Государство поступает так, как оно должно поступать

С момента катастрофы 11 сентября 2001 г. оборона стала ос­новным приоритетом государственной политики. Защита страны является классическим примером общественного блага, обеспечиваемого государством. Даже самые яростные сторонники свободного рынка — а точнее, именно эти яро­стные сторонники свободного рынка — считают, что для со­держания армии правительство должно собирать достаточ­ное количество налогов. Однако при решении простой, на первый взгляд, задачи по обеспечению необходимого фи­нансирования национальной безопасности возникают сложные вопросы.

Оборона — это та сфера, где сталкиваются интересы внешней политики и экономический анализ. Для того, что­бы обеспечить получение дорогостоящих вооружений, тем, кто их использует, нужна не только военная, но и коммер­ческая стратегия. Везде, где важна стратегия, будь то оборо­на или менее смертельные сферы бизнеса, возможный ис­ход можно предсказать с помощью теории игр. Это не слишком веселая, но увлекательная и эффективная методи­ка, позволяющая понять поведение людей в ситуациях, ког­да «игроки» действуют отнюдь не в условиях статичного рынка с идеальной конкуренцией, работающего в соответ­ствии с основными экономическими теориями.

Одним из простейших примеров может служить знаме­нитая дилемма заключенных, когда двух преступников доп­рашивают отдельно и обещают смягчить наказание, если они выдадут своего коллегу. Если ни один из них не огово­рит другого, оба получат по пять лет тюрьмы. Если один расскажет все подробности, он получит только год, зато его напарник десять лет, но если все расскажут они оба, то каж­дый из них получит по десять лет. Таким образом, худший результат — это вариант, в котором они оговаривают друг друга.

Игры реальной жизни гораздо сложнее. Теория игр за­нимает важнейшее место в анализе различных стратегичес­ких проблем, в том числе и обороны. Это самый лучший способ проникнуть в сознание ваших врагов и предсказать их действия. Как гласит эпиграф к фильму «Игры разума» (A Beautiful Mind): «Математика выигрывает войны».

И все же, давайте начнем с основных вопросов нацио­нальной безопасности. Например, надо ли производить все оружие самим или можно его импортировать? Нацио­нальный военно-промышленный комплекс гарантирует стабильные поставки и контроль технологий, не говоря уже о потенциальных коммерческих преимуществах.

Однако производить сложные системы вооружений очень дорого, поскольку это связано с большими объе­мами научных исследований и разработок. По причи­не того, что большая доля затрат — это первоначальные фиксированные расходы на разработку и тестирование опытных образцов, в оборонной промышленности очень важен эффект экономии от масштаба. Чтобы представить себе, о каких суммах идет речь, скажу, что на разработку новой ракеты «воз дух-воздух» уходит от 1,5 до 2 млрд. долл. США — это единственная в обозри­мом будущем сверхдержава, которая сама разрабатывает оружие, но европейским странам выгоднее организовать совместное производство или просто импортировать оружие.

Если страна предпочитает производить оружие, а не им­портировать его, возникает следующий вопрос: должна ли она разрешать экспорт в страны Третьего мира для частич­ного покрытия издержек. Ведь, в конце концов, производить оружие в больших количествах гораздо выгоднее. Государ­ства и их коммерческие партнеры, разработавшие дорогую систему, вооружений, находятся в позиции монополии и могут получить неплохую прибыль — до тех пор, пока дру­гие страны пользуются их оружием и технологиями. Подоб­ные решения становятся все более сложными, потому что все большее количество военных технологий используют­ся в коммерческих целях, например Система глобального позиционирования (Global Positioning System — GPS). Эта технология использует информацию, получаемую со спут­ников, для определения точного местонахождения на повер­хности Земли. Ею воспользовались производители автомо­билей. Даже экспорт программ электронной почты когда-то был запрещен, потому что в Управление национальной безопасности США не хотели, чтобы иностранцы могли шифровать свои сообщения с использованием (тогда) шпионских методов, разработанных американскими ком­паниями.

