Развитие этнической психологии в России

В XX ВЕКЕ

В начале XX в. к проблемам этнической психологии стали обра­щаться представители непосредственно психологической науки¹.

Физиолог И.М.Сеченов (1829—1905), оставивший в наслед­ство последующим поколениям теорию рефлекторной природы сознательной и бессознательной деятельности человека, внима­тельно следил за результатами прикладных исследований этно­графов, всячески поддерживал их стремление всесторонне изу­чить этнические характеристики психики народов страны. Вместе

¹ Психология как самостоятельная отрасль знаний выделилась из философии в начале XIX в., а в начале следующего столетия уже выработала достаточно устойчивую базу теоретических и методологических представлений, а также ста­ла накапливать опыт развернутых прикладных исследований личности.

с тем он считал, что последние надо изучать не только и не столько по продуктам духовного развития народа, но и с использованием специальных психологических методик изучения личности.

Психиатр и психолог, организатор и руководитель Психонев­рологического института и Института по изучению мозга и пси­хической деятельности, автор таких работ, как «Коллективная рефлексология», «Общественная психология», «Внушение в об­щественной жизни», В.М.Бехтерев (1857—1927) также не мог обойти вниманием вопросы этнической психологии. Он пришел к выводу, что каждая нация имеет свой темперамент и свои своеоб­разные черты характера, а также специфические особенности умственной деятельности, которые закрепляются и соответствен­но передаются биологическим путем. Все же остальные этнопси­хологические характеристики имеют социокультурную природу, зависят, по мнению Бехтерева, от общественного развития и ук­лада жизни, сложившегося в ходе культурного генезиса.

В противовес В. Вундту, предполагавшему, что основным ис­точником представлений о национальной психологии того или иного народа является изучение его мифов, обычаев и языка, Бехтерев призывал исследовать коллективную и индивидуальную психологию и деятельность людей как представителей конкрет­ных этнических общностей. При этом он резко критиковал и по­нятийный аппарат, использовавшийся Вундтом и другим запад­ным психологом — Г. Лебоном, подчеркивал, что они проявляли субъективизм, говоря о «народной душе», «народном чувстве» и «народном духе». Бехтерев противопоставлял им свою точку зре­ния на проблему изучения национально-психологических осо­бенностей людей, полагая, что ею должна заниматься особая наука — коллективная рефлексология [22].

В своих работах Бехтерев одним из первых в России обратился к вопросу о роли и значении символики у различных народов. Согласно его взглядам, жизнь любой этнической группы, нации в том числе, полна символизма. В качестве национально специ­фичных символов может использоваться широкий круг предметов и явлений: язык и жесты, флаги и гербы, герои войны, подвиги исторических лиц, выдающиеся исторические события. Эти сим­волы выступают средством согласования интересов и совместной деятельности людей, тем самым объединяя их в единую общность.

Много пользы для развития этнопсихологических идей в на­шей стране принесли работы Д. Н. Овсянико-Куликовского (1853 — 1920), ученика и последователя А. А. Потебни, стремившегося вы­явить и обосновать механизмы и средства формирования психо-. логического своеобразия наций.

Основной его работой, посвященной этой проблеме, стала «Психология национальности» (1922). Согласно концепции Овся-нико-Куликовского, главными факторами формирования нацио-

 

нальной психики являются элементы интеллекта и воли, а эле­менты эмоций и чувств в их число не входят. Вслед за своим учи­телем Овсянико-Куликовский считал, что национальная специ­фика коренится в особенностях мышления и искать эти особен­ности нужно не в содержательной стороне интеллектуальной дея­тельности и не в ее результативности, а в бессознательных ком­понентах психики человека. Язык при этом выступает стержнем народной мысли и психики и является особой формой накопле­ния и сбережения психической энергии народов.

Овсянико-Куликовский пришел к выводу, что все нации мож­но разделить условно на два основных типа — активные и пассив­ные — в зависимости от того, какой из двух видов воли — «дей­ствующая» или «задерживающая» — преобладает у данного этноса. Каждый из этих типов, в. свою очередь, можно разложить на ряд разновидностей, подтипов, отличающихся друг от друга опреде­ленными этноспецифичными элементами. Например, к пассив­ному типу ученый относил русских и немцев, различающихся вместе с тем присутствием у русских элементов волевой лени. К активному типу он относил английский и французский нацио­нальные характеры, различающиеся присутствием у французов излишней импульсивности [169. — С. 23 — 24].

Многие идеи Овсянико-Куликовского были эклектичны и не­достаточно аргументированны, являлись следствием неудачного применения идей 3. Фрейда. Однако в последующем они натолк­нули исследователей этнической психологии на правильный ана­лиз интеллектуальных, эмоциональных и волевых национально-психологических особенностей людей.

Особые заслуги в развитии этнической психологии в России принадлежат философу Г. Г. Шпету (1879—1937), первым начав­шему читать курс лекций по этому предмету и организовавшему в 1920 г. единственный в стране кабинет этнопсихологии. В 1927 г. он опубликовал работу «Введение в этническую психологию», в ко­торой в форме дискуссии с В. Вундтом, М. Лацарусом и Г. Штейн-талем выразил свои взгляды на основное содержание, перспекти­вы и направления развития этой прогрессивной и очень нужной отрасли знаний.

Этническая психология, утверждал Шпет, является описатель­ной, а не объяснительной наукой. По его мнению, она должна заимствовать у этнологии классификацию социальных явлений, а затем уже ставить вопросы типа: «А как это переживается наро­дом данной эпохи?», «Что он любит, чего боится, чему поклоня­ется?» и т.п.

