаточно сил, погибли в столкновении с организованной системой Римской империи. Эта судьба постигла даков и палестинских евреев. А те, кто остался дома, только расширили, а не сменили свой ареал. Это были славяне.

Исследователь считает, что франки, саксы и лангобарды, начавшие исторический период с гомеостаза, создали относительно устойчивыми этносоциальными сообществами. Они получили заряд пассионарности не непосредственно, а путем половой передачи признака. Поэтому они выступили на арену истории в конце V века, когда готы, вандалы, гепиды и бургунды успевали растратить свою пассионарность, отдав на гибель своих пассионариев. Однако и у запоздавших, и у пришедших на готовенькое этносов период активного становления укладывается в фазу надлома, т.е. постепенного затухания. Свирепых Меровингов VI века сменили «ленивые короли» VII века.

Этногенез определяют три параметра.

Первый – ландшавтно-географический, или жесткая связь этноса с кормящим ландшафтом.

Второй – энергия, создавшая этносистемы и неотвратимо убывающая. Пассионарность рассеивается среди окружающих этносов, поднимая их активность, или уходит в никуда вместе с гибелью ее носителей – богатырей. Чем быстрее идет энтропийный процесс, тем скорее пассионарии уступают место гармоничным особям, которые способны продлить существование этноса на несколько веков.

Третий параметр – этническая доминанта, образованная благодаря освоенному наследию былых этносов, пассионарность коих иссякла, но культура еще очаровывает потомков.

Рождение этноса происходит в негэнтропийный момент, пусть даже протяженный, когда на фоне нескольких популяций за счет появления избыточной биохимической энергии возникает новая система, исчезающая через 1200–1500 лет при неубывающей энтропии. При этом этнос проходит ряд фаз, пребывая не в биологическом, а в историческом времени, определяемом через характер событий и их причинно-следственных связей, а также общественного императива по отношению к персонам, составляющим этнос.

Уровень религиозного сознания – культа – и уровень пасионарного напряжения этнической системы взаимообусловенны, считает Л. Гумилев. Но, в общем и целом, культурогенез всегда отстает во времени от этногенеза.

«Пассионарность этноса – двигатель корабля, а культура этноса – это руль», – так считал Л. Гумилев.

Там, где уровень пассионарности растет, идет процесс оригинального становления культуры и формообразования, свойственного данному этносу. Там, где пассионарность на спаде, но инерция системы велика, обычны заимствования от соседей, а там, где инерция затухает, сохраняются привычные социальные институты, достаточные для удовлетворения потребностей систем с экстенсивными формами сельского хозяйства. В инерционной фазе этногенеза при любом социальном строе преобладает усталость и стремление избавиться от беспокойных элементов общества.

«Пассионарная элита, восприняв то или иное учение, вводит его в стереотип поведения, тем самым вовлекая в принятый настрой массы обывателей, принимающих доктрину без критики. Это относится не только к оседлым этносам, обладающим письменностью, но и к кочевникам, передающим ценную информацию устно для запоминания, что, пожалуй, более эффективно».

Но уже в конце акматической фазы (в начале надлома) интерес простых людей, т.е. слабопассионарных, к сложным мировоззренческим проблемам слабеет, и, наконец, остается только набор воззрений, имеющих с точки зрения обывателя практическое значение. Теология превращается в натурфилософию, а религия – в демонологию. Для человека, находящегося в гомеостазе, важны не сложные построения теологов и философов, а окружающая его действительность, даже если он понимает ее ненаучно.

При низком уровне пассионарности люди индифферентны. Они либо сохраняют привычную идеологию, либо принимают ту, которую им навязывают силой.

Л. Гумилев выделяет и механизм взаимодействия этнических культур. Его он называет «комплиментарность».

Он считает, что культуры разных стран и веков разнообразны. Они влияют друг на друга, то привлекая, то отталкивая тех людей, с которыми носители той или иной культуры находятся в контакте, ибо всех людей привлекают идеалы истинности, добра и красоты, развивающиеся у разных этносов по-своему. Сила этого влечения – аттрактивность – зависит от уровня пассионарного напряжения этнической системы и комплиментарности, позволяющей делать выбор между разными народами.

Положительная комплиментарность – это безотчетная симпатия без попыток перестроить структуру партнера. В этом варианте возможны симбиозы и инкорпорации.

Отрицательная комплиментарность – это безотчетная антипатия с попытками перестроить структуру объекта, либо уничтожить ее, это нетерпимость. При этом варианте возможны химеры, а в экстремальных коллизиях – геноцид.

Нейтральная комплиментарность – это терпимость (толерантность), вызываемая равнодушием: «Ну и пусть его, была бы только польза, или хотя бы не было вреда». Это означает потребительское отношение к соседу, либо игнорирование его. Этот вариант характерен для низких уровней пассионарного напряжения. Комплиментарность – явление природное, считает Гумилев. Вмешательство власти или экономической выгоды может лишь корректировать поведение контактирующих персон, но не может заменить искреннего чувства, которое, хотя на персональном уровне и бывает столь же разнообразным, как индивидуальные вкусы, но на популяционном приобретает строго определенное значение, ибо частые уклонения от нормы взаимно компенсируются. Проявления комплиментарности не зависят от государственной целесообразности, экономической конъюнктуры или характера идеологической системы, потому что сложная догматика недоступна пониманию большинства неофитов. Сама собой напрашивается гипотеза биополей с разными ритмами, т.е. частотами колебаний. Одни совпадают и создают симфонию, другие – какофонию: это явно явление природы, а не рук человека, утверждает ученый.