На основе исследований были выделены два типа конформности

Под уступчивостью имеется в виду податливость индивида, который демонстрирует внешнее согласие с мнением группы, большинства при внутреннем несогласии, остается, как говорится, "себе на уме".

Ученый, сверстник Галилея,

Был Галилея не глупее,

Он знал, что вертится Земля,

Но у него была семья.

(Е. Евтушенко)

Так слова поэта иллюстрируют явление "внешней" конформности. Да и сам Галилей был вынужден сначала отречься от своих взглядов на суде инквизиции, а затем, как гласит предание, уже оказавшись на свободе, заявил: "И все-таки она вертится!"

Более глубоким уровнем конформности является интернализация. В этом случае индивид принимает на веру мнение группы, действительно соглашается с ним и полностью его разделяет в последующих ситуациях. При этом индивид в такой степени попадает под влияние какой-либо группы, что ее социальные нормы становятся личными нормами данного индивида. Мнение группы (внешнее) становится собственным мнением индивида. Иногда это явление называют "внутренней" или "истинной" конформностью.

Имеющийся опыт говорит нам о том, что конформность в той или иной степени присуща всем людям. В противном случае человеческое общество вообще и различные формы его жизнедеятельности просто не могли бы существовать. Даже в тех случаях, когда индивид проявляет негативизм по отношению к нормам большинства, это может свидетельствовать лишь о его ориентации на нормы какой-либо другой группы лиц.

Когда говорят о конформности, обычно имеют в виду воздействие большинства на меньшинство. Однако нельзя обойти вниманием и противоположные ситуации, которые также являются частью нашей жизни — влияние меньшинства на большинство. Иногда убедительное меньшинство, выступающее с новой идеей, может успешно повлиять на позицию большинства и изменить ее.

Еще ранние исследования (Asch, 1955) показали, что несогласие даже одного члена группы уменьшает конформность. В последующие годы ряд исследователей обратились к проблеме влияния меньшинства (Taylor et al., 1994). Среди первых здесь были работы французского психолога С. Московичи. В одном из своих опытов, проведенных вместе с коллегами (Moscovici et al., 1969), он использовал схему Аша, но только при этом большинство составляли "наивные субъекты", а меньшинство — помощники экспериментатора.. При наличии такого давления со стороны меньшинства около трети испытуемых отмечали, по крайней мере, один "зеленый" слайд,(в место голубых) а в 8% всех суждений отмечалось, что слайды были "зелеными". Очевидно, что меньшинство оказывало заметное воздействие на "наивное" большинство.

Московичи разработал "конверсионную теорию" влияния меньшинства, показав, как оно отличается от влияния большинства. Упоминавшееся движение к позиции большинства основано на обычном убеждении, что правда за большинством (информационное социальное влияние), и на заботе о том, чтобы быть принятым членами группы (нормативное социальное влияние). При этом большинство обладает известной привлекательностью со стороны тех, кто подвержен его влиянию. В отличие от группы большинства группы меньшинства оцениваются другими негативно, и поэтому меньшинству необходимо большее время, чтобы довести свои взгляды до остальных членов группы.

По утверждению Московичи, самым важным фактором, определяющим эффективность влияния группы меньшинства, является стиль поведения при высказывании нонконформистских взглядов. Чтобы оказаться эффективным, меньшинство должно последовательно и убедительно заявлять о своих противоречащих большинству мнениях. Этот поведенческий стиль интерпретируется большинством как знак уверенности в своей позиции. По данным исследований, хотя члены стойкого меньшинства могут нравиться меньше, чем члены большинства, тенденция состоит в том, что первые воспринимаются как более компетентные и честные. Поскольку меньшинство настаивает на своей позиции в течение всего времени, большинство может начать сомневаться в правильности своих взглядов. В конце концов с некоторыми членами большинства могут произойти такие преобразования, что они изменят свою собственную позицию в соответствии со взглядами меньшинства. Если достаточное число членов изменило свои взгляды, то меньшинство может трансформироваться в новое большинство.

Исследования показывают, что другие факторы также могут обусловливать влияние меньшинства. Во-первых, меньшинство оказывается более влиятельным, когда оно способно эффективно опровергнуть точку зрения большинства, например, посредством логических аргументов. Во-вторых, меньшинство наиболее эффективно тогда, когда его поведенческий стиль является логически последовательным, но не "ригидным", т.е. когда меньшинство предстает с хорошо определенной позицией, но с гибким стилем ее презентации (Taylor et al., 1994).

Некоторые исследователи заявляют, что и случаи влияния большинства, и случаи влияния меньшинства отражают лежащий в их основе один-единственный процесс влияния. Иначе говоря, утверждается порой, что влияния большинства и меньшинства различаются по количеству, но не по качеству; и большинство имеет большее влияние, потому что за ним находится просто большее число членов. Однако Московичи и ряд других исследователей считают, что имеются важные качественные различия между влиянием меньшинства и большинства. Например, они полагают, что влияние большинства наиболее часто приводит к изменениям в явном, открытом поведении, но не обязательно к изменениям установок. Наоборот, влияние меньшинства с большей вероятностью приводит и изменению установок, производя "конверсию" во взглядах людей.