Ученый пришел к выводу, что предметом этнической психоло­гии может выступать описание типичных коллективных пережива­ний представителей конкретного народа, которые являются след­ствием функционирования языка, мифов, нравов, религии и т.п.

Как бы отдельные представители той или иной этнической общ­ности ни были индивидуально различны и сколько бы несхожим ни являлось их отношение к подобным социальным явлениям, всегда можно найти нечто общее в их реакциях и поведении. При этом общее, считал Шпет, не есть усредненное целое, не есть совокупность сходств. Общее понималось им как «тип», как «реп­резентант психики многих индивидов», как характеристика, объе­диняющая и показывающая нюансы всего своеобразия мыслей, чувств, переживаний, поступков и действий людей конкретной национальности [254].

В целом взгляды Шпета были излишне философскими и затео-ретизированными, не давали возможности непосредственно изу­чать многообразие этнопсихологических явлений. Однако главная заслуга этого выдающегося ученого состоит в том, что он вынес свои взгляды на всеобщее обсуждение, способствовал их распро­странению, начал обучение этнической психологии в высшей школе. Ему принадлежит мысль о том, что Россия с ее сложным этническим составом населения, с разнообразным культурным уровнем и характером народов представляет особенно благопри­ятные условия для разработки проблем этнической психологии.

Интерес к этнической психологии и этнопсихологическим ис­следованиям после революции 1917 г. не угас.

Многие впоследствии известные ученые-психологи уделяли им серьезное внимание.

Л. С. Выготский (1896—1934) — психолог, основатель культур­но-исторической школы в отечественной психологии, пришел к выводу, что психическая деятельность человека в процессе куль­турно-исторического развития формируется под влиянием ору­дий труда, вызывая тем самым принципиальную перестройку ее внутреннего содержания. Основным методом исследования в эт­нической психологии он предложил считать инструментальный метод, суть которого состоит в исследовании поведения людей в тесной взаимосвязи с тенденциями исторического, социокуль­турного и национального развития, в анализе структуры и дина­мики «инструментальных актов» психики человека [43. — С. 206— 210].

К объекту этнической психологии Выготский предлагал отно­сить и «психологию примитивных народов», подразумевая под этим сопоставление психической деятельности современного «культур­ного» человека и первобытного «примитива». Главным предназна­чением этнопсихологии он считал проведение обширных кросс-культурных исследований, и прежде всего межэтническое срав­нительное изучение психологии представителей «традиционных» и «цивилизованных» обществ. С позиций культурно-исторической концепции Выготского в конце 20-х гг. XX в. была подготовлена программа научно-исследовательской работы по педологии нацио-

нальных меньшинств. Ее особенность заключалась в том, что в противовес широко распространенным тестовым исследованиям в центр ставились исследования национальной среды, ее структу­ры, динамики содержания, всего того, что и определяет этниче­ское своеобразие психических процессов [42. — С. 165—167].

Кроме того, он пришел к очень важному выводу о том, что изучать психику детей нужно не на основе сопоставления ее с психикой среднестатического «стандартного» ребенка, а с учетом сравнительного анализа психологии взрослого человека той же национальной общности. Идеи Выготского оказали большое вли­яние на развитие не только этнической психологии, но и всей психологической науки в целом.

Под руководством другого психолога, одного из основателей нейропсихологии А. Р. Лурии (1902—1977) в 1931 — 1932 гг. была осуществлена практическая проверка идей культурно-историчес­кого подхода во время специальной научной экспедиции в Узбе­кистан. Задачей экспедиции являлся анализ социально-историчес­кого опыта формирования психических познавательных процес­сов (восприятия, мышления, воображения) некоторых народов Средней Азии.

В ходе исследования Лурией была выдвинута и доказана гипо­теза, согласно которой изменения общественно-исторического уклада, характера общественной жизни конкретного народа вы­зывают коренную перестройку познавательных процессов людей. В новых условиях функционирование не закрепившихся еще в об­щественном сознании, нарождающихся норм и правил поведе­ния опосредовано традиционными формами психической деятель­ности людей, свойственными им как представителям конкретной этнической общности.

Проведенные Лурией эксперименты по изучению познаватель­ных процессов, а также содержания форм самоанализа и само­оценки (в частности, узбеков) выявили определенную трансфор­мацию психики людей под воздействием новых социальных отно­шений. Однако изменялись при этом не закономерности психи­ческой деятельности людей, а механизмы влияния на нее внеш­них факторов.

Материалы этой экспедиции в силу специфических политичес­ких условий развития нашего государства были опубликованы только через 40 лет. Однако в 30-е гг. даже их частичное обсуждение в огра­ниченных аудиториях ученых привело к определенным сдвигам в подходе к изучению этнопсихологических феноменов [141].

В 30—50-х гг. XX в. развитие этнической психологии, как и не­которых других наук, приостановилось в период культа личности И. В. Сталина. И хотя сам Сталин считал себя единственно верным толкователем теории национальных отношений, написал немало работ по этому вопросу, однако все они вызывают сегодня опре-

деленный скептицизм и должны быть правильно оценены с со­временных научных позиций. Совершенно очевидно, что некото­рые направления сталинской национальной политики не выдер­жали испытания временем. Например, взятая по его указанию ориентация на формирование в нашем государстве новой истори­ческой общности — советского народа — в окончательном итоге не оправдала возлагавшихся на нее надежд, более того, нанесла вред формированию национального самосознания представите­лей многих этнических общностей нашей страны, поскольку бю­рократы от политики слишком рьяно и прямолинейно претворя­ли в жизнь важную, но слишком рано провозглашенную задачу. То же самое можно сказать и о практике вузовского и школьного образования. И все это потому, что игнорировалось этническое своеобразие представителей большинства народов нашей страны, которое, конечно же, не могло исчезнуть по мановению волшеб­ной палочки. Ясно и то, что отсутствие прикладных этнопсихоло­гических исследований в эти годы, репрессии по отношению к тем ученым, которые их осуществляли в предыдущее время, от­рицательно сказались на состоянии самой науки. Было упущено много времени и возможностей. Лишь в 60-х гг. появились первые публикации по этнопсихологии.