Соотношение мнений относительно разных видов воо­ружений различается. В случае с оружием массового унич­тожения, или так называемым «негуманным оружием» (как будто бывает гуманное), например, фугасов, вопросы безо­пасности и морали, по совершенно очевидным причинам, перевешивают экономические аргументы. Например, ядер­ные державы осторожно относятся к идее помощи другим странам в разработке аналогичных технологий; немногие страны, обладающие бактериологическим оружием, счита­ют возможным экспортировать его. Кроме того, существу­ет еще и реальная угроза того, что бактериологическое и химическое оружие попадет в руки террористов. Поэтому правительства накладывают сверхстрогие запреты на экс­порт такого оружия. (Как показал суд над тремя британскими бизнесменами, продавшими в Ирак большую трубу, по-прежнему сложно понять, что именно запрещать. Пра­вительство утверждало, что она была частью суперпушки. Бизнесмены, в итоге, выиграли процесс, доказав, что это была просто труба.)

С другой стороны, торговлю легкими вооружениями, например, винтовками и пулеметами, от которых в воору­женных столкновениях чаще всего и погибают люди, очень сложно контролировать. Легальный и нелегальный рынки довольно велики, и многие страны все равно производят собственное оружие легкого калибра, потому что техноло­гии довольно просты, а изготовление не слишком дорого. Зачастую в некоторых конфликтах используют более про­стое оружие местного производства. Например, участники резни в Руанде предпочитали мачете.

Таким образом, с экономической точки зрения интерес представляет торговля оружием, находящимся между эти­ми двумя категориями, например, торговля самолетами и военными кораблями, ракетами, танками, тяжелой артил­лерией и т. д. Часто к ним прилагаются такие услуги, как обучение и обслуживание, составляющие наиболее при­быльную часть контракта. Секретность подобных догово­ров означает, что нет точных данных о торговой статисти­ке. Однако по некоторым оценкам, пять постоянных чле­нов Совета Безопасности ООН (США, Китай, Россия, Фран­ция и Великобритания) осуществляют 85% мировых поста­вок оружия. США экспортирует примерно 15% своей про­дукции, Великобритания 25%, Франция — 20%. Примерно 80% продаж направлены в небольшие или бедные страны, в особенности в конфликтные регионы развивающихся стран.

Это означает, что статус страны как экспортера или как импортера оружия обусловлен геополитическими фактора­ми. Но есть и экономические факторы. Даже самые бедные страны изготавливают оружие легкого калибра и обмунди­рование для своих армий. Очень богатые и очень большие страны самодостаточны в вооружении, но некоторые зани­маются экспортом крупных систем вооружений. Таким об­разом, основной спрос на импорт оружия исходит от стран со средним уровнем ВВП, которого не достаточно, чтобы производить собственное оружие, но достаточно, чтобы хотеть чего-то более мощного, чем пулемет.

Однако имеющиеся у нас данные говорят о том, что спрос на импорт оружия значительно сократился со времен холодной войны, а за пределами таких стран, как Восточ­ная и Средняя Азия, практически полностью исчез. Паде­ние цен и жесткая конкуренция за заключение контрактов указывает на массовое перепроизводство оружия. Учитывая размеры субсидий, которые государство выплачивает про­изводителям оружия и которые следует сравнить с прибы­лями производителей — для того, чтобы оценить экономи­ческую выгоду для государства, возникает сомнение, что производство и продажа оружия приносят положительный доход. Ситуация чем-то напоминает ухудшающееся поло­жение отраслей «Ржавого пояса» (Rust Belt) (сталелитейная промышленность или кораблестроение), только здесь она осложняется стратегическими и политическими вопросами. Конечно, в США и Европе предпринимались многочислен­ные попытки слияний для того, чтобы сократить перепро­изводство. Получить желаемые прибыли не позволяет за­конодательство, которое запрещает продажу крупных сис­тем вооружений ряду потенциальных покупателей.

Проблема, стоящая перед производителями, довольно проста: как получить прибыль в условиях жесткой конку­ренции, многочисленных законодательных ограничений, но при наличии рынка, защищенного от конкуренции, в лице собственного правительства, шансов получить хорошие субсидии от налогоплательщиков с учетом недорогого экс­портного кредита, фондов для исследований и разработок (НИОКР) и т. д. Перед правительствами стоит другая зада­ча. С помощью торговли оружием они хотят добиться не­скольких противоречащих друг другу целей.