Хотя возражающее меньшинство может нарушать гармонию группового взаимодействия, считается, что несогласие может приносить большую пользу для группы. Так, обнаружено, что меньшинство может побуждать членов группы более тщательно обдумывать рассматриваемую проблему и учитывать более широкое разнообразие возможных объяснений или новых решений. Иначе говоря, выражение взглядов меньшинства может иногда улучшать функционирование группы и иметь на нее благотворное воздействие. Этот позитивный эффект взглядов меньшинства обычно относится к задачам, требующим креативного мышления и анализа многочисленных вариантов.

Рассмотрение потенциальных возможностей влияния меньшинства особенно важно при изучении вопросов о том, как осуществляются нововведения. Изучение различных способов, с помощью которых происходит влияние меньшинства, улучшает наше понимание процессов социальных изменений.

В течение своей жизни личность испытывает разнообразные воздействия со стороны ряда различных групп, в состав которых она входит. Однако нельзя не заметить, что одни группы существенно влияют на личность во многих ее проявлениях, другие — незначительно и лишь в отдельных чертах. Сила влияния той или иной группы на личность зависит от многих факторов. Наибольший эффект наблюдается в тех случаях, когда определенная группа является референтной (или эталонной) для данной личности. Так называется группа, с которой личность отождествляет или сравнивает себя. Референтные группы могут быть большими, включая нацию или всех тех, кто исповедует определенную религию, но могут быть и малыми, такими как семья или компания друзей. Социальные ценности и нормы референтной группы выступают для индивида в качестве эталонов деятельности, хотя сам он порой может даже и не входить в состав данной группы.

Возьмем, например, подростка, которого не принимают в очень значимую для него более взрослую компанию товарищей старшего брата. Этот подросток также может ориентироваться на групповые нормы данной компании, копировать какие-то элементы одежды, формы поведения, лексику членов своей референтной группы.

В социально-психологической литературе подобное явление обозначается специальным термином "предвосхищающая" социализация. Имеются в виду определенные усилия индивида, направленные на построение своего поведения в ожидании получения доступа в группу с более высоким социальным статусом.

Референтная группа может быть даже воображаемой. Например, романтически настроенный мальчик пытается вести себя в соответствии с кодексом мушкетеров Дюма или других литературных героев (Кон, 1967). Тот факт, что для подобных эталонных групп нет материального основания, вовсе не делает их менее важными" (Шибутани, 1969. С. 213).

В работах американских исследователей выделяется несколько типов референтных групп (Kemper, 1969; Mellot, 1978).

Нормативные референтные группы — такие, ценности и нормы которых индивид одобряет и хочет вступить в эти группы или завоевать их расположение. Такие группы дают индивиду руководство к действию и ожидают от него соответствующего подчинения. К нормативным группам можно отнести семью, религиозную или национальную общность. Часто такими группами являются для индивида товарищеские компании, профессиональные или политические объединения.

Сравнительные референтные группы — такие, в которые индивид не хочет входить, ему не нужно их расположение, но он использует эти группы как определенную основу для оценки своего статуса или поведения. Так, индивид может обращаться к таким референтным группам для сравнения своих действий с действиями других людей, для определения степени законности своих действий, для сопоставления своих успехов в тех или иных областях. Например, исследователи в сфере организационной психологии используют понятие "социальная норма" заработной платы, т. е. такой ее уровень, который работник считает для себя "нормальным", соответствующим его трудовому вкладу. Формирование этой "нормы" есть результат влияния соответствующей социально-профессиональной референтной группы. Как для рабочих, так и для служащих характерно сопоставление своей заработной платы с заработной платой других лиц соответствующей профессиональной группы и данного иерархического уровня в организации. Чем выше квалификация и образование работника, тем шире референтная группа при таком сравнении.

Наряду с указанными выше возможны также негативные референтные группы, по отношению к которым тот или иной индивид находится в оппозиции. Это группы, символизирующие что-либо неприемлемое для данного индивида. Ценности негативных референтных групп служат мотиваторами противоположных мнений и убеждений. Так, отдельные люди могут избегать покупки тех товаров или продуктов, которые ассоциируются у них с социальными группами, недостойными уважения.

Обычно каждый человек имеет не одну, а несколько референтных групп. В одной ситуации он ориентируется на ценности и нормы одной группы, в другой ситуации — на другую группу и т.д. Очевидно, для того чтобы лучше понять истоки тех или иных установок личности, причины ее поведения, необходимо знать, какие группы являются для данной личности референтными. Важность референтных групп как своеобразного "оплота" установок личности прямо или косвенно, признается всеми, кто хочет радикально изменить эти установки. В таких случаях часто прибегают к физической и психологической изоляции индивидов от соответствующих референтных групп. Именно так делается в религиозных сектах кришнаитов и мунистов, где потенциальных новообращенных лиц ставят в условия подобной изоляции.

Порой референтность (эталонность) некоторых двух различных по своим нормам и традициям групп для одной и той же личности может приводить ее в положение маргинальности. Оно характеризуется одновременным пребыванием личности внутри определенной социальной группы и вне ее. Отсюда термин "маргинальная личность" (буквально: личность, находящаяся на краю).

Этот термин ввел в научный оборот американский социолог Р. Парк в 1928 г., назвав маргинальную личность "культурным гибридом", который следует "жизни и традициям двух различных групп" (Jary and Jary, 1995. P. 387). Возьмем, например, чеченца, окончившего вуз в Москве и давно живущего в столице, или африканца, получившего образование в одной из европейских стран и работающего там же. Такие люди подвержены сильному влиянию двух различных, во многом антагонистических культур. Нередко они стремятся принадлежать к обеим этническим группам, но полностью не принимаются ни одной. Это может приводить маргинальную личность к серьезным межролевым конфликтам, негативно влияющим на ее психику. При благоприятном развитии национальных взаимоотношений маргинальные люди служат, по замечанию отечественного социолога И.С. Кона, своеобразным мостом между разными этническими группами и их культурами.