Бурное развитие социальных наук в этот период, непрерывное увеличение числа теоретических и прикладных исследований при­вели к всестороннему изучению сначала общественной, а потом и политической жизни страны, сущности и содержания челове­ческих взаимоотношений, деятельности людей, объединенных в многочисленные группы и коллективы, среди которых большин­ство было многонациональными. Особое внимание ученых при­влекло общественное сознание людей, в котором немаловажную роль играет и национальная психология.

Первым на необходимость исследования ее проблем в конце 50-х гг. обратил серьезное внимание социальный психолог и исто­рик Б.Ф. Поршнев (1905—1972), автор работ «Принципы соци­ально-этнической психологии», «Социальная психология и исто­рия». Главной методологической проблемой этнопсихологии он считал выявление причин, которые обусловливают существова­ние национально-психологических особенностей людей. Он кри­тиковал тех ученых, которые стремились выводить своеобразие психологических особенностей из физических, телесных, антро­пологических и других подобных черт, считая, что объяснение специфических характеристик психического склада нации необ­ходимо искать в исторически сложившихся конкретных экономи­ческих, социальных и культурных условиях жизни каждого наро­да [184.-С. 99-100].

Кроме того, Поршнев настоятельно призывал к исследованию традиционных форм труда, формирующих особенности националь-

ного характера. Он особо подчеркивал, что необходимо выявле­ние связей языка с глубинными психическими процессами, ука­зывал, что письмо иероглифическое и письмо фонетическое вов­лекают в работу разные зоны коры головного мозга. Он также со­ветовал изучать механизмы общения, в частности мимику и пан­томимику, считал, что даже и без применения точных специаль­ных методов вполне возможно заметить: в сходных ситуациях вза­имодействия представители одной общности улыбаются во много раз чаще, чем другой [184. — С. 163—164]. Однако Поршнев под­черкивал: суть дела не в количественных показателях, а в чув­ственно-смысловом значении движений лица и тела.

И наконец, Поршнев особо предупреждал, что не следует ув­лекаться составлением для каждой этнической общности соци­ально-психологического паспорта — перечня характерных для нее и отличающих ее от других психических черт. Нужно ограничи­ваться лишь узким кругом существенных признаков психического склада конкретной нации, составляющих его действительную спе­цифику. Кроме того, он исследовал механизмы проявления «суг­гестии» и «контрсуггестии», проявляющиеся в межнациональных отношениях.

Изучением этнопсихологических феноменов начали занимать­ся многие науки: философия, социология, этнография, история, некоторые отрасли психологии.

Отечественная философия и социология, продолжая разраба­тывать теорию наций и национальных отношений, заинтересова­лись методологическим обоснованием сущности и содержания национальной психологии как явления общественного сознания [12; 17; 37; 73; 84].

Этнография (этнология) на основе осмысления огромного материала, накопленного в ходе полевых исследований поведе­ния и образа жизни народов мира, стала заниматься обобщением на теоретическом уровне данных о своеобразии психологии пред­ставителей различных этнических общностей [28; 29; 80].

Социальная психология и военная психология стали специа­лизироваться на сравнительном анализе национально-психологи­ческих особенностей представителей различных общностей [115; 122; 238]..

Пристальный интерес многих наук к этнической психологии и национально-психологическим особенностям людей, с одной сто­роны, способствовал качественному развитию представлений о них, а с другой — порождал определенные различия в решении кардинальных методологических проблем этой области знаний. В результате складывались два подхода к их пониманию и исследо­ванию.

Представители теоретико-аналитического подхода, среди ко­торых преобладали философы, историки, социологи, стремились

изучать этнопсихологические феномены, как правило, лишь на теоретическом уровне осмысления социальных явлений. Они вне­сли большой вклад в выработку и уточнение понятийного аппа­рата этнической психологии как науки. Их работы во многом спо­собствовали также всестороннему анализу национальной психо­логии как явления общественного сознания в широком плане, т. е. в соотношении ее с идеологией, классовой психологией и други­ми феноменами.

Однако простые констатация и осмысление национальной пси­хологии как явления, свойственные представителям этого подхо­да, не решали полностью даже проблемы выявления своеобразия ее содержания и психологической функциональной роли. Ученые уделяли главное внимание анализу того, что имеется в структуре национальной психологии, а не механизмам и специфике ее функ­ционирования. Такая позиция была вполне правомерна и на том этапе развития этой отрасли знаний сыграла свою положитель­ную роль. Вместе с тем она не обеспечивала выявления своеобра­зия психологии представителей разных наций и тем самым не га­рантировала появления обоснованных данных для выведения за­кономерностей, характерных для национально-психологических особенностей людей.

Сторонники функционально-исследовательского подхода, в чис­ло которых входили в основном отечественные психологи и эт­нографы, напротив, уделяли главное внимание эмпирическому изучению собственно психологических характеристик представи­телей различных национальных общностей и формулированию на этой основе конкретных теоретических и методологических поло­жений.

