Песнь Прекрасного Существа

«Когда вы, люди, слышите проносящийся шелест, слушайте внимательно, ибо возможно, что то долетающая до вас весть.

Когда вы чувствуете в сердце своем таинственное и прекрасное горение, возможно, что оно посылается вам из неведомого чудесного очага.

Когда неведомая радость переполняет ваше существо, и ваша душа выступает из берегов и тянется... к какой-то желанной тайне, знайте, что сама тайна протягивает к вам свои теплые и любящие, хотя и невидимые объятия.

Мы, пребывающие в невидимом, видимы друг для друга.

Здесь сияют нежные цвета и очаровательные формы, и взоры упиваются невиданной на Земле красотой.

О, вы не знаете всей радости простой жизни — быть и петь в вашей душе непрестанно, как птица поет своей подруге!

Ибо каждый раз, когда поет ваша душа, это — песнь, несущаяся к вашей подруге.

Не думаете ли вы, что лишь весна может потрясать и заставлять прислушиваться к шелесту крыльев?

Нет, весенняя пора сердца длится вечно, и осень может не наступать никогда.

Слушайте! Когда жаворонок поет, ои поет для вас, когда поют водяные струи, и они поют для вас.

А когда радуется ваше сердце, всегда есть другое сердце, которое где-то отвечает на вашу радость, и душа внимающих небес радуется извечной Радости.

Я радуюсь, когда я здесь, и радуюсь, когда я там. Всюду красота, где бываю я.

Можете ли вы, дети Земли, отгадать, почему?

Выходите поиграть со мной на покрытых цветами полях пространства. Я буду поджидать вас у перекрестка, где встречаются четыре ветра.

Вы не собьетесь с пути, если последуете за лучом, мерцающим в глубине садов надежды.

Есть музыка в громовом шуме Земли, когда она проносится в пространстве.

Есть музыка и в тонах, неведомых для тяжелого слуха Земли, и гармонии, аккорды которых — тс души, что настроены на один и тот же лад.

Слушайте... Слышите вы их?

О, уши со*зданы для того, чтобы слышать, и глаза созданы для того, чтобы видеть, сердце же — для того, чтобы любить!

Часы идут, не оставляя следов, и годы подобны сильфам, танцующим в эфире, столетия же выступают торжественно тихо.

Но мы улыбаемся, ибо радость пребывает и в торжественном ходе столетий.

Радость, радость всюду. Она и для вас, и для меня, для вас столько же, сколько для меня.

Хотите застать меня там, где встречаются четыре ветра?»

Страница отсутствует

 

внутри. Мы желаем такого-то места, и мы немедленно там. Почему это так, я еще не могу объяснить вам, к тому же мне хочется говорить о небе, которое я только что видел: оно так прекрасно, что его очарование все еще носится надо мной.

Я увидел двойные ряды темных деревьев, вроде кипарисов, и в конце этой длинной аллеи я заметил нежный рассеянный свет. Где-то я читал, что небо освещается тысячью солнц, но это небо было совсем иное: освещавший его свет был нежнее, чем лунное сияние, хотя яснее его. Очень возможно, что солнечный свет сиял бы гак же нежно, если бы на него смотреть через несколько покровов из алебастра. Но этот свет, казалось, не исходил ниоткуда. Ои просто был. Когда я подвигался, я увидел две фигуры, идущие рука об руку. Выражение такого счастья было на лицах этих существ, какого никогда не увидишь на Земле. Только дух, не сознающий времени, может глядеть так.

Мне казалось, что это мужчина и женщина, хотя они были так непохожи на то, что вы называете мужчиной и женщиной. Они не смотрели друг на друга, продвигаясь вперед. Легкое прикосновение руки делало их в такой степени едиными, что они, по- видимому, не нуждались в зрительном прикосновении — оно не могло бы прибавить ничего к их удовлетворению. Подобно тому свету, который не исходил ниоткуда, они просто были.

Несколько дальше я увидел группу светло одетых детей, танцующих среди цветов. Держась за руки и составив круг, они танцевали, а одежда их, похожая на лепестки цветов, развевалась ритмично взад и вперед, в такт их танцующим членам. Великая радость наполнила мое сердце. Они также не осознавали времени и могли бы танцевать здесь целую вечность, так думалось мне. Но была ли их радость минутная или вечная — это не имело значения ни для меня, ни для них. Подобно свету и подобно тем двум любящим, эти дети были, и этого достаточно.

Миновав аллею из кипарисов, я остановился у широкой долины, окруженной целым лесом цветущих деревьев. Запах весны стоял в воздухе, и в нем раздавалось пение птиц. Посреди долины высокий фонтан, бросавший во все стороны водяные струи, играл ими в воздухе, откуда они падали прозрачным кружевом вниз. Атмосфера невыразимого очарования была разлита над всем. От времени до времени по этой благоухающей доли

проходили прекрасные существа, большинство которых, думается мне, принадлежало когда-то к человечеству. Они передвигались по двое или группами, улыбаясь друг друг)⁷.