Понятие маргинальности используется не только в межэтническом плане. И мастер на промышленном предприятии, и сельский житель, переехавший в большой город, и замужняя женщина — профессионал высокого класса на своей работе, но ориентированная на семью, — это также маргинальные личности со всеми присущими им проблемами.

Известно, что присутствие других людей может заметно влиять на индивидуальное поведение и это влияние проявляется различным образом. Так, иногда люди справляются со своими заданиями лучше именно в присутствии других, а не в одиночестве. Это явление называется социальной фасилитацией (термин Ф. Олпорта). Социальную фасилитацию можно определить как возрастание активности или продуктивности индивида вследствие присутствия рядом других людей.

Однако проведенные эксперименты показали также, что присутствие других людей может иногда препятствовать выполнению какого-либо индивидуального задания. Так, например, происходило с решением задач, требующих логической аргументации, запоминания. Явление снижения активности и ухудшения продуктивности выполняемой деятельности в присутствии других людей называется социальной ингибицией (или социальным сдерживанием, торможением). Почему же в одних случаях присутствие других людей позитивно влияет на продуктивность деятельности индивидов, а в других случаях —: негативно?

Ответ на этот вопрос предложил Р. Зайенс (Zajonc, 1965). Он высказал предположение, что в присутствии других людей у индивида возрастает сила мотивации. Однако именно от характера задачи будет зависеть специфика влияния этой силы — или в сторону повышения продуктивности индивида, или в сторону понижения. Когда задача требует от индивида реакции, которая ранее уже хорошо им усвоена (доминантного ответа), то рост силы мотивации будет способствовать успешным действиям. Поэтому присутствие других облегчает выполнение сравнительно простых задач.

Однако когда задача, стоящая перед исполнителем, слишком сложна для него или он плохо подготовлен в данном отношении, тогда присутствие других ухудшает ее выполнение. Это показали уже упоминавшиеся эксперименты с решением трудных арифметических задач, запоминанием нового материала, выведением сложных логических умозаключений. Итак, можно прийти к выводу, что, когда речь идет о доминантной, или хорошо усвоенной, реакции индивида, высокий уровень мотивации будет повышать его продуктивность, и это более характерно для простых, а не сложных задач.

Имеется несколько точек зрения на то, почему присутствие других людей мотивирует нас (Green, 1991). Первое объяснение, предложенное Зайенсом, состоит в том, что всем животным (в том числе и человеку) генетически свойственна предрасположенность возбуждаться в присутствии других представителей своего собственного вида. Это происходит потому, считает он, что животные в течение своей жизни получают большую часть вознаграждений и наказаний именно от представителей своего вида, и благодаря процессу эволюции сформировалась врожденная реакция возбуждения на простое присутствие других представителей своего вида.

Исходя из второй точки зрения, другие мотивируют нас, поскольку нам свойственна озабоченность тем, чтобы хорошо выглядеть в глазах других. Это эффект, известный как "предчувствие оценки". Речь идет не просто о нашем знании того, что другие оценивают качество нашей деятельности, и нашем желании произвести хорошее впечатление на них. При решении простых задач осознание того, что нас оценивают, может побуждать нас к большим усилиям. Но при задачах сложных, когда нами владеет боязнь провала, давление возможной оценки может быть пагубным.

Третий взгляд на данную проблему состоит в том, что присутствие других людей отвлекает человека. При легких задачах, не требующих полного внимания, мы можем компенсировать это отвлечение, концентрируясь на задаче и прилагая больше усилий. В итоге мы действительно действуем лучше. Но такое отвлечение внимания, вызванное другими людьми, является пагубным при выполнении сложных задач.

Развитием этой идеи является модель "конфликта отвлечения" (Baron, 1986), в соответствии с которой присутствие других людей создает конфликт между двумя основными тенденциями: 1) обращать внимание на аудиторию и 2) обращать внимание на задачу. Этот конфликт может увеличить возбуждение, которое затем или поможет или воспрепятствует выполнению задачи (что зависит от того, требует задача доминантной реакции или нет). Кроме того, этот конфликт может также создать когнитивную перегрузку, если усилия, требуемые от индивида при обращении внимания одновременно и на трудную задачу, и на других людей, превышают его умственные способности. Отметим также, что вдобавок к социальным стимулам (присутствию других представителей своего вида), вызывающим конфликт отвлечения и далее возбуждение, эта модель включает в себя влияние и несоциальных объектов, которые, отвлекая исполнителя каких-либо действий, также вызывают конфликт. Так, громкий шум и вспышки света вызывают те же самые эффекты увеличения/уменьшения продуктивности, как и присутствие других людей. Преимущество, которое имеет эта теория по сравнению с двумя другими, состоит в том, что она может объяснить рассматриваемую проблему как в социальном, так и несоциальном контексте.

