Для самопроверки: техника и философия любви

 

Юноша в любую любовную историю приходит с заготовленной ранее темой разочарованности. В 20 лет человек тешит себя лицемерной мыслью, что влюбляется и идет на свидание только для того, чтобы испытать уже забытые впечатления. И вновь надеется, что уж на этот раз его не обманут.

В любовном объяснении 30-летнего фейерверки тщеславных заявлений соседствуют с безжизненной научностью самоанализа.

Любовь еще некоторое время остается испытательным полигоном характера. Однако обнаруживается ее сомнительное качество. В 40 лет любовь из того, что случается как бы невзначай, переходит в разряд утомительного повтора этого самого «как бы невзначай».

Выписка из больничной карты 50-летнего: свидание как опыт самозабвенной публичной демонстрации интимности. Здесь следует признать: любовь дорогого стоит, но здоровье дороже, ровно на один апоплексический удар.

Проглотить рассказ о себе, пятидесятилетнем, как считает Том Роббинс, будет потруднее, чем съесть омлет с кошачьей шерстью. В общем, наберись терпения, если терпение вообще входит в список твоих поредевших добродетелей.

Кажется, еще не забыты первый поцелуй, ярость мечты, восторг от скорости, с какой бурлит вокруг жизнь, желание во что бы то ни стало добиться всего, злость на обстоятельства, бешенство, когда досадные неприятности отсрочивают цель. И т. д. Неожиданно картина мира сужается. Ярость вызывает пережаренный обед, восторг – если разгадал кроссворд полностью, злость – соседская кошка, которая гадит на твой коврик, бешенство – что по ошибке повернул не направо, а налево и т. д.

Развел тут улиткины сопли. Видимо, ты теряешь форму, не иначе. Сейчас ты выглядишь скорее минералом, чем животным. Просто тебе уже пятьдесят. У всех почти одно и то же, все та же старая песня, меняются лишь исполнители. Каждому 50-летнему мужчине впору вслед за героиней Горького воскликнуть: «Как подумаешь о наших, бабьих, делах – сердце замирает!»

 

Календарный план человека

 

Все мы рабы своего жизненного расписания. Матрица времени пропечатывается морщинами на лице и душе.

Вот выписка из дневника пятидесятилетнего героя П. Лене: «Мне теперь еще более одиноко. Друзей у меня нет. По вечерам, в ресторане гостиницы я вместо разговора прислушиваюсь к собственному жеванию».

Стрелки морщин показывают время – 50 лет.

На юбилее кто-нибудь из гостей непременно пошутит, что пятьдесят лет – это два раза по двадцать пять. Грустная шутка. Первые двадцать пять – накопление ожиданий, страстей и разочарований. Вторые, если прислушаться к Т. Манну, «двадцать пять лет – это не эпизод, это сама жизнь, это, если они начались в пору мужской молодости, основа и костяк жизни».

В описании возраста после пятидесяти следует увеличить шаг и рассматривать уже не пятилетки индивидуальной биографии, а десятилетия. Оснований для этого набирается немало. Многие психологи свидетельствуют, что после 50 лет жизнь начинает как-то незаметно и стремительно двигаться, пока не достигнет пенсионного юбилея, и это одна из причин, по которой потребно рассматривать мужчину в столь широком диапазоне лет. С другой стороны, классическая литература особенно не церемонится с теми, кто отметил полувековой юбилей и неумолимо бредет к 60-летию.

Представителей возрастной фазы 50–60 лет совокупно суммируют обидным словом «старики». Писатели удаляют героев из самых эффектных сюжетов, теснят на обочину жизнестроительных интересов, а то и просто забывают.

 

Возрастные инициалы: «любовный хвастунишка», или «разгримированный донжуан»

 

Среди перечисленных симптомов возраста для полноты картины под названием «преждевременная старость» не хватает еще и нервических припадков любовной страсти. Впрочем, как показывают художественные эксперименты литературы и жизненная реальность, любовь, как усилитель возрастного недуга, не только не игнорируется, а даже подразумевается.