Вы часто употребляете на Земле слово «мир», но в сравнении с миром этого места величайший мир на Земле показался бы суетой. Я понял, что нахожусь в одном из самых прекрасных небес, но что я в нем — один; только что мысль эта об одиночестве пронеслась в моем сердце, как я увидел перед собой Прекрасное Существо, о котором я писал в последнем письме. Оно улыбалось и говорило мне: «Тот, кто с грустью сознает свое одиночество, не может оставаться на небе. Вот я и явилась, чтобы удержать тебя здесь».

— Это и есть то небо, где ты всегда живешь? — спросил я.

— О, я живу везде и нигде. Я один из добровольных странников, находящих очарование родного очага во всех небесных и земных местах.

— Значит, ты иногда посещаешь Землю? — спросил я.

— Да, даже до самых отдаленных пределов ада, но я никогда не остаюсь там долго. Я хочу знать все, что есть, и оставаться несвязанным.

— Любишь ли ты Землю? — спросил я.

— Земля — одно из полей моих игр. Иногда я пою детям Земли, а когда я пою поэтам — они верят, что их муза с ними. Вот песня, которую я спел одной душе, пребывающей среди людей.

— Сестра моя, я часто с тобой, когда ты не знаешь о том.

— Для меня душа поэта — светлый источник, в глубинах которого я могу видеть свое собственное отражение.

— Я живу в чарах света и красок, которые вы, смертные поэты, тщетно стремитесь выразить в магических словах.

— Я и в закате солнца, я и в звезде, я следила, как старился месяц, и как ты делался юным.

— В детстве ты искал меня в быстро бегущем облаке; в зрелости ты воображал, что уловил меня в блеске очей возлюбленной; но я никогда не даюсь, я всегда ускользаю от людей.

— Я маню и улетаю, и от прикосновения моих ног не склоняются головки расцветших цветов.

— Ты можешь найти меня и можешь снова потерять, ибо смертный не может удержать меня.

— Я ближе всех к тем, которые ищут красоты в мыслях или в форме; я улетаю от тех, которые хотят задержать меня.

— Ты можешь каждый день подниматься в царство, где пребываю я.

— Иногда ты встретишь меня, иногда нет; ибо моя воля, что воля ветра, — я не поддаюсь ни на какие приманки.

— Но когда я маню, души прилетают ко мне со всех четырех концов неба.

— Я нужна для тебя, и ты имеешь значение для меня; я люблю видеть твою душу в часы ее грез и восторгов.

— Твоя душа прилетает также; ибо ты один из тех, кого я призывала чарами моей магии.

— Когда кто-нибудь из принадлежавших мне грезит о рае, свет становится ярче для меня, которая видит свет во всем.

— О, не забывай очарования минуты, не забывай обольщения сердца!

— Ибо сердце мудрее, чем все магии Земли, и сокровища мгновения богаче и удивительнее, чем накопленные богатства веков.

— Мгновение реально, тогда как века лишь обман, лишь воспоминание и тень.

— Верь, что каждое мгновение есть все, и мгновение более, чем время.

— Время несет на себе песочные часы, и шаги его медленны; его волосы убелились инеем годов, и скипетр его притупился от неустанного движения; но ему ни разу не удалось поймать мгновения в его быстром полете. Оно состарилось, закидывая сети па быстрокрылый миг.

— Ах, эта магия жизни и бесконечного сочетания живых вещей!

— Я была молода, когда возникло солнце, и я буду молода, когда месяц падет, умирая, в объятия своей дочери Земли.

— Разве ты не хочешь быть юным вместе со мной? Прах есть ничто, душа есть все.

— Подобно серебряному серпу месяца на водной поверхности озера — таков миг пробуждающейся любви.

— Подобно увядшему цветку на лоне утомленного мира — таково мгновение умирающей любви.

— Но есть любовь и Любовь, и любовь света к своему сиянию, есть любовь души к душе.

— Нет смерти там, где внутренний свет светит, озаряя внутренние поля — потустороннее — недостижимое достижение.

— Ты знаешь, где найти меня.

Вы хотите знать, на каком языке я говорю с обитателями Неба? Мне кажется, что я говорю на своем собственном языке, и они отвечают мне на нем же. Но, может быть, мне это только кажется, а на самом деле мы пользуемся пластическим языком самой мысли.

Разве вам не случалось при встрече с человеком, языка которого вы не знаете, чувствовать совершающийся обмен мыслями между ним и вами? Выражение глаз, игра лица, неуловимый жест и — внутренний обмен совершился. Попробуйте усилить это взаимопонимание в тысячу раз, и, может быть, получится то, что мне кажется беседой, сходное с земным обменом слов.