В заключение отметим, что ни одно из приведенных объяснений социальной фасилитации не может считаться наилучшим объяснением этого явления. Однако данные объяснения не противоречат друг другу. Возможно, все указанные процессы, которые могут влиять на человеческую деятельность, зависят от специфики ситуации. Следует учесть и роль личностных особенностей индивида, реакции которого изучаются. Так, его позитивное отношение к задаче или другим лицам, находящимся (действующим) рядом, способствует повышению продуктивности, а негативное отношение — ее уменьшает. Если индивид полагает, что находящиеся (действующие) рядом с ним другие воспринимают его позитивно, то это приводит к социальной фасилитации, если же он считает, что другие воспринимают его негативно, то следствием является социальная ингибиция.

Явление социальной фасилитации, как было показано выше, свидетельствует о том, что присутствие других может иногда мотивировать людей и побуждать их действовать с большими усилиями. Обычно это происходило тогда, когда усилия каждого отдельного индивида могли быть оценены. А что, если усилия каждого из действующих лиц объединены таким образом, что судить об индивидуальном вкладе каждого из них трудно или даже совсем невозможно? При этих обстоятельствах индивиды часто работают менее усердно по сравнению с их работой в одиночестве. Подобное уменьшение индивидуальной продуктивности получило название социального расслабления. Первым, кто начал изучать это явление в конце XIX в., был французский агроинженер М. Рингельман. На одном из этапов своего исследования трудовой эффективности людей, лошадей и рогатого скота он просил испытуемых (студентов) тянуть канат настолько сильно, насколько они могли. Рингельман измерял их усилия в килограммах давления, используя индикатор напряжения. Временами испытуемые работали в одиночестве, а временами группами от 7 до 14 человек. Если исходить из явления социальной фасилитации, то можно предположить, что люди трудились усерднее, когда они были частью команды, по сравнению с работой в одиночестве. Однако произошло противоположное. Когда испытуемые тянули канат в одиночестве, то на каждого из них приходилось в среднем по 85 кг. В группе из семи человек усилие каждого составляло в среднем 65 кг, в самой большой группе (14 человек) индивидуальный вклад каждого упал до 61 кг (Taylor et al.,1994).

Исследование, проведенное Б. Латане и его коллегами, выявило дополнительные свидетельства социального расслабления (Latane et al., 1979). Испытуемых (студентов) просили шуметь так громко, насколько они могут, аплодируя или издавая крики. Каждый из испытуемых выполнял это задание один, в паре, в группах из четырех человек и из шести. Полученные результаты показали, что шум, произведенный каждым индивидом, уменьшался по мере того, как число людей в группе возрастало. Получилась та же самая картина, что и у Рингельмана. Более поздние исследования свидетельствуют о том, что социальное расслабление может иметь место не только при выполнении физических задач, таких как аплодисменты или крики, но и задач интеллектуальных. Кросс-культурные исследования показывают, что социальное расслабление зафиксировано как в индивидуалистских (например, США, Канада), так и в коллективистских обществах (например, Япония, Тайвань, Индия), хотя в последних этот эффект проявлялся не так сильно.

Чем можно объяснить явление социального расслабления? Вероятное объяснение состоит в следующем: люди, работая в группе, понимают, что их собственная индивидуальная производительность будет "потеряна в толпе" (Franzoi, 1996). Как результат, они чувствуют меньшую персональную ответственность за свои индивидуальные действия, и их исполнительские усилия снижаются.

Противоядие от социального расслабления состоит в том, чтобы получить возможность распознавания вклада каждого участника в групповые усилия. Если человек считает, что его вклад будет оценен, социального расслабления можно избежать. Однако иногда достаточно простого обеспечения участников какой-либо групповой деятельности определенными стандартами оценки своих собственных действий или действий группы в целом, чтобы предотвратить социальное расслабление.

Обещание вознаграждения за высокую групповую продуктивность также может уменьшить социальное расслабление. Так, в одном из исследований испытуемым студентам говорилось, что они могут закончить эксперимент раньше, если их группа выработает много решений предложенной им проблемы. Перед другой группой студентов была поставлена задача с той же самой проблемой, но не было обещано указанного стимула. В этом случае предчувствие вознаграждения за активные усилия противодействовало явлению социального расслабления (Shepperd and Wright, 1989).

Иногда эксперименты, посвященные социальному расслаблению, приносят результаты, которые на первый взгляд кажутся парадоксальными. Так, Д. Джексон и К. Уильяме обнаружили, что анонимность иногда может улучшить групповую продуктивность (Franzoi, 1996). Следует заметить, что все эксперименты, выявляющие социальное расслабление, включали в себя относительно простые задачи. Но если предчувствие оценки со стороны других является ключом к пониманию социального расслабления, то работа вместе над сложной, мало изученной задачей понижает предчувствие оценки и, возможно, приводит к лучшему ее выполнению каждым индивидом? В эксперименте Джексона и Уильямса испытуемые работали в группе над сложным компьютерным лабиринтом. При одних условиях испытуемые полагали, что их результаты будут сочетаться с результатами партнеров, так что ни одно индивидуальное выполнение задачи невозможно идентифицировать. При других условиях испытуемым сказали, что их индивидуальные показатели будут идентифицированы. В итоге испытуемые лучше выполняли эту сложную задачу, когда они считали, что их индивидуальные усилия не оценивались, чем тогда, когда они думали, что оценка была.