Так, военные психологи Н. И. Луганский и Н. Ф. Феденко пер­воначально исследовали национально-психологическую опецифику деятельности и поведения личного состава армий некоторых за­падных государств, а затем уже перешли к определенным теоре­тико-методологическим обобщениям, сложившимся в итоге в чет­кую систему представлений о национально-психологических яв­лениях [238]. На основе анализа особенностей психологии пред­ставителей различных наций делали свои теоретические выводы и этнографы Ю. В. Бромлей, Л. М. Дробижева, С. И. Королев [28; 29; 80; 112].

Ценность функционально-исследовательского подхода заклю­чалась в том, что он был направлен на выявление специфики проявления национально-психологических особенностей людей в их практической деятельности. Это позволяло по-новому взгля­нуть на многие теоретические и методологические проблемы это­го чрезвычайно сложного общественного феномена.

Хронологически в 60—90 гг. XX в. этническая психология у нас в стране развивалась следующим образом. В начале 60-х гг. на стра-

ницах журналов «Вопросы истории» и «Вопросы философии» про­шли дискуссии по проблемам национальной психологии, после которых отечественные философы и историки в 70-е гг. начали активно разрабатывать теорию наций и национальных отноше­ний, уделяя приоритетное внимание методологическому и теоре­тическому обоснованию сущности и содержания национальной психологии как явления общественного сознания (Э. А. Баграмов,

A. X. Гаджиев, П. И. Гнатенко, А. Ф. Дашдамиров, Н. Д. Джандиль-
дин, С. Т. Калтахчян, К. М. Малинаускас, Г. П. Николайчук и др.).

С позиций своей отрасли знаний в это же время подключились к изучению этнопсихологии этнографы, занимавшиеся обобще­нием на теоретическом уровне результатов своих полевых изыс­каний и более активно начавшие изучать этнографические ха­рактеристики народов мира и нашей страны (Ю. В. Арутюнян, Ю. В. Бромлей, Л. М.Дробижева, Б. А. Душков, В.И.Козлов, Н. М. Лебедева, А. М. Решетов, Г. У. Солдатова и др.).

Очень продуктивно с начала 70-х гт. этнопсихологическая про­блематика стала разрабатываться военными психологами, кото­рые основной упор делали на изучении национально-психологи­ческих особенностей представителей зарубежных государств (В.Г.Крысько, И.Д.Куликов, И.Д.Ладанов, Н. И.Луганский, Н.Ф.Феденко, И.В.Фетисов).

В 80—90-е гг. у нас в стране начали складываться научные кол­лективы и школы, занимающиеся проблемами собственно этни­ческой психологии и этносоциологии. В Институте этнологии и антропологии РАН длительное время работает сектор социологи­ческих проблем национальных отношений во главе с Л.М.Дро-бижевой. В Институте психологии РАН в лаборатории социальной психологии была создана группа, исследовавшая проблемы пси­хологии межнациональных отношений, возглавляемая П. Н. Ши-хиревым. В Академии педагогических и социальных наук в отделе­нии психологии В. Г. Крысько была создана секция этнической психологии. В Санкт-Петербургском государственном университе­те коллектив социологов под руководством А. О. Бороноева пло­дотворно работает над проблемами этнической психологии. Воп­росы этнопсихологических особенностей личности разрабатыва­ются на кафедре педагогики и психологии Университета дружбы народов, возглавляемой А. И. Крупновым. На изучение националь­но-психологических особенностей представителей различных на­родов сориентирован профессорско-преподавательский состав кафедры психологии Северо-Осетинского государственного уни­верситета, руководит которой X. X. Хадиков. Под началом

B. Ф. Петренко проводятся этнопсихосемантические исследования
в МГУ. Д. И.Фельдштейн возглавляет Международную ассоциа­
цию содействия развитию и коррекции межнациональных отно­
шений.

В настоящее время исследования в области этнической психоло­гии ведутся по т р е м главным направлениям.

Первое из них занимается конкретным психологическим и социологическим изучением различных народов и народностей. В его рамках осуществляются работы по осмыслению этнических стереотипов, традиций и специфики поведения русских и пред­ставителей многочисленных этнографических групп Северного Кав­каза, национально-психологических особенностей коренных на­родов Севера, Поволжья, Сибири и Дальнего Востока, предста­вителей некоторых зарубежных государств.

Ученые, относящиеся ко второму направлению, занима­ются социологическими и социально-психологическими иссле­дованиями межнациональных отношений в России и СНГ.

Представители третьего направления в отечественной -эт­нической психологии уделяют главное внимание изучению социо­культурной специфики вербального и невербального поведения, этнопсихолингвистической проблематике.

Особую роль среди исследователей истоков национального свое­образия народов нашего государства сыграл Л.Н. Гумилев (1912 — 1992) — историк и этнограф, разработавший своеобразную кон­цепцию происхождения этносов и психологии людей, к ним при­надлежащих [63; 64; 65].

Гумилев считал, что этнос есть явление географическое, все­гда связанное с ландшафтом, который кормит приспособивших­ся к нему людей и развитие которого зависит в то же время от особого сочетания природных явлений с социальными и искусст­венно созданными условиями. Вместе с тем он всегда подчерки­вал психологическое своеобразие этноса, определяя последний как устойчивый, естественно сложившийся коллектив людей, про­тивопоставляющий себя всем прочим аналогичным коллективам и отличающийся своеобразными стереотипами поведения, кото­рые закономерно меняются в историческом времени.