Одна из целей — усилить национальную безопасность. Это связано с большими затратами на вооружение. Но если страна тратит много средств на оружие, может возникнуть нестабильное военное положение, потому что соседи и вра­ги не будут чувствовать себя в безопасности. Другими сло­вами, возникнет внешний эффект. Если страна вкладывает много денег в вооружение в условиях гонки вооружений, то ее положение может быть стабильным с военной точки зре­ния, но при этом на армию будет тратиться гораздо больше средств, чем на больницы или школы. А это неэффектив­но. Вот почему политики иногда предпочитают усилить контроль над вооружениями. И не только потому что это может спасти многие жизни, но и потому, что меньшие зат­раты на оборону более эффективны с экономической точ­ки зрения.

Если соседние страны объединяются в союз, как это сде­лали страны Западной Европы после 1945 г. (а не до), то страны с самым большим оборонным бюджетом обеспечи­вают общественные блага другим странам, находящимся в сфере действия их оборонной системы. Но это может при­вести к тому, что некоторые страны будут жить за чужой счет, тратя на собственную оборону меньше средств и экс­портируя произведенное ими оружие (хотя с усилением по­литической интеграции европейских стран это все меньше будет похоже на жизнь за чужой счет).

Другая цель, стоящая перед правительством, совпадает с целью производителей оружия. Она состоит в создании прибыльного бизнеса по экспорту оружия, который позво­лит сократить размеры необходимых субсидий и сохранить рабочие места в определенных регионах страны. В военно-промышленном комплексе господствуют несколько круп­ных компаний. Кроме того, они испытывают на себе силь­ное действие экономии от масштаба, о которой уже гово­рилось ранее. Другими словами, этот рынок является оли­гополией, а для некоторых категорий оружия — и монопо­лией. Компаний, производящих танки, атомные подводные лодки или истребители, не так много. В таких отраслях до­ходы можно увеличить, только сократив выпуск продукции и подняв цены.

К сожалению, как показывает история, сложно конт­ролировать вооружение. Желание убивать своих и чу­жих граждан слишком велико. Олигополии, как прави­ло, нестабильны. Организация ОПЕК, картель произво­дителей нефти, хороший тому пример. Начиная с 1970-х годов, им удавалось поддерживать постоянное повыше­ние цен на нефть, ограничивая ее выработку. Это про­должалось примерно десять лет. В 2000 г. им удалось не­надолго возродить эту успешную политику. Но, несмот­ря на то, что все члены ОПЕК понимают, что подобные меры повышают их прибыли, в большинстве случаев им не удается ограничивать объемы выработки нефти. Су­ществует большой соблазн воспользоваться тем, что все члены Организации сокращают свою выработку, и уве­личить собственную, сохраняя все ту же высокую рыноч­ную цену. Но как только кто-нибудь решит увеличить свои объемы добычи нефти, цена тотчас же упадет и вся структура распадется.

У производителей оружия есть такой же соблазн прода­вать по ценам ниже, чем у своих конкурентов, особенно в условиях сокращающегося рынка, на котором все догово­ры держатся в тайне. (Ведь цены на нефть постоянно пока­зывают по всему миру. Сложно скрыть малейшее измене­ние в спросе и предложении.)

Таким образом, даже на чисто коммерческом уровне и продавцы, и покупатели оружия ставят перед собой доволь­но сложные стратегические задачи. Важность теории игр становится еще более очевидной, если мы обратимся к во­енным задачам. Хотя обычно все участники только выиг­рывают от сотрудничества, а не от конкуренции (причем иногда один уравновешивает другого), всегда появляется соблазн отказаться от сотрудничества. Особенно это каса­ется военного вооружения. Даже некооперативная игра может привести к балансу сил. Однако равновесие на рынке оружия часто бывает неустойчивым, а это в условиях гон­ки вооружений приводит к войнам.

Соглашение о противоракетной обороне (ПРО), действо­вавшее во времена холодной войны, было стабильным из-за угрозы взаимного уничтожения. Если бы одна сторона применила в отношении другой атомное оружие, она непре­менно была бы атакована в ответ. Цена — уничтожение крупных городов, населения и экономики — была достаточ­но высока, чтобы СССР и США не начали атомную войну. Однако обеим странам приходилось тратить огромные деньги на атомное оружие, чтобы поддерживать видимую угрозу. Равновесие было стабильным, но неэффективным, как в случае любой гонки вооружений. Беспокойство по поводу предложения президента Джорджа Буша о Наци­ональной противоракетной обороне США (National Missile Defense) вызвано не возвратом к неэффективным затратам на оборону, а страхом, что новое равновесие не будет ста­бильным.