Эти интересные данные позволяют предположить, что при условиях, которые обычно вызывают социальное расслабление (т.е. когда ни один из индивидов не может быть идентифицирован и оценен), задача действительно может выполняться лучше. Ключ к пониманию этого эффекта состоит в том, что групповое выполнение задачи приводит к "диффузии ответственности" за ее результаты среди всех исполнителей. При простых задачах это уменьшение предчувствия оценки приводит к понижению продуктивности со стороны отдельных индивидов. Однако в малоизученных задачах это уменьшение предчувствия оценки и, вероятно, возбуждение позволяют более тщательно концентрироваться на задаче.

Явления социальной фасилитации и социального расслабления связаны между собой (Franzoi, 1996). Чтобы объяснить, почему присутствие других людей иногда приводит к социальной фасилитации, а иногда вызывает социальное расслабление, можно обратиться к двум различным теориям — социального воздействия и самоэффективности.

В теории социального воздействия, развиваемой Б. Латане (Latane, 1981), речь идет о силе влияния (или позитивного, или негативного), оказываемого другими людьми. Предполагается, что общий итог влияния (воздействия) других людей на индивида в данной ситуации зависит от трех факторов: их численности, силы и непосредственности. Объясняя свою теорию, Латане использует аналогию, сравнивая социальное воздействие со светом, падающим на какую-либо поверхность. Общее количество света зависит от числа электрических лампочек, их мощности в ваттах и их близости к данной поверхности. Подобно этому социальное воздействие обусловлено совокупным вкладом количества, силы и непосредственности аудитории. Так, по мере увеличения числа других людей возрастает и их воздействие. Есть основания полагать, что начинающий лектор будет испытывать больший страх, выступая перед аудиторией в 50 человек, нежели перед пятью людьми. Под силой имеется в виду власть, статус или ресурсы агентов влияния. Очевидно, что, выступая перед аудиторией с высоким социальным статусом, мы будем испытывать большее напряжение, чем в случае выступления перед аудиторией с низким статусом. Наконец, под непосредственностью понимается близость других людей к данному индивиду. Так, аудитория, присутствующая рядом физически, должна оказывать большее воздействие, чем та, которая находится на некоторой дистанции. Например, публика в театре в большей степени воздействует на театрального актера, чем потенциальная аудитория на киноактера во время съемки.

Каким же образом теория социального воздействия может объяснить явления социальной фасилитации и социального расслабления? Латане считает, что в ситуациях фасилитации весь "главный удар" социального воздействия аудитории направлен на единственного индивида ("исполнителя"). По мере того как численность, сила и непосредственность аудитории возрастают, социальное давление, которое чувствует единичный исполнитель, также возрастает, что увеличивает его возбуждение. Если задача хорошо освоена, аудитория с сильным социальным воздействием будет вынуждать индивида к максимальному усилию, но если этот индивид еще только обучается выполнению данной задачи, то высокий уровень возбуждения, созданный данным социальным воздействием, будет тормозить деятельность индивида. В ситуациях социального расслабления, в отличие от случаев фасилитации, каждый исполнитель в группе представляет собой лишь одну из нескольких "мишеней" социального воздействия со стороны аудитории, и это воздействие оказывается рассеянным среди соисполнителей. По мере того как величина группы исполнителей возрастает, социальное давление, испытываемое каждым индивидом, уменьшается. Такое ослабление социального воздействия объясняет, почему исполнители оказываются расслабленными скорее всего в группе, а не тогда, когда они работают одни. Это также объясняет, почему люди стремятся выполнять сложные задачи лучше, входя в состав какой-либо группы, нежели тогда, когда они работают одни. При групповой деятельности социальное воздействие аудитории рассеивается среди соисполнителей, и поэтому каждый индивид чувствует меньшее социальное давление и меньшее беспокойство.

Если теория социального воздействия сосредоточивает свое внимание на том, как социальные силы группы влияют на действия индивидов, то теория самоэффективности в большей степени направлена на самих исполнителей действий, фокусируясь на их ожиданиях относительно результатов, которые они получат в итоге. Как показывает в своих работах Л. Санна, социальная фасилитация и социальное расслабление — это два взаимно дополняющих друг друга социальных явления, к анализу которых можно подойти, используя теорию самоэффективности А. Бандуры (Bandura, 1977). В соответствии с этой теорией на выполнение индивидом каких-либо действий оказывают влияние два типа ожиданий: 1) ожидание самоэффективности — вера в то, что индивид способен успешно справиться с данной задачей, и 2) ожидание результата — вера в то, что выполнение определенных действий приведет к известным результатам (похвалам, поклонению, деньгам).

Как эти два типа ожиданий влияют на социальную фасилитацию и социальное расслабление? Санна считает, что, когда люди верят, что они могут выполнить задачу хорошо (ожидание высокой самоэффективности), они еще верят и в то, что это принесет им желаемые плоды (ожидание высоких результатов), и тогда они прилагают большие усилия, чтобы действительно выполнить свою задачу хорошо. Этот тип сценария соответствует условиям социальной фасилитации, когда усилия отдельного индивида оцениваются аудиторией. Конечно, это точно такой же сценарий, как и в том случае, когда отдельный индивид действует в эксперименте, направленном на изучение социального расслабления. А если у индивида есть высокое ожидание самоэффективности, но нет уверенности в том, что его действия принесут желаемые плоды (ожидание низких результатов), так как никто не может оценить его индивидуальный вклад? Этот тип сценария соответствует условиям социальной фасилитации при простой одиночной задаче и условиям социального расслабления при простой групповой задаче: ни в одной из этих ситуаций другие не могут идентифицировать и оценить вклады индивидуальных исполнителей задачи. Не ожидая позитивных плодов, обусловленных оценкой выполнения задачи, ее исполнители не будут прилагать максимальных усилий. Наконец, что если ожидания самоэффективности низки? В исследованиях социальной фасилитации, когда люди сомневаются в своих способностях успешно выполнить порученную задачу (сложное условие задачи), они должны действовать лучше, когда работают одни, потому что они не беспокоятся о негативной оценке аудитории. Если обратиться к социальному расслаблению, когда люди сомневаются, смогут ли они успешно выполнить данную им задачу, они должны действовать лучше, будучи частью группы, а не выступая как один-единственный исполнитель, поскольку они вряд ли считают, что аудитория может оценить их индивидуальные усилия.