Для Гумилева этногенез и этническая история не являлись иден­тичными понятиями. По его мнению, этногенез — это не только начальный период этнической истории, но и четырехфазный про­цесс, включающий возникновение, подъем, упадок и умирание этноса. Жизнь этноса, считал он, подобна жизни человека, и, как и человек, этнос смертен. Эти представления ученого до сих пор вызывают споры и критику со стороны его оппонентов, однако если последующее развитие этносов и его исследования подтвер­дят цикличность их существования, то это позволит по-новому взглянуть на формирование и передачу национально-психологи­ческих особенностей представителей конкретных национальных общностей.

Этническая история, по мнению Гумилева, дискретна (пре­рывна). Импульсом, приводящим в движение этносы, считал он,

является пассионарность. Пассионарность — понятие, употребляв­шееся им для объяснения особенностей этногенеза. Пассионарно-стью могут обладать как отдельные личности, принадлежащие к конкретному этносу, так и этнос в целом. Для пассионарных лич­ностей присуши исключительная энергичность, честолюбие, гор­дость, чрезвычайная целеустремленность, способность к внуше­нию. (Подробнее о пассионарности см. с. 87—88 данной книги.)

По мнению Гумилева, пассионарность выступает атрибутом не сознания, а подсознания, является специфическим проявлением нервной деятельности, которое фиксируется в истории этноса особенно важными событиями, качественно изменяющими его жизнь. Такие трансформации возможны при наличии пассионар­ности как особого качества и отличительной характеристики не только у индивида, но и у-групп людей. Таким образом, пассио­нарный признак приобретает популяционный и закономерный характер. Для пассионариев, считал ученый, характерно посвя­щение себя одной цели, длительное энергетическое напряжение, соотносимое с пассионарным напряжением всего этноса. Кривые роста и падения пассионарного напряжения являются общими закономерностями этногенеза.

Концепция Гумилева в целом достаточно специфична, но пси­хологи находят в ней немало ценного в силу того, что пассионар­ность и специфика этногенеза помогают понять многие феноме­ны, которые они изучают, выводить и достаточно точно осмыс­ливать закономерности формирования, развития и функциони­рования национально-психологических особенностей людей.

Рассмотрение истории развития отечественной этнической пси­хологии было бы неполным без анализа места и роли своеобраз­ных школ (социологической, этнологической, с одной стороны, и психологической — с другой), сложившихся и функционирую­щих сегодня в России.

Этнопсихологическая школа в отечественной социологии и этнологии — это совокупность направлений развития этнопсихо­логических взглядов и кросскультурных исследований, предпри­нятых социологами и этнографами.

Социология имеет свой, более обобщенный, чем в психоло­гии, подход к пониманию этносов и их психики. Она рассматри­вает этнос как единство людей, объединенных схожестью дея­тельности и интересов. В понимании особенностей проявления эт­нопсихологического, его динамики у социологии свои представ­ления.

Этнология и этнопсихология имеют один объект исследова­ния — это национальные общности, но предмет изучения у них разный. Первую интересуют быт и культура, демографические ха­рактеристики народов, а вторую — закономерности и особенности их психики, самосознания, черт национального характера и т.д.,

которые проявляются в быту, культуре, традициях, поведении представителей национальных общностей.

Вместе с тем именно социологи и этнографы после развенча­ния культа личности Сталина, с начала 60-х гг. XX в., вновь по­ставили вопрос о необходимости изучения национальной пси­хологии, предложили направления анализа ее теоретических и методологических проблем, призвали психологов к сотрудничест­ву в решении этих проблем [см. Советская этнография. — 1983. — №2—4]. Затем они активно развернули исследования этносоцио-логических и национально-психологических характеристик насе­ления страны.

Наиболее продуктивно работали научные коллективы под ру­ководством Ю. В. Бромлея и Л. М. Дробижевой, обращавшие глав­ное внимание на изучение психологических аспектов национальных отношений, роли национальных традиций в социальной регуля­ции поведения, влияния многообразия культурной среды на пси­хику представителей различных этнических общностей. По резуль­татам этой многогранной деятельности регулярно проводились научные конференции и семинары в Москве, Тарту, Казани, Баку, Ростове-на-Дону.

В 70-е гг. в этот процесс стали активно включаться ученые на­циональных регионов, что, безусловно, принесло большие поло­жительные результаты, так как исследовались национально-пси­хологические явления и процессы в той среде, представителями которой были сами ученые. А. X. Гаджиев возглавил изучение на­циональных стереотипов и установок представителей народов Северного Кавказа [45; 46; 47]. А. Ф. Дащдамиров продуктивно ра­ботал над проблемами национально-психологического своеобра­зия проявления личности в условиях Закавказья [70]. Под руко­водством Н. Д. Джандильдина изучались этнопсихологические ха­рактеристики народов Средней Азии и Казахстана [72; 73].

Не остались без внимания ученых и вопросы культуры меж­национального общения в государстве; классовые и человече­ские аспекты в национальной психологии; специфика проявле­ния национального характера в общественной жизни; нацио­нальные и интернациональные формы социального бытия, на­ционального сознания и самосознания, своеобразие их функци­онирования. Результаты проведенных исследований получили широкое освещение на страницах журналов «Советская этногра­фия», «Вопросы философии», «Психологического журнала», на прошедших в 90-е гг. научных конференциях в Москве, Твери и Владикавказе.

Этнопсихологическая школа в отечественной военной психо­логии — научное направление, зародившееся и развивавшееся как результат запросов практики, а именно — морально-психологи­ческой подготовки российских военнослужащих, в том числе к

боевой деятельности против личного состава армии конкретных зарубежных государств.