Пока что мы считали, что значимые политические еди­ницы при анализе военных конфликтов — это нацио­нальные государства. Однако большинство сегодняшних конфликтов — это гражданские войны. По данным Сток­гольмского института исследования мира, в 1999 г., в мире произошло 25-27 крупных конфликта. Большинство из них разгорается в развивающихся странах. Это вполне предска­зуемо, если взглянуть на данные о том, какие страны экс­портируют, а какие импортируют оружие. При анализе гражданской войны рассматриваются различные этничес­кие и религиозные группы.

На первый взгляд, то, что беднейшие страны тратят свои ресурсы на военные действия и печально, и непонятно. По­чему эти регионы настолько нестабильны? Возможно, при­чина в том, что от них не исходит реальная угроза атомной зимы для всей планеты? Этот аргумент всегда препятствует началу войны. Конечно, никому не хочется, чтобы такая угроза была в руках кого-то, вроде иракского лидера Саддама Хусейна.

В некоторых развивающихся странах войны ведутся за право обладания природными ресурсами — алмазами, не­фтью или водой. Изобилие природных ресурсов обычно приводит к серьезным конфликтам. Однако к тому же при­водит и крайняя нищета, так как она сокращает прямые во­енные затраты. Если не уничтожаются инфраструктура и сельское хозяйство, если солдаты получают низкую зарплату за свою работу, то альтернативные издержки от смерти и разрушений невысоки. Альтернативные издержки — это один из методов сравнения реального результата с тем, ко­торый мог бы быть, и в таких случаях экономический по­тенциал в мирное время не намного лучше экономическо­го положения во время конфликта. Таким образом, слабая вера в будущее приводит к более серьезным конфликтам, по сравнению с ситуацией, когда людям есть что терять. Последние исследования, проведенные Всемирным банком, показали, что такие экономические показатели, как бед­ность, медленный экономический рост, упадок экономики или зависимость от основных видов сырья, являются луч­шими предвестниками войны, чем политические и этничес­кие факторы. И наоборот, рост и процветание обычно со­четаются с миром и соблюдением прав человека и полити­ческих свобод.

Однако методики теории игр можно использовать и в случае межэтнических или иных межклассовых конфлик­тов. В стране с разными группами интересов существуют два способа поддерживать мир. В первом случае правитель­ство тратит много денег на вооружение, а значит, потенци­альные мятежники должны будут сами потратить много средств, чтобы выиграть войну. Такие военные режимы могут быть стабильны, даже если они экспроприируют на­циональные ресурсы в больших масштабах, заставляя мя­тежников задуматься о попытке свержения правительства. Однако это вряд ли желаемый результат. Во втором случае правительство, столкнувшись с мятежниками, которые вполне могут его свергнуть, может решить не тратить мно­го средств на оборону, а пообещать отдать часть нацио­нальных ресурсов мятежникам. Если они смогут убедить всех в правдивости своих обещаний, им удастся избежать гражданской войны. Однако количество гражданских войн показывает, что вера в подобные обещания в странах с раз­личными группировками недостижима.

Со времен окончания в 1989 г. холодной войны количе­ство гражданских войн резко увеличилось. Создается впе­чатление, что после исчезновения угрозы всеобщей атом­ной катастрофы, потенциальные издержки войны сократи­лись. Поэтому, хотя затраты на оружие упали по всему миру, а это говорит о том, что военные игры становятся более эффективными с точки зрения затрат на оборону, ста­бильность создавшегося положения вызывает сомнения. План Национальной противоракетной обороны США чрез­вычайно не нравится руководителям стран НАТО, но, воз­можно, президент Буш прав в том, что беспокоится об от­ношениях между другими странами.

А, возможно, и нет. Экономика не может дать ответы на столь сложные геополитические вопросы. Но она может предложить методы, такие как теория игр или анализ отрас­левой структуры при наличии экономии от масштаба, ко­торые могут прояснить важные аспекты деятельности пра­вительств и производителей оружия. Здравый смысл под­сказывает, что все мы должны жить в мире и гармонии, а поскольку мы так не живем, то нам понадобятся любые объяснения того, почему и кем на вооружение тратятся та­кие огромные средства.