Для того чтобы проверить эти эффекты ожидания в теории самоэффективности, Санна обратился к следующим экспериментам (Franzoi, 1996). Студенты колледжа, выступающие в роли испытуемых, должны были работать над задачей визуальной вигильности (т.е. зоркости, наблюдательности, способности сосредоточить внимание на новых впечатлениях), нажимая кнопку всякий раз, когда они видели вспышки точек на экране компьютера. Некоторые студенты работали над этой задачей самостоятельно (условия одиночества). Другие студенты работали в составе диад, в которых их индивидуальная деятельность или могла быть оценена экспериментатором (условие совместного действия) или не могла быть оценена (условие коллективности). Санна полагал, что условия одиночества и условия коллективности будут способствовать ожиданиям низких результатов, в то время как условие совместного действия приведет к ожиданиям высоких результатов. До начала основной задачи на вигильность испытуемые выполняли четырехминутный пробный тест якобы для того, чтобы познакомить их с аппаратурой и процедурой. В реальности же обратная связь, которую они получали здесь о своих успехах, была предназначена для того, чтобы варьировать их ожидания в отношении самоэффективности. Для создания условий высокой эффективности участникам говорилось, что они добились наивысшего, насколько возможно, уровня выполнения задачи. И наоборот, для создания условий низкой эффективности им говорилось, что они выполнили задачу на самом худшем из всех возможных уровне.

Обнаружилось, что, когда ожидания самоэффективности были высоки, испытуемые выполняли свою задачу лучше (допуская меньше ошибок) в условиях совместного действия, чем в одиночестве или в условиях коллективности (когда ожидания результатов были низки). Однако, когда самоэффективность была низкой, испытуемые выполняли задачу хуже в условиях совместных действий, чем в коллективных условиях или в одиночестве. При последних двух условиях отсутствие индивидуальной оценки оказалось благом, а не помехой для выполнения задачи. Последующие эксперименты показали, что если дать испытуемым возможность самооценки, то это будет иметь такой же эффект, как и их ожидание оценок со стороны других. Рассматривая все приведенные выше данные в целом, можно сказать, что социальная фасилитация и социальное расслабление могут быть поняты, если уделять внимание ожиданиям исполнителей задачи по поводу их способности выполнить данную задачу и оценкам их усилий — или их собственным, или со стороны других. Когда исполнители какой-либо задачи уверены в своих способностях и ожидают, что они сами или другие люди смогут оценить их действия, то они будут прилагать максимум усилий и выполнять свою работу наилучшим образом. Если же одно из этих ожиданий отсутствует, выполнение задачи будет страдать.

Однако, по заключению исследователей социальной фасилитации и социального расслабления, невозможно сказать, какое из рассмотренных здесь объяснений (теория социального воздействия Латане или теория самоэффективности Бандуры) для этих феноменов является наилучшим. В настоящем нельзя сказать, что какая-либо теория имеет преимущество над другой. Каждая из этих двух теорий раскрывает определенные перспективы изучения и объяснения индивидуальной деятельности в условиях различных ситуаций.

Футбольные фанаты бьют стеклянные витрины, громят автомобили, нападают на прохожих. В мировой прессе время от времени появляются сообщения о бесчинствах толп болельщиков после окончания матчей в разных городах и странах. Причем хулиганские выходки фанатов бывают не только после проигрыша, но порой и после выигрыша их команды. Иногда же поведение футбольных болельщиков даже озадачивает. Так, в г. Осака после победы японской команды над командой России на чемпионате мира по футболу 2002 г. около 140 возбужденных до предела болельщиков прыгнули с моста в реку.

Как же мы можем объяснить иррациональное и деструктивное (а в последнем примере и самодеструктивное) поведение толпы? В конце XIX в. французский социолог Г. Ле Бон высказал предположение, что в толпе происходит своеобразное распространение эмоций одного человека на окружающих. Когда один человек делает что-то, даже если это обычно является неприемлемым для большинства других, то каждый стремится сделать то же самое. Ле Бон назвал данное явление социальной контагиозностью (заражением). Он объяснял это разрушением нормальных механизмов контроля. Известно, что наши действия обычно контролируются нашими моральными правилами, сформированными под влиянием общества. В группах мы иногда теряем чувство ответственности за свои собственные действия; мы полагаем, что ответственной является группа. Система контроля у индивида слабеет, и агрессивные импульсы беспрепятственно выражаются. Это может привести к жестоким и аморальным действиям толпы.