Начиная с середины XIX в. русские военные исследователи проявляли устойчивый интерес к национально-психологическим проблемам, указывали на необходимость учета этнических (в том числе и психологических) особенностей в обучении и воспита­нии воинов. Подготовленные и изданные в конце XIX в. в России книги по результатам этих исследований содержали этнографи­ческие характеристики представителей почти всех народов и на­родностей страны, они активно использовались в практике инди­видуально-воспитательной работы в армии и на флоте.

Особая заслуга в привлечении широкой общественности к про­блемам этнической психологии в более позднее время принадле­жит А.Е. Снесареву. Он впервые разработал и в 1920 г. начал читать в Академии генерального штаба курс лекций «Психология вой­ны», в котором содержались обобщения, касавшиеся учета в про­цессе подготовки личного состава армии его национально-психо­логических особенностей.

В последующие годы, с развитием культа личности в СССР, разработка проблем национальной психологии, как уже говори­лось, оказалась под длительным запретом. Однако военная психо­логия быстрее вышла из состояния застоя в этой области, что было обусловлено внешнеполитическими условиями и задачами, которые ставило руководство страны перед армией. Необходимо было четко представлять, с каким противником и с какой психо­логией его личного состава придется столкнуться российским во­еннослужащим.

Генератором этнопсихологических исследований стала группа военных психологов Военно-политической академии им. В. И. Ле­нина под руководством Н. Ф. Феденко. В 1966 г. выходит работа Н. Ф. Феденко и Н. И. Луганского, в которой наряду с методоло­гическими и теоретическими проблемами национальной психо­логии как науки подвергались тщательному анализу конкретные этнопсихологические характеристики военнослужащих США, Ве­ликобритании, Франции и ФРГ [238]. В 1968 г. Луганским было завершено исследование «Влияние национально-психологических особенностей населения ФРГ на морально-боевые качества лич­ного состава бундесвера» [140].

В 1977 г. В. Г. Крысько было начато, а в 1989 г. В. И. Гавриловым закончено исследование национально-психологических особенно­стей населения и личного состава китайской армии. И. Д. Куликов в 1988 г. завершил исследование по национально-психологиче­ским особенностям личного состава армии АРЕ [122]. В 1989 г. В. Г. Крысько осуществил исследование, в котором обобщил взгля­ды военных психологов на проблему влияния национальной пси­хологии на боевую деятельность вероятного противника [115].

В 80-е гг. военные психологи начали активное изучение нацио­нально-психологических особенностей советских воинов различ­ных национальностей. Результаты проведенных военными пси­хологами Н. Г. Борискиным, В. Н. Дейнекиным, В. Г. Крысько, В. А. Поповым и др. исследований широко используются в прак­тике обучения и воспитания российских воинов, реализуются в деятельности командиров всех степеней. 3. Б. Бадмаевой, М. На-биевым, Э. А. Саракуевым, С. Ц. Чемитовой были проведены ис­следования по национально-психологическим особенностям ка­бардинцев и балкарцев, калмыков, таджиков, бурятов и некото­рых других народов России, результаты которых широко исполь­зуются в обучении и воспитании воинов российской армии.

В центре социологических и психологических исследований МО РФ осуществлял многостороннюю исследовательскую деятельность специально созданный отдел изучения межнациональных отно­шений в Вооруженных силах.

Представители этнопсихологической школы военной психо­логии сегодня продуктивно трудятся и осуществляют разнообраз­ные исследования в военных и гражданских вузах страны, в раз­личных министерствах и ведомствах РФ.

Военные психологи разработали четкую методологическую и теоретическую концепцию национальной психологии; дали раз­вернутую оценку сущности, содержания и структуры националь­но-психологических особенностей людей; выработали социально ориентированный подход к формам их проявления в различных видах деятельности. Все это способствует нахождению более эф­фективных путей, методов и средств анализа трудностей межна­ционального общения и взаимодействия воинов в условиях ар­мейской службы, а также разработке продуктивных мероприятий (правовых, организационных, социально-психологических и дру­гих), позволяющих регулировать отношения между представите­лями различных этнических общностей в многонациональных во­инских коллективах.

Вопросы и задания для самоконтроля

1. К какому времени относится зарождение этнической психологии
как самостоятельной отрасли научных знаний в нашей стране?

2. В чем заключается значение исследования национальной психоло­
гии представителей многочисленных этнических общностей нашего го­
сударства?

3. Назовите имена тех ученых, которые в XIX в. впервые в нашей
стране организовали изучение национально-психологических особенно­
стей различных этнических общностей.

4. Перечислите основные теоретические подходы к исследованию на­
циональной психологии, сложившиеся в отечественной общественной
науке.

5. Охарактеризуйте основные этнопсихологические школы в россий­ской науке.

Направления дальнейшего совершенствования знаний

1. Сравните методологические и теоретические взгляды на сущность
национальной психики российских ученых в XIX и XX вв.

2. Охарактеризуйте разницу в подходах социологов и психологов к
пониманию сущности национальной психики.

3. Сравните взгляды российских и зарубежных психологов на специ­
фику формирования и функционирования национально-психологиче­
ских особенностей людей.

4. Составьте диаграмму-схему развития этнической психологии в на­
шей стране.

Глава третья

ИСТОРИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ

ЭТНОПСИХОЛОГИЧЕСКИХ ВЗГЛЯДОВ

ЗА РУБЕЖОМ

Проблематика: причины, породившие интерес к этно­психологическим знаниям; отличия и сходство в этнопсихологи­ческих представлениях древности и средневековья; различные шко­лы и теории в зарубежной этнопсихологии; «основная» личность, «модальная» личность.