Любовь в биографии 50-летнего может не случиться, а может и нагрянуть, и грянет она, как всегда, невзначай. Идет, к примеру, 50-летний по улице, а его окликает девушка и интересуется, а как, собственно, пройти в филармонию. Наш пенсионер подтянет животик и петушиным голосом примется объяснять, фамильярничать, затем засмущается, а потом предложит проводить.

Идешь по улице – лучше думай о правилах уличного движения, чем о любви, независимости или, не дай бог, свободе. Не стоит делать что-нибудь радикальное. Слушай внимательно исповедь героя У. Голдинга: «Свободен в пятьдесят три! Чушь собачья. Просто несусветная чушь. Свобода – вот что мне грозило. Я вам советую: нечего ее и пробовать. Увидите, что она приходит, – бегите. А если она искушает вас бежать, оставайтесь на месте. Можете мне не верить, но мои мысли были заполнены предвкушением секса с воображаемыми девушками, годившимися мне во внучки».

Любовь – жестокий режиссер. С виртуозным цинизмом она подбирает актерский состав. Словом, непременно отыщется возлюбленная, у которой, как правило, нет совести, а часто и нижнего белья. Откуда они такие берутся? Кто их производит? Эти мысли уже не важны по пути в филармонию.

В более спокойном состоянии 50-летний человек, имеющий добротный музейный вид, называл таких «дрянь девчонка», но теперь случился щекотливый казус – он обрел точную копию своей мечты, он влюблен и поэтому кличет ее «малышка». Такие имена обычно носят стиральные машины, шампуни и мелковозрастные соблазнительницы, которые обзывают своих немолодых ухажеров «папулями» или «мишками». Для таких особ более уместны были бы другие имена: «кривляка», «злюка», «жадина».

Любовь в пятьдесят и т. д. похожа на факсимильное издание.

Детальная прорисовка образа 50-летнего влюбленного, как правило, сбивается на гротеск и карикатуры. Когда барышня останавливает на 50-летнем свой взгляд, появляется такое чувство, что она решает, как именно расправиться с ним: ударить кинжалом в сердце или перерезать горло?

В фантазиях 50-летнего встреча с женщиной обещает бесконечный праздник, изматывающие поцелуи и ночи без сна. Только все же не следует забывать о режиме дня, рекомендуемом печальными геронтологами: сон в девять, ничего острого, клизма раз в неделю, тихие прогулки по вечерам. Если останется время, можно сходить в библиотеку, взять книгу и почитать о бессонных ночах и изматывающих поцелуях. Об этих вещах теперь следует читать, и то не очень усердно.

Нельзя забывать, что любовь в 50 лет – это не гимнастические упражнения, это очередное испытание на прочность и гибкость души и ума, доведенных, казалось бы, до совершенства.

Не беда, что к полувеку тельце заплыло жирком – перед встречей с девушкой можно и ремень потуже затянуть (только ненадолго, чтобы не перехватило дыхание). В 50 лет с телом начинает твориться что-то радостно-пугающее. Нередко оно делает вид, что исполнено сил, и позволяет мужчине притворяться всежелающим и всемогущим. Со стороны кавалер очень смешон, когда галопирует на свидание. В этом возрасте все парковые аллеи предназначены для простенького моциона, но наш мужчина не желает подчиняться садово-парковым ограничениям жизненного жанра.

Кто-то из ученых подсчитал, что к 50 годам сердце человека проделывает работу, равную подъему груза весом 20 тонн на высоту 220 километров. В биографии 50-летнего мужчины случаются события, которые весьма поспешно (за месяц, за два) подвигают поднять эти пресловутые два десятка тонн еще километров на пятьдесят. Речь идет о любви в 50 лет.

Во взбалмошной головке девушки могут появиться разные мысли, мысли от нечего делать: в зоопарк сходить, что ли, а может, в филармонию или влюбиться в кого. И тут на глаза попадается загнанная жизнью зверушка – мужчина в полном расцвете 50 лет. В этой ситуации человек с юмором мог бы даже порассуждать на тему «любовь игривого зайки к девушке-головорезу». Нашему герою не до юмора и не до рассуждений.