Современные социальные психологи при объяснении поведения толпы используют данные исследований социальной фасилитации и социального расслабления. Как показывают исследования социальной фасилитации, пребывание в группе может вызывать у людей состояние определенного подъема. В соответствии с данными исследований социального расслабления в группе наблюдаются диффузия ответственности и понижение уровня "предчувствия оценки". Что же происходит, когда в группах в одно и то же время наблюдается и диффузия ответственности, и снижение уровня "предчувствия оценки" при наличии определенного возбуждения? В таких обстоятельствах механизмы торможения у людей ослабевают и они могут проявлять поведение, которого при других условиях обычно не демонстрируют. Современные психологи называют подобное состояние сознания людей деиндивидуализацией. Таким образом, деиндивидуализация — это утрата чувства индивидуальной идентичности и ослабление запретов применительно к поведению, которое не соответствует внутренним нормам индивида.

Одно из первых эмпирических исследований деиндивидуализации провели Л. Фестингер, А. Пепитон и Т. Ньюкомб (Raven and Rubin, 1983). Сначала группам от 4 до 7 студентов рассказали о данных одного исследования (которого на самом деле не было), якобы показывающего, что 87% большой выборки студентов имеют "сильную, глубоко укоренившуюся ненависть к одному или обоим родителям, начиная от общей враждебности до постоянных фантазий о жестокости и убийстве". К тому же большинство из 13%, у которых не было обнаружено ни одного следа враждебности, якобы думало, что они, вероятно, ненавидят своих родителей и готовы обсудить любой аспект своих чувств с исследователем. Студентов в реальном эксперименте просили обсудить свои чувства по отношению к родителям и, как можно было ожидать из сделанного введения, большинство из них выразило значительную враждебность по отношению к своим родителям. В течение этого обсуждения наблюдатель отметил для себя всех, кто делал враждебные заявления и какие именно. После обсуждения записанные замечания были прочитаны группе вместе с некоторыми дополнительными комментариями, которых испытуемые вообще не делали. Испытуемых попросили определить, какие замечания были сделаны в группе и кем именно.

В каждой из экспериментальных групп были проведены замеры следующих трех переменных:

1) враждебность, основанная на количестве враждебных заявлений, сделанных каждом индивидом и группой в целом;

2) сплоченность, основанная на данных анкеты, выявляющей у членов групп, в какой степени они были удовлетворены участием в своих группах;

3) деиндивидуализация, основанная на количестве ошибок, сделанных каждым индивидом при определении того, кто и что сказал (многие ошибки подобного распознавания должны были показать, что индивидуальная идентификация затруднена, и никто не может быть уверен точно в том, кто что сказал).

Эти эксперименты показали, что, когда индивидуальная идентификация не подчеркивается, члены группы чувствуют меньшую сдержанность и поэтому делают более враждебные замечания о своих родителях. Было также обнаружено, что потеря идентичности и социальной ингибиции доставляла удовольствие Членам групп, так что деиндивидуализация помогла достичь большей групповой сплоченности. В соответствии со своей гипотезой исследователи обнаружили, что указанные три переменные взаимосвязаны в высокой степени.

Деиндивидуализация помогает объяснить не только вандализм многих футбольных фанатов, но и другие случаи проявления группового антисоциального поведения. Ф. Зимбардо (Zimbardo, 1970) на основе изучения факторов, как предшествующих состоянию индивидуализации, так и последующих за ним, выделил наиболее важные из этих факторов: возбуждение, анонимность и диффузия ответственности. Зимбардо утверждает, что, когда люди деиндивидуализированы (в случае сочетания указанных трех факторов), их внутренние запреты будут ослабевать и они с большей вероятностью импульсивно предадутся такому антисоциальному поведению, как бесчинство, вандализм, агрессия. При этом индивиды в меньшей степени отдают себе отчет в собственном поведении, фокусируя свое внимание на данной группе и ситуации. В некотором смысле каждый индивид в группе рассматривает свои собственные действия как часть группового поведения. Это может привести человека к антисоциальным действиям, если группа благоприятствует такому поведению.

Ключевым фактором деиндивидуализации является анонимность. Все, что затрудняет персональную идентифицируемость членов группы, увеличивает этот эффект. Чем более анонимными являются члены группы, тем менее вероятно, что они будут отвечать за свои действия. Следовательно, анонимность поощряет безответственное поведение. В толпе большинство людей не выделяются как индивидуальности. Они соединены вместе и в известном отношении не обладают собственной личной идентичностью. И наоборот, если люди знают, что они в значительной степени идентифицируемы, это сохраняет их осознание собственной индивидуальности и побуждает к более ответственным действиям.

Один из экспериментов Зимбардо иллюстрирует эффект деиндивидуализации (Zimbardo, 1970). Были сформированы группы из четырех молодых женщин, которым сказали, что цель исследования состоит в изучении эмпатических реакций на незнакомых людей. При одних условиях идентичность испытуемых подчеркивалась: экспериментатор приветствовал их по имени, они носили именные бирки и взаимодействовали, называя друг друга по имени. При других условиях испытуемые носили белые лабораторные халаты большого размера с капюшонами, никогда не назывались по имени и их было трудно идентифицировать. Каждой из этих групп была предоставлена возможность нанести удар электрическим током человеку не из их группы. В действительности эти удары были фальсифицированными, а роль "жертвы" играл помощник экспериментатора. Испытуемые, которых нельзя было идентифицировать, наносили почти в два раза больше ударов, чем другие. Отсюда следует, что уменьшение идентифицируемости приводит к заметному возрастанию агрессии. Это поддерживает положение о том, что потеря индивидуальности может вызывать антисоциальное поведение, проявляемое иногда группами.