Информация к размышлению. Безусловно, представите­ли разных народов всегда различали друг друга по этническим и расо­вым признакам, стремились понять и правильно интерпретировать пос­ледние применительно к условиям своей жизни и деятельности, взаи­моотношениям и взаимодействию. Однако потребовалось очень мно­го времени, чтобы на основе практического опыта и его теоретическо­го осмысления на Западе возникла стройная концепция представле­ний о сущности этнопсихологических явлений и процессов. Целенап­равленное же изучение национально-психологических особенностей других народов началось здесь лишь ближе к середине XX в.

3.1. ЭТНОПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ

В ДРЕВНОСТИ, СРЕДНЕВЕКОВЬЕ

И ЭПОХУ ПРОСВЕЩЕНИЯ

Начиная с Геродота (490—425 гг. до н.э.), ученые и литераторы древности, повествуя о дальних странах и проживающих там наро­дах, немало внимания уделяли описанию их нравов, обычаев и привычек. Считалось, что это могло облегчить отношения и кон­такты с Соседями, помогало понять их замыслы и намерения, осо­бенности поведения, поступки. В такого рода сочинениях было и много фантастического, надуманного, субъективного, хотя подчас в них содержались полезные и интересные сведения, почерпнутые из непосредственных наблюдений за жизнью других народов.

Много веков спустя сложилась традиция использования такого рода описаний в политических целях, что хорошо показано в тру­де византийского императора Константина Багрянородного «Об управлении империей» (IX в.). Политика Византии была полити-

кой государства, граничащего со многими другими странами, а поэтому предполагала оказание воздействия на них, для чего не­обходимо было знать психологические особенности людей, в них проживающих. «Византийцы тщательно собирали и записывали сведения о варварских племенах. Они хотели иметь точную ин­формацию о нравах «варваров», об их военных силах, о торговых сношениях, об отношениях, о междоусобицах, о влиятельных людях и возможности их подкупа. На основании этих тщательно собранных сведений строилась византийская дипломатия» [97. — Т. 5.-С. 98].

Констатируя различия в культуре и традициях, внешнем обли­ке племен и народностей, сначала древнегреческие мыслители, а потом и ученые других государств предпринимали и попытки определить природу этих различий. Гиппократ (ок. 460—370 гг. до н. э.), например, физическое и психологическое своеобразие раз­ных народов объяснял спецификой их географического положе­ния и климатических условий. «Формы поведения людей и их нравы, — считал он, — отражают природу страны» [цит. по: 218. — С. 23]. Предположение о том, что южный и северный климат нео­динаково влияют на организм, а следовательно, и на психику человека, допускал и Демокрит (ок. 460—350 гг. до н. э.).

Более зрелые, на наш взгляд, мысли значительно позже выс­казывал по этому поводу К. Гельвеции (1715—1771) — француз­ский философ, впервые давший диалектический анализ ощуще­ний и мышления, показавший роль среды в их формировании.

В одном из своих главных трудов «О человеке» Гельвеции по­святил большой раздел выявлению изменений, происходящих в характере народов, и факторов, их порождающих. По его мне­нию, каждый народ наделен собственным способом видеть и чув­ствовать, который и определяет сущность его характера. У всех народов характер этот может изменяться или внезапно, или по­степенно в зависимости от незаметных трансформаций, происхо­дящих в форме правления и общественном воспитании. Характер, считал Гельвеции, — это способ миросозерцания и восприятия окружающей действительности, это то, что свойственно только для одного народа и зависит от социально-политической истории народа, форм правления. Изменение последних, т.е. изменение социально-политических отношений, воздействует на содержа­ние национального характера.

Эту точку зрения Гельвеции подтверждал примерами из исто­рии. Так, развитие свободы, демократическое правление, по его мнению, способствуют трансформации характера народов. Уро­вень развития культуры, черт характера народа он видел в эволю­ции политического строя. Он не признавал определяющего влия­ния географических факторов на духовную структуру наций. В на­следии Гельвеция оказались заложены многие глубокие научные

принципы понимания сущности национального характера, такие, как идеи развития и социальной обусловленности, послужившие важной основой совершенствования знания о феномене нацио­нального характера в будущем [228. — С. 45].

Широкое распространение в науке того времени получило гео­графическое направление, суть которого заключалась в признании климатических и других природных условий в качестве главного, определяющего фактора развития человеческого общества, т. е. в неправомерном преувеличении роли географической среды в жизни народов. Эту теорию как отправную идею использовали многие философы и социологи в своих попытках объяснить, почему нельзя найти в мире двух народов, абсолютно одинаковых по своим эт­ническим, лингвистическим и психологическим признакам, по быту и культуре.

Из наиболее видных представителей этого направления глубже других подходил к рассмотрению проблем этнической психоло­гии Ш.Монтескье (1689 — 1755) — французский мыслитель, фи­лософ, правовед, историк. Поддерживая появившуюся в то время теорию о всеобщем характере движения материи и изменчивости материального мира, он рассматривал общество как социальный организм, имеющий свои закономерности, которые концентри­рованно выражаются в общем духе нации.

По мнению Монтескье, для того, чтобы понять сущность обще­ства и особенности его политико-правовых установлений, необхо­димо выявить народный дух, под которым он понимал характер­ные психологические черты народа. Он считал, что народный дух формируется объективно, под воздействием физических и мораль­ных причин. Признавая решающую роль среды в возникновении и развитии того или иного общества, Монтескье разработал теорию факторов общественного развития, наиболее полно изложенную им в «Этюдах о причинах, определяющих дух и характер» (1736).