На театре жизни играется мизансцена: стареющий профессор цепляется за молодую авантюристку. И здесь не важно – профессор он или торговец водкой, картограф или работник крупной автомобильной компании, значимо иное: стареющий.

Юная любовь (трусливый вариант – любовница) – гордый титул, которым украшает себя дряхлеющая природа. Без музыкального сравнения не обойтись: это увертюра к маршу эротического хвастовства под названием «Синдром чувственного пионервожатого». Право на владение молодостью дает проездной в трамвай невоплощенных желаний, человек уверовал в непомерность собственных сил. На обольщенный ум ему обязательно приходит пошлое сравнение с Фаустом (и никогда с Карлсоном).

Некогда, в период экзистенциального сорокалетия, мир девушки казался ему смутным и недосягаемым. Теперь, получив юность в обладание, точнее аванс на обладание, мужчина начинает вести гусарский образ жизни и поддается мысли, что и другие девушки так же доступны. Любовь ли это? Да, несомненно, это какой-то вальс персиков в йогуртовой чудо-стране. Сравнение с сапогом всмятку здесь тоже уместно.

Когда 50-летний в очередной раз предпринимает попытку объясниться, небезынтересно понаблюдать за его мимикой – в этот момент лицо у него как у отравителя.

Для юноши любая образовательная экскурсия была не чем иным, как выбором нового поля для жизненной битвы, 50-летний пытается любое поле битвы перевести в жанр образовательной экскурсии. Именно в этом возрасте постигается безотносительность истины: деньги – это шестое чувство, обостряющее прочие пять. И все же следует помнить: не для 50-летнего поет Алсу. По темпераменту мужчина стал ближе хору ветеранов.

Чеканный профиль, дремлющая мощь ходячего кодекса чести, плечи боксера, словно удерживающие чугунный груз горького опыта и пронзительная растерянность в глазах… Мужчина, это не о тебе… О тебе будут другие слова: наивный, как новорожденный ежик, влюбленный, как детсадовец.

Твою профессию можно угадать даже в бане, твоя профессия – мужчина 55 лет. Кажется тебе, тот Эрот, который придумал твою любовь, вероятно, страдал импотенцией. Ты не занимался сексом с женой с тех пор, как Алла Пугачева спела «Арлекино». Господи, сколько ненужной воды утекло!

Выглядишь ты, как помятый мопс, притворяющийся Ричардом Гиром. Хотя, если честно, самого Ричарда легко спутать с тобой. Логично предположить, что и приключений у такого человека, как ты, не больше, чем у инфузории. А тут вдруг свалилась на твою простатитную задницу любовная авантюра. Что же, Мистер Кредитка, стартуй на Греховной миле, бери Девчонку Большой Свободы, эту Серийную Сукину Дочь, эту Росой Рожденную Раскосую Распрекрасную Рослую Росомаху и банально отправляйся в пошлый Египет. Тебе, эстету, который рыдает над картиной Шишкина «Мишки в лесу», она признается: «Обожаю жвачку. На вкус – что земляника». Ты это признание проглотишь вместе со слюной вожделения…

В этом занюханном Египте любите друг друга любовью быстрого приготовления под вульгарные запахи местных кебабов. Любите, насколько твоих силенок хватит. Расстанься с остатками здоровья. Может, это сексуальное дело и стоит того. Если честно, стоит. Хотя… Плюй на все, поторопись, пока господин Альцгеймер с тобой активно не подружился. Как говорят в народе, помирать – так с музыкой. И с хорошим загаром.

Сможешь, хватит сил – откажись от чувства. Если тебе импонируют соболезнования, слушай внимательно и рыдай. Только не пытайся перехитрить себя. Любовь к тебе, пожалуй, вежливый интерес к сединам. Все это простительно. Ты сам это уже давно понял. Спустись на землю. Это тоска, буквально тоска. Постарайся выбраться из сахарницы жизни или целиком закопайся в нее.

Так или иначе, когда, к примеру, идет 50-летний по улице, а его окликает девушка и интересуется, а как, собственно, пройти в филармонию, следует собраться, взять себя в руки, зажмуриться и свирепо ответить: «Не курю!»