При объяснении явления деиндивидуализации американские психологи исходят из того, что решающим когнитивным фактором при этом является ослабленное самоосознание. Не обладая достаточным самоосознанием, тот, кто деиндивидуализирован, не думает о себе как об отдельном индивиде и не привержен своим собственным внутренним ценностям и поведенческим стандартам. Можно даже сказать, что они отрекаются от собственных ценностей и стандартов и оказываются "жертвами" влияния непосредственной ситуации.

Д. Майерс (Myers, 1996) отмечает, что самоосознание и деиндивидуализация являются двумя сторонами одной монеты. Те, у кого повысили самоосознание, скажем, поместив их перед зеркалом или телекамерой, демонстрируют возросший самоконтроль, и их действия более четко отражают их установки. Люди, которым свойственно самоосознание, проявляют большее соответствие между своими словами о какой-либо ситуации и своими действиями в ней. Они также становятся более вдумчивыми и потому менее уязвимыми для призывов, которые противоречат их ценностям.

КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ

1.Личность, будучи членом тех или иных социальных групп, обычно строит свою деятельность с учетом взглядов, существующих в данных группах и обществе в целом. Эти взгляды находят свое выражение в соответствующих социальных нормах — общепринятых стандартах или правилах. Социальные (групповые) нормы предусматривают позитивные санкции по отношению к тем, кто следует этим нормам, и негативные санкции для тех, кто отступает от них.

2.Групповые нормы имеют значительную функциональную ценность, поддерживая сложившуюся организацию группы, сохраняя стабильность её структуры и поддерживая определенный курс в направлении ее целей. В основе формирования групповых норм лежит взаимодействие членов группы.

3.Действенность групповых норм обусловлена таким психологическим свойством личности, как конформность. Под конформностью понимается подчинение личности групповому давлению. Выделяют два типа влияния на индивида, побуждающих его к конформному поведению: информационное (желание быть правым) и нормативное (желание нравиться). Среди факторов социальной ситуации, влияющих на конформность, отмечают величину группы, степень определенности задачи, наличие "оппозиционера" в группе, групповую сплоченность. Среди личностных факторов, влияющих на конформность, отмечают ценности личности и особенности ее Я-концепции.

4.Выделяют два типа конформности — уступчивость и интер-нализацию. Под уступчивостью имеется в виду податливость индивида, демонстрирующего внешнее согласие с мнением группы при внутреннем несогласии. Интернализация — более глубокий уровень конформности, когда индивид принимает на веру мнение группы и полностью его разделяет в последующих ситуациях.

5.Иногда убедительное меньшинство, выступающее с новой идеей, может успешно повлиять на позицию большинства и изменить ее. Самым важным фактором, определяющим эффективность влияния группы меньшинства, является стиль поведения при высказывании нонконформистских взглядов. Меньшинство является наиболее убедительным тогда, когда его поведение отличается логической последовательностью, но не "ригидностью", и когда оно способно опровергнуть взгляды большинства.

Наибольший эффект воздействия какой-либо группы на личность отмечается в тех случаях, когда эта группа является референтной (эталонной) для данной личности. Референтная группа — это такая, с которой личность отождествляет или сравнивает себя. Выделяют несколько типов референтных групп. Нормативные референтные группы — такие, ценности и нормы которых индивид одобряет, хочет вступить в эти группы или завоевать их расположение. Сравнительные референтные группы — такие, которые индивид использует лишь для оценки своего статуса и поведения. Негативные референтные группы — такие, по отношению к которым индивид находится в оппозиции.

Присутствие других людей может заметным образом влиять на индивидуальное поведение. При этом наблюдаются два противоположных явления в различных случаях: социальная фасилитация и социальная ингибиция. Социальная фасилитация — это возрастание активности и продуктивности индивида вследствие присутствия рядом других людей. Социальная ингибиция — это снижение индивидом своей активности и продуктивности в присутствии других людей. Имеющиеся данные показывает, что когда речь идет о доминантной, или хорошо усвоенной, реакции индивида, то присутствие других людей может повышать его продуктивность. Если же речь идет о задачах новых или сложных для индивида, то присутствие других людей может понижать его продуктивность.

Если индивидуальный вклад каждого из участников совместной деятельности невозможно оценить, то наблюдается явление социального расслабления. Это объясняется тем, что люди в группе обычно чувствуют меньшую персональную ответственность за свои индивидуальные действия.

10. Социальная фасилитация и социальное расслабление — взаимосвязанные явления. Эту взаимосвязь исследователи объясняют на основе теории социального воздействия Латане и теории самоэффективности Бандуры.

В соответствии с теорией социального воздействия влияние аудитории на индивида зависит от количества наблюдателей, силы (важности) аудитории и непосредственности аудитории. В соответствии с теорией самоэффективности на выполнение индивидом какой-либо деятельности влияют два типа ожиданий: 1) ожидание самоэффективности — вера в то, что индивид способен успешно справиться с данной задачей, и 2) ожидание результата — вера в то, что выполнение определенных действий приведет к известным результатам (похвалам, поклонению, деньгам).

11. Объяснить поведение толпы можно исходя из положений социальной фасилитации и социального расслабления. В толпе механизмы торможения у людей ослабевают и они могут проявлять поведение, которого при других условиях обычно не демонстрируют, — утрату чувства индивидуальной идентичности.

На основе исследований были выделены два типа конформности — уступчивость и интернализация