К физическим факторам, влияющим на первых этапах разви­тия на историю общества и общий дух нации, он относил геогра­фическое положение, климат, почвы, ландшафт. При этом кли­мат он считал главным среди них. Монтескье констатировал, на­пример, определенную зависимость духовного склада и стиля мышления народов от их образа жизни, хотя последний, соглас­но его концепции, целиком определялся условиями природно-климатической среды. К моральным же факторам он причислял законы, религию, нравы, обычаи и нормы поведения, которые приобретают большее значение в цивилизованном обществе. Объяс­нение социальных явлений не волей Бога, а естественными при­чинами, т.е. материальными факторами, в то время имело боль­шое прогрессивное значение [228. — С. 37].

Мнение сторонников географической школы о решающей роли климата и других природных условий было ошибочным и влекло

за собой представления о неизменности национальной психоло­гии народа. В одной и той же географической зоне, как правило, живут разные народы. Если бы их духовный облик, включая черты национальной психики, формировался под воздействием в пер­вую очередь географической среды, то эти народы так или иначе были бы похожи друг на друга как две капли воды.

В действительности же дело обстоит далеко не так. В течение многих тысячелетий в жизни человечества происходили значи­тельные перемены: сменялись общественно-экономические сис­темы, появлялись новые общественные классы и социальные си- | стемы, сливались различные племена и народности, образовыва­лись новые формы этнических отношений. Эти трансформации, в свою очередь, внесли громадные изменения в духовный облик | народов, в их психологию, обычаи и традиции. В результате в кор­не обновлялись не только представления и понятия о жизни, об 1 окружающем мире, но и привычки и нравы, вкусы и потребное- | ти, изменялось содержание, а также формы выражения нацио­нального самосознания и чувств. Между тем природно-климати­ческие условия на планете в этот период сколько-нибудь замет­ных изменений не претерпевали.

Абсолютизация роли географической среды в формировании и развитии черт национальной психологии народов, таким образом, | неизбежно вела к утверждению неизменности и вечности этих черт.

Появлялись и другие точки зрения.

В частности, английский философ, историк и экономист Д. Юм (1711 — 1776) написал большую работу «О национальных харак­терах» (1769), в которой в общей форме выразил свои взгляды на национальную психологию. Среди источников, ее формирующих, определяющими он считал социальные (моральные) факторы, к которым относил в основном обстоятельства социально-полити­ческого развития общества: формы правления, социальные пере­вороты, изобилие или нужду населения, положение этнической общности, отношения с соседями и т.д.

По мнению Юма, общие черты национального характера лю­дей (общие склонности, обычаи, привычки, аффекты) форми- '] руются на основе общения в профессиональной деятельности. Сходные интересы способствуют становлению общенациональ­ных черт духовного облика, единого языка и других элементов этнической жизни. Экономические интересы объединяют не только социально-профессиональные группы, но и отдельные части на­рода. На этой основе Юм стремился вывести диалектику соотно­шения специфики профессиональных групп и особенностей на­ционального характера людей. Признание роли социальных (мо­ральных) отношений в формировании нравов, привычек народа привело в окончательном итоге ученого к констатации историч­ности национального характера.

Юм, кроме того, считал, что нравы одного народа значитель­но меняются с течением времени или в результате его смешения с другими общностями, что всегда имеет место в этногенезе. Уче­ный в то же время оставил большое количество суждений о ха­рактерах разных народов, в которых содержалось как много инте­ресных наблюдений, так и много достаточно наивных умозаклю­чений. Например, одни народы он называл «трустливыми», дру­гие — мужественными, честными и т.д. Однако в работах Юма содержалось множество глубоких идей о сущности национального характера, факторах его формирования, о роли его в жизни наро­дов [228. - С. 74].

Большую роль в становлении устойчивых научных этнопси­хологических представлений сыграл Г. Гегель (1770—1831) — не­мецкий философ, создатель объективно-идеалистической диалек­тики.

Национальная психология интересовала его в связи с тем, что ее изучение давало возможность более всесторонне осмыслить историю развития этноса. Однако представления Г. Гегеля хотя и содержали много плодотворных идей, но были весьма противоре­чивыми.

С одной стороны, Гегель подходил к пониманию националь­ного характера как социального явления, детерминированного часто социокультурными, природными и географическими фак­торами. С другой — национальный характер выступал у него как проявление абсолютного духа, который оторван от объективной основы жизни каждой общности. Дух народа, по мнению Гегеля, во-первых, имел некоторую определенность, являвшуюся след­ствием конкретного развития мирового духа, во-вторых, выпол­нял определенные функции, порождая у каждого этноса свой мир, свою культуру, религию, обычаи, определяя тем самым своеоб­разные государственное устройство, законы и поведение людей, их судьбу и историю.

В то же время Гегель выступал против отождествления понятий национального характера и темперамента, утверждая, что они различны по своему содержанию. Если национальный характер, по его мнению, имеет всеобщее проявление, то темперамент дол­жен считаться явлением, соотносимым лишь с отдельным инди­видом.

Гегель, кроме того, исследовал характеры европейских наро­дов, отмечая не только их разнообразие, но и определенное сход­ство. Раскрывая черты национального характера англичан, он под­черкивал их способность к интеллектуальному восприятию мира, склонность к консерватизму, приверженность традициям. По его мнению, итальянский и испанский национальные характеры близ­ки друг другу, их основной чертой является индивидуализм. Одна­ко черты индивидуализма у итальянцев проявляются ограничен-

 

но, тогда как у испанцев они носят форму всеобщности и про­никнуты рефлексией. Основными чертами национального харак­тера немцев Гегель считал глубину мысли, рассудительность, выдержку, определяющие их успех во всех сферах деятельности [228. -С67].